скачать книгу бесплатно
Глянув на заспанного Сергея, Селивёрстов сжалился:
– Оставайся, Серёга. Мы сами съездим, а ты отдыхай.
– Ладно, езжайте. А я ещё в больничку схожу. Ярославина так и не опросил.
– Во-во, давай, – немедленно согласился Андрей. – Разделимся, больше сделаем.
Когда они, наконец, уехали, наступила долгожданная тишина и полнейшее спокойствие. Чтобы снова не уснуть, Сергей выпил крепкого кофе и отправился в ЦРБ – третий раз за сутки.
Артур Генрихович уже сменился, поэтому Ермакова встретил незнакомый молодой врач, рыжеволосый и с мальчишескими веснушками на лице. Голос, однако, был у него низкий, рокочущий. С таким в опере выступать надо. Стяжал бы славу.
– Странный этот ваш Ярославин, – гудел хирург, сопровождая Сергея в палату. – Такое впечатление, что многих элементарных вещей не знает. Всему удивляется. Так переполошился на утреннем обходе, когда мы к нему вместе с Артуром Генриховичем и завотделением вошли. Ещё и медсёстры с нами. Кажется, что никогда в своей жизни он сразу столько белых халатов не видел. На пижаму смотрел, как на гадюку какую-то. Разглядывал, в руках вертел, пока не помогли надеть. Даже пуговицы застёгивали сами. А завтрак? Ему принесли в палату. Он и говорит санитерке: «Пробуй при мне».
– И что, попробовала?
– Нет, конечно. У нас подобное не практикуется. Так ведь не стал есть. Завтрак целый унесли. А кушать ему надо, сил набираться.
– Я поговорю с ним об этом.
– Уж постарайтесь. Хотя он довольно быстро идёт на поправку. Раны почти затянулись, гематомы уже начинают рассасываться, болевые ощущения минимальны. Такое чувство, что день-два и можно переводить на амбулаторное лечение.
– То есть вы его выпишете?
– Нет, это гипотетически, конечно, исходя из общего анамнеза. А так дней десять у нас проведёт, не меньше. Послеоперационный период, наблюдение, сами понимаете…
Ярославин лежал на боку и смотрел в открытое окно на раскачивающиеся ветви деревьев больничного сада. Сквозняк приподнял штору, потрепав её над кроватью. Больной повернул голову и взглянул на вошедших.
– К вам из полиции. – Сообщил доктор и, кивнув Ермакову, сразу вышел.
– Ещё раз здравствуйте. – Сергей сел на тот же стул, на котором сидел ночью.
Отложив папку, скрестил руки на груди. Помолчал, разглядывая потерпевшего.
– Давайте так, Роман Игоревич, – начал неторопливо, – вы рассказываете мне правду о том, что с вами произошло, а затем мы вместе решаем, что из вашей истории мы напишем в объяснении, а о чём умолчим. Хорошо? Видите, я ничего не записываю. Кстати, мне сказали, вы отказываетесь от еды. Так же нельзя. Для чего вас врачи спасали? Уж явно не затем, чтобы впоследствии заморить голодом или отравить дурной пищей. Кушать надо, поправляться, особенно с вашими ранами. Обещайте, что будете есть. Договорились?
С небольшой заминкой Ярославин кивнул.
– Вот и славно. А теперь я весь внимание. Рассказывайте.
Больной задумчиво пригладил усы и бороду.
– Вряд ли вы мне поверите, – сказал из-под пальцев.
– Откуда вам знать, если ещё ничего не сказали?
– Я и сам себе иной раз не верю. Слишком всё… необычно.
– Это как-то связано с раздвоением личности, о котором вы упоминаете в своём дневнике? – сделал первый ход Ермаков. Должен же кто-то начать, а то так и будут топтаться на месте.
С удовлетворением понаблюдал за тем, как встрепенулся собеседник.
– Вы его нашли? Он уцелел?
– Да, он у меня, и я его читаю. Сложновато написано. Только никак не могу отделить реальность от вымысла. Надеюсь разобраться в этом с вашей помощью.
Роман грустно улыбнулся:
– Вот видите, вам тоже трудно поверить. А между тем, я писал чистую правду. Все события, о которых там говорится, происходили со мной в действительности.
Плохо. Этот человек и в самом деле уверовал в свою писанину. Отождествляет себя с выдуманным героем. Ох, чует сердце, придёт из Коломны ответ, что не было там никакого Ярославина Романа Игоревича и в помине. Устанавливай потом его личность по-новой.
– Хотите сказать, что попали в прошлое, во времена Батыя, и дрались там с татаро-монголами? – Рот Сергея невольно скривился в скептической ухмылке.
– Именно, – вполне серьёзно сказал Ярославин и потянулся за стаканом с водой, стоявшим на прикроватной тумбочке.
Ермаков подал ему стакан. Тот утонул в широкой пятерне больного почти полностью. Пока он пил, оперативник подивился, насколько хорошо развиты у него мышцы предплечий. Да, такой детина, пожалуй, запросто может часами размахивать мечом. Определённо, надо идти к реконструкторам.
Напившись, Ярославин утёр бороду.
– Не желаете верить, не надо, – сказал, возвращая стакан. – Я не настаиваю. Но другую правду вы от меня всё равно не услышите.
Тупик. Надо делать ход конём.
– Ну, хорошо. Давайте пока отложим этот разговор… Вас, возможно, скоро выпишут. Здесь, в Перемышле, у вас есть где остановиться? Родственники, знакомые? Или, может быть, сообщить кому-то в Коломну, чтобы приехали за вами?
– Нет. – Роман помотал головой. – Никого у меня здесь нет. Если даже и были, то вряд ли меня кто знает. Время не то, другое. Всё изменилось. Но я этому даже рад…
– Чему же тут радоваться? – недовольно пробормотал Сергей, размышляя о своём.
– Есть чему, даже не сомневайтесь. – Кряхтя, больной приподнялся в постели, сев повыше. – Скажите… Тогда, в тринадцатом веке, хан Батый захватил Новгород?
Вопрос озадачил Сергея. Знатоком истории его не назовёшь, но кое-что в памяти всё же осталось ещё со школьной скамьи. Уж слишком въедливый был у них историк.
– Насколько я знаю, нет. Не дошёл порядка ста или двухсот километров и повернул назад.
Ярославин шумно вздохнул.
– А потом? – Его глаза горели неподдельным интересом.
– Ну-у… – Ермаков напряг память, чувствуя себя учеником у доски. – Кажется, развернул армию лавой и прямиком рванул обратно, грабя то, что ещё не успел разграбить. Через наши земли шёл, между прочим. А, вспомнил! Уже у самой границы он осадил Козельск, который долго не мог взять. Город в итоге сжёг, а всех жителей перебил, сам потеряв немало людей.
– Козельск… – Голос Романа охрип. – Он далеко? Говорят, меня нашли на Жиздре.
– Да. Километров сорок до Козельска будет. Здесь Жиздра впадает в Оку.
– Надо же. – Ярославин откинул голову и закатил глаза под лоб. – В тринадцатом веке в этих краях было совсем пусто.
Вторая беседа тоже не клеилась и закономерно закончилась ничем. Раздосадованный опер покинул стены стационара в дурном расположении духа. Не прибавил оптимизма и ответ из Коломны, ждавший его в дежурке. Как и предполагалось, никакой Ярославин Р. И. у них не значился. Как тут не почувствовать себя оракулом?
Наплевав на работу, Сергей прихватил дневник вчерашнего «терпилы», и направился к дому. В конце концов, у него сегодня законный выходной после дежурства.
Глава 4
Пронск, Рязанский улус Великой Орды, 16 января 2006 года
Роман вёл свою пехоту по Пронску, построив её в колонну по два. Ощетинившись штыками, они быстро шли сквозь город, контролируя обе стороны улицы. Вырвались далеко вперёд. Монгольская тысяча улусбека застряла где-то на въезде, начав грабить первые же более-менее приличные дома.
Сопротивления не было. Зря только заставу на въезде раздолбали. Она, как оказалось, пустовала. Но улусбек приказал, и дело сделали. Мог бы сначала хоть разведку послать. Нет же, разворачивай пушки, говорит, пали со всех стволов. Ну, разнесли по кирпичику пустые казематы, толку-то. Здесь и воевать практически не с кем.
Город ещё со времён разорения Батыем так полностью и не восстановился. Крепостные стены заново не отстроили. А зачем, если он уже в глубине Великой Орды находится? От кого и что в нём защищать? Вот и остался совершенно голый Пронский бугор, где когда-то высился кремль. Да и основные торговые пути вдруг стали пролегать где-то далеко в стороне, минуя город.
Нет больше на его улицах бойкой торговли. Только сам себя и кормит. А подати улусбеку вовремя собери, тысячу ратников с пушками да лошадьми, будь добр, содержать и, когда те понадобятся, предоставить. Для городской казны траты неподъёмные.
Один раз не смогли обеспечить, второй, а на третий монголы разбираться не стали. Собрали две тысячи воинов и бросили на усмирение «непокорного» Пронска. Видать, чтобы войска не застаивались, а то давно не были на войне и никаких враждебных выступлений не подавляли. Вот интересно, почему все смуты на Руси происходят именно по зиме? Или то у рязанцев своеобразный обычай такой?
Улусбек ради этого случая соизволил снарядить свою личную гвардию, которую сам же и возглавил. Мозги у него замёрзли, что ли, на январской стуже? Взял для усиления тысячу Коломенского сомона под командованием отца Романа – князя Игоря Ярославина. Наверное, чтобы одному по морозцу не бегать. И теперь монголы грабили город.
Верно сказал отец перед походом:
– Они пойдут на Пронск с одной целью – поживиться. Улусбека нашего хлебом не корми, дай кого-нибудь пощипать. Если не будет причин, он легко их выдумает. Я знаю Пронского князя. Иван мужик правильный, но выше головы не прыгнет. Наша задача оградить Фрязина и его семью от неминуемой расправы. Дать ему время оправдаться перед Селим-беком. Поэтому, пока монголы заняты грабежом, а я с предводителем нашим руковожу взятием города, ты должен захватить княжьи палаты и выставить в них свою охрану. Можешь объявить этот дом трофеем Коломенского сомона. Возьмёшь триста солдат и два орудия. Тебе должно хватить. Оборонишь Фрязина и от слишком прытких монголов, и от местного лихого люда, которого в Пронске тоже предостаточно. Полагаю, они под шумок решат прибрать к рукам то, что плохо лежит, а заодно перед Селимом выслужиться. А там, глядишь, улусбек пресытится, набив мошну, да подобреет к Фрязину. Поймёт, что убирать князя ему не резон. Покарал примерно, показал кто в доме хозяин, да на том и хватит…
Где находятся княжьи палаты, Роман разузнал заранее. Отправил вперёд егерей с лёгкими самопалами, чтобы стерегли.
Улица прямая. Вон и дом Фрязина вдали виднеется – двухэтажный, белокаменный, со стрельчатыми окнами. Вход на высоком крыльце и глухой забор на торцах. Въездные ворота заперты, но какие-то смутьяны таранят их бревном. Раздаются выстрелы. Это егеря вступают в бой. Несколько человек падает, роняя бревно. Кто-то стреляет в ответ, но в открытое противостояние не лезут, разбегаются. Всё-таки видят, что на подходе целый строй солдат, за которыми ещё и пушки на передках едут. С ними тягаться себе дороже.
Первая сотня выстраивается вдоль фасада в две шеренги, развернув штыки не только во фронт, но и в тыл – на случай, если вдруг из дома тоже откроют стрельбу. Вторая и третья лезут через высокий забор. По ним пока никто не стреляет. Открывают ворота изнутри. Можно закатывать орудия.
– Наизготовку! – отдаёт команду Роман и взбегает по ступеням к центральному входу.
Двери здесь добротные, из толстого дерева. Плотно в проёме сидят. Удара бревном, наверное, не выдержали бы, но почему-то не сломаны. Ага, теперь понятно почему – рядом с порогом лежит застреленный налётчик. Повсюду кровь. Кого-то здесь, видать, ещё и подранили. Наверное, хозяева всё-таки оборонялись.
Благоразумно встав сбоку, Роман рукоятью короткого самопала несколько раз постучал в дверь. По дому раскатилось гулкое эхо.
– Эй, отворяйте! Здесь княжич Ярославин из Коломенского сомона. Имею приказ взять под охрану Ивана Фрязина и его домочадцев.
Тишина в ответ. Лишь непонятный шорох за дверью и тихое, неразборчивое бормотание.
– Если не откроете, возьму дом штурмом!
– Откуда нам знать, что ты тот, за кого себя выдаёшь? – всё-таки соблаговолили ответить.
Дребезжащий голос принадлежал, похоже, старику.
– Впустите меня одного и дайте встретиться с князем!
За дверью немного подумали, затем лязгнул отодвигаемый засов. Одна створка слегка приоткрылась, и в образовавшейся щели появился ствол самопала. Поверх него на Романа уставились два внимательных глаза на бледном, морщинистом лице, обрамлённом седой шевелюрой с бакенбардами.
– Похож, – выдал обладатель дребезжащего голоса и распахнул дверь шире. – Входи.
Внутри царил полумрак. После освещённой солнцем заснеженной улицы Роман будто ослеп. Судя по звуку за спиной, засов поставили на место.
– Пошли, парень. Иван Фёдорыч наверху. Петруня, смотри тут у меня.
Последняя реплика относилась, похоже, ко второй тёмной фигуре возле двери. Рассмотреть её Роману не удалось. Глаза ещё не привыкли к плохому освещению прихожей. Пока шли к лестнице и поднимались на второй этаж, Ярославин стал видеть нормально. Тем более, здесь уже попадались окна.
– Ты кем будешь, старик? – спросил он сопровождающего, больше для того, чтобы не молчать.
– Сам ты старик, – услышал в ответ его ворчание. – Мне, между прочим, ещё шестидесяти нету. Я, можно сказать, с папашей твоим ровесник… почти.
Роман только хмыкнул. Отцу было сорок шесть, и никому бы даже в голову не пришло назвать его стариком. Широкоплечий, жилистый. Седой как лунь – это да, но не старый.
– Знаешь моего отца? – решил перевести разговор на другую тему.
– Знал раньше. Вы с ним на одно лицо. Увидел бы где, подумал, что его встретил. Обзавидовался бы или решил, что на том свете уже свиделись. Ха-ха!.. Пришли.
Старик остановился перед белоснежной дверью с позолоченными ангелами. Постучал и потянул за резную ручку. За ней был небольшой зал с паркетным полом и диванчиками по углам, на одном из которых сидели женщины с детьми, а рядом стоял высокий мужчина средних лет с гладко выбритым лицом. Одет он был по-военному и держал заткнутыми за пояс два коротких самопала.
– Что там, Семён? – требовательно спросил он старика, но, заметив Романа, переключил внимание на него, удивлённо вздёрнув брови.
– Во-во, и я так же подумал, – хмыкнул старик. – Не боись, Иван Фёдорыч, это младшой Ярославин, сынок его. К тебе пожаловал.
– Как звать, молодец? – не растерялся князь.
– Романом, – ответил «молодец», выйдя вперёд, и коротко поклонился, залихватски щёлкнув каблуками.
Фрязин одобрительно кивнул.
– С чем пожаловал, Роман Игоревич? Время, как видишь, ты выбрал неподходящее.
– Меня прислал отец во главе трёх сотен солдат и двух орудий, чтобы взять под охрану этот дом и всех, кто в нём находится.
– Взять под охрану? – нахмурился князь. – Или под стражу? Насколько я знаю, тысяча Коломенского сомона вместе с тысячей улусбека разоряют сейчас мой город. Разве нет?
Роман терпеть не мог, когда наговаривали на отца или на его солдат – кто бы там ни был. Вскинув подбородок, он бросил с вызовом:
– К твоему сведению, князь, Коломенское войско в настоящее время берёт под охрану… Да-да, именно берёт под охрану, а не грабит, продуктовые и вещевые склады в разных частях Пронска, а также городскую казну и, как тебе уже известно, твой дом со всеми находящимися в данных помещениях людьми.
– Ох-ты, как распетушился, – восхищённо цокнул языком князь, но пошёл на попятную: – И что же вы будете делать, если улусбек прикажет отдать всё это его людям на разграбление?
– Не забывай, что мы тоже входим в число его людей. Военная добыча принадлежит тому, кто её взял. Это непреложный закон.
– Только всё равно вам придётся отдать часть добычи Селиму.
– Часть – далеко не всё.
– А как поступите со своей долей? – Став мрачнее тучи, Фрязин сверлил Романа уничижительным взглядом.
– Отдадим Пронску и его жителям. После ухода улусбека им придётся на что-то жить.
