Демитрикая 3: Шаг за грань

Андрей Ра

Демитрикая 3: Шаг за грань

Глава 1

Тюрьма

Тьма. Тьма окружала меня. Нет, точнее, я находился в этой тьме, в той, в которой меня окружала чернота. Глупо всё это выглядит, да и звучит тоже не слишком-то умно, но я был где-то и нигде одновременно. Я лежал в этой тьме, а чернота подползала, она была липкой, холодной, влажной, мерзкой – если в двух словах, не очень приятной. Я лежал там, в полной пустоте и одиночестве, всё нутро как-то съёживалось в неизвестных позывах. Мне было совсем не по себе, странное чувство, я не знал, что происходит. Я просто лежал там и смотрел в чёрный потолок, не знаю, почему я решил, что у этого есть потолок. Но эта чернота во тьме клубилась над ним, словно дым.

Чёрт! И мозг молчит, я сейчас не отказался бы от его сального комментария. По ходу, я допился и откинул копыта. Как печально всё это. Ушёл в самом рассвете сил. Ещё столько не выпито, столько не…

Что?

Я что-то услышал, но не разобрал. Поднявшись с трудом на ноги, я направился сквозь густую тьму на звук. Я точно что-то слышал, какой-то звук, он вновь повторился… и вновь. Звук стал чётче, и я различил детский смех. Медленно переставляя свои ватные ноги, всё тело ломило, и оно было непослушно, пошатываясь, я брёл вперёд? Наверное… вперёд, здесь в абсолютной темноте было очень сложно ориентироваться. Непонятно, где верх, где низ, где перёд, а где зад, где что. Хотя, с другой стороны, рожа у меня смотрит вперёд, левая рука слева, правая справа, ноги внизу, так что ориентиры есть. Просто жути и драматизма на себя нагоняю.

Я шёл дальше в этой темноте, шёл и шёл на слабый звук смеха, детей было несколько. Скорее всего, двое. Я шёл вперёд и вскоре в этой темноте стал различать две фигуры. Они белым пятном выделялись на фоне черноты. Две девочки сидели ко мне спиной, они играли, и чем ближе я подходил, тем отчётливее и звонче становился их смех. Даже тьма от их смеха расползалась и не липла так сильно. Когда я подошёл к ним очень близко, девочки прекратили смеяться.

– Он здесь, – шепнула одна второй.

– Я слышу, сестра, – ответила другая.

Голоса показались мне знакомыми, и где-то в груди защемило от боли, к горлу подкатил ком. Я принялся обходить их, всё ещё шатаясь, но уже поняв, кто это. Чувство вины обрушилось на меня вновь, как град среди ясного дня.

– Вот он, убийца, сестра, – произнесла Гретель.

Я обошёл их полностью и увидел, что перед ними лежит чёрное сердце с белыми символами и какими-то отростками, больше похожими на гипертрофированных глистов. Старшая сестра воткнула в него гвоздь, и боль в моей груди разгорелась ещё сильнее.

– Да, тот самый, я помню, – произнесла младшая и воткнула в сердце второй гвоздь.

От боли я задохнулся и упал на одно колено перед ними. Так и стоял, жадно хватая воздух ртом, не в силах вымолвить ни слова. Мне столько всего хотелось им сказать, но слова вязким комом застряли в горле. Думаю, со стороны вся эта немая сцена выглядит очень крипово или нелепо.

– Ты помнишь, а вот он тебя нет, – шептала Гретель сестре.

– Да не помнит, убил, сожрал и забыл, – усмехнулась Гретхен, поднимая сердце перед собой.

– Помню… – выдавил я, задыхаясь. – Я помню…

– Убийца, – сказала старшая сестра и тоже взялась за чёрное сердце, из которого сочилась вязкая кровь.

Две сестры, не глядя до сих пор на меня, разорвали чёрный орган, и я уже в полной мере осознал, что сердце было моё. Ибо, рехнувшись от боли, свалился. Раскрывая рот, как рыба на берегу, и хрипя при каждом вздохе, я протянул руки к ним.

– Помню… – со слезами выдавил я. – Гретель и Гретхен.

И без того тёмный мир потемнел, приобрёл серые краски. Всё потеряло свой цвет, лишь кровь, что яркими красными пятнами расползалась на телах девочек, сохраняла свой цвет. Я хрипел и полз к ним, задыхаясь и плюя кровью, но не красной… чёрной. Чёрной густой кровью, что больше походила на смолу. Той кровью, что лилась из сердца в руках сестёр. Я упал на спину и не мог больше шевелиться от болевого шока. Лежал и смотрел в непроглядную тьму, чувствуя, как глаза горят огнём от слёз. Вскоре надо мной появились два белых лика девочек. Глазницы их были пусты, а рты ощетинились плотоядными улыбками безумного чеширского кота.

– Помнит нас, сестра! – весело произнесла Гретхен и, широко раззявив пасть, вцепилась мне в горло.

Вскоре она выпрямилась, вырывая сочащийся гнилой кровью кусок мяса. Я уже ничего не чувствовал, не было сил ни кричать, ни хрипеть, ни тем более сопротивляться. Только горячие слёзы всё также стекали по сухому лицу, обжигая его. Дрожащими руками младшая сестра взяла кусок плоти, что выдрала из моего горла, и принялась обтирать им лицо, издавая возбуждённые звуки маньяка.

– Помни и дальше, – сдержанно произнесла Гретель.

С чудовищной улыбкой она резким движением вцепилась мне в лицо руками. Я почувствовал, как тонкие детские пальчики проникают в глазницы и, сжимая глазные яблоки… выдирают их.

Здесь воля вернулась ко мне, и я с диким криком резко вскочил. Ударившись башкой о верхнюю койку нар, упал обратно в постель.

– Эй! Имперец, опять кошмар, да? – томно произнёс мой сокамерник.

– Есть такое, Затрик, – ответил я ему и порадовался, что голос не дрожит.

Поднял руки над собой, они тряслись, как у запойного алкаша, что два дня без капли во рту. Всё тело ломило, лицо горело, а глаза болели. Осознание того, что это был всего лишь сон, не помогало. Меня трясло и тошнило, возможно, меня накрыло панической атакой, я не мог понять. В закрытой камере из-за клаустрофобии они случались у меня часто, что я уже не мог отличить их от своего нормального состояния.

– Ух, теперь я понял выражение «потерять лицо», – сказал низший гоблин, свесив свою маленькую голову с верхней полки. – Леденец будешь?

Зелёная рука, держа в корявых пальцах леденец на палочке, завёрнутый в бумажку, протянулась ко мне.

– Спасибо, – я машинально взял леденец, развернул его и положил в рот.

Вкус жжёного сахара перебивался пылью и, по ходу, волосами, но я не обратил на это внимание.

– Вот и славно, парниша, да, – ухмыльнувшись, голова Затрика исчезла и продолжила уже откуда-то сверху. – Смотри не наблюй тут снова, да. А то две цены за леденец должен будешь. Кстати, с тебя табак, серебряник или чего у тебя там ещё ценного есть? А?

– Ну? За леденец плати, – пояснил гоблин спустя краткую заминку моего бездействия и протянул руку сверху.

– Ну ты и ушлый хмырь, – высказался я, начиная шарить по карманам.

– Без оскорблений, уважаемый, да, – протянул Затрик. – Неделю тут со мной чалишься, да. Мог бы и додуматься, что бесплатного у меня ничего нет.

– Ну да, ну да… – пробурчал я и вложил в зелёную руку серебряную монету.

Табак он два дня назад у меня выторговал за информацию о том, кто спёр мои сапоги, и это оказался он. Кто ещё мог стырить мои сапоги в закрытой камере, где только мы вдвоём? Гоблин, конечно, великодушно их мне вернул, но хотелось раскатать его.

Затрик был, в общем, тем ещё прохиндеем, хитрым и жадным. Затрик Сорок Второй, точнее. Этот титул он носил гордо, поскольку был сорок вторым Затриком в поколении. Отец его был сорок первым, дед – сороковым и так далее. В общем, династия Затриков брала начало от Затрика Первого, что был героем битвы при Санминоре. Вкратце, там куча наг из моря приползла и чуть не вырезала весь город. Чуть не вырезала… А я… Эх… Санминор – очередное чёрное пятно в моей истории. Первый из Затриков отличился там боевым умением, вроде даже девятого спас, но без вести пропал в последнюю ночь. Мой сокамерник рассказывал просто небывалые легенды. Как его предок отрастил жабры и отправился в океан биться с королём подводного народа в одиночку. О том, как этот гоблин с жабрами спас кучу людей и вывел их из логова морских змей, но пал, сдерживая орду наг в одиночку. Как он присоединился к секретному отряду девятых и отправился с ними закрывать портал под водой, через который демоны лезли, а наги – это их новая разновидность. Потом восхищённые его доблестью девятые забрали его к себе в Девятое Измерение. Рано или поздно могучий Затрик Первый вернётся, если Эванору будет грозить опасность. Там он ещё и королём подводного народа становился и тюремщиком их же, жертвовал собой несколько раз и прочие всевозможные варианты развития событий, точнее их окончание.

Я гоблину не верил, конечно, но его заливное враньё скрашивало срок. Попали мы с ним в камеру случайно. Я после всего того, что произошло на острове, решил взять неделю запойного отпуска. Уже под конец загула скорешился с этим гоблином, что обмолвился о продаже редких книг с дуратским глазом на обложке. Сокамерник мой тогда не соврал, книжки действительно были с дуратским глазом, нарисованным им же от руки, и являлись сборниками всякой пошлятины на гномском языке. А баснословная сумма уже перекочевала в карман к гоблину. Ну мы, в общем, поцапались из-за этого и, ругаясь между собой, задели нежные чувства пары бородачей, что сидели в баре. Завязалась потасовка, в которую включились все. В общем, знатная кабацкая драка вышла бы, но стража слишком быстро прибежала и упаковала всех в «автозак» на лошадиной тяге.

Рейне сделала мне документы посла Империи Ночи, чтоб, если что, можно было отмазаться, пока я балагурю, но вот тут они не сработали. Доблестные стражи, несмотря на мой высокий чин и угрозы, затолкали меня сюда на двенадцать суток. «Перед законом все равны», – ответили мне они тогда.

Я что-то даже зауважал их. Есть такое дело – мозг, хоть мы из-за этого влипли, но, по чесноку, парни работу свою знают.

Как и Затрика Сорок Второго они знали, видимо, поэтому отобрали у меня только оружие, а я-то думал, что хоть какой-то блат мне предоставили. Фиг там, все мои пожитки медленно в течение отсидки перекочевали в собственность гоблину. Затрик, видимо, сразу смекнул, что я буйствовать не буду, чтоб не застрять тут ещё больше, и потихоньку стал меня дурить, разводить. Хотя вот в упор не могу понять, откуда у него леденцы? Мы тут сидим безвылазно, сам он их вроде не делал, я дней семь не спал.

Тайная воровская хитрость.1 Мозговитый, да иди ты, совсем отсырел, что ли. Плохие шутки и комментарии у тебя пошли в последнее время. В общем, знатно сгонял на недельку в Комарово, санаторий тут хоть и бесплатный, но сервис отвратный. О, уже лучше, серый.

Верена сидела за столом и перебирала различные тексты и писания, книги. Вот уже десять дней кряду она изучала мифы и сказания о высших существах, о богах и демиургах. Искала хоть какой-то намёк об аватарах. Всё, что было в её библиотеке, она помнила отчётливо, но подобного там было мало, так как хранительница мудрости считала это ранее бредом и сказками выживших из ума предков. Теперь же её мнение в корне поменялось, когда она встретилась с представительницей этих мифов. Всё было не столь красочно, как немногие описывали. Обычное существо, что имело колоссальный источник магической силы. Зарвавшееся в своём высокомерии и слишком сильно убеждённое в своей непобедимости. В итоге Азами стала кормом для Наориака.

– Тоже мне бог, – произнесла Тоска, откладывая в сторону очередной манускрипт. – Даже защитить себя не смогла от жабы-переростка.

Тюремное заключение пошло вампирше на пользу, Энра со своими учениками полностью восстановили её тело. Теперь же, освобождённая от забот Империи Ночи, она всё время посвящала изучению и исследованию мифологического пласта истории Эванора. Благо её тюремщики были к ней более-менее снисходительны и предоставили множество рукописей. Верену больше интересовало изучить подобные тексты о Девятом Измерении, но такого ей предоставить не смогли. Либо девятые рьяно защищают своё прошлое, либо же просто не хотят потакать всем её прихотям.

Магический экран камеры погас, и в неё вошла императрица вампиров Тамика Дамэд. Одета та была сейчас весьма просто, безособых изысков. Обычное платье с корсажем и витиеватыми украшениями из чёрного мифрила, даже бижутерии на ней было по минимуму. Ожидаемая уже давно гостья обернулась и поблагодарила охранников. Магический барьер вновь вернулся на место, а Тамика неспешно подошла к своей подданной.

– Тоска, честно говоря, я была весьма обескуражена вестью о твоём аресте, – спокойно произнесла императрица, в её голосе сейчас не было ни властности, ни надменности или высокомерия, ни жеманности, ни материнской доброты.

Голос Тамики был её оружием, различными нотками в нём она манипулировала подчинёнными и теми, кто её окружают. Он мог внушать страх и трепет, доверие и покорность, разжигать страсть и прочие чувства, всё, что угодно императорской душе. Но с Тоской этот номер не выходил, поэтому та и не старалась, разговаривая как обычно, без прикрас.

– И тебе доброго дня или ночи, девочка, – произнесла заключённая, отрываясь от своих дел.

– Сейчас день, – уточнила императрица вампиров, проигнорировав колкость, и прошла в камеру. – Скажи мне, Тоска, империя должна беспокоиться из-за твоего ареста?

Верена попробовала улыбнуться, но не вышло. Конечно, первым делом Тамику волнует только безопасность её трона. Империю Ночи нельзя назвать законопослушной страной, как и её саму, впрочем. Одни рыцари смерти, личность которых полностью фактически выжигается, чего стоят – это уже тянет на массовые убийства и рабство. Пока девятые смотрели на это сквозь пальцы, но теперь всё может в корне поменяться. Покровительства в виде Гунара больше нет в распоряжении Тамики, и кто знает, как всё обернётся, если империя вновь попадёт в немилость магов.

– Не беспокойся, твоей власти ничего не угрожает, – только и ответила она.

– Вот тут ты ошибаешься, – произнесла императрица и присела на край кровати. – Верена, у нас с тобой сложные отношения, и признаюсь, что в последние века я… скажем так, немного перестала с тобой считаться. Я не питаю иллюзий насчёт твоей верности, но ты всегда была преданна Империи Ночи. Ты её, можно сказать, создавала, и она нуждается в тебе.

– Ты права лишь в одном, – бесцветно произнесла заключённая, откладывая книгу и устраиваясь в своём кресле поудобнее. – Я верна Империи Ночи – это моё детище. Я создавала её с твоими предками из ничего и никогда не позволю разрушить её. Если сидящий на троне мне покажется недостойным, я смещу его. В остальном же… это лишь твои домыслы.

В камере воцарилось молчание, и две вампирши изучали друг друга взглядами. Ни одна из них не смогла прочитать собеседницу и понять хоть какой-либо намёк на мотивацию разговора.

– Я всегда это знала и, можно даже сказать, ожидаю от тебя удара в спину, – прервала наконец молчание Тамика. – Перед смертью Шейла проводила слишком много времени с тобой. Ты поспособствовала побегу Найвса, после чего он пропал. Ты долгое время удерживала взаперти Тирануса, отчего он считался пропавшим, – начала перечислять прошлые деяния библиотекарши императрица, Тоска лишь отметила для себя, что Тамика осведомлена гораздо больше, чем ей следовало. – Ты же укрывала мою мать, а потом помогла ей возвыситься, поубивав обращённых, – императрица усмехнулась. – Бунт против неё же, скорее всего, затеяла ты же, сомневаюсь, что Беливер с Делакруа спланировали всё сами. Благодарю, что отдала власть в мои руки, а не их. Так что, видишь, Тоска, я прекрасно знаю о твоей лояльности трону, но всё равно прошу вернуться в Империю Ночи как можно скорее, ты нужна ей как уникальное оружие.

– Как меркантильно. Ты прикрываешь свои страхи быть разгромленной всеобщим благом и заботой, – ответила Верена императрице всё так же безэмоционально, как и всегда, впрочем. – Империя на грани. Всё, что отделяет нас от войны, это лишь твердолобость гномов. Если бы они пришли к соглашению с человеческим Доминионом, то могли бы преуспеть, – разъяснила дипломат политическую ситуацию в мире. – Уверена, ты ещё хочешь знать, не раскрыла ли себя Рейне? Поскольку эта закостенелая в своих убеждениях остроухая раса решит сразу же отомстить за свою принцессу. Не говоря уже о возмущении девятых. Девочка, ты окружена врагами, в союзниках у тебя нет уверенности, Гунар мёртв, и девятые больше не будут оказывать тебе желаемую поддержку. Обольстить этого самодовольного гоблина не составило труда для тебя, но торговать своим телом ради мнимой выгоды… Ты упала в моих глазах, – Рихтер удалось добавить презрительных ноток в свой голос. – Поэтому ты здесь, я тебе необходима, я гораздо меньший риск для тебя.

Тамика громко вздохнула и посмотрела на Тоску, слегка улыбнувшись уголком рта.

– Не зря тебя называют самой умной в этом мире, да и в остальных наверняка, – она встала и подошла к столу заключённой. – Но тебя также называют самым сильным существом. Сам факт твоего присутствия в Империи Ночи исключает возможность войны с вампирами. Да, ты меньший риск для меня из всех вариантов. – Тамика наклонилась к Верене ближе. – Я не доверяю тебе нисколько, но ты нужна нашей империи. Ты нужна мне! Если паду я, то падёт и Империя – твой ребёнок, которого ты растила тысячелетиями. Даже если Империя Ночи чудом выстоит в войне, то твоё детище останется уродливым калекой.

– Я всегда могу упрятать тебя так далеко и надолго, что все забудут о твоём существовании. Убивать необязательно, – твёрдым голосом всё же произнесла Книжница. – Не думай, что отсутствие у тебя наследника может меня остановить.

– Я и не сомневаюсь в тебе, – с нотками угрозы произнесла императрица. – И что будешь делать? Продолжать великую династию посредством потомка моего бастарда в пятом колене?

– Сын Милоша Валейнтайна не был твоим бастардом, не смеши меня, девочка, – откинулась в кресле Верена, чтобы выдержать дистанцию с собеседницей. – Ты бесплодна, мне это было давно известно, а манёвр с четой Валейнтайнов ты придумала, чтобы у остальных не появилось мысли убрать право наследования по крови вместе с тобой.

– Ты права, – улыбнулась Тамика и выпрямилась. – Так что ты задумала? Прервать династию «Демитрикая»?

– Ты сама её прервала, Тамика Дамэд, – издевательски бросила заключённая в лицо гостье. – Но, как я и сказала, я могу запереть тебя и превратить просто в инкубатор. Тысячелетия ежедневного насилия и магических экспериментов, рано или поздно ты забеременеешь. – Тоска смогла улыбнуться наконец и добавила. – С недееспособным Тиранусом же сработало.

– Ты ужасна… – только и проговорила императрица. – Мне было бы выгодно, чтобы ты сгнила в этой камере, но, как ни печально это признавать, ты нужна мне ещё. Думаю, когда ты вернёшься, у нас состоится долгий разговор о нашем совместном будущем и конфронтациях.

– У меня здесь есть не законченные дела, – ответила Тоска собеседнице, когда пауза начинала становиться слишком затянутой.

– Разумеется, просто прошу тебя вернуться побыстрее, – произнесла Тамика, разворачиваясь к выходу. – А что касается торговли телом, – обернулась Тамика в дверях. – Мои связи с девятыми не раз прикрывали наши не вполне законные дела – твои дела. Можешь считать меня меркантильной шлюхой, но я совместила приятное с полезным.

Защитный экран в дверях камеры исчез, и Тамика Дамэд, императрица Империи Ночи, вышла, оставив заключённую наедине со своими мыслями.

Верена долго сидела и смотрела на защитный экран, размышляя над словами императрицы. Девочка была права, если исключить фактор страха – её – из уравнения, то вопрос войны – это лишь дело времени. Престор и так мутит воду уже, поджигая нужные фитили, но вся эта пороховая бочка должна рвануть в определённое время.

– Miststück!2 – гневно воскликнула Верена, поняв, что больше всего зацепило её в этом разговоре.

Вампирша назвала Империю Ночи своим детищем, и Тамика развернула эту фразу в нужную сторону. Потерять ребёнка… Лицо её сына Дитлинда возникло в мыслях. Совсем недавние потрясения накатили новой волной, но горевать она уже не могла, сейчас из «матери» рвался лишь гнев.

– Заключённая, немедленно прекратите!!! – услышала Рихтер голос стража из девятых, что приставили к её камере.

Только сейчас Тоска заметила, что в порыве гнева выжгла всё, что было ей предоставлено в этом временном жилище, что даже стены начали плавиться. Вампирша успокоилась и погасила пламя.

– Прошу прощения, – извинилась она перед стражником. – Я очень ценю, что вы не ограничиваете меня должным образом и ценю вашу лояльность ко мне. Обещаю, данный инцидент больше не повторится. Надеюсь, новую камеру мне предоставят?

Девятый, нахмурившись, жестом приказал ей следовать за ним. Он явно был не в восторге от предоставленных ей льгот.

Я сидел и выслушивал очередной умопомрачительный рассказ о приключениях Затрика Сорок Второго. Делать в этом карцере в принципе больше ничего и не было. Только болтовня, сон, плевание в потолок, ну иногда и занятие физическими упражнениями, чтобы не атрофироваться совсем. На магические упражнения стража погрозила мне пальчиком и пообещала засунуть его в не подходящее для этого отверстие.

– Болтался я там, в общем, как килька в маринаде, да. Дня так… два, – продолжал свой рассказ мой сокамерник. – Потом корабль этих обалдуев… в общем, в скалы вмазался. Да-а-а, на скалы. Треск, грохот, взрывы, ужас полный. Это, короче, всё. Все на дно рыб кормить отправились, а я так и болтался за бортом привязанный.

Суть басни заключалась в том, что Затрик устроился на одно судно пиратом и что-то у него там сразу не заладилось. Его несправедливо обвинили в подстрекательстве бунта, мошенничестве и воровстве. Уже зная этого гоблина, я засомневался в его невиновности, но он очень уж меня уверял в этом и уболтал-таки, чертяга языкастый. В общем, его за ногу на верёвку и за борт – рыб ловить.

– С тех пор рыбалку не люблю, – говорил он мне. – Ладно там на эльфа ловить, но чтоб на гоблина, тем более уж меня, это уже перебор! Ага.

– Так вот, очнулся я уже в каком-то гроте, на берегу, угу берегу. А это… рядом… четыре ведьмы морские, да. Точно ведьмы самые ведьмистые, – кивнул он в подтверждение, будто сам себе не верил. – Ух, я испугался аж до усрачки и с жизнью уже проститься успел, вот, но…

Во время своих рассказов гоблин активно жестикулировал, кривлялся и пародировал разные голоса. Такая манера изложения мне очень понравилась, поскольку была схожа с моей.

– Прям четыре? – недоверчиво переспросил я у своего сокамерника.

– Угу, да, пять, – с твёрдой уверенностью ответил он.

– Так пять или четыре? – начал я сомневаться в рассказчике.

– Пять, – ответил Затрик всё же после небольшой паузы. – Я пятую не сразу заметил, вот. Она там эта за спинами была у них, ага. Потом вышла, и вот их пять. Точно! Так всё и было.

– И все ведьмы морские?

– Да не, это мне так показалось сначала, да. Там эта… – Сокамерник почесал репу и поглядел по сторонам, не подслушивает ли кто, убедившись, что всё в порядке, продолжил. – О! Это были четыре нежные эльфиечки…

– Четыре?

– Пять! – поправился гоблин. – Хватит перебивать, а. Это невежливо вообще-то, – возмутился он и, вновь настроившись на рассказ, продолжил. – Так, пять эльфиек, просто они водорослей на себя навешали. Вот я и подумал про ведьм, но ходили они полностью голыми.

– Прям так и ходили – голые и в водорослях? – недоверчиво вновь переспросил его я.

– А то! Я тебе говорю, – подался он вперёд с ажиотажем. – Они эта самое… короче… А, точно! Они были жрицами любви!

– Да ну? – захохотал я.

– Обижаешь, что я врать буду, да? Никогда, – всем своим видом Сорок Второй показал мне, что истинно так. – Выхаживали они меня, в общем, эта несколько дней, но вот в одно утро просыпаюсь оттого, что ругаются девицы. Ну прислушался, а они короче эта спорят… кто из них первой на меня залезет. Мол, жрицы жрицами, а мужчину уже с тыщу лет не знали, – гоблин расплылся в довольной улыбке и уже голосом прожжённого мачо продолжил. – Ну а я им такой эта говорю: «Дамы, не ссорьтесь, да. Затрика на всех хватит».

Я не удержался и захохотал во весь голос, откинувшись на койке. Что ты ржёшь? Он с тобой сокровенным тут делится, а ты ржёшь как конь. Да уж, мозг, сокровенным, как же. Гонит он в три короба нам тут. Уши скоро оборвутся под тяжестью лапши.

– Да ладно тебе, хорош заливать уже, – выговорил я сквозь смех.

– Да правду я говорю! – возмутился гоблин.

– Ага, как же.

– Да ну тебя, упырь имперский, – насупился обиженно сокамерник.

– Ну ладно-ладно, не дуйся. Что дальше-то было? – спросил я его, уже успокоившись.

– А дальше, друг мой эта… Затрик несколько дней утопал в нежности четырёх… пяти обворожительных богинь. Их губы и руки ласкали моё тело везде, где только можно. Беспрерывно и бесконтрольно, ммм… – рассказчик зажмурился от сладострастных воспоминаний или фантазий. – Чес слово, думал я там сгину от наслаждения. Они такое делали своими мягкими…

Затрик Сорок Второй прервался, поскольку дверь в нашу камеру со скрипом отворилась, и внутрь вошёл капитан городской стражи.