Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая

– Нет. А какое отношение к нашей машине может иметь Ласточкино гнездо?

– Ну ты чё! Не крымское Ласточкино гнездо, а наше, то, что в Якутии, на Колымской трассе.

– И такое есть здесь? Нет. Не слышал. А что за место, Серёг?

– Это далеко отсюда, по трассе. Где-то между Оймяконом и Хандыгой есть перевал, который называется Сетте-Дабан, что в переводе с якутского означает «Семь ступеней». Так вот, эти Семь ступеней водители называют не иначе, как Семь ступеней в рай или Лестница в небо. Правда, есть и другое мнение, что это семь кругов ада. Там есть семь прижимов, каждый из которых – отдельное испытание шофёрского счастья или судьбы. Каждый прижим имеет своё название: Чёрный прижим, Жёлтый, Заячья петля, Чёртовы ворота, Развилка, Тёщин язык и Ласточкино гнездо.

Каждое из этих мест имеет славу гиблого. Там без причины машины срываются в пропасть. То камнепад, то сель, то лавина… В общем, там постоянно что-то происходит, и гибнет огромное количество людей. Больше всего обелисков – на обочинах у Чёртовых ворот, но самое жуткое место – это Ласточкино гнездо.

Там высота – больше двух тысяч метров. В июле иной раз снегопадами накрывает, но главное – это призрак… Там, Володь, когда Колымскую трассу строили, лагерь был. И над самой зоной, на вершине острой сопки, оборудовали пулемётное гнездо. А когда кто-то из зеков пытался бежать, пулемётчик косил оттуда на раз-два. Особо отличился один ретивый вертухай, узбек по национальности, пулемётчик-снайпер, ефрейтор Тагиров.

Он больше всех зеков замочил из «Дегтярёва». Медаль получил, в отпуск ездил. Ох, и люто его все зеки ненавидели. Однажды поймали его где-то, затащили в барак и начали на нём кожу на ремни резать. А тот всё скалился, пуская изо рта кровавую пену, и всё шипел по-змеиному. Перед тем, как умереть, прошептал, что он с того света их всех достанет и по одному перебьёт.

Тело Тагирова выбросили на помойку позади кухонного барака, и был он от пояса до головы весь в лоскуты порезан зековскими заточками, словно на нём красный бушлат надет был. А наутро трупака на месте не оказалось, только следы кровавые цепочкой вели на вершину сопки, где пулемётное гнездо было устроено. В общем, так и сгинул Тагиров. Решили все, что он живой оказался и погнал… Ну, в смысле, мозги набекрень съехали. Ушёл в сопки, там замёрз, а останки его росомахи сожрали.

Так бы и забыли о нём, да однажды прибежал часовой из Ласточкиного гнезда. Перепуган так, что пулемёт на посту оставил. Говорит, Тагиров к нему пришёл в красном бушлате и сказал, мол, Федя, или Вася, как там звали того часового, ты подремли себе в уголочке, а я за тебя покараулю.

Ну, это… Проверили того Федю или Васю – вроде трезвый, а такую чушь несёт. Отправились на пост, а сверху – очередь… Ррраз – а на плацу зек лежит. Оказалось потом, что это один из тех, кто мучил Тагирова. И с тех пор иногда он приходит, чтоб пострелять. Зоны давно уж не осталось. Даже напоминаний о том, что на той сопке было что-то. Но время от времени кто-нибудь из шоферов видит солдата в красном бушлате, который карабкается по камням к Ласточкину гнезду, а на плече у него – ручной пулемёт с большим диском сверху. Если видели Красного пулемётчика на перевале, то ни один водитель не едет. Все стоят и ждут, пока лавина не сойдёт или оползень.

– Серёг, но это ж пионерские байки всё… Неужели вы верите во всякую ерунду? В Деда Мороза тоже до сих пор верите? Взрослые мужики же уже.

– Я не знаю, Володь. Иногда не верю, иногда верю. Многие шофера своими глазами видели Красного пулемётчика.

– Хоть одного такого шофёра знаешь, кто сам, своими глазами видел?

– Вон, у васиного брата одноклассник шоферит на «Урале». Он видел.

– А… Значит, знакомый одного знакомого… Всё ясно, Серёг.

– Ну, я же не утверждаю сам, а дыма без огня не бывает.

Продолжаем игру молча. Чудесная погода, настроение ленивое, поэтому игра в карты быстро надоедает. Хочется заняться чем-то более активным. И тут слышатся шаги по деревянному мосту. Узнаю своего знакомого, с которым впервые встретился ровно год назад, выше по течению Аян-Юряха, километрах в пяти от стойбища. На гидрометеостанции, рядом с которой был «колымский «Артек», пионерлагерь «Уголёк».

Чингачгуки

Это Эдик Лаптев, парнишка лет тринадцати. Он из семьи эвенов, оленеводов, которые и слышать ничего не хотели про колхозы, жизнь в благоустроенном доме, даже про советскую власть. Они, как и поколения их предков, продолжают кочевую жизнь, минимально соприкасаясь с цивилизованным миром. У них свой мир, в котором нет места радиоприёмникам и унитазам, зато магия и ду́хи для них – такая же реальность, как для нас электричество и сантехник из ЖЭКа.

Обычно эвены отправляют детей в интернаты только на время учёбы, с октября или ноября до апреля. Эдик же один месяц в году обязательно проводил в пионерском лагере. Наверное, родители считали, что это ему пойдёт на пользу, но они вряд ли догадывались, что в лагерь Эдик приходил только ночевать. Всё остальное время он проводил в привычной ему тайге.

Послышался шум осыпающегося грунта у самого моста, и тут же на тропинке, ведущей к завалу плавника, где Дед ловил хариусов, возникла крепкая фигура Эдика в синем школьном костюме с погончиками и нагрудными карманами. На ногах, как и у большинства советских мальчишек – брезентовые кеды на красной резиновой подошве. В руках – оструганная палка с обрывком лески.

– Дяденьки, это чьё?

– Ничьё! – хором гаркнули мы, с удивлением переглянувшись друг с другом: никто из нас эту удочку в глаза не видел. Но Эдик, видимо, нашёл её, продираясь через кусты, когда шёл от моста к поляне напрямик.

– Можно порыбачить?

– Бери, конечно, только рыба не клюёт уже несколько дней.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.