скачать книгу бесплатно
– Именно здесь я встретила того парня из парфюмерного бутика в «Карусели», помнишь?
– О да! Давай скорее зайдём! Вдруг он там! – загорелись глаза девушки, и она потянула меня за руку, другой открывая дверь с шумными колокольчиками. Она была подозрительно любопытной к этому парню из музыкального магазинчика, учитывая, что у нее уже был один бойфренд по имени Вячеслав, симпатичный и веселый. Леночка встречалась с ним уже почти год и была вроде как счастлива.
Глядя на них, я иногда чувствовала укол зависти, но не такой зависти, когда ты желаешь кому-то зла, а такой, когда ты лишь хочешь для себя того же, что есть у других. Особенно больно было видеть влюбленных вместе в последний месяц, когда я чувствовала себя как никогда одиноко.
– Как думаешь, может оказаться так, что его сбила машина и он не пришел на работу? – вяло спросила я, стараясь не смотреть на рабочее место с кассой сотрудников «Ухо и медведь».
– Типун тебе на язык, злая женщина, – подняла бровь Леночка.
– Ладно, тогда купишь мне парочку чистых CD дисков? Я тебя в отделе пластинок подожду…
Прямо как в школе, когда боишься показаться перед классной руководительницей и прячешься за друзей!
– Договорились!
Я дала ей нужную сумму денег и поспешила скрыться в комнатке с ретро-граммофоном, захватив по пути из большой коробки случайную пластинку. Надо себя чем-то занять, лишь бы не видеться с ненормальным типом.
Я любила качество звука на виниловых пластинках, правда, редко удосуживалась насладиться им – единственное место, где был граммофон, на котором я могла оценить игру, это школа музыки в родном городке. Не раз бывало, я возвращалась с занятий по скрипке и слушала пластинки в большом и уютном холле школы. Там сидело много таких же ребят, как я, кто-то общался, а кто-то просто слушал и молчал. Иногда я скучаю по тем беззаботным временам: может, в школе нам не врали и то действительно были лучшие годы жизни? Хотя из двух школ я любила только музыкальную. Обычная же мне казалась чем-то вроде тюрьмы: у нас были очень строгие преподаватели, запрет на малейший прогул без медицинской справки и полный контроль в учебное время. В голову лезло лишь одно сравнение с каким-нибудь гестапо. Не сомневаюсь, что есть ребята, которые вспоминают школьные времена с теплотой и ностальгией, но я относилась к тем, кто старательно обходил ее стороной и видел в ночных кошмарах. Контроль над собой я не любила с детства, и предпочитала учиться своими методами – читала дома книжки, изучала энциклопедии и смотрела познавательные фильмы и передачи от BBC. Если вспомнить о моих подростковых комплексах, можно понять, почему еще я не любила ходить в школу: именно там я научилась хамить всем, кто этого заслуживает, потому что когда тебе вечно указывают на внешние различия между вами, приходится приспосабливаться и показывать клыки.
Мой случайный выбор пал на пластинку в красивой коробочке с изображением иностранного музыканта Криса Айзека, альбом назывался «Heart Shaped World». Я аккуратно достала пластинку и поместила ее на планшайбу в старинном проигрывателе, опустила головку звукоснимателя, установила иглу и тут же услышала легкое потрескивание вначале воспроизведения.
Первой композицией была «Wicked game», ее я очень хорошо знала, и даже видела к ней клип. У певца был потрясающий голос, буквально созданный для исполнения любовной лирики в стиле баллад или серенад, идеальнее всего звучащих под окном любимой. Такое приятное касание каждой ноты, легко дающейся исполнителю, и весьма отличная мелодия на фоне. Я прикрыла от удовольствия глаза.
Открыла их только тогда, когда почувствовала на лице чью-то широкую прохладную ладонь, препятствующую возможности что-то увидеть.
– Кто это? – насторожилась я.
– Догадайся сама, – предложил мужской голос.
И я сразу узнала этот голос.
– Убери руку с моего лица, пожалуйста, – сразу же потребовала. Эффекта легкой интриги будто и не бывало. И, как назло, продолжалась песня, как по мне, гордо носящая звание «самая романтичная мелодия века».
– Узнала? – ухмыльнулся человек за моей спиной и всё-таки убрал руку. Я моментально обернулась, желая разобраться. Почему-то с этим типом мне постоянно приходилось что-то выяснять. Может, я страдаю манией величия? Или это он настоящий злодей? Хочу, чтобы правильным ответом был второй вариант.
– Что, хочешь меня снова отчитать? – тут же догадался он, иронично поглядывая на мое покрасневшее от негодования лицо. – Извини, дневник дома забыл. Но я всё передам своей маме, честно. Только прошу, не вызывай её к себе в кабинет!
– Шутить пытаешься, остряк? Будто я строгая училка? – фыркнула я, глядя на него свысока и поправляя невзначай волосы. Мелодия все наигрывала, задевая струны души и создавая вокруг лёгкий флёр неловкости и стеснения. Кто-нибудь спросит, как можно препираться с кем-то, будучи в ступоре? Легко! Если у тебя есть острый язычок, который живет своей отдельной жизнью.
– Извини, – медленно произнес мужчина, глядя на мое лицо. В воздухе я ощутила его духи, те самые. На душе стало очень волнительно и странно.
Что? Он наконец извинился передо мной? Мне не послышалось? Я ведь не сплю?
– Извини, – повторил он уже с лёгкой улыбкой на лице, – твоя тушь… она слегка размазалась после того, как я прикоснулся к твоей мордашке.
– Что ты сейчас сказал? – я едва пришла в себя от лёгкого приступа негодования и злобно сверкнула глазами. – Боже, какая я наивная дура, думала, решил извиниться за тот случай, а ты!
В моем голосе звучало досадное обвинение. Я одержала поражение в этой игре.
– Ещё бы, – произнес он, очевидно, соглашаясь с тем, что я наивная дура. – Прекрасная музыка. Тебе нравится? – поинтересовался он.
– И что ты тут вообще забыл, иди к себе на кассу!
Меня захлестнула паника. Плохо выглядеть перед ним мне не хотелось, впрочем, как и перед кем-либо другим, и я тут же шмыгнула через молодого человека, мирно уступающего мне дорогу. Он был слегка удивлённым: казалось бы, ничего плохого мне сейчас не сделал, по меркам логики и правилам поведения, но опять ненароком раззадорил.
Уже на улице возле магазина быстро нашла свое чудо-зеркальце в сумочке и стала поправлять чуть размазавшуюся вокруг глаз тушь, обратив внимание и на всю остальную часть лица. Я была до жути красной, как Марфуша из отечественной новогодней сказки «Морозко». Может, это давление скакнуло, и погода сказалась на моем состоянии? Щеки пылали и сильно горели, хотелось их чем-то как следует остудить. Сердце предательски стучало, будто я только что поучаствовала в гонке и не могла никак отдышаться и прийти в себя. Это опредёленно вина зимнего мороза.
Что за позор! Так не хотела его встречать! Я только начала забывать о конфузе двухнедельной давности, как он решил мне любезно напомнить о событиях минувших дней. Мало мне было случаев после наших коротких встреч; мало неудачных моментов! Это какая-то полоса невезения, захлестнувшая меня как лавина.
Из магазина выбежала Елена, улыбающаяся и держащая в руках пакет с логотипом «Ухо и медведь».
– Ну как? – поинтересовалась она.
– Что ну как? – недоумевающе уточнила у неё.
– Вы с ним поболтали? – выпалила моя горе-подруга. – Расскажи мне всё, о чём вы говорили!
– Так это ты всё подстроила? – удивилась я. – Не ожидала от тебя такой подставы! Как ты могла! Я же…
– Ну да, и что? Он ведь такой симпатичный и импозантный! – заявила Леночка. – Вдруг ты найдешь с ним не только общий духовный язык, но и телесный? – хихикнула она.
– Я же попросила тебя купить мне диски, чтобы мне самой с ним не встречаться с глазу на глаз! Да после тех столкновений я видеть его не хочу! – упрямо воскликнула и обиженно отвернулась от лучшей подруги.
Я пошла вперёд, Лена следом за мной.
– Ну прости меня, – пошла на попятную новоиспеченная сваха, – я ведь хотела как лучше для тебя.
– И чем, интересно знать, это для меня лучше?
Мы проходили мимо здания, в котором я работала. Ох и надоело оно мне за последние недели! Я начала всерьез подумывать об увольнении, меня с каждым разом тянуло на свою работу всё меньше и меньше.
– Он любезно со мной поговорил, продал твои диски. Ну я и подумала, почему бы ему не сказать, что ты тоже здесь, – поведала она, изредка поглядывая с раскаянием на свою сердитую подругу. И продолжила уже более проникновенным голосом: – Ты же страдаешь. Я всё вижу.
– А как он мне с этим поможет? Даст номер своего психолога? Или, быть может, еще лучше, – психотерапевта? – скептически вымолвила я.
– Нет, я просто хотела, чтобы вы ещё раз пообщались. Когда тебе кто-то нравится, я это сразу вижу…
– Что ещё ты видишь? Может, будущее? – фыркнула недовольно я. Еще чуть-чуть, и мы бы поссорились, но умная подруга почувствовала этот момент, когда нужно было сделать стоп и сменить тему для разговора.
– Прости, если я ошиблась, – тяжело вздохнула она.
Мой характер не был сахарной ватой, и иногда я могла нагрубить близким людям. Но моей хорошей стороной было то, что я очень отходчивая, и всегда быстро шла мириться и налаживать контакты.
– И что, он сразу пошёл меня искать? – уже более дружелюбно спросила я.
– Да. А я сказала, где ты, и что ты хочешь с ним поболтать!
– Лена! Ты что натворила! – заорала я, вызверившись на неё. Я остановилась, пребывая в полном ступоре. – Теперь этот тип подумает, что я в него влюбилась и преследую. – От этой мысли слегка закружилась голова. Отлично, только мигрени мне не хватало для полного счастья.
– Прости, прости! Я же думала, что ты правда этого хочешь!
– В следующий раз сначала спрашивай меня, чего я хочу, а уже после делай какие-то выводы и поступки!
Иногда я действительно походила на школьную учительницу, уж очень сильно любила отчитывать людей, которые мне чем-то не угодили или насолили. Такая я тяжёлая особа.
И мы пошли до метрополитена, где распрощались и разъехались в разных направлениях; подруга жила на другой ветке метро. Именно поэтому видеться чаще двух раз в неделю не всегда получалось: отчасти виной этому послужило то, что у всех была своя работа, а в случае Лены ещё и личная жизнь. Я тяжело вздохнула.
День показался мне на диво тяжелым. Я устала от всего на свете и больше не хотела возвращаться завтра утром на свою работу. Не хотела чувствовать себя глупой в обществе малознакомого человека, который одним своим появлением вогнал меня в краску, как глупую маленькую девочку. Не хотела чувствовать эту боль внутри от мысли, что я что-то упускаю день ото дня!
Самая невыносимая боль – это когда ты живешь и понимаешь, что теряешь себя и возможность испытать счастье, и скоро потеряешь навсегда. Я должна добиться исполнения мечты, обязана! И я хочу любить кого-то и быть любимой, необязательно сегодня, пускай хотя бы в будущем! Я даже представить боюсь, что больше никогда никого не полюблю по-настоящему, не смогу ощутить, как легко и высоко взлетит душа и не услышу, как завораживающе запоёт сердце.
С этими мыслями я прожила несколько долгих и мучительных дней. На работу я больше не ходила; мне все время пытались оттуда дозвониться, но я не брала телефонную трубку. Я слишком легко отказывалась от того, что больше не приносило мне никакого удовольствия. Да, это было немного легкомысленно, но если я стану и дальше делать то, что кажется мне мучительным из-за своей бессмысленности в связи с тратой драгоценных часов жизни на это, так вот; если я стану хоть минуту задерживаться на этом месте, я погибну и предам себя и всё, во что верю.
Уже на следующее утро я приняла окончательно решение об увольнении с нелюбимой работы. У нас в этот день должен был быть концерт, и прошел он, как и все последние репетиции, без меня. Злой дирижер звонил весь день, и когда дозвонился, громко ругался и говорил, что не ожидал от меня такого коварного предательства и срыва концерта! Мне стало так стыдно, что я расплакалась после звонка, но уже было поздно что-то менять. Все, чему суждено случиться, так или иначе произойдёт, так стоит ли сетовать на жизнь или винить себя в случившемся?
Я впала в состояние, из которого вытащить себя сама не могла. Или мне так казалось какое-то время. В общем, выручить меня пришла лучшая подруга Лена. Самая золотая подруга на свете, которой я была очень благодарна.
Мы сидели у меня дома, пили какао со сгущённым молоком и смотрели старые диснеевские мультфильмы. Наш скромный дуэт расположился на пушистом коврике возле телевизора. Я и подруга были в глупых тапочках-зайчиках, которые я на самом деле считала очаровательными, в детских пижамах и с глиняными масками на лице. В общем, настоящие девочки! Когда ей или мне было плохо и грустно, мы превращались в детей.
– Я теперь останусь без денег, – решила немного пожаловаться ей я. – Где мне искать новую работу? Идиотка! Сначала надо было найти, а уже после бросать эту!
– Ты просто устала, – успокаивала Лена. – Жизнь всё расставит на свои места.
– Надеюсь, – вздохнула я.
– Только, пожалуйста, не делай глупостей, – попросила Лена, собираясь уходить.
– Может, останешься на ночь? – предложила я.
– Не могу, мне утром на работу. Но я приду после неё!
Мы договорились встретиться завтра, и я поблагодарила её за поддержку. После её ухода я снова почувствовала себя одинокой. Никто не мог заполнить эту пустоту внутри, кроме, возможно, музыки и игры на скрипке.
Глава 7. Однажды рано утром на улице Садовой
Я играла на скрипке весь вечер, не прерываясь ни на мгновение. Пальцы слегка ныли, голова затуманилась, руки устали от неизменного положения. Но душа, она продолжала петь, неистово и радостно. Сначала я долго исполняла "Зимние грёзы" Чайковского, его Первую симфонию, которая одновременно возбуждала и умиротворяла меня: тихое аллегро сменялось спокойным адажио, затем мощное и пронзительное маэстозо, вновь адажио, и, наконец, бурное аллегро, завершающееся на пике темпом джиокозо. Я играла в стиле арпеджио[10 - Арпе?джио (итал. arpeggio, от arpeggiare «играть на арфе»), устар. «арпеджо», «арпеджьо» – способ исполнения аккордов, преимущественно на струнных (например, на арфе) и клавишных (например, на фортепиано) инструментах, при котором звуки аккорда берутся последовательно один за другим – чаще всего, от самого нижнего к самому верхнему (реже наоборот, сверху вниз).], наслаждаясь музыкой, рождающейся под движением смычка. Затем перешла к "Лунной сонате" Бетховена, исполняя её так же, перебирая струны аккордов. Закончила лишь после того, как исполнила вальс Шопена в умеренно быстром темпе, исчерпав все силы.
Потом я решила включить свой современный маленький магнитофон стильного белого цвета, в нём уже был диск с альбомом Guns N' Roses, которую я обожала. Закурила сигарету прямо в квартире, не боясь запаха, который мог пропитать мебель и волосы. С наслаждением затянулась дымом, когда Эксл Роуз исполнял "This I Love". Докуривала вторую сигарету, когда он проникновенно пел строки:
«Не плачь в этот вечер,
Я всё ещё люблю тебя, детка,
Не плачь в этот вечер,
Не плачь в этот вечер,
Небесные крылья распустились над тобой,
Не плачь в этот вечер.»
Ах! Как легко, воздушно и глубоко! Я начала танцевать, и мои бедра и руки сами задвигались под музыку, сливаясь с ней в единое целое. Я потеряла счёт времени, увлекаясь, отвлекаясь от мирской суеты и всеобщего хаоса. Очнулась лишь тогда, когда соседи застучали по батареям, и бросила мимолётный взгляд на настенные часы. Невероятно, уже два часа ночи!
Музыка смолкла, когда разъярённые соседи поднялись на мой этаж и начали стучать в дверь квартиры.
– Да выключаю я, выключаю! – громко крикнула я, вся взъерошенная после танцев, как страстная дикая кошка.
Женщины иногда сходят с ума, возможно, несколько раз в неделю.
Устало запрыгнув в большое фиолетовое кресло, я натянула на себя вязаный плед, начав мерзнуть без продолжения танцев. Провела так около двух часов за просмотром старого романтического фильма, не испытывая желания спать, но в голову внезапно пришла мысль отправиться на раннюю прогулку. Сегодня внутри меня бушевали черти, такой непоседой я себе казалась!
Быстро переодевшись в длинное трикотажное платье и тёплую куртку, я тихо выбежала из дома, стараясь не шуметь, чтобы не тревожить соседей ещё больше. Утро встретило меня тусклыми красками рассвета и прохладой. Я потуже укуталась в зимнюю куртку, которую носила уже третий год, чередуя с пальто, и решила пройтись до Садовой улицы, где раньше работала, пока меня не уволили за прогулы. Мне всегда нравился этот район: здесь несколько лет назад построили небольшой театр, где репетировал оркестр, и множество уютных магазинчиков, от книжных до музыкальных. Также можно было заглянуть в ресторан "Изыканный борщ" и попробовать блюда русско-украинской кухни. Улица славилась оригинальными названиями и интересными архитектурными решениями: готика и постмодернизм здесь смешивались в удивительном симбиозе. Особенно меня привлекали небольшие здания старинного вида, столь очаровательные в своей небрежной красоте. Бежевый театр украшали большие белоснежные колонны, на втором и третьем этажах находились милые балкончики, ко входу в храм искусства вела широкая лестница, а по ночам здесь всё светилось, как в сказке. Музыкальный магазин "Ухо и медведь", где работал мой знакомый, был выполнен в коричневых тонах и полностью застеклён. Большие окна и дверь, над которой висела красная неоновая вывеска, открывали вид на высокие стеллажи с дисками, музыкальными книгами и брошюрами, а также разнообразными CD-проигрывателями. Но самым интересным местом был небольшой парк, окружённый десятками деревянных скамеек с изогнутыми спинками и большим фонтаном посередине, вокруг которого росли цветы и проложены дорожки из гравия. Сам фонтан был белоснежным, из дорогого камня, а вода в нём – голубой и прозрачной.
Идти оставалось недолго, учитывая мой быстрый шаг, и вскоре я поняла, что прошло около полутора часов – было уже шесть утра, время, когда открывались первые кофейни и пекарни в городе. Живот предательски заурчал, напоминая, что я забыла поужинать, увлекшись музыкой и танцами. Я купила себе французский круассан с кремовой начинкой и стакан горячего чая с цветами маракуйи. Дошла до фонтана за десять минут, села на его белый бортик, положив рядом тёплый стаканчик и круассан в бумажной обёртке. Вдыхая утреннюю свежесть, я наслаждалась тишиной и редкими прохожими, которые, видимо, спешили на работу или в метро.
Утро было чарующим: воздух наполнился свежестью и лёгким зимним морозцем, а небо окрасилось в нежные бежево-розовые оттенки. Я чувствовала, что эти последние часы были для меня маленькой перезагрузкой. Всё снова было хорошо. Я не думала о завтрашнем дне, наслаждаясь настоящим. Жуя круассан и подкармливая им голубей, я не заметила, как к фонтану подошёл высокий пожилой мужчина в дорогом пальто и с большим профессиональным фотоаппаратом на шее. Он выглядел типичным британцем с мягкими отвислыми щеками, красноватым лицом – то ли от холода, то ли по жизни, и голубыми глазами, окружёнными морщинками. Я с интересом уставилась на него, как на дедушку Мороза. Его шея была обмотана длинным красным шарфом, что гармонично смотрелось на фоне синего пальто.
– Красивая девушка, – заговорил он с ярко выраженным британским акцентом, останавливаясь передо мной и широко улыбаясь. – Я извиняться… вы позволить сделать фото… фотография? Just one photo, please! You are a goddess! То есть… вы… вы… Nefertiti, Nefertiti, – почему-то дважды повторил дедушка-англичанин, боясь, что я его не пойму. Это было довольно комично.
– Всего одно фото? – с лёгким скептицизмом приподняла я бровь, но была заинтригована.
– Да! Да! Oh my god, russian beauty! Wonderful girl, wonderful place! – затараторил иностранец, щёлкая фотоаппаратом. Одно фото, говорит? Что-то мне так не кажется.
– Откуда вы? – спросила я с улыбкой на камеру, как Мона Лиза, на английском. Я неплохо владела языком с тех времён, когда училась в колледже. Это был обязательный предмет на моём факультете, а сейчас английский требуется повсеместно.
На улице постепенно оживало: прохожие, спешащие по своим делам, останавливались, наблюдая за нашей необычной сценой. Мимо нас прошли несколько человек, с интересом поглядывая на мою неожиданную фотосессию с пожилым фотографом. Вот я, сидящая на белом камне фонтана в своём бежевом платье и чёрной куртке, держу круассан в одной руке и слегка касаюсь другой прохладной щеки. Вот я, уже едя круассан, весело улыбаюсь. А вот я, серьёзная, как героиня картины "Неизвестная" Ивана Крамского; на ней женщина в элегантной шляпке смотрит на кого-то с холодным, неприступным выражением лица. Это напоминало мне о загадочной и неприступной женской природе, скрывающей за внешней красотой целый мир.
– Northwest England, Ман…чес…тер! – с гордостью произнёс старик, продолжая щёлкать затвором, как будто боялся упустить момент.
– А, Манчестер, – понимающе кивнула я, улыбаясь. Разговоры русских с иностранцами всегда такие забавные! Может, сказать ему, что я хорошо понимаю английский? Но нет, я не лишу себя удовольствия наблюдать, как англичанин старательно пытается говорить по-русски.
Пока он молча продолжал меня фотографировать с разных ракурсов, приближая и отдаляя объектив, я задумалась. Где же моя Муза, или, точнее, Муз? Этот внезапный импульс к творчеству, неожиданный и вдохновляющий, словно порыв свежего ветра в душной комнате, заставлял меня ощущать себя живой.
Дедушка наконец-то повесил фотоаппарат на шею и тихонько зааплодировал, как бы поздравляя меня с удачной фотосессией.
– Вы – неподражаемая красота! Браво! – восхищённо говорил он, продолжая смотреть на меня, как на произведение искусства. – Редкий случай встречать такую прекрасную девушку, как вы!
Я едва сдержала смех от того, как он коверкал наш язык.
– Спасибо! – поблагодарила я с улыбкой. – Было интересно встретить вас! Как ваше имя?
– Рафаэль, – гордо ответил он. – А ваше… имя?
– Элина.
– Красивое русское имя! – восхищённо воскликнул Рафаэль.
– Да, знаю! – с улыбкой ответила я.
