Грандиозная история. Полное издание

По-моему, впервые за последний год Андрей Иванович не смог сказать ни слова, терпеливо выслушивая выговор от своего подчинённого. Ещё не было подобных случаев из «практики» Шляпника, чтобы он, глава самого грозного преступного клана во втором по значимости городе страны получил удар по левой щеке, а потом тут же подставил вторую и дал себя ударить вновь. Андрея Ивановича в глубине души это очень покоробило, и однозначно такого рода унижение он не оставит без ответа и обязательно отомстит своему обидчику. И, кстати, это весьма хорошо вписывалось в ближайшие запланированные чистки в Ладожской группировке.

Шакала Андрей Иванович мысленно уже занёс в «расстрельный» список. Всего в очереди на ликвидацию уже находилось семь человек, а сами чистки были запланированы на первую декаду августа. Причём в качестве способа убийства могло использоваться и «убийство по наводке», то есть Шляпник мог специально через посредников сливать врагам координаты своих людей.

– Ладно, я освобождаю тебя от этой должности, – с трудом ответил обалдевший Андрей Иванович, у него заметно заплетался язык, – ты, Шакал, действительно прав. Я сниму прослушку с Каменского, я убедился в его искренности.

– Давно бы так! – сказал Репейников, облегчённо выдохнув. – Очень уж утомительная работа, по двенадцать часов в сутки сидеть безвылазно в квартире… А мне нужен воздух. Воздух, понимаете?

– Да понял я, понял. Потом остальное обсудим. До связи! – было видно, что Андрей Иванович не желал более выслушивать своего подчинённого и хотел поскорее завершить сей разговор. Потому он и отключил телефон, в достаточно грубой форме прервав Шакала.

Андрей Иванович достал платок и, сняв с головы шляпу, вытер свои вспотевшие волосы и лоб. Ему несколько поплохело, поскольку, видимо, у него подскочило давление. Сказывался на нём ещё его возраст – ему без малого было шестьдесят пять лет. Поэтому стоило ему сильно понервничать, как тут же у него повышалось давление и учащался пульс. Но Шляпник не знал, что его ещё ждёт впереди, и даже не подозревал о том, что против него начинают вести двойную игру.

И можно было сказать наверняка: Андрей Иванович совершенно не был готов к такому раскладу. Любой форс-мажор был способен выбить у него почву из-под ног. Он просто не будет понимать, как выходить из неконтролируемого кризиса. Этим-то и объяснялась его маниакальная идея взять под контроль городское МВД и вместе с тем пресечь любые попытки внедрения в его банду чужеродных элементов. И то ли по своей глупости, то ли по своей жадности Шляпник вероломным убийством Александра Букки обеспечил подполковнику Ветрову внедрение в свою группировку.

Ведь Александр Иванович обладал теми связями в спецслужбах, которые по просьбе последнего могли проверить дело об убийстве Каменского и доказать, что настоящий Каменский погиб 17 ноября 2024 года и что тело было идентифицировано при помощи ДНК-экспертизы, которая была завершена 25 ноября 2024 года. Но Шляпнику даже не приходило в голову верифицировать нынешнего «Каменского» и уж тем более обращаться с этим вопросом (видимо, это было выше его собственного достоинства) к Букки, в котором в реальности он видел только активы, а не равного по статусу союзника.

Итак, вернёмся к подполковнику Ветрову. Сергей Александрович своим столь странным демаршем по уничтожению «жучка» таки добился своей цели – за ним на время прекратилась слежка, но только на время. Андрей Иванович однозначно попытается хотя бы ещё раз его подслушать. Только таким образом Ветров мог отбить желание у Шляпника и компании вести прослушку за ним. В общем, Сергей Александрович выбрал верную тактику. За сколько времени подполковник планировал довести Ладожскую группировку до полного и тотального краха? У Ветрова у самого не было ответа на этот вопрос. Он считал, что все сроки зависят от того, насколько быстро он сможет обнаружить слабые места у банды и верно определить финансовые источники её существования. Ещё одним фактором было то, насколько сильно Андрей Иванович будет нагружать Ветрова работой.

Теперь несколько конкретнее. Сергей Александрович посчитал, что ему может понадобиться от двух до четырёх месяцев на создание внутреннего коллапса в группировке. Конкретный план, расписанный по пунктам, мог появиться, по мнению Сергея Александровича только по ходу дела. Пока слишком рано было придумывать и составлять какой-то там план, потому что могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. К примеру, те же самые чистки, запланированные Андреем Ивановичем (о которых, естественно, не мог знать Ветров и даже не догадывался, он поймёт это гораздо позже). А вот приблизят ли Ветрова чистки в банде к его успеху или же, наоборот, было пока не совсем понятно.

Во всей этой истории самым важным моментом для подполковника по-прежнему оставался вопрос, через какие источники Шляпник получал компроматы на своих нынешних подчинённых. И был ещё один важный вопрос, каким образом он контролировал МВД, прокуратуру и, возможно, мэрию города? Ответив на последний вопрос, ему станет понятен ответ и на первый вопрос. Кроме того, через избавление данных госорганов от поставленных там марионеток, служащих своему хозяину-феодалу, можно было добиться значительного ослабления Андрея Ивановича и повышения его уязвимости.

Но, к сожалению, это могло и не сработать по одной единственной причине. Пока шли стабильные финансовые вливания в проект под названием «Ладожская ОПГ», то Шляпнику все эти потуги Ветрова были бы укусами мелкой мошкары. Власть Андрея Ивановича и влияние не то чтобы не ослабли, а, скорее, даже бы и укрепились. Поскольку Андрей Иванович немедленно бы вычислил через своих людей, кто пытается устранить генерала Лесковца, генерала Грачевского и полковника Мареева от занимаемых ими должностей. Шляпник с большим бы удовольствием разделался с Сергеем Александровичем и всей его семьёй, проглотил бы его и даже бы не поперхнулся.

Ветров это, кстати говоря, учитывал и прекрасно понимал все риски. Поэтому окончательное решение вопроса с финансированием Ладожской группировки было в наибольшем приоритете. Это было бы и необходимым и, может, достаточным условием для ликвидации Андрея Ивановича и его банды. Для Ветрова настанет момент истины, когда он поймёт, где собака виляет хвостом, а где и хвост виляет собакой. Главное было в этом деле не ошибиться и не перепутать причину со следствием.

Небольшое отступление. Лучше всего для понимания написанных автором слов в предыдущем абзаце подходит такая ситуация: представьте, что вы находитесь где-то в лабиринте с кучей зеркал и что перед вами появляется некий террорист, который приставил нож к горлу своего заложника. У вас нет ничего, кроме пистолета, вы при этом понимаете, что можно спасти заложника, пристрелив террориста. Но вот незадача – есть реальный террорист, а есть множество его отражений. И в этой ситуации попадание в отражение будет равнозначно неминуемой смерти заложника. Примерно в такой же ситуации оказался и наш герой, только он будет рисковать именно своей жизнью.

Подполковник выбросил расколотое подслушивающее устройство в помойное ведро, слегка посмеиваясь. Далее он взял бутылку пива и отправился с ней в комнату. Только Ветров уселся на диван в предвкушении приятного отдыха, как задребезжал его телефон.

– Ну кто там ещё, господи! – Сергей взял телефон со стола, вглядываясь в экран. Он увидел, что ему звонит Вернер, и принял решение всё же ответить. – Алло!.. Да, слушаю тебя, Вернер. Что ты хотел?.. Ах вот оно что. Когда мне подъезжать туда?.. Так, ну получается, через час где-то… Хорошо, встретимся у входа… Ага, давай.

Сергею Александровичу Вернер позвонил с той целью, чтобы вместе навестить Курикина в больнице. Он всё ещё лежал там с перебинтованной грудью. Кстати, пуля, что застряла у него между рёбрами в районе бронхов, успешно извлекли врачи в ночь с 25 на 26 июня. Операция по удалению пули из его тела заняла почти полтора часа под наркозом.

Курикину уже было намного лучше, и он стремительно пошёл на поправку в эти дни. А потому Кац и Вернер приняли совместное решение, что Курикина нужно морально поддержать и настроить его на дальнейшую работу, которую он сможет продолжить после полного восстановления. Кац предложил Вернеру подключить Ветрова к этому делу и ещё кое-кого (не стоит пока раскрывать, кого именно). И Вернер тотчас же согласился с предложением своего нового босса.

Часть вторая. Шляпник и его враги

Глава XI. Шоу должно продолжаться

I

29 июня 2025 года, 11:45. Территория Введенской больницы

Сергей Александрович встретился у входа в больницу с Вернером, который ожидал его около пяти минут. Подполковник поздоровался с ним, пожав руку:

– Здорово, Вернер!

– Привет, Серёга. Я рад, что ты согласился сюда приехать. Это очень важно для всех нас.

– А разве я мог отказаться? – смеясь задал риторический вопрос Ветров и развёл руками в стиле «а что делать?».

– Ха-ха, ну, как бы да. Думаешь, мы бы тебя расстреляли за твой отказ? Согласись, что слишком смешно, чтобы это было похоже на правду.

– Я же шучу. Конечно, я так не думаю.

– Да я понимаю…

– Ну что, идём?

– Подожди, – снимая очки и складывая их, ответил Вернер, – к нам сейчас кое-кто ещё присоединится.

– Кто? – оказался заинтригован Ветров.

– В общем, неважно. Ладно, пошли, не будем ждать. Наверное, задерживается… – загадочно произнёс Вернер и пошёл ко входу.

– Да кто же, чёрт побери?

– Потом узнаешь… Идём!

Сергей Александрович пошёл вслед за ним. Через двадцать минут они вернулись обратно, обсуждая недавнее посещение Курикина.

– Ну как тебе? – спросил Вернер у подполковника.

– О, слушай, прямо-таки нормально. Курикин быстро начал выздоравливать. Это не может не радовать. Я-то думал, что дела у него обстоят гораздо хуже…

– Ну, вообще-то, он чуть было не умер у меня на руках. Но ему повезло – пуля по касательной зацепила лёгкое и попала в один из сосудов. Главное в этой ситуации было не допустить обильного кровотечения.

– Так… – задумался Ветров, уперев руки в бока. – А где наш таинственный друг?

– У тебя за спиной. – ответил Вернер.

Ветров обернулся и увидел приближающегося к ним Юрия Григорьевича. Для Сергея это стало полной неожиданностью, поскольку он полагал, что Сербинский до сих пор находится на «своём» семинаре в Лиссабоне. Сербинский действительно должен был вернуться вечером 30 июня (изначально он планировал приехать в Петербург 26-ого числа), но, видимо, что-то пошло не так. Юрий Григорьевич близко подошёл к ним и с сияющей улыбкой на лице, что сверкала от лучей солнца, радостно сказал:

– Не ждали меня? Ну, рассказывайте, что тут творилось без меня.

– Да, я не ожидал увидеть тебя здесь, Григорич. – пожал руку Сербинскому Сергей, немного улыбнувшись.

– Мы рады тебе. – добавил от себя Вернер. – Спасибо, что приехал!

– Ну, ребят, я честно вам скажу: хотел приехать завтра. Но тут как обычно вмешались непредвиденные обстоятельства, и планы пришлось менять.

– Это бывает. Как там семинар? Или форум? – спросил Ветров, прикрывая глаза от солнца.

– Можно сказать, что форум. Впрочем, и так, и так можно. – поправляя свои очки, ответил ему Юрий Григорьевич и добавил: – Ну, ты вряд ли разбираешься в этом деле, конечно, да и Вернер, думаю, тоже. Но форум прошёл отлично. Мне впервые позволили зачитать собственную лекцию…

– И о чём она? – поинтересовался Вернер.

– Лекция была на тему «Современные технологии в области ДНК».

– О, круто. – отреагировал Ветров. – Пожалуй, для моего понимания это непосильная ноша, хе-хе.

– Кстати, я, когда учился на врача, тоже сталкивался с этой темой. – добавил от себя Вернер.

– Ладно, вы мне, ребят, зубы не заговаривайте. – в шутливой манере произнёс Сербинский и рассмеялся. – Вы мне лучше вот что скажите: от чего умер Александр Иванович?

Сергей Александрович несколько смутился, поскольку это был для него неудобный вопрос. И чтобы хоть как-то не показывать своё смущение, он сделал вид, что ему что-то не в то горло попало, и принялся интенсивно откашливаться. Пришлось отвечать Вернеру, хотя, по правде говоря, он особо не горел желанием делать это. Но скрывать ему было нечего, так как он всё-таки не участвовал в отравлении Букки, и совесть его была чиста.

– Его отравили. Ядом. Десятого числа.

– Кто? – изумился Юрий Григорьевич, поскольку думал, что Букки умер от остановки сердца, как это было указано в официальном некрологе и в средствах массовой информации.

– Мы до сих пор этого не выяснили…

– Как его отравили?

– Яд в чашку с кофе насыпали.

– Невероятно… Просто невероятно! Куда охрана-то смотрела?

– Всю охрану перестреляли, они ничего сделать не смогли. – молниеносно ответил любопытствующему Сербинскому Ветров.

– Ну и дела. Какие-то мексиканские страсти у вас тут разыгрывались, пока меня не было. Эх, чёрт, почему я всегда пропускаю всё самое интересное? Ладно, как получилось… – Сербинский почесал голову, после чего его внезапно осенила мысль, которая уже явно была не к месту и не ко времени, и он спросил: – А тело? Тело вы сохранили, надеюсь, для обследования мной?

– Эм, – задумался над ответом Вернер, – ну, как тебе это сказать-то… Неужели ты думаешь, что мы бы хранили тело до твоего приезда? И как ты себе это представляешь? – усмехнулся Николай. – Мы, конечно же, не стали тебя дожидаться и наняли детектива Франко с его командой для расследования этого загадочного дела.

– Оу, я знаком с Евгением Евстигнеевичем. – воодушевился наконец Юрий Григорьевич, а то он как-то уж совсем раскис под влиянием рассказа своих друзей. – Это ведь именно я ему посоветовал тогда основать свою компанию. Хороший он мужик, конечно. Надеюсь, господин детектив разузнает всё. – проговорил вполголоса Сербинский. – Верно? Ведь верно?

Вернер думал о том, чтобы ничего не сообщать Юрию Григорьевичу о гибели его друга, поскольку не хотел ему портить настроение, да и к чему Сербинскому знать это. Но Ветров так не считал и, несмотря на намёк со стороны Вернера в виде косого взгляда, который был резко опрокинут на подполковника, всё же решил сообщить горькую правду Сербу.

– Ничего он уже не сможет, его убили! Причём, в своём же кабинете. – выразительно произнёс Ветров, дабы подчеркнуть серьёзность сказанных им слов.

– Господи, что у вас тут за бедлам происходит? – не выдержал Сербинский такого наплыва мрачных новостей. – Впрочем, что сокрушайся, что не сокрушайся. Один чёрт, ничего это не изменит. Я хочу приехать к вам в штаб, сейчас же… и понять, что за брехня творится у вас!..

II

Спустя сорок восемь минут Вернер на своей машине привёз Сербинского и Ветрова в резиденцию на Загородном проспекте. Они высадились у соседнего дома и вскоре прошли к себе, затем принялись подниматься наверх, на третий этаж. Поднимаясь по ступеням, Юрий Григорьевич спросил у Вернера, идущего впереди, кто теперь управляет мафией. На что Николай лаконично ответил: «Сейчас узнаешь!»

«Ну дела!» – несколько удивлённо подумал в мыслях господин Сербинский, хотя, кажется, это был не тот человек, которого можно было легко удивить. Но сложившаяся ситуация располагала к такой реакции даже не особо впечатлительных людей. Наконец, они уже вышли в коридор третьего этажа и пошли к кабинету… теперь к личному кабинету Каца. Кац уже успел немного обустроиться на своём новом рабочем месте. Ну как новом, очень даже не новом, скорее старом, поскольку всё-таки он сам бывал в этом кабинете чуть ли не каждый день в течение последних десяти лет, когда он занимал должность заместителя Александра Ивановича.

Мебель всю Кац оставил в прежнем виде, как бы подчёркивая преемственность курса, который был у его «предшественника» (у Александра Ивановича, разумеется). Правда, рабочий стол был развёрнут перпендикулярно по отношению к окну, что оказалось намного практичнее. Ведь теперь солнечный свет не заслонялся сидящим у окна Главой мафии, и, вдобавок, с нового ракурса был виден абсолютно весь кабинет как на ладони. Мышь не проскочит.

27 июня Кац впервые всерьёз задумался о личной охране. Он считал, что ему прямо сейчас необходимо начинать искать телохранителей. Дмитрий уже присмотрелся к одному из частных охранных агентств под названием «Mercury Security», к которому частенько обращались криминальные авторитеты или состоятельные граждане. Именно из этого агентства Франко нанимал охранников для защиты своего Центра криминалистики, но, как теперь уже известно, они ему не сильно помогли. Но Каца не смущала столь призрачная и ненадёжная репутация у Меркьюри Секьюрити, ему было необходимо на первое время взять хотя бы одного-двух охранников, которых эта компания могла предоставить буквально в течение суток, что было существенно быстрее, чем у других агентств. Потому-то Кац и сделал столь неоднозначный выбор.

Со временем, конечно же, беря во внимание то, как Мercury Security «помогла» покойному детективу, Дмитрий собирался нанять личную охрану из более респектабельной корпорации. Конечно, возникает вопрос, а на кой чёрт Кацу была нужна охрана? Ведь если мы вспомним, то Александр Букки стал нанимать для себя охрану уже после того, как на него было совершено два покушения летом и осенью 2023 года, соответственно. Вот тогда-то у Александра Ивановича и возникла весьма маниакальная и привлекательная для него идея, что за ним охотятся; что его хотят убить; что он настолько важная персона (конечно, это было не слишком похоже на правду, но то, что было вбито в голову, уже вытащить сложно); что все хотят непременно на него напасть, аж «кушать не могут». Ну ладно, бог с ним и с его фантазиями, это уже не имеет никакого значения, это всё в прошлом.

А вот если отвечать по существу на вопрос, зачем Кацу понадобилась охрана, когда для этого нет никаких внешних причин и предпосылок, то придётся сказать, вернее написать, следующее. И ради этого нужно обратиться за помощью с ответом к самому Дмитрию. Он считал, что охрана необходима ему потому, что, во-первых, чувствовал себя ещё не очень уверенно в новой, достаточно ответственной должности; нужно было время, чтобы привыкнуть к резко увеличившимся возможностям. Ну, а во-вторых, надо было подчеркнуть свой высокий и престижный статус, чтобы все в городе знали – теперь он главный в мафии, и половина города принадлежит ему, величественному дону, продолжателю дела Александра Букки.

28 июня Дмитрий ввёл в Кодексе Мафии (Закон под номером 13) титулы для членов Совета Мафии, а в пятнадцатом законе закрепил титул для себя, как для нынешнего дона, и для Александра Ивановича, как бывшего дона. Для себя Кац выбрал титул «Дона-последователя и Дона-созидателя», а для покойного Букки был выбран титул «Великий Дон, Дон-учитель и Первый Крёстный Отец мафии». Не мог же Кац обойти стороной своего лучшего друга, которого он хоть и предал, но тем не менее он был обязан многим именно Александру Ивановичу. Всё же он был благодарен ему за былые заслуги, несмотря на такое трагичное завершение их взаимоотношений.

«Великие» преобразования «Дона-последователя» затронули и сам Совет Мафии, его состав был кардинально обновлён. Себя лично он исключил из Совета, но должность председателя в нём всё же сохранил. В состав Совета был включён также Курикин, Петрович и… Сербинский, который ещё об этом, к счастью, даже не догадывался. Все они получили должности вице-председателей Совета. Также для каждого из них был юридически закреплён титул, как уже говорилось выше.

Вернер получил титул «Второго Крёстного Отца мафии и вице-Дона», то есть фактически он был назван потенциальным преемником нынешнего Главы мафии. Касательно «Второго Крёстного Отца», то титул был дан ему вполне заслуженно, поскольку Вернер принимал непосредственное участие в формировании финансовой и хозяйственной основы клана в конце 2008 года, хотя Братья оказали большее влияние на становление мафии и больше заслуживали титулов «Второго и Третьего Крёстного Отца». Забавно, что ещё при этом Владислав и Игорь Букки были, вдобавок, вычеркнуты из списка членов Совета, и упоминание их теперь было под знаком табу, согласно 82-ой поправке к Кодексу мафии (находящейся в процессе принятия и ещё не вступившей в силу – она требовала ратификации от всех членов Совета). Курикин и Петрович получили титулы «Первых помощников Дона и вице-Канцлеров мафии». Сербинский отдельно от всех удостоился титула «Главы Канцелярии Дона и Канцлера Мафии».

Согласитесь, очень хитрая система званий и титулов, которая де-факто увеличила полномочия Каца за счёт кардинального изменения системы сдержек и противовесов в Совете. Так, Сербинский, назначенный первым среди равных, фактически обладал нулевыми полномочиями на новой должности «Канцлера». А Курикин и Петрович теперь были обязаны формально подчиняться именно ему, то есть человеку без власти. При этом Вернер подчинялся не Сербинскому, а Кацу, поскольку занял пост вице-дона, хотя де-юре он как бы становился независимым игроком. Сделано это было Кацем сознательно, чтобы Вернер не имел абсолютно никакой власти, а имел этакую почётную должность бывшего председателя политбюро на пенсии. Кац дал ему фактически должность жреца, гуру, философа, создающего смыслы и задающего идеологическое направление. И внешне Вернер был наделён властью, но только для того, чтобы тот не мог пожаловаться остальным членам Совета, что его влияние преуменьшено. Потрясающая, конечно, схема.

Но даже несмотря на то, что Кац существенно сократил управленческие полномочия Совета мафии, он всё же сохранил юридические и законотворческие функции за ним. То есть Кац, как и прежде, не мог самолично принимать те или иные законы. Для каждого законопроекта или даже поправки требовалось непосредственное разрешение со стороны членов Совета. Он самостоятельно мог только отрекаться от своей должности и награждать титулами своих подчинённых и себя, всё остальное делает Совет. Кац может только предлагать к обсуждению какие-то законы, но это и всё.

Почему же Кац решился на столь масштабные и далеко идущие преобразования, только придя к власти в мафии? Ну, дело в том, что это была не его инициатива и не его личная прихоть. Здесь не было такого момента, что ему вдруг ни с того ни с сего ударила какая-то мысль в голову, и он бросился вприпрыжку сочинять очередные законы и награждать титулами непричастных, наказывая невиновных. Это всё хотел сделать ещё при жизни Александр Иванович, но не успел, поскольку в последнее время Дону Букки было не до этого: то он яростно боролся с зеленогорской бандой, то наталкивался на сопротивление со стороны своих же братьев, которые были очень уж консервативными людьми и не желали привносить такие грандиозные изменения в мафиозный уклад.

Консерватизм Братьев был главным, пожалуй, препятствием для реформ в мафии, они всячески уговаривали Александра Ивановича откладывать принятие решения об изменениях. Владислава и Игоря до ужаса пугали любые перемены в жизни мафии, они видели в них угрозу для себя лично и для своих богатств, добытых непосильным трудом. Конечно, это были иррациональные страхи, но тем не менее нежелание ничего менять было их приоритетом над всеми остальными делами. Видимо, этим как раз объясняется неприятие Братьями Каца. Он, по их мнению, был чрезвычайно активным в плане проталкивания точки зрения о необходимости полномасштабных реформ. В общем, столкнулись интересы консервативного крыла и реформистского крыла. В тот момент и наметился дальнейший раскол в мафии. А тут ещё и случился скандал в связи со снижением зарплат у членов мафии, что только усилило напряжение и кризис.

Когда препятствие в виде Братьев было уничтожено не без усилий со стороны, то Кац, придя к власти, стал незамедлительно осуществлять задуманное Александром Ивановичем, ведь теперь никто не мешал. А незамедлительно, потому что количество накопившихся нерешённых вопросов и противоречий стало критическим, и надо было действовать, пока не стало слишком поздно. Что, в общем, и было сделано Кацем. Он точно прочувствовал этот момент, эту наметившуюся точку бифуркации. На самом деле то, о чём был написано выше, не является никаким секретом, так происходит везде и постоянно. Это, можно сказать, закон критического накопления проблем и их быстрого решения, всё это не ново.

Первым в кабинет Каца вошёл Вернер, а следом в дверь прошёл Ветров с Сербинским. Они застали Дона-последователя в тот момент, когда тот расхаживал по комнате с бокалом белого вина в правой руке и о чём-то серьёзно думал, иногда выпивая. И его неторопливому расхаживанию по кабинету вторила играющая на стареньком кассетном магнитофоне джазовая музыка, которая звучала теперь всё время по настоянию самого Каца. Он таким образом решил придать более праздную, более помпезную атмосферу в здании главной резиденции клана. Потому что любое уныние, как считал Кац, способно подорвать моральный дух мафии, он небезосновательно так думал. Действительно, не было смысла доводить резиденцию до запущенного состояния, должно же быть хоть что-то хорошее. А то и так-то в помещении было не ахти как светло, как в каком-то подземелье, так ещё и не было никакого позитивного настроя! Неужели нужно это было оставлять в таком виде? Конечно же, нет.