Гадюка Баскервилей

Вскоре нужное письмо было составлено. Холмс, свистнул, высунувшись в окно, под которое тут же подбежал какой-то малолетний оборванец: «Почтальон ожидает ваших указаний, сэр»…

Велев беспризорнику непременно дождаться ответа, сыщик вернулся к гостям.

Ужин, поданный милейшей миссис Хадсон, позволил скоротать время до возвращения почтальона. Ларин с Дукалисом по причине присущего им природного такта не стали интересоваться, зачем следует идти в бифштексную на сытый желудок, рассудив, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, а, кроме того, что наличие пищи лучше, нежели ее отсутствие. Убеждая товарища в необходимости принятия столь ответственного решения, Анатолий заметил, что органы пищеварения – это такая интеллигенция в организме, которая постоянно набита г… ом, в случае чего жидко гадит, но требует, чтобы её постоянно и вкусно кормили.

Аргументы возымели свое действие, и ужин удался на славу.

Наконец затренькал долгожданный звонок. Это вернулся маленький письмоносец.

– Ничего не понимаю! – Гениальный сыщик удивленно крутил в руках записку. – Что за абракадабра? Эй, где мальчишка?..

Холмс снова высунулся в окно и пытался свистеть, безуспешно подзывая почтальона до тех пор, пока на улице не показался шлем полицейского, привлеченного шумом. Сыщик, прекратив безуспешные попытки досвистеться, тяжело опустился в кресло.

Записка гласила: «МОХ ВРОС В ЛЕД МИСС, САВАНЫ – ЖДИТЕ ДНЯ И КРОВЬ ТАМ! МУЖ.»[29]

– Ох уж эти женщины! Вечно они все напутают. Посмотрите-ка, что нам передали вместо любезного согласия накормить бифштексами. Вот, держите, – Холмс протянул Ларину письмо, – но, боюсь, мою знакомую ожидают неприятности… А я и не знал, что у нее есть муж. Был, правда, бой-фрэнд…

Андрей взял протянутый ему листок бумаги, внимательно прочитал, потом о чем-то зашептался с Дукалисом.

– Точно, спалили явку, – кивнул Толян. – А ты уверен, что перевел правильно?

– Вроде правильно, – пожал плечами Ларин, – послушайте, Шерлок, what d’you think this letter from her man? Почему вы считаете, что это письмо от сожителя вашей знакомой?

– Вы что, читать по-английски не умеете? Стоит же подпись: «муж».

– Послушай, Андрей, – засомневался Дукалис, – ты что, лучше лондонцев в их языке разбираешься? Я и то знаю, что муж – это хазбенд, а мэн – просто мужчина. Не спорь, лучше пойдем на этот чертов рынок.

– Да, как ни переводи, а соваться к этой телке нельзя, – парировал Ларин… – Дорогой Холмс, поверьте, я тоже крайне возмущен этим посланием.

На вопрос сыщика, что же так возмутило его гостя, Андрей вытащил из кармана шариковую ручку, молча подчеркнул каждую третью букву и знаки препинания в записке, протянув ее адресату: «Боюсь, что ваша „М.“ не желает сотрудничать».

Холмс некоторое время безумными глазами вчитывался в текст:

«МОХ ВРОС В ЛЕД МИСС, САВАНЫ – ЖДИТЕ ДНЯ И КРОВЬ ТАМ! МУЖ.»

– Негодяй! – вскричал великий сыщик, комкая злополучную бумажку. – Он за все ответит! Немедленно идем на рынок!.. Уотсон, да протрезвейте же наконец, вам следует сейчас же бежать в Скотленд-Ярд, вызывать инспектора Лейстрейда. Но, боюсь, мы опоздали…

– Вы говорите «он». Кто это? – недоуменно переспросил Ларин.

– Мориарти, мой друг, Мориарти. Только этот негодяй мог направить мне такой пасквиль, подписавшись лишь одной буквой… Ах, бедная мисс Энн Глюк, этот подонок наверняка запугал ее до смерти… Джентльмены, прошу вас, поторопитесь!

Несмотря на призывы Холмса, доктор Уотсон отправился в полицию лишь после того, как записал в свой дневник основную идею будущего рассказа о подвигах великого сыщика. «Пляшущие человечки» – гласила единственная строчка, торопливо выведенная практикующим литературным творчеством врачом…

* * *

Три черных кеба с грохотом мчались по направлению к Блошиному рынку. Когда оперативники поинтересовались у сыщика, зачем столько экипажей, если втроем они спокойно едут в одном, Холмс заметил: «Так принято. Правильные джентльмены должны приезжать на назначенное свидание с другими правильными джентльменами точно в срок и на транспорте, в количестве, достойном положению правильных джентльменов в обществе».

– А почему мы тогда весь таксопарк… Ой, простите, побольше кебменов не взяли с собой? – поинтересовался Андрей.

– Видите ли, сэр Энди, – тоном опытного учителя пояснил Холмс, – у правильных джентльменов существуют определенные rules – нормы поведения. Нельзя обижать других правильных джентльменов недоверием. Они могут не так понять.

– Да какие же они правильные? Отморозки какие-то! – возмутился Дукалис (про «rule’s gentlemen» он понял, несмотря на ограниченные познания в иностранном языке). – Будем мочить!.. Найдем в сортире – замочим и в сортире!

– Хватит, Толян, плагиаторством заниматься, – посоветовал Ларин, – здесь все равно не поймут. И, чувствую, влипли мы в историю! Закроют нас самих в клетку – в век не выпустят…

– Не дрейфь, что-нибудь придумаем… Но нельзя же было Шерлока одного отпускать. К тому же там этот Мориарти.

– Ага, с компанией таких же «фриизеров», как он сам. Сидят и ждут нас. Ты, кстати, «ствол» не потерял?..

– Не-а. – Дукалис похлопал себя по груди. – Куда ж его, без сейфа?..

Заметив это движение, Холмс оживился и, порывшись в карманах, протянул Андрею револьвер с коротким стволом диаметром примерно с десятикопеечную монету.

– Простите, чуть не забыл. Только вы не должны сразу показывать оружие. Это – на всякий случай…

«Что, мы на „стре́лках“ никогда не были? Сами знаем», – поблагодарив сыщика, подумал про себя Ларин…

* * *

Холмс, прежде чем встретиться с бросившими ему вызов «девонширскими», остановил кортеж у неприметного дома, скрывшегося в узких лондонских улочках за пышными кустами сирени.

«Господа, нам необходимо взять еще одного спутника, – заявил великий сыщик, – на случай непредвиденных конфликтов». И быстро покинул кеб.

Друзья уже потирали руки в предвкушении поимки Мориарти и скорого возвращения домой, а потому не заметили, когда Холмс вернулся к экипажу. Из состояния благостных размышлений оперативников вывело странное похрюкивание, раздавшееся у кеба.

– Ой, свежие окорочка забегали! – обрадовался было Дукалис, но тут же осекся, так как в этот момент Холмс, поднатужившись, засунул внутрь экипажа огромную слюнявую пасть, позади которой виднелись несколько упитанных складок и четыре когтистые кривые лапы.

Пасть еще раз недовольно хрюкнула и весьма подозрительно уставилась на вмиг притихших оперативников.

– Свои, сэр Лерсон, – успокоил сыщик нового пассажира, – это мистер Энди, а это – Дюк… Не волнуйтесь, джентльмены, он обычно не кусается. Только умоляю, ведите себя достойно – сэр Лерсон не переносит непочтительного отношения…

Пасть слегка ощерилась, выражая полное согласие с говорившим, и одновременно продемонстрировала некое подобие улыбки, огороженной частоколом белых блестящих зубов. Затем она миролюбиво поочередно ткнулась носом в колени оперативников, старательно вытирая о них слюни и, наконец, невероятным образом подпрыгнув, взгромоздилась на ноги Дукалису, отчего тот лишь тихонько охнул, не смея пошевелиться.

– О, Дюк, вы понравились сэру Лерсону, – заметил Холмс, – да не бойтесь же, можете почесать ему за ушком, он это страшно любит.

Всю оставшуюся дорогу великий сыщик рассказывал о породах собак, всячески подчеркивая при этом достоинства английских бульдогов и заискивающе посматривая на похрюкивающего от удовольствия сэра Лерсона.

Постепенно ужас от первого общения с новым пассажиром прошел, и Дукалис даже вспомнил историю, связанную с собаками из собственной практики.

Однажды дежурную группу вызвали на задержание какого-то страшного маньяка – позвонили жильцы одного из домов, сказавшие, что в соседнюю квартиру ворвались преступники, напав на маленькую девочку.

Оперативники приехали в нужный адрес. Бабуля, вызвавшая милицию, лишь указала пальцем на дверь квартиры и быстро исчезла в соседней. Недоуменно пожав плечами, стражи порядка двинулись в глубь жилища. Там они застали жуткую картину: стены, пол, мебель и даже потолок отдельной квартиры были в «пятнах бурого цвета», как пишется в протоколах. На шкафу в большой комнате взору милиционеров предстали двое мужчин, изрядно залитых кровью. Они скрючились и обнялись, словно несчастные бандерложки перед мрачно танцующим Каа из известного мультика.

Прямо под шкафом лежало нечто, напоминающее большой белый шерстяной диван, который старательно подгрызал ножку шкафа. А рядом с «диваном» на ковре притулилась девчушка лет пяти. Она засунула ручонки в густую шерсть и тоненьким голоском безуспешно упрашивала: «Миша, ну, пожалуйста, не кушай шкаф! Мама придет – нас ругать будет… Хочешь, я тебе котлетку дам?..» В ответ же снизу раздавалось лишь сосредоточенное урчание и безысходное поскуливание сверху.

Увидав вошедших ментов «бандерложки» хором запричитали, начали просить, чтобы их немедленно убрали отсюда и посадили… «За что вас сажать?» – удивился Дукалис, к тому времени проработавший в милиции не более полугода.

– За покушение на разбой и серию квартирных краж! – снова запричитали несчастные. – Только уберите отсюда это чудовище!..

Тут только оперативник и разобрался, что у шкафа лежит огромная южно-русская овчарка, более чем целенаправленно подбирающаяся к своим жертвам. Прикрыв двери с другой стороны, милиционеры осторожно осведомились у девочки, что произошло и где ее родители. Малышка кое-как объяснила, что в квартиру позвонили «дяди». Она отперла дверь, думая, что это вернулась мама.

– А один дядя меня спросил: «Ты одна дома?» Я говорю: «Нет, я с Мишей». Дядя тогда: «А сколько Мише лет?» – «Пять годиков, как и мне»… Дяди тогда меня толкнули и домой к нам побежали. Один еще спросил: «Говори, где Миша?» Я тогда испугалась и заплакала, а Миша сам пришел… Теперь мама ругаться будет…

Ротик у девчушки начал складываться в форму сковородничка, на глаза опять навернулись слезы. Положение спасло возвращение хозяйки квартиры, которая, разобравшись в ситуации, после некоторых уговоров согласилась убрать собаку от шкафа и не наказывать свое чадо за испорченную мебель. Правда, это вряд ли сильно помогло злоумышленникам, так как оточенные маникюршей ногти мамаши были не безопаснее собачьих зубов, а оттаскивать разбушевавшуюся родительницу от обидчиков оказалось не многим проще, чем уговаривать «коврик»…

«Собачью» тему подхватил Андрей, с грехом пополам переведя на английский анекдот, который вообще-то вполне мог относиться и к бульдогам, но из уважения к сэру Лерсону, был рассказан про шарпея.

Встретил как-то шарпей сучку и давай перед ней хвастаться, подтягивая свою складчатую шкуру вперед и тыкая в нужные места лапой:

– Вот этот шрам на шее я получил во время битвы с колли (подтягивает складки дальше)… Эти следы на лопатке – от зубов ротвейлера (еще подтягивает шкуру)… Эта дыра у крестца – после сражения с тремя боксерами (опять потянул)… А здесь, под хвостом дыра… Здесь дырка… Здесь… Ну, в общем, неважно… Я все равно героический пес!..

– Подъезжаем к рынку, мистер Холмс! – раздался голос кебмена. – Скажите, где следует остановиться?..

Глава 6. Страшная месть

Лондонский Блошиный рынок жил своей жизнью, и прибывший кортеж кебов никого не заинтересовал. Разве что пара уличных торговцев поспешила переместиться чуть подальше, на более безопасное расстояние. Наши друзья выбрались из экипажа. Сопровождаемые сэром Лерсоном, ни на шаг не отходившим от уютного Дукалиса, они начали продвигаться к обшарпанному домику, на котором красовалась выцветшая вывеска, изображавшая пивную кружку и некое творение коричневого цвета, напоминающее… ну, скажем, настоящий английский бифштекс.

– Джентльмены, – предупредил Холмс, – я захожу первый и выясняю, где моя знакомая. Если за нее письмо написал Мориарти, либо его подельники, – ее в пабе не будет. Но зато у нас появится шанс узнать, куда делся сам главарь «девонширских». Главное, найти повод, чтобы предъявить злодею претензию. Для этого надо выразить недовольство работой бифштексной. Хозяин сам решать ничего не станет. Тогда we’ll invite for talks they…[30]

– Cover! – вставил Дукалис.

– Двоечник! – Андрей дернул товарища за рукав. – Во-первых, надо говорить «a cover». Только, это означает «крышка», а Шерлок имел в виду «roof» – крышу…

– При чем здесь крыша и крышка? – удивился Холмс. – Нам нужны they partners – их партнеры. Хозяин тогда и позовет кого-нибудь из «девонширских». А дальше придется действовать по обстановке. Я попрошу это сделать вас, Энди. Вы начнете возмущаться качеством еды, а говорить буду я – мой истинно лондонский выговор будет более доходчив. Понятно?

– Понятно, – кивнул Ларин, – а полиция?

– Полиция, думаю, приедет не раньше, чем через час-полтора, – успокоил оперативника великий сыщик, – у них все равно сейчас обеденный перерыв. Пока Уотсон объяснит, что к чему, пока они соизволят собраться, затем найти овса, чтобы накормить лошадь перед поездкой, пока уговорят кучера не менять рессору на экипаже… В общем, рассчитывать следует только на собственные силы…

– А что, без овса лошадь не поедет? – поинтересовался Андрей.

– Естественно, – подтвердил Холмс. – Где это видано, чтобы транспорт ходил без топлива? Попробуйте-ка сесть в паровоз, если в нем нет угля… Впрочем, не будем тянуть время, let’s go – пойдемте.

– Мистер, мистер! – Дукалиса неожиданно дернула за рукав смазливая девица, протягивая ему какой-то клочок бумаги. – Стойте! You’re lucky. That’s prize… winnings…[31]

– Что она хочет? – заволновался оперативник, умоляюще смотря на товарища, более сведущего в малопонятном языке.

– Чего-чего? Лохотрон это местный. Говорит, что ты выиграл. Погоди, сейчас торговаться начнут…

– О, мистер – иностранец? Гость Лондона? – радостно защебетала девица, повисая на руке Дукалиса. – Вы должны получить приз… Держите деньги (она протянула несколько монет). Посмотрите номер. Если в нем есть цифры – вы выиграли. Если нет – вы обязательно выиграли…

Оперативник зажал протянутые ему деньги в кулак раньше, чем Холмс успел вмешаться и запретить играть в азартные игры. В этот момент из толпы выскочил весьма всклокоченный господин. Он затряс перед носом Дукалиса какой-то бумажкой, бормоча, что тоже может рассчитывать на приз, так как на его счастливом билете оказался точно такой же номер.

– Да-да, – живо подтвердила девица, – теперь вы должны торговаться между собой. Можете дать мне подержать несколько фунтов, тогда приз будет ваш…

Но игра не удалась. Дукалис, собрав все свои знания английского, как говорится, «врубил дуру», заблажив, словно нищий, неожиданно получивший щедрое подаяние: «Сэнкью, май дарлинг. Сенкью. Ю халпт ми анд Год уилл хелп ю!..» – Спасибо, моя дорогая, спасибо. Вы помогли мне, и Бог поможет вам!

В этот момент из толпы вперед выдвинулись две довольно угрюмые личности и молча направились к оперативнику.

– Верните им деньги, – испуганно прошипел Холмс, обращаясь к Дукалису, – они на все способны…

Но Толя уже закусил удила.

– Are you know something about «pfigvams»? Вам что-нибудь известно о фигвамах? – осведомился он у великого сыщика и, не дожидаясь, пока Шерлок разберется с переводом последнего слова, опять обратился к девице:

– … Передайте наилучшие пожелания моему большому другу мистеру Мориарти. Скажите, что я мечтаю увидеться с ним… Сэр Лерсон, вы согласны?

Сэр Лерсон утвердительно хрюкнул, клацнув своими акульими зубами и плотоядно облизнулся на приближающийся ланч. Воспользовавшись замешательством громил и тем, что Холмс смотрел в другую сторону, Андрей исподтишка показал лохотронщикам ствол револьвера. «Эй, ребята, у вас какие-то проблемы?» Но выяснилось, что никаких проблем уже нет. Поэтому друзья смогли беспрепятственно зайти в бифштексную. Единственное слово, которое Дукалис сумел понять из ворчания великого сыщика, было «madness» – сумасшествие.

– Не волнуйтесь, Шерлок, – постарался успокоить Холмса Ларин, – если они приняли нас за людей Мориарти – мы просто заработали несколько фунтов. Если же эти господа не довольны – они обеспечат скорое прибытие сюда «девонширских». Мы же за этим пришли, не так ли?..

Сыщик только что-то нечленораздельно и сердито буркнул в ответ…

* * *

Друзья вошли в полутемное прокуренное помещение, где стояло несколько деревянных столов, подле которых красовались здоровенные обрубки бревен, заменяющие стулья. Народа в дневное время было немного. Лишь в углу зала расположились двое посетителей, с аппетитом хлебавших из глиняных тарелок.

«А что, сегодня мисс Глюк не работает»? – Холмс подозвал бармена. У того как-то подозрительно забегали глазки, он пробормотал «нет» и тут же достаточно недружелюбно продолжил: «Ну, будете брать чего-нибудь?» Холмс тихонько толкнул под столом Ларина, подсказывая, чтобы тот начинал.

– А что ты, друг, такой невежливый? – нахмурился Андрей. – Позови-ка сюда хозяина.

– Я сам хозяин этого заведения. – Халдей постарался сгладить свою ошибку. – Прошу прощения, если мой тон показался гостям неприветливым. Мы всегда рады посетителям…

– Эля! – неожиданно потребовал Дукалис. – Неси три больших эля!

– Один момент! – Хозяин бифштексной быстро побежал к стойке выполнять заказ.

– Господи, ну неужели вы не можете спровоцировать скандал? – страдальчески закатил глаза Холмс. – Ну, скажите, что он не долил эль, если скажет, что долил, – скажите, что напиток несвежий. Когда возразит – обвините в хамстве. А тут и я вступлю…

– Ага, – хмыкнул про себя Андрей, – как в анекдоте про крокодила Гену и Чебурашку: «…А что вы курите, сигареты или папиросы?.. А от чего желаете прикурить, от зажигалки или от спички?.. Послушай, Гена, да дай ты просто ему в рожу!»…

– Простите, не понял, – начал было Холмс, но тут его внимание отвлекли господа, расположившиеся за угловым столиком, которые неожиданно громко рассмеялись.

Несколько секунд хмурое лицо гениального сыщика отражало титаническую работу мозга, затем Холмс повеселел и, сев на любимого конька, начал очередной раз объяснять спутникам суть своего дедуктивного метода.

– Знаете, джентльмены, что за люди сидят подле нас? Это моряки.

– …?!

– Можно даже не проверять: только люди этой профессии будут пить ром, когда в пределах досягаемости находятся бренди или виски[32]. Посмотрите, вон, над баром висит прайс. Там ясно написано, что кроме рома в этом заведении имеются и нормальные напитки… Гениальное умозаключение, isn’t it? Не правда ли?

– Боюсь вас разочаровать, Шерлок, – осторожно заметил Андрей, – но я бы на вашем месте еще раз взглянул на меню: цена рома примерно в два раза меньше, чем предпочитаемого вами «Джонни Уокера» или, тем более, выдержанного бренди. А посетители этой бифштексной, судя по ее интерьеру и, главное, их одежде с заплатами на коленях, не так уж богаты. Значит…

– Значит, мистер Энди, вы правильно оценили мой метод: эти господа еще не стали настоящими морскими волками, а еще ходят в юнгах, – закончил мысль великий сыщик.

Андрей с сомнением еще раз взглянул на двух бородатых сорокалетних дядек, попивавших дешевый ром, но благоразумно не стал спорить с Холмсом, тем более что к столику вернулся бармен с кружками эля.

Великий сыщик опять толкнул под столом ногой Ларина, намекая, что, мол, пора. Андрей немедленно отреагировал.

– Эй, мужик, а скажи-ка, какого черта вы уволили мою подружку? Она что, прогуливала?

– Нет-нет, любезный господин, – запротестовал бармен, – она была очень хорошей девушкой.

– А что это ты говоришь «была»? – нахмурился Ларин. – Она что, теперь не девушка?

– Нет-нет, мой добрый господин, она самая настоящая девушка.

– А откуда ты знаешь, что она – девушка? – грозно приподнялся из-за стола Андрей.

– О, простите, сударь, вы меня не так поняли, Энн Глюк уволилась по собственному желанию ровно час назад. Я никогда не хотел ни словом, ни делом вас обидеть…

В этот момент входная дверь с грохотом хлопнула о стену, и в помещение ввалились шестеро молодчиков, двоих из которых друзья уже видели раньше у лохотрона. Настроение хозяина бифштексной чудесным образом изменилось: бросившись чуть ли не с распростертыми объятиями к вошедшим, он что-то старательно начал им объяснять то и дело тыкая пальцем в сторону наших друзей.

– Ну что, придурки, довыеживались? – Главный из громил, демонстративно вытащив из кармана кастет, хмуро шагнул к столику, за которым сидели оперативники и сыщик. Примеру главаря последовали и остальные.

– Да вы чего, ребята? – Дукалис захлопал глазами и примирительно улыбнулся неосмотрительно приблизившемуся к нему бандиту. – Мы тут пивком балуемся…

Громила хотел было нравоучительно съездить Толяну кастетом по голове и даже начал замахиваться, но, видно, слишком медленно. В следующий момент донышко тяжелой деревянной кружки с полутора пинтами доброго эля точно угодило нападавшему в лоб. Бандит только охнул, когда по его физиономии разлетелась кудрявая пена вперемешку со щепками от кружки, но устоял на ногах.

– Ух ты! – удивился Дукалис. – Были бы мозги – точно получил бы сотрясение. Но должно же быть у этого бычары хоть что-то святое… – После чего саданул громиле ногой в пах.

Эксперимент прошел успешно. Бандюган тоненько заголосил, словно альт из церковного хора, и, приняв позу эмбриона, рухнул на грязный пол. Поэтому он не видел, как умудренный в боксерских поединках Холмс первым же ударом нокаутировал второго из злоумышленников и начал пританцовывать вокруг третьего. Андрею пришлось хуже. На него одновременно набросились сразу двое, и он чуть было не пропустил удар в голову. Но разящая рука на миг застыла в воздухе, а потом резко опустилась вниз. Все это сопровождалось отчаянным воплем нападающего, заглушившим деловитое урчание сэра Лерсона.

На бульдога, до того мирно обслюнявливавшего под столом брючину милого его сердцу Дукалиса, сначала никто не обратил внимания. Присутствие четвертого бойца со стороны обороняющихся стало очевидным в тот момент, когда огромная пасть, раскрывшись чуть ли не на сто восемьдесят градусов, подобно пасти заглатывающего змея, вцепилась в толстый живот одного из противников Ларина, а затем начала, пожевывая и урча, медленно передвигаться вверх. Злодей нещадно орал, пытаясь оторвать от себя бульдога, но каждая попытка лишь причиняла дополнительную боль, так как громадные челюсти были плотно сведены и потому сэр Лерсон мог быть отодран от живота лишь с приличной частью пережевываемой плоти.

Собачий подвиг ввел в замешательство второго из противников Андрея, чем оперативник не преминул воспользоваться, пару раз вмазав громиле по физиономии, а затем отступив на более безопасное расстояние.

Неожиданно к обороняющимся прибыла помощь: любители рома, как говорится, в едином порыве, ринулись к месту драки, где довольно успешно схватились с двумя оставшимися злоумышленниками. В этот момент Холмсу удалось нокаутировать очередного бандита, и сыщик бросился на помощь Андрею.

Дукалис заметил, что подлый бармен, поняв провал акции возмездия, скрылся в подсобном помещении и побежал следом за ним.

А сэру Лерсону наскучило ползти вверх по толстому животу, получая при этом тумаки. Он на миг разжал свои челюсти, но только на миг, чтобы тут же вцепиться в более аппетитный окорок обезумевшего от собственного крика громилы. Конечно, догадайся трехсотфунтовый бедолага, сесть на бульдога, может, сэру Лерсону пришлось бы не сладко. Но рационально мыслить бандит уже не мог, а потому, плюхнувшись на четвереньки, пытался выползти из бифштексной, увозя на своей пятой точке плотоядного пассажира.

Из подсобного помещения, где скрылся Дукалис, разносились истошные вопли: «I’m not student… I don’t…»

* * *

Через непродолжительное время битва была закончена. Поверженные бандиты были свалены в один из углов бифштексной, добровольным помощникам выдана пара призовых бутылок настоящего виски из хозяйских запасов и благоразумное предложение уходить отсюда побыстрее, пока не пришла полиция. «Юнги» благоразумно воспользовались добрым советом, пожелав на прощание друзьям всяческих успехов.

Довольный Дукалис вылез из подсобки практически одновременно с грохотом входной двери, выбитой тяжелым пинком правоохранительного ботинка и с истошным криком: «Halt! It’s police!» – Стоять! Полиция!

Впрочем, сопротивляться никто и не думал. Поверженные громилы потихоньку постанывали в уголке бифштексной, приходя в чувства, законопослушные мистер Холмс с друзьями застыли на своих местах, а сэр Лерсон благоразумно смотрел на происходящее, поблескивая глазами из-под стола.

– Здравствуйте, Холмс! – Вперед выбежал невысокий худосочный господин в клетчатом пальто и огромном кепи, покоящимся на не менее огромных ушах. – Я смотрю, мы прибыли вовремя. Что происходит?