Неандерталец

По утренней привычке он сначала умылся, а затем попытался на речной глади увидеть, наконец, свой облик. Видно было плохо – в грязноватой воде выделялась борода, нос с горбинкой да глаза. Надо будет найти чистый ручей, чтобы разглядеть себя лучше, а перед тем сбрить эту надоевшую бороду. На первый взгляд выглядел он вполне себе человек человеком. Не красавец, конечно, но и не обезьяноподобное существо, какие он видел по телевизору, когда в новостях, рассказывая о сенсационной находке учеными костей очередного самого древнего человека в Африке, для удобства зрителей демонстрировали иллюстрации, на которых отображался примерный облик откопанного Адама или Евы. Те походили скорее на небольших горилл.

С сожалением посмотрев на еще красные угли костра, кровать из травы, взвалив на плечо свою дубинку, Андрей двинулся дальше вдоль реки. Жалко было оставлять нажитое хозяйство, даже такое убогое. Но не оставаться же вечно на отмели, чтобы ловить рыбу и запекать ее в углях. Рано или поздно он привлечет внимание проходящего мимо по своим делам пещерного мишки и все— был Андрей и нет его. Кривой палкой от такого противника он не отобьется.

Трава у берега была не такой высокой— идти стало легче. Единственное, что мешало, так это отсутствие обуви. Вытянув очередную колючку из пятки Андрей пообещал себе, что как только представится возможность, так сразу изобретет лапти.

– Анддррй Кзннцццав Анддррй Кзннцццаааав Анддррй Кзннцццаааааав,– напевал он на ходу.

Может, после такой тренировки язык научится артикулировать звуки как положено. Поскольку торопиться было некуда он вертел во все стороны своей рыжей головой. Кажется, в этом теле он видел лучше, чем раньше. Не зря у него такие большие глаза. Нюх вроде как остался какой и был, во всяком случае, ничего необычного он не почувствовал, обычные запахи летней степи. Солнце начало припекать, захотелось полежать в тени дерева, но кругом была одна трава. Даже ивняк у берега исчез. Это было странно, вроде бы при таком теплом климате здесь должны были вырасти густые леса. Может зимы здесь очень суровые?

Ветер донес издалека рев, похожий на слоновий. Андрей остановился, пытаясь определить, откуда идет звук. Затем пошел в том направлении. Наверное, это было не совсем благоразумно, но очень уж хотелось увидеть, кто его издает. Далеко идти не пришлось. Прямо к нему направлялся где-то с десяток живых мохнатых холмиков. Андрея охватил восторг. Вот они—мамонты, а он единственный человек за последние 10 тысяч лет, который видит вживую могучих зверей. Их было целое стадо. Огромные самцы и самки поменьше, возле которых крутились мамонтята. Судя по всему, они направлялись к реке на водопой.

Когда до гигантов осталось метров триста, его охватила паника. Надо убираться с их дороги, еще заподозрят, что этот мелкий двуногий хочет нанести вред мамонтенку, потом мокрого места не останется— затопчут или на бивень нанижут. Андрей со всех ног бежал прочь от реки. Несся он удивительно быстро, это тело было телом спринтера, не всякий чемпион XXI века смог бы его догнать. А может это впрыск адреналина от страха? Так он бежал, постепенно снижая скорость по мере отдаления от так и не заметивших его мамонтов, пока не уперся в овраг, густо поросший самым настоящим лесом. Понятно теперь, кто деревьям не дает расти в степи— их пожирают вместе с травой огромные северные слоны. А в овраг они спуститься не могут, поэтому тут и вырос нормальный лес.

Цепляясь за стволы деревьев, он спустился по почти отвесному склону. Овраг оказался вовсе даже не оврагом, а скорее частью долины с крутыми скальными стенами высотой до тридцати метров. Видимо ее сотворил ледник, когда то слизнувший своей тяжестью мягкие породы, спускаясь к морю с Центрального массива— остались только крепкие скалы. По дну тек большой ручей, который, судя по всему, направлялся в сторону реки. Куда еще? Андрей отдышался прямо у воды на небольшой поляне поросшей травой.

Это место было лучшим за два дня его пребывания в этом мире. Поляна была прикрыта со всех сторон скалами— получился небольшой каньон с полкилометра в длину и примерно метров двести в ширину. Крупный зверь сюда не пролезет, разве что сорвется по неосторожности с крутого склона. Судя по разбросанным костякам животных это было не таким уж и редким событием. Плюс еще чистая вода и много деревьев. Найти бы здесь неглубокую пещерку, на которую никто не претендует, и можно остановиться надолго. Уж до того момента, пока он снова не попадет в свое тело, уж точно. Не могла же сила, которая сюда его забросила, совсем забыть о нем. Выходит, сомое разумное это сидеть здесь и ждать обратного обмена. А лишние приключения могут привести к тому, что до момента, когда его сознание решат вернуть в настоящее тело, он не доживет.

Решено— он обоснуется здесь, а за едой будет спускаться к большой реке, где много рыбы. Только надо сделать корзину из прутьев, а то руками много не наловишь. Второй раз такой глупый лосось, который сам лезет в руки, может и не попасться. Правда, чтобы дойти до большой реки придется пролезть через скалу, перекрывающую движение ручья. Вода исчезала у основания, по всей видимости, найдя себе дорогу прямо под ней.

Чтобы сделать корзину он потратил весь оставшийся световой день. Очень помогла растущая у самого ручья небольшая ива, с которой он обрубил кое-как острием разломанного камня большую кучу ветвей. Получилось нечто некрасивое и ненадежное на вид, несмотря на то, что для крепости конструкции несколько раз обмотал корзину гибкими ветвями. Ничего, главное чтобы сразу не развалилась под напором течения реки, а там видно будет. Костер разжечь не успел— так и уснул на оставшихся от очищенных ветвей листьях ивы.

Утро привычно началось с птичьего концерта. Все, солнце где-то наверху уже появилось из-за горизонта— пора идти рыбалку. Тем более прошло больше суток после того, как он съел лосося и живот стал нехорошо урчать. Корзина ужасно мешала при подъеме на перекрывающую ручей скалу. Еще и дубинка эта. Спуск с обратной стороны оказался еще круче. Дубинку он сразу сбросил с гребня скалы на землю, а корзину побоялся— вдруг поломается. Так и держал ее на вытянутой руке, пока другой цеплялся за неровности в камне, сползая потихоньку вниз. Надо бы лестницу как-нибудь сделать, не дело это каждый раз изображать из себя Тарзана.

С другой стороны скалы ручей продолжил свой путь и соединился с речкой побольше, которая текла по основной части этого странного ущелья. Наверное, когда-то рухнувшая скала перегородила выход из небольшого тупикового рукава, и получился закрытый каньон. Мурлыкая под нос песенку про «Андддррррр Кузззззнцва» он отправился вниз по руслу, надеясь быстро дойти до большой реки. Времени на это ушло гораздо больше, чем он предполагал. Почти полчаса он петлял вместе речкой, пока не обнаружил, что у самого выхода из ущелья, прежде чем соединиться с рекой, она образовывает большое проточное озеро, берега которого поросли невысоким лесом.

Успеет еще его осмотреть, а сначала надо поймать рыбу. А красотами местного пейзажа полюбуется в следующий раз, на сытый желудок.

До момента, когда дно его самодельной верши оторвалось, он успел поймать три рыбы. Четвертая, попав в его ловушку, просто пробила ее насквозь. Рыбалка оказалась неожиданно успешной даже с помощью такого примитивного приспособления. Видимо, любители рыбы в этом времени еще не появились и не успели опустошить европейские реки. А может на его счастье пришло время нереста, и вверх по течению пер косяк лосося. Как бы то не было— еда у него теперь была.

Оттащив добычу на берег озера Андрей, лежа на траве, набирался сил на обратную дорогу. Судя по положению солнца до полудня было еще далеко, торопиться ему точно некуда, а потому решил все-таки осмотреть окрестности озера. Но сначала починил свою корзину, уложил в нее рыбу и подвесил на ближайшее дерево.

Эх, не догадался сразу лямки приделать к корзине, получился бы рюкзак, посетовал он на свое тугодумство. Надо бы еще ветвей нарубить для улучшения конструкции.

Берег озера, густо поросший ивой и небольшими березками, был причудливо изрезан. Вода местами глубоко вдавалась в берег, образуя живописные заводи. Андрей расслабился, поэтому, когда услышал какие-то крики, то не сразу и сообразил, что это людские голоса. Первым порывом было бежать назад к оставленной корзине, а затем со всех ног к своему убежищу. Потом передумал— он достаточно наследил на берегу, если это в самом деле первобытные охотники, то найдут они его без труда и устроят на сесте рыбалки засаду. Рано или поздно он в очередной раз спустится сюда за рыбой и все— берите его тепленьким вместе с корзиной. Поэтому он решил проследить за развитием событий, спрятавшись в кустах. Дождаться когда люди уйдут и убрать, насколько это возможно, следы своего пребывания на берегу озера.

Остолоп большеголовый, мог бы догадаться, что место, где растет лес здесь большая редкость и посетители наверняка будут, поругал он себя. Надо же им свои палки- копалки из чего-то мастерить.

Тональность криков изменилась. Если бы с такой интонацией кричали в его время, то он подумал бы что происходит драка не на жизнь, а на смерть. Но здесь он не был так уверен, может в этом времени принято так громко общаться. Среди воплей выделился визг, который он определил как женский. Здесь Андрей уже не утерпел и решил подобраться поближе.

Действие происходило на поляне у озера и, судя по всему, первобытная трагедия шла к завершению. Во всяком случае, на траве лежали два коренастых тела, из которых торчали какие-то деревяшки, а над ними склонилась женская фигура со светлыми волосами и кричала высоким голосом. В метрах тридцати от них стояли победители— четыре человека с темноватой кожей. У двоих из них в руках были непонятные предметы, а остальные трясли над головой короткими копьями и что-то кричали.

Насколько он мог судить, триумфаторы были самыми обыкновенными людьми, правда внешностью похожие на аборигенов Австралии или совсем уж почерневших от солнца индусов, но не на европейцев. Подобраться поближе, чтобы рассмотреть их лучше, он не решился— вдруг заметят. В его планы знакомство с местными не входило. А рыцарский порыв спасти девушку он подавил в зародыше, тем более с его самодельной дубинкой против копья шансов у него считай, что и нет.

Андрей уполз подальше от поля битвы и залез на дерево. Там и просидел, пока крики не затихли, для верности прождал еще немного и отправился к своей корзине.

Его спасло то, что впечатленный увиденным он стал очень осторожным и вернулся на место своей рыболовной стоянки другой дорогой. Он потерял много времени пока обходил по дуге берег озера, но это себя оправдало. Наивный, он думал, его оставят в покое, как же. Под его деревом лежала связанная женская фигура, рядом с которой валялась корзина с рыбой, а по направлению, в котором он отправился на прогулку, за большим камнем стоял замерший дикарь с копьем.

Ждет, скотина, пока он вернется. Но почему он один? Может это была охотничья партия, одного отправили домой с добычей, а остальные дальше пошли зверя бить. Но что делать? Уйти, так он может здесь долго стоять. Тем более так удачно повернулся спиной.

Дубинка из топляка, которую он таскал с собой уже два дня, сухо треснула, ударившись об макушку противника, после чего развалилась на две части. Темнокожий покачнулся и упал на землю. Андрей стоял рядом с оглушенным врагом и никак не мог заставить себя взять камень с земли и опустить его на череп темнокожего. Связанная женщина верещала под деревом, а он так и стоял болванчиком. Наверное, он проломил ему череп, можно и не добивать, успокоил он себя и пошел развязывать женщину.

Как только он освободил ее от пут, которые судя по всему были сделаны из нарезанных полос кожи, она прыжками помчалась к уже поверженному врагу— раздался треск ломаемого камнем черепа.

– Андддрей Кузннецццааааааав,– поздоровался Андрей.– И протянул руку. Надо же было как-то представиться, а ничего умнее он не придумал.

– Дыр- быр- дыр. Дыр- быр- дыр.

Женщина что-то говорила, хватала его протянутую для приветствия руку, куда-то тянула, а он не мог взять в толк, чего хочет белобрысая, пока она не подхватила лежащее тело за подмышки и не поволокла в сторону большой реки.

Все правильно, концы в воду. Соображает, первобытная. Столько веков прошло, а ничего в мире не поменялось. Нет тела— нет дела.

– Дыр-быр–дыр,– перешла белобрысая на крик.

Андрей очнулся и бросился ей на помощь. На пару они быстро доволокли труп до реки и бросили в воду. Наверное, преступники из них были так себе, потому что его тут же прибило обратно к берегу. Проклиная все на свете Андрей потащил его к середине реки— где тот наконец уплыл вниз по течению.

Надо было камень к нему привязать и бросить в реку, пришла в голову запоздалая мысль. Столько раз видел такой способ замести следы в криминальных фильмах, а сейчас не сообразил.

От ушедшего на дно противника Андрею досталось копье с каменным наконечником, деревянный желоб непонятного предназначения, несколько дротиков с наконечниками из кремня и нож из того же материала с деревянной рукоятью. Пока Андрей с восторгом осматривал трофеи «Дыр-быр» ходила вокруг него, что-то говорила, всплескивала руками, всхлипывала, в- общем, вела себя, как и положено вести себя женщине в стрессовой ситуации. Жалко он не понимал, что она говорит, может и узнал бы что-то полезное.

– Иди домой, ты свободна. Да иди же ты!

– Дыр-быр-дыр.

Спасенная им молодая женщина оказалась на редкость приставучей и не желала пользоваться вновь появившейся свободой. Стоило ему двинуться загруженным всем появившимся скарбом в долину, как она пошла следом. Он останавливался— и она стояла как вкопанная, только смотрит своими округлыми голубыми глазами, сопит в нос с горбинкой и беспрерывно что-то говорит.

– Ну, хочешь со мной, так идем.

Вручил ей корзину с рыбой и дротики, у себя оставил копье, нож и странный деревянный желоб, с предназначением которого он еще не разобрался и пошли в каньон. «Дыр-быр» что-то бурчала за спиной, но не отставала, а спустя некоторое время и вовсе затихла.

«Дыр-быр» странно смотрела на его потуги добыть огонь трением. Распотрошенная трофейным ножом рыба давно уже ждала своего часа в глиняном коконе, а огонь все не занимался. Наконец ей надоел этот спектакль, она взяла нож и стукнула им наискосок по подобранному у ручья серому камню. Посыпались искры. Еще несколько ударов и собранные в кучку сухой мох и трава задымили.

– Спасибо, «Дыр-быр».

В ответ раздалось фырканье.

Они съели две рыбы и теперь лениво лежали у костра. Андрей рассматривал спасенную им женщину. Определенно, они были похожи друг на друга— у обоих был белый цвет кожи, вытянутая форма головы, небольшие подбородки, носы с горбинкой. Правда, фигура у нее была не такая массивная, как у него— ну так она женщина, им положено быть изящными. Андрей даже нашел ее симпатичной— еще бы одеть на нее нормальную одежду вместо кожаных тряпок, вымыть волосы шампунем, и получилась бы красивая девушка.

Андрея смущало одно обстоятельство— убитый ими темнокожий на современных ему людей был похож гораздо больше чем он или «Дыр- быр». Еще в школе он видел в кабинете биологии рисунок отображающую человеческую эволюцию. Художник нарисовал, как постепенно из обезьяны получался человек. Сначала обезьяна, потом двуногий похожий на обезьяну, затем какой-то почти человек ну и в конце гордо выпрямившийся разумный. Но он всегда думал, что процесс проходил линейно, а тут выходило, что кто-то вырвался вперед, как темнокожие, а кое-кто, как он или «Дыр- быр», не успел на поезд эволюции и остался на обочине прогресса. То есть они и есть эти «почти люди» с картины. Правда, в отличие от картины осанка у него была даже более прямой, чем у обычного человека. Наверное, особенности строения грудной клетки, не иначе. Получается, теперь существует два вида людей? Разве такое возможно? Почему бы и нет, есть ведь собаки и волки, были слоны и мамонты. Только он думал, что люди всегда были одного вида— этот самый человек разумный, который постепенно развился из обезьяны. Андрей решил, что он попал в тело неандертальца, про других древних людей он никогда не слышал. Но раньше он думал, что от них произошли современные люди, что они являются переходным звеном к настоящему человеку. Но тут что-то не складывалось. Судя по светлой коже и волосам это местные европейцы, а темнокожие это пришельцы с юга, которые не нуждаются ни в каком переходном звене. Оно у них было где-то в другом месте.

И что теперь? Что должно произойти дальше? Смешаются ли они и образуют единую человеческую общность или темнокожие перебьют таких как он и «Дыр-быр»? История человечества как-то не располагала к оптимизму. Насколько он помнил из учебников, люди всегда с удовольствием уничтожали непохожих на них цветом кожи, религией или языком, с чего вдруг здесь и сейчас должно произойти какое-то исключение, да еще по отношению к конкурентному виду. Сцена с убийством находившихся с «Дыр- быр» мужчин была достаточно красноречива сама по себе. Может в итоге победил не самый умный, а самый кровожадный и хитрый, то есть эти темнокожие. Скорее всего, так и произошло. А эти большеголовые остались в легендах в образе туповатых и кровожадных гоблинов, троллей и других сказочных персонажей. Смущало еще одно обстоятельство— все- таки, если пришельцы победили, то он является их потомком, а через два дня пребывания в этом мире он уже убил одного из них. Вдруг это был его предок. Нет, лучше не ломать над этим голову, а то можно и свихнуться.

– Андрей,– попытался он наладить контакт с «Дыр-быр».– Меня зовут Андрей.

Язык начал выговаривать слова почти нормально, видимо, тренировки не прошли даром или организм начал приспосабливаться к новому носителю.

Она молчала. Вот удивительное дело, ведь не замолкала ни на минуту, пока не пришли в его каньон, а тут ни одного слова, будто подменили.

– Меня зовут Андрей.

«Дыр-быр» повернулась к нему спиной.

Ну не хочет общаться, так и не надо. Со скуки начал рассматривать нож. Сделан он был явно мастером своего дела. По форме напоминал самый обыкновенный кухонный нож для разделки мяса с прямым режущим краем и притупленной широкой спинкой. Только из камня, а не стали. Каким-то хитрым способом к нему была прикреплена деревянная ручка. Вроде даже с использованием затвердевшего клея. Как он убедился при разделке рыбы, по остроте он мог поспорить с керамическими ножами его цивилизованной эпохи. Интересно, можно ли им побриться, а то очень уж ему надоела его борода.

Как оказалось, вполне себе можно. Конечно, совсем гладкие щеки и подбородок у него не получились, но вместо бороды лопатой с глади ручья на него смотрело вполне себе чистое лицо с небольшой щетиной. Выглядело оно лет на двадцать пять, не больше.

– «Дыр-быр», посмотри, как я получился.

Она посмотрела на него и, издав пронзительный визг, вскочила на ноги. Кажется, понимания его стремление внести прогресс в моду каменного века у нее нашло.

– Это я, Андрей.

– Дыр-быр-дыр, дыр-быр-дыр…

Вечерело. Андрей подкинул дров в костер, повернулся к нему спиной и пожелал спокойной ночи «Дыр-быр». Однако на пожелание она никак не отреагировала.

Глава третья: Охота

За ним гонялись темнокожие. Он пытался уйти от них вправо, к заросшим невысоким лесом холмам, где они не так быстры и он сможет оторваться, но группа из трех охотников каждый раз отгоняла его от спасительного пути. Кольцо загонщиков неумолимо оттесняло его на равнину, стараясь прижать к реке.

– Грэль, грэль,– он слышит их возбужденные голоса. Чувствуют, что добыча уже никуда не уйдет и предвкушают победу. Уже к вечеру они будут обгладывать его кости, сидя у костра возле своего дома, сложенного из костей большого мохнатого зверя и накрытого шкурами большерогого быка. А «cамый мудрый» разобьет камнем его голову и съест ее содержимое. Так племя темнокожих получит колдовское знание грэлей о травах, которые так хорошо заживляют раны настоящих людей. Конечно, было бы лучше, если бы им попалась женщина грэлей, они искуснее мужчин в таинстве врачевания, и из ее головы наверняка можно было бы почерпнуть больше мудрости, но после того, как настоящие люди пришли сюда, эти большеголовые убежали в горы и прячут там своих женщин. Только изредка глупый грэль рискует пробраться на равнину, чтобы поохотиться. Разве что сильный голод в семье вынудит его спуститься к реке, в надежде добыть оленя. А женщин- грэлей не видели очень давно.

Андрей стоял на обрыве у реки, опершись о копье. Дальше бежать некуда. В метрах двадцати полукругом стояли темнокожие. Они никуда не торопились, редкая добыча была уже у них в руках и никакое копье его не спасет. Она еще дышит, злобно смотрит своими ледяными глазами, крутит уродливой рыжей головой, но уже обречена. Конечно, лучше было бы взять его живым, чтобы «самый мудрый» мог по обычаю съесть содержимое его головы еще теплым, так больше шансов, что знания перейдут к нему, а не угаснут в мертвом теле грэля по пути домой, но и рисковать мужчинами племени, пытаясь скрутить крепкого грэля неразумно. Они начали раскручивать свои деревянные желоба и в его сторону полетели короткие копья…

Сон был ужасный, Андрей проснулся весь в поту от собственного крика. Тело сотрясала мелкая дрожь, руки ходили ходуном, бил озноб, а он никак не мог раздуть едва теплые угли потухшего костра. Потрясенный сновидением не сразу заметил, что нигде не видно «Дыр-быр». Ну вот, и она его покинула. Вроде только вчера хотел, чтобы она оставила его в покое и ушла по своим делам, а теперь ему стало грустно. Ясно теперь, почему «Дыр-быр» взяли в плен, а не убили. Для темнокожих это ценная добыча— женщина грэлей, наверняка обладающая знаниями о травах, от нее «самый мудрый» должен получить их в самом свежем виде, скотина такая.

«Дыр-быр» не взяла с собой ничего из добытых ими трофеев. Андрей чувствовал угрызения совести— может у нее было срочное дело, поэтому она и тянула его все время куда-то. Пришла с ним в каньон и увидела, что он никуда больше не собирается, а занимается всякой ерундой вроде бритья— решила действовать в одиночку. Кто знает, какая ей сейчас опасность угрожает, а она даже дротиков с собой не прихватила. Порыв бежать на ее поиски он в себе подавил, следопыт из него так себе, скорее сам потеряется. Надо подождать и все обдумать.

А подумать было о чем. Этот сон дал ему больше информации об этом мире, чем все его предшествующие блуждания. Получалось, что здесь происходит отнюдь не мирная ассимиляция аборигенов пришлым высокоразвитым видом людей, а самый что ни на есть натуральный геноцид «настоящими людьми» своих «отсталых» родственников. Видимо дело происходило так— пришли темнокожие на территорию, на которой всегда жили эти «грэли», постепенно заняли все лучшие охотничьи угодья, оттеснили их в малопригодные для жизни предгорья. А для успокоения совести объявили их не людьми, а вредными созданиями, еще, наверное, и примитивное религиозное обоснование под это дело подвели с помощью «самых мудрых»– рассказывают у костров сказки детям, как грэли наводят порчу или пьют кровь младенцев темными ночами. Теперь этих рыжих можно без зазрения совести и съесть, и убить— они не более чем карикатура на человека, как шимпанзе. Ситуация, которая и в его мире происходила не раз, и не два даже в совсем уж цивилизованные вроде времена, когда от «дикарей» освобождались целые континенты. Сон, скорее всего, был связан с настоящим владельцем этого тела, но как он спасся, если его зажали у обрыва на берегу реки?

Андрей впал в апатию. Лежал у костра целый день, подбрасывая время от времени в него собранные сухие ветки. Запеченная рыба показалась ему невкусной. Не съел и половины. А она ведь была последней и завтра опять на рыбалку. Рутина. Его надежды вернуться обратно в свое тело казались теперь ему призрачными. И тому было простое логическое обоснование— по шкале времени могущественная сила отправившая его в прошлое находится на тысячи лет в будущем, и если она закинула его в сознание неандертальца каменного века, то и обратную рокировку она могла бы сделать, пока он лежал в своем склепе с цветами, а не ждать начала его приключений в палеолите. Такой вот временной парадокс. И с чего он решил, что это разумная сила, может это вообще природное явление, тогда и вовсе ждать возврата в будущее наивно.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей решил устроить банный день. Ручей был довольно мелким, поэтому пришлось построить небольшую плотину, перегородив ее течение камнями. Результат порадовал— получилась каменистая ванная с проточной водой. В ней он долго плескался, несмотря на прохладную погоду. Попробовал поплавать, но тяжелое тело «грэля» плохо держалось на поверхности воды. Нужно тренироваться, может, просто навыка нет. С отвращением посмотрел на свои кожаные обноски— не было никакого желания надевать их снова на чистое тело. Вымазал золой и речным илом и положил в ручей, придавив сверху камнями, чтобы не унесло течением.