Дети тьмы. Проклятая смертью

– Ну что скажешь? – спросила я ее, поднимаясь с земли и отряхиваясь от травинок и грязи.

– Мы не дома. – Огорошила меня сестренка. От неожиданности я поперхнулась воздухом. – с чего ты решила?

Она серьезно на меня посмотрела:

– Ну, во-первых, оглядись! Мы в самой настоящей чаще леса! Куда идти, как двигаться – непонятно, небо закрывают деревья. Смотри сколько хочешь – не увидишь все равно. Советы папы тут, что мертвому припарка. А во-вторых, ты помнишь, как мы сюда попали? – отрицательно покачала головой, а ведь она права, я не помню, как мы попали, только то что сели на автобус и почти подъезжали к дому. В голову полезли самые бредовые мысли, вплоть до теорий заговора. – Вот и я не помню. А теперь осмотрись еще раз. Пошли к краю поляны. Дерево видишь?

– Ну вижу, не слепая и не даун. – Только что на них смотреть. Хоть деревья в округе и вправду были высокие и густые так, что кроны полностью закрывали небо. Но вот, если ты зацепился за что-то взглядом, то уже все. Знаете, это ощущение непонятности, такая мелкая цепляющая деталь, которая вроде на виду и в тоже время вы ее теряете. Вы ее пытаетесь схватить, а она, как непослушный кончик шелковой ленты, ускользает в самый последний момент. Вот и у меня было чувство какой-то не состыковки. Только что именно, понять не могу. Я смотрю на дерево, а Лика нетерпеливо переводит взгляд с меня и на дерево. Только что я увидеть там должна.

– На листья смотри, гений. – Вот где справедливость?! Вроде старшая я, а сейчас воспитывает и объясняет мне все мелкая. И пока она мне не указала на не состыковку, фиг бы я что поняла. Кроме цвета, форма несколько отличалась. Это сложно описать надо видеть, чтобы понять. Вот только как она это увидела?

– Не смотри так на меня. Я сама в шоке, куда нас занесло. Лучше пошли выход искать отсюда. Мне как-то уже холодновато становится. Да и кушать тоже хочется.

– Пошли вещи заберем. Ты кстати свою ветровку, когда из дома выходила в портфельчик сложила, или опять как обычно ага-угу и ни черта? – по покрасневшей мордашке я все поняла, – ясно. Пошли, горе луковое.

– Куда пойдем?

– Триста шестьдесят градусов для выбора – иди куда хочешь.

– А куда мы хотим?

– Хороший вопрос.

И сдвинулись мы с места. И сошлось городское ориентирование в неравном бою с ориентированием в лесной местности. И сдохли наши благородные мотивы выйти на одном часу двадцатой минуте, (наверное, не уверена). А цветок, что мы проходили в сотый раз, возненавидели мы лютой ненавистью, и прокляли его девяносто девять раз из ста самыми разными способами (ни разу не повторились!).

– Кажется, мы заблудились, – не выдержала Лика и плюхнулась под ближайшим деревом на землю.

– Ну надо же какая ты догадливая. – поморщилась я, за эти по ощущениям неполные два часа, я несколько раз подвернула ногу и теперь хромаю. За время блуждания мы были неисчислимое количество раз, была избиты ветками, еще больше расцарапаны. А еще для себя я выяснила, что, оказывается, ненавижу прогулки в лесу. Радует, что пищащих и кровососущих тварей нет, тогда бы сама лично удавилась тут.

– Уже смеркается, а я все еще голодная, и пить хочу, а ты язва.

– Пить я тоже хочу, про еду лучше вообще не напоминай. – тоскливые серенады наших желудков должно быть отпугнули всех в радиусе пары километров.

– Эй, стой, я что-то там видела.

– С голоду глюки появились? Не надейся, мы в глухом месте, тут даже шум машин ты не услышишь. Если они тут вообще есть. Доставай фонарик!

После этого я резко остановилась, обреченно закрыв глаза, сделала три глубоких вздоха. Я чувствую себя фирменной идиоткой! Блондинка и дегенерат!

– Настюх! С тобой все хорошо? – обеспокоенно на меня смотрела мелкая.

– Со мной?! Прекрасно! Великолепно просто! Мы – две непроходимые дуры! – достаточно громко возмутилась я, не сдержав сарказма.

– Да что случилось-то, объясни толком! – растеряно отозвалась Лика.

– Мы про телефоны забыли! Вот что. – теперь пришёл черед мелкой изображать покер-фейс.

Мы одновременно полезли в карманы чтобы проверить свои смартфоны на предмет сети и, если что перезвонить домой, может сможем сбросить свои координаты и нас найдут. Достала. Ага, ну простите за выражение, но хрен там плавал. Мое любимое яблочко, которое недавно прошло капремонт батареи, могло почти полтора дня спокойно держать заряд при среднем использовании, был отключен! И отказывался включаться. Не верю я, что все просто так, даже для верности пару раз постучала по ладони.

НИ-ЧЕ-ГО.

– Отключен! Ты прикинь! Он окирпичился походу. Даже меню рекавери не вызывает. Охренеть, и что нам сейчас делать. Даже посветить не получится!

– Это что за выражение?! – тут же возмутилась я, хотя внутренне была полностью с ней согласна.

– Ой, успокойся, а? У тебя самой сейчас на лбу яркая неоновая вывеска с выражением позабористее висит, так что не прикапывайся. Не до этого сейчас.

– Вот сейчас молодежь наглая пошла! – притворно возмутилась я.

– Бе-бе-бе! – показала мне язык сестренка и мы обе рассмеялись, сбрасывая накопившееся напряжение. – И все-таки как мы выберемся? По темноте-то.

– Ночевать скорее всего будем сегодня в лесу, – пришлось признать очевидное. Куда мы по ночи пойдем, физически уставшие и морально вымотанные. – Давай пока поищем что-нибудь, на чем можно будет поспать. Лапник может будет – уже не голая земля.

– А может не будем расходиться – страшно же. – испугалась Анжелика.

– Тогда устраиваемся так. Куртку я свою взяла, ей укроемся, а в обнимку спать нам не впервой.

– Давай.

Побродив еще немного в поисках сухого места, мы устроились под одним из миллионов деревьев. Под ним было относительно сухо, что, несомненно, радовало.

Время стало тяжело отслеживать. А наручные часы я оставила дома. Решила, что сегодня они мне не понадобятся. Ошиблась – с кем не бывает. Мелкая мелко дрожала, и я ее старалась прижать к себе ближе, чтобы согреть.

– Насть? – она подняла голову, и случайно ударила по подбородку. – ой, прости пожалуйста, – виновато пискнула она, – Сильно?

– Ничего такого, чего я бы не вытерпела, челюсть на месте, а синяк пройдет сам и очень быстро, – их у меня уже столько, что одним больше – одним меньше особой роли не сыграет. – Что ты хотела?

– Мы же выберемся отсюда? Мне страшно, я хочу к маме и папе! – заплакала Лика. И моя футболка быстро промокла.

– Тш-ш-ш, тихо, солнышко, тихо. Мы выберемся, никуда не денемся. Все будет хорошо! – успокоила я ее как могла и поцеловала в макушку.

– Спой мне колыбельную, ту которую ты мне всегда поешь, пожалуйста, – всхлипнула Ликуся, бедная, испугалась она, а ведь храбрилась почти весь день.

– Хорошо, слушай, -и раскачиваясь из стороны в стороны, стала убаюкивать младшую, начиная петь нашу песню:

Потанцуем, нам же можноУлыбаться, разговариватьВо время танца.Как дела и все такое,Так, похоже, ты скучаешь,Я скучаю тоже.Потанцуем три минутыПрикасаюсь я, как раньше, телом и душой…Потанцуем, и как будтоНичего не происходит, ты всегда со мной.Там следят за нами, знаю.Три минуты я воруюУ судьбы как будто.К сожалению, понимаю,Нам пора, еще припев – иКончилась игра.Потанцуем три минутыПрикасаюсь я, как раньше, телом и душой…Потанцуем, и как будтоНичего не происходит, ты всегда со мной.1

Лика успокоилась и засопела на втором повторе песни, а спев еще одну, уснула уже я, крепко сжимая в объятьях сестру.

На следующее утро я проснулась от копошения сестры: она во сне пыталась устроиться по удобнее. Уже рассвело и в принципе можно было идти дальше. Аккуратно передвинув ее на землю, я встала и стала разминать затекшую спину и руки. Честно говоря, стоять я не могла достаточно долго, ноги онемели от одной и той же позы в течении долгого времени, да еще почти тридцать килограммов младшего счастья на коленях тоже не способствовали нормальному кровообращению.

После вчерашнего марш-броска по лесу, у меня болело почти все, а синяки из красных превратились вполне себе синенькие нормальные полосочки – по форме того что меня било. Достав из рюкзачка зеркальце-расческу рассмотрела себя в отражении. М-дя, красавица я неписанная: подводка потекла, тушь осыпалась, от пудры вообще ничего не осталось. приведя себя в относительный порядок, растормошила мелкую, она лишь подняла на меня осоловелые и опухшие глаза, и молча села, чтобы попытаться проснуться.

– Пойдем. Надо искать выход.

Ни говоря ни слова, сестренка поднимает куртку сворачивает и протягивает мне; убрала в рюкзачок.

Угнетенные, голодные и мечтающие попить, мы поплелись, уже не надеясь ни на что. Однако, в этот раз, мы шли не так долго и буквально минут, наверное, через сорок внедалеке, между деревьев, заиграли солнечные лучи, словно маня: «Сюда! Сюда! Здесь выход!»

Мы с надеждой переглянулись и уже резвее пошли к выходу. Когда мы вышли, от искреннего счастья запрыгали:

– Дорога, Насть, дорога! Ура! Наконец-то! мы спасены! Счастье есть!

– Это-то хорошо. Теперь нам надо попутку встретить. А по такой пыли лучше старого жигулёнка мы вряд ли что-то найдем. Еще бы понять куда нас вынесло и как?

– Пошли пока. Так, там горы, – махнула я себе за спину рукой, – город у нас ниже.

Указав нужное направление, мы неспешна двинулись; самое сложное мы сделали – вышли из леса.

Солнце уже давно было в зените, а мы так никого и не встретили.

– Нааасть?

– Ась?

– Глянь-ка назад. – подсказала мне сестра.

– Что там? – от ощущения что перегрелась и походу подгорела не сразу поняла, что от меня хотят. Но когда повернулась с ликующим воплем двинулась наперерез простому мужичку, погоняющему уставшую лошадь, больше всего я обрадовалась тому что, погонял он ее сидя на телеге. Может он нас до деревни подкинет, а там какого-нибудь парня подобью, чтобы подвез до города? Естественно, заплачу. Да ради такого дела я ему единственную пятерку из кошелька отдам!

– Эй, мужчина! Мужчина, остановитесь пожалуйста.

Ай, какой хороший дядечка, молодец дядечка!

– Помогите, пожалуйста, мы с родителями вышли в лес за грибами и заблудились – слишком далеко от машины ушли, вы не могли бы нас до деревни докинуть, пожалуйста? Мы вам, конечно, заплатим! – незабвенно стала придумывать историю я, но не говорить же правду! Что ехали в автобусе и, вдруг, непонятно как и непонятно где оказались. У виска покрутят и людей в белых халатах быстро вызовут, в деревне быстро с этим вопрос решается, как мне сосед говорил. Я-то ни разу в жизни в деревне не была. Что я там забыла?! А бабуля и дедуля мои давно переехали в соседний город и живут в центре.

– Настюх? А че это он на нас таращится, как на призрака? – шепнула мне мелкая

– Не знаю, – мужик этот и вправду таращился на нас и вид был словно он вот-вот приступ сердечный хватит. А, нет, отошел, говорить начал даже рот открыл, ух ты:

– Begone wrach! Byddaf yn galw y incitor! gadewch i mi basio!2

– Ээээ, а по-русски нельзя?

– Pwy ydych chi?3

– Я вас не понимаю! – кстати, почему? Недоуменно переглянувшись с Ликой, я как могла на знаках стала объяснять, что я хочу. Удивляться я буду по принципу Скарлетт О'Хара, то есть завтра. А сегодня я УЖЕ устала.

Видимо, мужик хоть как-то понял, что я хочу, и спрыгнув с телеги, пошел куда-то в сторону леса. В очередной раз обменялись удивленными взглядами с мелкой и пошли за ним. Он нам указал на лес, пробормотав что-то неразборчивое и с неожиданной прытью отскочил в сторону телеги. С силой ударил лошадь, уехал куда-то вперед, оставив за собой лишь столб пыли.

– Малахольный какой-то. Слушай, а у нас там нигде рядом психушки загородом нет? А то вдруг сбежал? Так хоть предупредим.

– Ага, а в больнице была еще целая телега с лошадью, – скептично настроенная я, решила во всем видеть подвох, – нет здесь явно что-то не то. Пошли дальше, а то никогда отсюда не выберемся.

– Сменили шило на мыло, называется, – пофилософствовала мелкая.

Еще через час три, ходьбы под солнцем и уже явно плетясь со скоростью дохлой улитки я знала наверняка – я сгорела и у меня растет прыщ. Ноги это одна сплошная мозоль – снимать кроссовки я не хочу – вида крови я не особо переношу. А то, что у меня там хлюпает давно не пот я поняла давно. Ходить больно, очень больно еще чуть чуть и расплачусь. Эх, говорила мне мама: не надо брать эти, хуже будет… Все, приедем, при выборе обуви однозначно буду слушать ее.

– Я так больше не могу, – Лика не выдержала и упала на траву, не особо заморачиваясь, что ее любимая майка будет испорчена, она и так уже восстановлению не подлежит – только в мусор ее.

Я села с ней рядом. Попыталась сглотнуть и не получалось. Просто почти сутки без воды дают о себе знать. Ладно, поверим ученым, что еще два дня в запасе у меня есть, и за эти 48 часов я найду хотя бы глоток. Сколько мы так пролежали неизвестно, но солнце уже ушло с зенита, и медленно шло к краю горизонта. Говоря про медленно, я это и имела в виду. Когда там будет благословенная прохлада и ветерок?

Цок-цок-цок-цок. Лошадь! Обрадованно подумала я, правда сил уже, чтобы подняться уже не было. Так и лежали мы убитые. А лошади медленно сбавили свой ход. Нас заметили? Ур-ра! Может если не подвезут, так хотя бы пить дадут? Слегка поднялась на локтях, чтобы рассмотреть прибывшего. Ну нифига себе! Это была повозка, натуральная повозка, такие во время царизма использовали аристократы и зажиточные селяне! Ахренеть не встать! (прошу пардоньте за мой французский)

Повозка была черная, но с откидным верхом, этакий кабриолет прошлого. Внутри сидел седовласый человек, которого я издалека не рассмотрела. Но остановились тут они явно по его приказу и так же по его приказу кучер сейчас остановил лошадей и идет к нам:

– Gallaf eich helpu merched? rydych yn y pentref?4 – над нами склонился невысокий и щуплый паренек, но рассмотреть кроме телосложения из-за солнца было невозможно. Слепило оно.

– Простите, но мы вас не понимаем, – вместо меня ответила сестра.

– Meistr, nid ydynt yn lleol5! – повернулся и крикнул мужчине кучер.

– Yna dod â nhw yma, fe fydd angen hаlp arnoch6. – раздалось басовитое в ответ.

Кажется, все-таки тот мужик не малахольный. Просто тут есть только два варианта: первый – у них тут массовый побег из больницы с использованием своего языка; второй – я сошла с ума, мы сошли с ума! Просто один раз встретит незнакомы говор – это случайность, два – совпадение, три мои дорогие уже – закономерность. И меня она напрягает.

Парень протянул нам руки, явно намекая что надо встать. Ну ладно, с легкостью, неожиданной для этого тела он помог нам встать, и жестами проводил к мужчине, подойдя ближе и рассмотрев его получше, оказалось, что у него не седые, а пепельные, как у моей сестры, волосы, ну, может немного светлее.

– Ydych chi’n siŵr eich bod chi’n iawn?7 – не дождавшись от нас какой-либо внятной реакции, он явно утвердительно заявил. – rydych yn wir ddim yn deall unrhyw beth.8

Открыв дверцу повозки, он подошел к нам ближе. Посмотрев сначала на меня, потом на сестру, перевел взгляд снова на меня, поставил мне на висок указательный палец, большой под лимфоузлы на нижней челюсти, мизинцы под крылья носа, два пальца лежали на переносице. Вдруг он резко все сжал, а мне стало невыносимо больно. Я закричала, срывая и без того больное горло, через мгновения тиски боли уменьшились. Когда меня отпустили, обессилено сползла на дорогу в пыль. Меня это не трогало – мысль у меня была одна:

– Пить…

– Коре! Дай леди попить.

И я тут же удивленно подняла глаза на мужчину, а потом перевела взгляд на недоумевающую сестру: к которой уже этот странный мужчина начал подступать

– Я его понимаю! – Обалдело прошептала я.

Он повторил процедуру с сестрой, правда она перенесла это легче, только неприятно сморщилась. Пока я наблюдала за ними, услужливый парень принес мне уже фляжку с водой, к которой я присосалась намертво. Ах, какое блаженство.

– Итак, а сейчас вы меня понимаете?

– Да! – хоровое пение.

– Отлично, проедемте со мной, по приезде, вы отдохнете, и мы с вами поговорим поближе.

– А вам не страшно? Две неизвестные девушки с дороги везти к себе? А вдруг мы воровки? – спросила Лика, вполне логичный вопрос. Мне тоже интересно знать ответ.

– Если бы вы ими действительно были, этот вопрос не прозвучал бы. – парировал неизвестный. – А если бы вы меня знали – не рискнули.

Что ж, резонно.

– А как вас зовут?

– Ах, прошу простите мне мою неучтивость и старческую память, Дуан Махон герцог Мичил. А вы молодые леди? – Герцог? Кажется, я гоню.

– Анжелика и Анастасия Ламорт, – опередила меня Лика, я лишь закатила глаза, вот зачем она сказала напрямую?

– Хорошо, леди, я вас услышал, а сейчас отдыхайте. По прибытии в особняк мы с вами все обсудим, но только после того, как вы отдохнете. – Голос мужчины из баса странным образом превратился в мягкий баритон. А после я провалилась в крепкий сон, кажется, действительно устала.

Проснулась я легко. Открыв глаза, обнаружила себя в комнате, которая очень напоминала те, что показывают в особняках и замках на экскурсиях – цветные, и мебель добротная, но ажурная и элегантная. Роскошно. Спала я в ночной кружевной сорочке. И это мне не понравилось.

Где мои вещи и какого меня переодевать решили? Почему я не проснулась?

Вещи мои были аккуратной стопочкой сложены на кресле около большого окна. Там же на спинке висел тонкий халат. Надев его и подвязавшись поясом, стала искать дверь на выход. Их было три, одна вела в гардероб, а за второй оказался кабинет, выполненный в тон бардовой комнате, третья ванная. Я так понимаю, выход в коридор из кабинета. Повторюсь, но оба помещения были оформлены с вкусом в классическом стиле. Тем не меняя, я больше предпочитаю эстетичный минимализм в деталях.

Интересно, так помпезно везде? Хотя, чего это я – естественно.

Вышла в коридор и сразу же почувствовала ароматные запахи жаренного мяса и выпечки, исходящие откуда-то снизу, мой желудок сразу отозвался на него неприятным ощущением и бурчанием. Поспешив спуститься вниз, я наткнулась на то, что меня потрясло, наверное, на всю жизнь. По главному холлу ровным строем ходили скелеты и драили пол и окна! Выразиться я могла только в Ликином стиле: Очуметь не встать – меня сейчас основательно подглючили!

– Анастасия, вы уже встали. Добрый день! – из комнаты сбоку ко мне вышел хозяин особняка – герцог Мичил.

– А, а, эт-то ч-ч-что?! Ске-ке-леты?! – шокировано просипела я, проигнорировав приветствие.

– Ах, это?! Не обращайте внимание, это всего лишь слуги, – легкомысленно проговорил дядечка, аккуратно провожая меня в сторону столовой. Лика уже сидела там и завтракала, о чем-то крепко задумавшись. Но меня все-таки волновало совершенно иное.

Просто слуги?!

Серьезно?! Просто слуги?!

Да меня чуть удар не хватил!

Просто слуги – очешуеть!!!

– Анастасия, прошу меня простить, но я вам вчера не полностью представился – Корнелио Наталь герцог Д'Эстрион, мастер смерти – Некромант высшего звена.

Все, прощайте, предки, я в аут.

Кажется, это мой первый обморок за все мои недолгие двадцать три года. Боюсь, далеко не последний….

Глава 3

Сюрпризы нового мира

– А с чем-пироги-то?

– А с сурпризом.

м/ф приключению домовёнка Кузи

Анжелика Ламорт.

Уснула я как только мы с Настей сели в повозку. Странная конструкция все-таки, на мой взгляд ржавые жигули и те надежнее будут. Правда, иногда, сквозь дрёму, мне казалось, что я что-то слышу, но я быстро засыпала снова. Через некоторое время я почувствовала, как меня кто-то поднимает и уносит куда-то, но это ощущение быстро сменилось сном.

Утро началось с больного тела. Каждая его частичка решила мне напомнить, как жестоко и несправедливо я с ней поступила. С трудом поднявшись, я огляделась. Комната была огромной, просторной и светлой. Мебели не было слишком много – всего лишь кровать, по обе ее стороны две тумбы, перед кроватью стояла банкетка9 около окна, занавешенного легким, с едва заметным сиреневым оттенком, тюлем, стоит глубокое и мягкое на вид кресло. Даже на первый взгляд в нем можно очень удобно спать, наверное. В левом углу, в тени, стоит стол только почему его не поставили ближе к окну непонятно.

Что странно, своей одежды я не нашла, зато было платье на шнуровке симпатичное светло-зеленое в пол с небольшой вышивкой на лифе. Сама я была в нижнем белье и мне это не понравилось. Где мои вещи?

Даже обшарив всю комнату, я нашла дверь в гардероб, в ванную, но своих вещей так и не нашла.

Пришлось тяжело вздохнуть и надеть то, что дали. В груди оно ожидаемо было немного велико, как его утягивать я не знала. Кое-как завязала платье.

Уф-ф-ф, ура. А обувь? Не босиком же идти, или?.. ай, фиг с вами, золотые рыбки, простыну – натравлю на вас сестру, сами виноваты.

Приведя себя в относительный порядок, хотела узнать который час, но время узнать не могла часов – в комнате не было. По положению солнца предугадывать я не умела.

Выскользнув из комнаты, я немного зависла – куда идти, тут целая развилка в три стороны! Хочешь – иди прямо, хочешь – влево, ну а если слишком правильный – топай вправо. Я не настолько принципиальная – пойду влево.

Однако, красиво, везде висели картины, в основном изображались семьи. Присмотревшись, обратила внимание, что они все разные – семьи друг на друга совершенно не похожи. Ничем. А картины висят, Интересненнько. У кого тут можно спросить?

Повернув еще раз, я увидела лестницу. Обрадовалась и спустилась по ней, может здесь и кушать есть где? А то куш…

– А-А-А-А-А-А-А! – резко схватилась за сердце и завизжала. это что скелеты?!

Натуральные скелеты?!

Ешкин дрын!

Очешуеть! Скелеты!

Может это костюм? А разве Хэллоуин празднуется весной? На мой крик все разом повернули свои косточки ко мне; жутко. Вроде бы ничего такого – простой биологический материал. Похожий у нас в кабинете биологии стоял, Жоржем мы его все звали. А тут этих Жоржей… раз, два, три, четыре, пять… а не шесть, вон, еще один под потолком висит. Что он там забыл, кстати? Правда задать не успела: появился тот самый мужчина, подвозивший нас вчера.

– Леди Ламорт, Вы уже проснулись? Пройдемте в столовую, вас ожидает завтрак. – и настойчиво подталкивал меня к двустворчатым дверям, расписанных искусной резьбой и камнями.

– А мы где? – следуя я за ним, задала вопрос дня. И пока мы устраивались за столом, пристально за ним наблюдала. Среднего роста, на вид лет пятьдесят. Для своего возраста дядечка неплохо сохранился, что удивительно – большинство мужчин его возраста предпочитают пиво и футбол по ТВ на ночь, а тут прямо-таки фитоняшкой пахнет.

– Прошу прощения, леди, вы, о чем? – не понял меня этот дядя. Странный он, как же он вчера представился-то? Чёрт, не помню. Имя длинное и странное – это я помню. Дуат, Дутан, Ду-короче-что-то там. Как ни напрягала память, но, увы, вспомнить не смогла.

– Я спрашиваю: куда вы нас привезли? Это что за место?

– Ах это! – он легко улыбнулся, – Вы в моем особняке, в центре Антарита.

– А Антарит это что? – настороженно уточнила я, хотя предварительный диагноз мне и так ясен – шизик.

– Это город, в котором мы находимся.

– А вас зовут… – закинула удочку я. Надо же знать, как данное существо величают.

– Корнелио Наталь, герцог Д'Эстрион, – блеснул глазами. Э-э-эм. Герцог. Ясно-понятно. Где тут телефон – я пойду звонить в дурку. Диагноз окончателен – обжалованию не подлежит. А хотя стойте! Он вчера иначе представился! Дуан Махон! Ур-ра, вспомнила! Ну и имечко ему дали, конечно.

– Прошу прощения, – от этого высокопарного слога меня скоро тошнить будет, мне на литературе этой гадости хватает. – но мне казалось: Вы вчера иначе представились.

– Да, увы, это была вынужденная мера. – напрягся мужичок. Ага, здесь что-то нечисто. Надо будет Настьке сказать. Пусть его сама дожимает, раз уж любит издеваться над мужиками. В плане, психику на устойчивость проверять, а не пытать их.

Вскоре, такие же скелетики принесли нам еду, аккуратно расставив ее на столах, едва слышно скрылись за дверьми.

– А разве сейчас не завтрак?

Я удивилась, скелетоны принесли очень сытную пищу – мясо, супы, гарниры. Просто за окном на первый взгляд еще полудня нет.

– Отнюдь, сейчас почти шестнадцать часов, и вы вышли на первый обед. Вы проспали более суток. – О-бал-деть. Да я в жизни так долго не спала. Я ж жаворонок! Пожалуюсь Насте на нее же саму! Совсем замучила ребенка! Еще и больные мышцы приплету.

Так, а теперь обед. Ого! Много приборов. Что там мама говорила? Берем крайние от тарелки приборы? Ну что, поехали!