Тонкая нить

– Вы думаете, здесь что? Семечки? Нет, дорогой мой! Это, так сказать, ваше жизнеописание. Тут все ваши преступные дела записаны и описаны. Как, неплохо? Ну, теперь будем разговаривать?

Лаптин недоуменно пожал плечами:

– Вы, товарищ следователь…

– Но, но, но! – грубо перебил Елистратов. – Какой я вам товарищ? Гражданин. Гражданин следователь. Запомните.

– Понятно. Только я хотел сказать, что вам, гражданин следователь, наверно, известно обо мне куда больше, чем мне самому, – сдержанно сказал старый мастер.

Сколь ни странно, но чем больше выходил из себя Елистратов, чем ожесточеннее нападал он на Лаптина, тем спокойнее и хладнокровнее становился старый мастер. Елистратов понял это и вновь изменил тактику. Теперь он заговорил спокойно, ласковым, вкрадчивым голосом:

– Ну что вы упрямитесь, дорогой? Неужели вам непонятно, что я хочу облегчить вашу судьбу? Вашу и… – Елистратов на минуту замолк, а потом внезапно, резко, в упор бросил: – И вашего племянника.

Удар был рассчитан точно и нанесен мастерски. Лаптин вскочил.

– Моего племянника? Но, боже правый, где мальчик? Что с ним?

– Сидите! – прикрикнул Елистратов. – Что? Зацепило?

Лаптин тяжело опустился на стул. Руки его била крупная дрожь.

– Ну как, – продолжал Елистратов, – начнем с племянника?

– Что племянник? – горестно вздохнул Лаптин. – Племянник – отрезанный ломоть. Что я могу о нем сказать? Он был хорошим мальчиком, но рано осиротел. Рос без родителей. Один я у него оставался, а что мог сделать такой старый пень? Мальчик стал дурить, связался с плохой компанией. А тут война, немцы… Ну, он и покатился. Крутился все около немцев, а как их погнали – исчез. Как в воду канул… Вы знаете? – Голос Лаптина предательски дрогнул. – Он ведь один у меня был. Один…

– Ай, ай, ай, ай! – желчно усмехнулся Елистратов. – Какие нежности при нашей бедности! Какие мы чистенькие, какие невинненькие. Бросьте вилять! – внезапно изменил тон Елистратов. – Нечего мне байки рассказывать. Давайте показания о своей работе на немцев вместе с племянничком, о листовках…

– Я на немцев не работал, – нехотя сказал Лаптин. – Ни о каких листовках не знаю…

– Так-таки и не работали? И о листовках не знаете? Ну, а племянник ваш, он работал на немцев?

– Да. То есть мне так казалось.

– Как это «казалось»? Говорите точно: работал или нет?

– Ну, работал…

– Уточняю: ваш племянник был изменником Родины, предателем, сотрудником фашистской разведки. Так?

– Может, и так, почем я знаю?

– Не крутите! Повторяю вопрос: вам что, неизвестно, что ваш племянник работал в разведке? Это весь Энск знал!

– Ну, раз весь Энск… Получается, работал.

– А вы в это время связь с племянником поддерживали, встречались?

Вопросы Елистратова, четкие, отрывистые, требовавшие точного, незамедлительного ответа, сыпались пулеметной очередью, разили Лаптина. Старик был подавлен, оглушен. Он, конечно, встречался с племянником во время фашистской оккупации и не собирался этого отрицать. Лаптин хотел было рассказать, как племянник пытался ему помочь продуктами, но он с негодованием отверг эту помощь, как он пытался уговорить его порвать с немцами, но Елистратов и слушать не стал. Связь с племянником, сотрудником фашистской разведки, поддерживал? Поддерживал! Остальное Елистратова не интересовало.

Сотрудник Энского управления КГБ, молча сидевший сбоку от Елистратова, все больше терялся.

– Товарищ майор, – обратился он наконец к Елистратову, – так нельзя. Я не понимаю…

– А не понимаете, так не вмешивайтесь, – огрызнулся тот.

– В таком случае разрешите быть свободным, – поднялся с места молодой работник. – Боюсь, мое присутствие тут лишнее.

Елистратов криво усмехнулся и кивнул головой:

– Можете идти.

Дверь за оперативным работником закрылась. Елистратов с минуту посидел в задумчивости, молча, подперев подбородок руками, затем упрямо тряхнул головой и возобновил допрос:

– Когда вы начали сотрудничать с немцами, с фашистской разведкой?

– Я с немцами не сотрудничал…

– Не лгите! Вы во время оккупации работали в мастерских, в порту? В тех, кстати, где подвизался и ваш племянник?

– Да.

– Мастерские принадлежали кому? Немцам? Военной разведке? Разве не так?

– Я этого не знаю.

– Не знаете, что мастерские принадлежали немцам? Шутить изволите?!

– Нет, это, то есть что мастерские принадлежат немцам, я, конечно, знал, а вот насчет разведки…

– Что мастерские принадлежали разведке, знаем мы. Значит, на кого же вы работали: на немцев, сотрудничали с фашистской разведкой?

Лаптин удрученно развел руками:

– По-вашему получается, что сотрудничал.

– По-моему? А по-вашему?

Лаптин молчал.

– Ну, – продолжал Елистратов, – вы и теперь будете отрицать свою измену?

– Пишите что хотите, – устало, с полным безразличием махнул рукой окончательно сломленный Лаптин. – Все подпишу.

– Что значит: «Что хотите», «Все подпишу»? Вы эти штучки бросьте! Я записываю ваши, только ваши показания. Зарубите это себе на носу. Подпишите здесь, здесь и здесь. – Следователь поочередно придвинул к Лаптину одну за другой страницы протокола допроса. Тот, не глядя, все подписал. – Так. Поехали дальше. – Елистратов с деланной бодростью потер руки. – Теперь я попрошу вас рассказать о ваших сообщниках. С кого хотите начать?

– Как вам будет угодно.

– Что ж, начнем, пожалуй, с Рыжикова. Прошу.

– Рыжикова? – с недоумением спросил Лаптин. – Но кто такой Рыжиков?

– Бросьте Ваньку валять! – повысил голос Елистратов. – Опять за прежнее принялись? Он, видите-ка, Рыжикова, инженера радиозавода, не знает! А сам какую-нибудь пару дней назад битый час болтался с ним по набережной, ведя конспиративные разговоры. Будете говорить?

Лаптин невесело усмехнулся:

– Ах, инженер! Откуда мне было знать, что его фамилия Рыжиков? Мы с ним познакомились совсем недавно, случайно, в магазине радиоизделий…

– Где вы познакомились, – резко перебил Елистратов, – следствие пока не интересует. Рассказывайте о своих шпионских делах с Рыжиковым.

– Какие шпионские дела? – изумился Лаптин. – Я делаю на досуге маленькие приемники, мастерю кое-что, а детали не всегда достанешь. Когда толкался в магазине, этот человек – Рыжиков, значит? – заговорил со мной. Узнал, чем я занимаюсь, и обещал принести кое-какие детали, дефицитные, в обмен на махонький радиоприемничек. Вот в понедельник мы с ним в порту и встретились.

Губы Елистратова искривила желчная усмешка. По всему было видно, что у него наготове новый ядовитый вопрос. Однако задать его Елистратову не удалось. Дверь внезапно распахнулась, и стремительно вошел сотрудник Энского управления КГБ, покинувший кабинет Елистратова полчаса назад.

– Товарищ майор, – произнес он, с трудом сдерживая волнение, – вас приглашает к себе полковник… – Он назвал фамилию одного из руководителей Энского областного управления КГБ. – Просил, если можно, прибыть поскорее, без задержки. И материалы просил с собой захватить.

– Но позвольте… – начал Елистратов.

– Товарищ майор, – настойчиво повторил молодой чекист, – мне приказано передать вам просьбу полковника, настойчивую просьбу… Я только выполняю приказание руководства.

Елистратов молча передернул плечами, подчеркнуто медленно собрал в папку страницы протокола допроса, взял папку под мышку и вышел из кабинета, демонстративно хлопнув дверью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Между нами. Вы понимаете (фр.)