В погоне за вечностью

– Костная мука, – прокомментировал он, тщательно ровняя порошок на подносе, – мне пришлось купить несколько десятков мощей разных конфессий и смешать в определённой пропорции.

Кромов поморщился.

– Гюнтер, мы же всё-таки – учёные. Вот это, – он кивнул на стол с подносом, – совсем уж отдаёт антинаучным бредом и средневековым колдовством.

– Свечи, – продолжил Гюнтер, не обращая внимания на реплики друга, – сделаны в Тибете. А для того, чтобы тебе всё это не казалось антинаучным…

Жестом фокусника Штольц достал из-под стола аппарат, внешне напоминающий плод соития компьютера и ткацкого станка. Электронные платы и микросхемы в этом устройстве были нанизаны на основу из нитей, глиняных элементов и медных трубок.

– Это – моя последняя попытка, – Гюнтер приладил аппарат над подносом и зажёг свечи. – Я сумел объединить тибетскую доску для разговора с духами и детектор квантовых флуктуаций. Вспомни! Все исследования Марики были пограничными. Сплав науки и метафизики. И если она обрела бессмертие вне тела, она сможет сейчас нам об этом сообщить! – он включил аппарат и сел в кресло.

Устройство тихонько гудело, сообщая о своей работе. Свечи горели с треском, наполняя комнату малоприятным запахом. Гюнтер закрыл глаза, надеясь на чудо.

∞

Звонок Марики застал Штольца врасплох. Он как-то уже даже подзабыл, что в начале пути их было трое. Они с Кромовым только добились серьёзного успеха, победили в ООН, корпорация «Вечность» начала приносить по-настоящему большие деньги, и Гюнтер учился наслаждаться бессмертием.

Лицо на экране телефона было знакомым, но что-то его смущало. Гюнтер внимательно всматривался в экран и внезапно понял: Марика постарела. Они так долго работали над бессмертием, были так увлечены своей борьбой, что совершенно забыли про естественный ход времени. «Сколько же ей лет?» – прикинул Штольц, вглядываясь в черты, которые он, казалось, так недавно боготворил. На экране отражалась седая, измученная женщина. «А ведь ей почти шестьдесят, – прикинул он. – Кажется, я заигрался со временем и упустил свой шанс».

– Гюнтер! Ты слышишь меня? – голос Марики вырвал его из задумчивости.

– Да, конечно, слышу. Финансирование твоих исследований ведётся в полном объёме. Ты же – равноправный совладелец «Вечности», – кажется, он ответил невпопад. Марика нахмурилась.

– Хорошо, начну сначала! Только, пожалуйста, сосредоточься! Это наш с тобой последний разговор!.. – Гюнтера очень отвлекали морщины на её лице, но он постарался сосредоточиться на разговоре.

– Пока мы занимались биологией, информатикой и механикой, я задалась извечным вопросом: кто мы такие? Что именно делает нас людьми? В чём содержится жизнь? – Марика усмехнулась. – Предвижу сейчас твои вопросы, и поэтому сразу отвечу: да, по сути, я стала искать душу! Только не в религиозном толковании этого термина, а – в самом что ни на есть научном. Ты ведь как биолог знаешь, что на определённом этапе эмбрионального развития возникает электрический импульс, который и заставляет биться сердце зародыша. Я начала копать в этом направлении, и с удивлением осознала, что мы до сих пор толком не знаем, ни – откуда берётся этот импульс, ни – что такое само электричество. Мы просто принимаем это, как данность, и всё, – Марика прервалась и выпила стакан воды. – У нас мало времени, – продолжила она, глядя куда-то поверх экрана. – Так вот, в своих исследованиях я выделила тот самый первородный электрический импульс, который выходит из тела человека в момент смерти. А уходит он в квантовое пространство. Я не знаю, что с ним происходит там; возможно, он просто рассеивается. Но я уверена, что я могу стабилизировать этот импульс, и тем самым – обрести бессмертие. Настоящее, внетелесное бессмертие. Я собрала машину, которая сделает это, и сейчас готова к испытанию её в деле.

– Интересно, – Гюнтер побарабанил пальцами по столу. – Ты многие годы утверждала, что мы с Иваном – садисты и уроды, когда мы проводили свои опыты на людях. Ты ведь даже не разговаривала с нами! – Штольц встал из-за стола и прошёлся по кабинету. – Хотя никогда и не отказывалась от наших «грязных» денег. А теперь, значит, ты собрала некий агрегат, и тебе тоже понадобился человеческий материал для испытаний? – он так всю жизнь хотел власти над этой женщиной, хотел её саму, что наслаждался моментом. Тогда ему казалось, что Марика Рамирес, наконец-то, прогнулась перед ним и будет просить.

– Не льсти себе, Гюнтер, – Марика так посмотрела на Штольца, что у того замерло сердце. – Много лет назад, когда мы всё начинали, мы хотели лишь добра. Потом вы с Иваном свернули. Куда вы свернули? Была ли эта дорога верной? Не мне судить. Но вы пошли по своему пути. А я… – Марика запнулась, – а я так и иду своей дорогой. Ты же видел, как я выпила воду? Так вот, через три минуты у меня остановится сердце, – она подвинула камеру, и Штольц увидел, что Марика сидит в недрах устройства, опутанная с ног до головы проводами. – Как только моё тело умрёт, аппарат перехватит электрический импульс и стабилизирует его. Я обрету бессмертие. Проблема лишь в том, что я пока не знаю, как буду связываться с вами. Поэтому давай договоримся: ты будешь ждать встречи со мной раз в год, в мой день рождения. Вы с Иваном теперь – вечные, и сможете собираться так до конца времён. Я обязательно найду способ связаться с вами.

– Марика!!! Стой!!! – Штольц вскочил, словно мог что-то предпринять. Экран телефона погас. Гюнтер отправил людей в лабораторию Марики, но было поздно. Сама она была к этому моменту уже мертва, а аппарат разрушился. Гюнтеру осталась лишь куча малопонятных записей и обещание встречи.

∞

Свечи догорели и с резким, неприятным шипением погасли. Гюнтер открыл глаза и посмотрел на поднос. Белое мучное поле было девственно чистым.

Первым нарушил тишину Кромов:

– Она не придёт!

– Я знаю, но я обещал.

Кромов поднял бокал – на экране появилось изображение трёх смеющихся молодых людей. Два парня и девушка на пляже.

– С днём рождения, Марика!

– С днём рождения, Марика! – эхом отозвался Гюнтер, прикоснувшись бокалом к экрану.

В комнату вошли слуги, один из которых стал убирать со стола устройство, другой взял куб с Кромовым и вынес из комнаты. Штольц подошёл к окну и распахнул тяжёлые портьеры. Вечеринка окончена. Он стоял и смотрел с высоты башни «Вечность» на город под ногами. Смотрел и видел вместо сотен рекламных огней, суетящихся людей, машин и механизмов – далёкий пляж, и себя с Марикой на нём.

– Какие же мы были молодые, глупые… – шептал он себе под нос. – Зачем, для чего мы всё это сделали?..

– Потому, что мы хотели перевернуть мир! – Марика Рамирес, как и обещала, всегда приходила на эти встречи. Но ребята не видели и не слышали её. – Если бы я только знала тогда… – шептала Марика на ухо неподвижно стоящему у окна Гюнтеру, – мы не перевернули мир. Он оказался устроен куда как мудрее, чем мы думали. Мы все – бессмертны по умолчанию. Мы можем путешествовать между звёзд, скользя по ткани пространства и времени. Это заложено в нас. Просто переход в иное состояние. Но мы оказались слишком трусливы. Нас пугала неизвестность перехода. Страх неизвестности, страх вечности. А люди, когда чего-то боятся, готовы пойти на что угодно, лишь бы избавиться от страха. Ты, – Марика положила руку Гюнтеру на плечо, но этого он не мог почувствовать, – перестал стареть и, наверное, никогда не перейдешь в иное состояние. Иван просто перенёс себя в виртуальный мир и думает, что это и есть бессмертие. Я же… – Марика грустно усмехнулась, как будто собеседник мог её видеть, – я, грубо говоря, сделала свою душу каменной, и теперь не могу покинуть этот мир. Я тоже застряла здесь навечно.

Марика встала рядом с Гюнтером глядя на ночной город. Ее нынешнее зрение позволяло даже на таком огромном расстоянии видеть яркие вспышки. Это нестабилизированные электрические импульсы человеческих душ отправлялись в вечное бескрайнее путешествие.

∞∞∞