Дикая Камчатка

Отец Амена не относился к местной национальности и из-за какой-то болезни умер рано. Все пятеро детей (где третьим по возрасту числился наш герой) были предоставлены сами себе – благо, на Камчатке при обилии рыбы, дичи и дикоросов умереть от голода можно только из-за лени.

Все братья и сестра были очень похожи, но Амена – единственного, природа наделила неимоверно кудрявой головой, в которой и мозги были под стать волосам.

Сосед Безугловых, владелец моторной лодки, имел неосторожность прокатить Амена по реке ещё ребёнком, поэтому и цель в жизни у него определилась с малолетства.

На лодочной станции он был для более взрослых в качестве «помогайки», хотя вел себя со всеми как равный – даже с пожилыми лодочниками общался на «ты», что было для непосвящённых несколько необычно.

Если Амена просили куда-нибудь сбегать, он ставил условие: «Дашь порулить на лодке – сбегаю».

Скоро на лодочной станции он стал своим – помогал носить и устанавливать на лодку моторы, подносил баки с бензином, вёсла и другую амуницию, и только ему одному из всей шпаны, болтавшейся вдоль реки без дела, некоторые владельцы стали доверять румпель. Амен просто бредил рекой.

Школа для нашего героя была каторгой, он постоянно прогуливал, но его тянули за уши из класса в класс до получения аттестата зрелости – установка партии и советского правительства запрещала портить статистику в части всеобщей образованности. Амен вовсе не был дураком – наоборот, он отличался любознательностью, рассудительностью и даже где-то мудростью не по годам. Однако все эти качества никакого отношения к школе не имели.

Кроме того, с возрастом у Амена очень уж сильно развилось чувство собственного достоинства – никогда не давал себя в обиду, был ершист, но при этом юмором не обделён тоже.

Частенько с такими же «беспризорниками» Амен уходил в походы на много дней, взяв с собою сухари, соль, сахар да старую незарегистрированную одностволку шестнадцатого калибра, с помощью которой добывал себе остальное пропитание и отпугивал назойливых косолапых.

С коряками и ительменами он дружил, даже добирался летом пешком до оленьих табунов. Поэтому от хозяев тундры и узнал места скопления представителей флоры и фауны, научился всему, что они умели, и частенько вызывался проводником для «бледнолицых». Так, насмотревшись ковбойских фильмов, Амен называл охотников славянской внешности, любивших побродить с ружьем по живописным окрестностям.

Как правило, при движении на моторной лодке в сезон охоты один управлял, а один – два стрелка сидели впереди и палили по взлетающей с воды дичи.

Патронов не жалели – дымный порох «Медведь» был недорог, а дробь лили самостоятельно. Заряжали их столько, сколько казалось нужным. Естественно, с учётом того, что часть уходила на расстрел опорожнённых бутылок, бросаемых вверх «на спор», а иногда и на «интерес» – любимое развлечение охотников-любителей.

Пока старшие товарищи не приняли «на грудь за охоту», они управляли моторами сами, давая Амену возможность пострелять из их ружей. А стрелял он по всему, что двигалось.

Лодка на полном ходу идёт по протоке – уток нет, а Амен бахает направо и налево. И на каждый выстрел рулевой сбавлял ход с вопросом: «Куда стрелял?», получая ответ: «А льдинка… А мышонок…». Ворон Амен вообще никогда не пропускал – на них и отрабатывал мастерство, раньше это поощрялось. За одну убитую ворону в охотобществе при предъявлении доказательств – вороньих лапок – давали два заводских патрона, поэтому, благодаря этому умудрялся увеличивать боезапас. И в конце концов так научился стрелять, что в Палане пошла гулять из уст в уста поговорка с корякским акцентом: «Где Амен побывал – там утка нету».

Потом, уже на стане «бледнолицые», изрядно хлебнув горячительного, вооружались сами, а за румпель садили Амена, который лихо гонял по протокам, с природным чутьём обходя мели и коряги, поднимая в воздух стаи пернатой дичи.

Помогая взрослым в ремонте моторов, Амен всё схватывал на лету, до чего-то доходил своим умом. И в конце концов в этой сфере превзошёл своих учителей, чётко определяя неисправности только по одному звуку двигателя.

Свой первый «Вихрь» Амен собрал из запчастей, которые набрал у всех понемногу. Этот первый мотор держался на каких-то проволочках, заводился со «шкертика», но был абсолютно надёжен.

Редко кто из приезжих знал местные условия, а местные – любили выпить, поэтому и относились к поездкам, мягко говоря, безалаберно. Некоторые умудрялись даже совершенно новые моторы в пути выводить из строя. И если бы не было рядом Амена, который всем всё чинил и выводил лодки из штормового моря, то и последствия могли быть для некоторых говоря мягко, плачевными.

Неспокойное Охотское море с приливами свыше десяти метров требует к себе особого отношения.

Основной валютой в то время был «черпак» – именно в Палане прижилось такое название бутылки водки. Все мерилось именно им, поэтому Амен тоже иногда употреблял, но не в пример другим: несмотря на то, что был мал ростом и лёгок, как пушинка, мог выпить много и долго не пьянеть. В таком состоянии он садился за мотор и носился по реке со всевозможными пассажирами, которые обеспечивали его бензином, съестным и выпивкой.

Даже бывалые лодочники не понимали, как Амен в любом состоянии умудрялся проходить мелководье в таких местах, где они пройти не могли, несмотря на многолетний опыт.

Река была мелкой и очень бурной – кроме опыта, который дело наживное, нужно ещё иметь и чутьё и способность «видеть» воду, чтобы по ней ходить на моторе, а не таскать лодку за собой на верёвке.

А когда на реке мотор вдруг выходит из строя – чаще всего на порогах, где обламывает лопасти на винте, вёсла и шест не всегда помогают – за секунды мощное течение выносит неуправляемую лодку под заломы. Тогда нужно просто прыгать за борт и плыть к безопасному месту, бросая всё. Не всегда лодку можно сохранить в целости, да и вообще не всегда можно остаться живым в таких ситуациях – люди тонули регулярно.

Винты на лодочный мотор «Вихрь» были страшным дефицитом из-за особенности реки и представляли собой предмет спекуляции.

Был случай, когда один начинающий любитель лодочных прогулок купил новенький «Вихрь», получил посылку с десятью винтами и ни с кем не поделился, несмотря на уговоры.

Но далеко этот упёртый жмот не отъехал, переломал все десять, штурмуя первый же от лодочной станции перекат в ста метрах выше по течению – под хохот пьяной братии, расположившейся на зеленом бережку с водкой и закуской.

Каждую весну после охоты примерно на месячишко Амен уезжал «жениться» в национальные села Лесную или Воямполку, расположенные за сотню километров от Паланы – правда, одно на север, другое на юг от окружного центра. Там наш герой развлекался с аборигенками.

Об этой его слабости знали все, и на вопросы несведущих, куда подевался Амен, поясняли: у него в это время года, как и у оленей (оленеводство тогда было основной промышленной отраслью района, пока ее не загубили) начинается «гон», поэтому от «нерпушек» (так ласково называл Амен своих возлюбленных) его сейчас не оторвать.

Конечно же, Амен никогда ни на ком не женился, но иногда после его гулек на свет появлялись детишки, которым в сельсовете присваивали отчества «Аменович» или «Аменовна» – временным невестам настоящего имени корякского донжуана знать было необязательно.

В Палане Амен был нужен всем – постоянно возил на охоту, рыбалку и просто попить водку на природе местных «инчилигентов» (так презрительно он называл чиновников разных мастей, которых в округе в связи с обретением суверенитета в начале девяностых развелось великое множество – одних генералов в посёлке городского типа Палане с численностью около четырех тысяч было около десятка), кому-то ремонтировал моторы, кому-то поставлял икру, нерку, чавычу.

Клиентов у Амена было много, поэтому он мог напиться и пропасть со связи, ломая чужие планы. Однако в запой не уходил – на следующий день был абсолютно работоспособен.

Бывало, что даже забывал забрать кого – либо с места отдыха – тогда пьяные потерпевшие тормозили проходящие мимо лодки, проклиная пропавшего собутыльника.

Лодку «Ока-4» Амен путём одному ему известных комбинаций купил у отъезжающего на материк товарища, после чего ее модернизировал, подняв транец на пять сантиметров. Проходимость сразу значительно возросла.

Смотрелась «Ока» во время движения завораживающе – объёмная и лёгкая морская лодка практически парила над водой. И никто не мог сравниться ни по манере управления, ни по скорости с Аменом, лихо летающим по водной глади – мотор он доводил до совершенства, всё время экспериментируя, приспосабливая к нему запчасти от другой техники.

Правда, бравада иногда выходила ему боком – был случай, когда он посадил в лодку студентку из Киева, приехавшую со стройотрядом поднимать экономику Корякского округа. Но, будучи не совсем в форме, после приличной дозы «допинга», забыл выключить скорость перед заведением двигателя и дёрнул стартёр.

Мотор взревел, лодка резко пошла вперед, и Амен вылетел за борт. Однако ручку стартёра со шнуром он не отпустил, и лодка около пристани стала выписывать круги вместе с хозяином, который напоминал развевающийся флаг.

Студентка визжала, мужики на лодочной ржали… Затем двое добровольцев на второй лодке подъехали к взбесившейся «Оке», повторяя круговые движения, один прыгнул на неё, как каскадёр, и заглушил двигатель. Выловив похожего на половую тряпку Амена, залили в него водку прямо из горлышка – всё-таки осень, и водичка в реке была совсем не черноморской.

Хорошо, что «пловец» не отпустил ручку стартёра – иначе лодка, выписывая круги, могла бы проехаться и по нему, что могло стать несовместимым с его разгульной жизнью.

Только один человек имел на Амена какое-то влияние – старшая сестра Анька, которую иначе никто и не называл, хотя разница в возрасте между ними была лет в десять. Такие дамы в Палане составляли фонд «особо одарённых личностей», которых знали все. Она была заядлой рыбачкой и ловко стреляла из ружья, знала все ягодные и грибные места, была заводилой везде, в том числе и в предвыборных кампаниях. И это проявилось в ней после того, как прошла определенный период жизни, где была обыкновенной алкоголичкой и частенько милицейские патрули вытаскивали ее в бессознательном состоянии из всевозможных злачных мест с доставкой в «обезьянник» до вытрезвления.

Что произошло – никто не знает: Анька резко перестала пить, нашла себе молодого мужика местной национальности из Лесной, работящего и непьющего (очень большая редкость), даже зарегистрировала брак, после чего стала такой трезвенницей, что бывшие собутыльники ее просто боялись.

Она обрела совсем другое направление в жизни и гоняла бичей не только фигурным пятиэтажным матом – могла применить и рукоприкладство.

Эти же методы Анька применяла и к братьям: она навела идеальный порядок на месте их рыбалки, где, пользуясь привилегиями малочисленных народов, они когда-то построили летнюю «резиденцию». Место это располагалось на слиянии протоки с основной рекой и называлось, как и сама протока, Безугловской. Здесь братья с сестрою ловили рыбу, делали для себя иногда лососёвую икру сверх выделенного лимита и постреливали на увалах глухарей, которых в этих местах было достаточно.

О медведях можно было и не говорить – они практически жили вокруг домика, Безугловы знали каждого чуть ли не в «лицо» и настолько к ним привыкли, что чувство страха практически не существовало. Было полное единение с окружающей природой и стабильное противостояние человека и зверя, не переходящее без нужды в кровопролитие.

Медвежий воспитатель

Будучи сам заядлым охотником, я часто, проезжая мимо Безугловской на лодке, останавливался попить чайку, а иногда и на ночёвку.

Однажды возвращаясь домой почти ночью, я решил не испытывать судьбу из-за отсутствия видимости и завернул в протоку, где располагалось хозяйство Безугловых, на ночлег.

Встретила меня Анька, а Амен уже спал. Около печки вдоль стены на натянутой проволоке висела для просушки его одежда.

Глотнув чай с чагой и закусив бутербродом из свежеиспеченной лепешки с малосольной икрой, я бросил на полати свой кукуль и вырубился.

А часов в пять утра Анька стала будить Амена, чтобы он прогнал медведя, который залез в накопитель для рыбы, сооружённый прямо в воде на отмели из старых металлических сеток от кроватей, и уничтожает вечерний улов.

Амен отмахнулся от нее, а я пошутил, что медведи тоже иногда хотят кушать и с ними нужно делиться. Но Анька со страшным матом вылетела на улицу и, схватив шест от лодки, побежала спасать рыбу.

У нас с Аменом сон как рукой сняло. Мы схватили ружья и бросились следом ее спасать.

Но прибежали к шапочному разбору: Анька на наших глазах уже успела шестом огреть медведя, откусывавшего рыбьи головы прямо в накопителе. Медведь взревел и понёсся наутёк, но Анька не отставала и продолжала колошматить его, приговаривая: «Да задолбал ты меня уже, сколько можно тебя гонять, в следующий раз вообще прибью…» И все это обильно связывалось непередаваемым фольклором.

Медведь, убегая, обделался и, поворачивая иногда назад голову, издавал жалобные рыки, смешанные с возмущённым ворчанием.

Стрельнув пару раз в воздух для поддержки напутствий Аньки, мы обозвали её «дурой» и пошли спать дальше.

Однако Анька уже не легла, а принялась готовить нам завтрак – жарить из попорченной медведем рыбы «коклеты по-корякски» – то есть пропускала рыбу через мясорубку вместе со шкурой, отчего они приобретали вкус по мне, так просто изумительный.

За завтраком Амен намекнул, что неплохо бы похмелиться, и не мог бы я порыться в своей лодке, да найти там что-нибудь «вкусненькое» для поддержки здоровья. И чтобы «добить» меня до конца, рассказал, что вчера в Палану из тундры приехали оленеводы, напоили его какой-то бурдой с мухомором, от которой у него напрочь отключились мозги, и в таком состоянии он поехал к рыбалке, а в устье своей протоки перевернулся на лодке и пошел ко дну…

– Ох, Петрофф, я чуть не «погиб»… Как перевернулся – не помню, чувствую – течением по дну тащит. Глаза открываю – рыбы плавают, ну думаю, конец мне – если б не корча, Петрофф, меня б уже не было – еле выполз по корче на берег…

Его манера подачи происшедшего не вызвала у меня сочувствия, а больше развеселила. Хотя я знал, что Амен – большой ходок по морям и рекам – сам плавать, как и основная масса аборигенов, не умеет, все равно пошел к лодке и достал заветную фляжку отметить чудесное спасение. Тем более лучше закуски не придумаешь, чем Анькины «коклеты» на черемше.

Что касается бурды с мухомором, то во времена сухого закона действительно для большей дури некоторые коряки добавляли в брагу мухомор, который привыкли жевать с детства. Но для «бледнолицых» этот напиток мог стать последним.

Глухариные приколы

С Аменом еще в детстве нас связала охота. Он был старше меня на пару лет, и я умудрялся зимой очень рано вставать, чтобы составить ему компанию – на беговых лыжах пробежаться по долине реки Мехакино, отстрелять нескольких куропаток и даже успеть в школу.

В четырнадцать лет у меня уже был юношеский охотничий билет, а отец подарил мне на день рождения одностволку. От Амена я научился правильно экипироваться для охоты во время мороза – особенно в части обуви, чтобы и бегать быстро, и ноги не замерзали. Для этого брались кирзовые беговые лыжные ботинки на пару размеров больше, кипятились на костре в кастрюле с нерпичьим жиром, после чего влага им не была помехой. На ноги надевались шерстяные носки, на носки – целлофановые пакеты, поверх ботинок натягивали старые синтетические носки, чтобы через шнуровку снег не попадал вовнутрь.

На беговых лыжах было гораздо легче передвигаться – в морозы снег становится плотнее, и лыжи на жёстком креплении лучше катятся. Ногам же – как в печке.

Как-то в воскресенье с рассветом мы вышли за куропатками, обрядившись в самодельные белые маскхалаты, сшитые из простыней. Нашли свежие глухариные следы, которые стали распутывать у подножия сопки в березняке. Но глухари нам не дались, дружной стаей – штук в двадцать – взлетели над деревьями вне зоны выстрела и тяжело, как гружёные бомбардировщики, улетели в западном направлении.

Не торопясь, мы вскипятили чайник и поели, давая стае возможность успокоиться.

Чтобы не загружать рюкзаки тяжелыми продуктами, питались мы по аменовскому рецепту, который он вычитал где-то в охотничьем журнале. Перед выходом поджаривали на сковородке муку до светло-коричневого цвета, ссыпали ее в жестяную банку из-под растворимого кофе. Брали с собой ещё сливочное масло, сахар и чай. Вскипятив чайник, насыпали в кружку жареную муку, бросали сахар и масло и заливали чаем – получалась очень питательная и вкусная масса, заменяющая нам и первое, и второе, и третье. Правда, после этого всё равно пили чистый чай с конфетами.

В поиске глухарей я пошёл по левому, а Амен – по правому склону сопки. Договорились встретиться на спуске к реке.

Природа в этих местах радовала глаз: вокруг нагромождены небольшие возвышенности, не превышающие двух сотен метров над уровнем моря, покрытые сплошь каменной берёзой со стволами в диаметре порой больше метра, высотой метров до пятнадцати и с очень раскидистыми общими кронами больше десятка метров в окружности.

Внизу из снега торчали кусты шиповника и рябины, на которых висят замороженные ярко-красные ягоды – лакомство глухарей и другой пернатой живности. На ветках берёз лежал снег, поэтому при передвижении их лучше было не задевать, чтобы не схлопотать по затылку падающими снежными комьями.

Был ослепительно яркий день, вокруг долбили старые деревья дятлы и перелетали с места на место с веселым щебетанием стайки разноцветных мелких птичек. Кругом переплетались заячьи тропы, редкие следы соболя, горностая, много мелких следов леммингов, живущих глубоко под снегом и, конечно же, лис, питающихся ими.

Идешь на лыжах и получаешь истинное наслаждение. Правда, не до наслаждения в местах, где приходится буквально ползти по пухляку вверх на сопку, обливаясь потом, а потом скатываться круто вниз, лавируя между деревьями и преграждающими дорогу горизонтальными ветвями.

Был случай, когда, повесив на правое плечо свою вертикалку вверх стволами и со спущенным предохранителем (в любую секунду ждешь взлета глухаря, куропатки или прыжка затаившегося зайца) – я спускался вниз и, не рассчитав скорость, чуть не налетел на берёзу, резко отвернув влево. Из-за этого ружьё слетело с плеча. Я инстинктивно решил его поймать, но неудачно – задел за курок, отчего ружьё, выстрелив, воткнулось прикладом в снег. Я упал рядом лицом вниз и просканировал в уме свое тело – вроде бы мимо! А, встав на колени, обнаружил, что дробь прошла под мышкой, оторвав кусок маскхалата. Впредь при таких передвижениях я про предохранитель не забывал.

Пройдя километра два и, не обнаружив глухарей, в условленном месте стал ждать напарника.

Через некоторое время подошел и Амен. Передняя часть его маскхалата сверху донизу была покрыта желтоватым льдом, и я задал вполне логичный вопрос: «И где это в такой мороз можно лужу найти?»

Оказалось, что в поисках стаи Амен зашел в редкий молодой лесок, обнаружил на снегу много лунок, подошел к одной из них, соображая, что это такое, а потом решил справить в нее «нужду по малому».

Это было большой ошибкой – изо всех лунок, как по команде, со страшным шумом вертикально стали подниматься огромные туши глухарей, один из которых чуть не снёс Амену голову. Тот от неожиданности и страха упал в снег на спину, но, что удивительно – мочиться не перестал, обделав себя с ног до головы.

Во время рассказа Амен криво и как-то затравленно улыбался, вставлял иногда нехорошие выражения, обещая найти и уничтожить всю стаю. Закончил он словами: «Блин, хочу остановиться, а не могу – организм заклинило. Лежал, пока вся жидкость из меня не вышла – и нахрена я выпил столько чая?». Я не удержался и пошутил: «хорошо что не додумался справить над лункой нужду „по большому“ – мог потерять целомудренность».

На охоте был поставлен крест: Амену в ледяном панцире я посоветовал бежать домой напрямую, пока не отморозил свое мужское хозяйство, а сам пошёл вдоль реки погонять куропаток.

И действительно, частенько глухари в случае опасности падают с высоты вниз, оставляя на поверхности снежного покрова едва заметный след.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.