скачать книгу бесплатно
– Так вот… – продолжил Михаил Потапович, – не стали весь мир завоёвывать, потому что он нам не нужен! Не в природе русского человека над кем-то господствовать, угнетать кого-то… Зачем? У нас и так всего много! Да и Вера наша, православная, это запрещает. У нас хоть одна колония была? Это вы весь мир колонизировали: и Африку, и Азию, и Америку… Теперь хотите и до нас добраться?!
– Это всё слова, Майкл! Что бы ты не говорил, а решение принято и механизм запущен. Русские – это нация поработителей, нация, которая угнетает другие нации. И поэтому подлежит уничтожению!
– Ты путаешь, Билл! Не русская нация – коммунистический режим… Кстати, коммунизм не мы придумали. Нам его из Европы прислали в запломбированном вагоне.
– Не спорь! То, что вы нация поработителей, признано во всём мире. В Америке даже есть такой закон, принятый американским конгрессом, – Шулер опять покосился на женщину. Она доела первую порцию пельменей, опять достала бутылку и вылила остатки в стакан. Он был полон до краёв. Придвинув к себе вторую порцию пельменей, она подняла стакан. Шулер не выдержал:
– Тебе же плохо будет! – обратился он женщине с участием в голосе. – Не пей больше!
– Плохо будет тебе, – грозно парировала ему женщина, – если я встану! Комуняка паршивый!
– Почему я коммуняка? Почему она так сказала?
– Ты, Билл, очень похож на секретаря райкома партии или на директора завода. Вот она так и сказала… Ты, Билл, американец? Это американский План?
– Да, я американец, но План демократизации России не американский.
– Странно, – задумался Михаил Потапович, – сегодня только Америка претендует на мировое господство. Так чей же тогда План? Кто хозяева?
– Хозяева, которые меня наняли и руководят всеми моими действиями, не американцы. Нельзя их так назвать. И не Президенты! – Шулер ухмыльнулся. – Смешно. Кто такие Президенты? Мелкое жульё, вруны и воры, назначенцы-временщики… Что у вас, что у нас… Мои хозяева, Майкл, это очень серьёзные люди! Это самые богатые люди на этой планете. Они тут хозяева, и вправе решать, кому тут жить, а кому умирать! Их слово последнее. Это избранные люди, Майкл!
– Надо за них выпить, Билл! – выпалил Михаил Потапович, наливая уже по третьей. – Дай Бог им здоровья!
– Нет, нет! – стал отказываться слегка захмелевший Шулер. – Я не буду больше пить!
– Ты, Билл, отказываешься выпить за здоровье своих хозяев? Ведь помрут, ты же в дураках останешься!
– Я не хочу остаться в дураках. Давай тогда выпьем!
Они выпили, закусили. Михаил Потапович продолжил разговор:
– В целом, мне всё это понятно. Вы не первые. Уничтожали нас уже не один раз, только почему-то мы никак не погибнем. Значит, есть План уничтожения, вы тут купили всё начальство, и ты, как главный, руководишь этим уничтожением. Но я-то тебе зачем нужен? Я понимаю, что алкаша-Борьку надо периодически заменять, у него, если не запой, так больница. Но зачем ты мне всё остальное-то рассказал: про План, про уничтожение России. Я бы и без этой информации работал. Ты не боишься, что я пойду завтра на телевидение и расскажу всё про ваш План. Вот крику-то будет!
– Не будет! Все и так прекрасно понимают, что идёт уничтожение страны. Такими методами, как наши, страну не поднимают. Так что, никто не удивится. Сейчас и не такое болтают. Зачем я тебе это всё рассказал, пока не скажу, придёт время. Мне важно услышать, что ты будешь на меня работать. Зарплату я тебе увеличу в два раза. Когда начнутся серьёзные дела, сядешь на процент. Это, Майкл, очень большие деньги! Не то, что внуков, на тысячу лет вперёд всех своих потомков обеспечишь!..
– Какие такие серьёзные дела, Билл? Уж не людей ли расстреливать? Кстати, эти твои хозяева… Ты говоришь, избранные люди. А кто их избрал-то? У меня тут сомненьице закралось… Не Бог ли? Может это Богоизбранные люди? Уж больно тезисы знакомые!
– Я хочу выпить ещё! – выпалил Шулер. – Сегодня больше о работе говорить не хочу. Будем есть пельмени, петь…
– У нас и не осталось ничего… – Михаил Потапович посмотрел на пустой стол, – ничего, сейчас организуем. С моей зарплатой в пельменной жить можно!
Он пошёл к стойке, набрал ещё закуски, пельменей, пошептался с бабушкой, которая убирала посуду. Когда вернулся с полным подносом, Шулера за столом не было, остался только портфель, одиноко лежащий на стуле. Но уже через минуту Шулер появился, слегка покачиваясь, и с расстёгнутой ширинкой.
– Даю тебе три дня отпуска, Майкл! Будешь думать! Потом придёшь ко мне и скажешь: «да!» Ты меня понял? Не то я тебя, панимайшь, на рельсы положу! – он засмеялся. – Давай выпьем за наших хозяев, Потапов сын! Давай! Где водка? Где этот божественный напиток? Я теперь понимаю Борьку-алкаша! – Шулер на секунду задумался. – Не будет без водки демократии?
– Не будет!
– Вот за это и выпьем!
Не прошло и получаса, как Михаилу Потаповичу пришлось идти к заведующей пельменной и просить позвонить. Поскольку он ещё не знал, как вызывать машину, пришлось звонить Секретарю:
– Филат Сергеевич, добрый вечер! Это Михаил Потапович говорит… Как бы мне для доктора Шулера машину заказать? Он свою отпустил после заседания правительства, мы пешком пошли в Кремль… Решили прогуляться… Зашли в пельменную перекусить, выпили немного… Боюсь, пешком он до Кремля уже не дойдёт!..
По голосу Секретаря чувствовалось, что он не совсем понял, что происходит, но машину прислал. Шулера, который активно сопротивлялся и требовал ещё пельменей, погрузили в машину. Михаил Потапович подумал и поехал к Карпычу. «Надо же, как его развезло! – думал он. – Пил-то в основном я, он и стакана не выпил…».
Глава 7. Заговор
Пока Шулер в пельменной вербовал Михаила Потаповича, не терял времени даром и Секретарь. Приехав на заседание правительства к самому его окончанию, и узнав, что Шулер уже уехал, он оставил особо приближенных членов правительства на разговор. Удалившись в маленькую уютную комнату для переговоров, в которой точно не было прослушивающих устройств, Секретарь начал своё совещание. Напротив него сидел фёст-министр со своими замами.
– Вот что, ребята! – начал Филат Сергеевич. – Нам надо срочно разработать какой-то свой План. Боюсь, как бы не кинули нас. Что-то вокруг Папы стало крутиться очень много народа.
– Ты, Филь, имеешь в виду Верховный совет? – озабоченно поинтересовался Рыжпейс. – Как бы они не взяли власть в свои руки.
– Не, Толян, за это я не беспокоюсь… Планом предусмотрены мы, а не они. Мы должны страну попилить, а не они. Шулер этого никогда не допустит. Если они сами не уйдут, перестреляют их, как куропаток… Я про другое! Как только мы начали приватизацию, сразу к Папе слетелось вороньё: родственники, дочка эта, Краказябла, всё время каких-то подозрительных личностей к нему водит, охранник его тоже… Даже спортсмены стали появляться, ракетку для тенниса подарили. А какой ему спорт, если только литрбол?! Боюсь я, что в итоге нас кинут!
– По-моему, хрю, хрю, ты зря беспокоишься, – сказал Хайдар, причмокивая. – Шулер этого не допустит. Чмок!
– Жора! – капризным голосом вставил Секретарь. – Хватит чмокать. Тут такой серьёзный вопрос, а ты хрюкаешь, с мысли сбиваешь…
– Что я виноват? – обиделся Швайник. – У меня так носоглотка устроена… Может, я сам от этого страдаю. Зато я гениальный экономист!
– Про свою гениальность, – вставил Рыжпейс, – по телевизору рассказывай. А нам нечего мозги конопатить. Ты больше на графа Дракулу похож, чем на экономиста. Такую чушь сегодня на Правительстве нёс: изучение процессов сиганальной триангуляции квазибинарных разрезов! Думаешь, мы так не умеем? А если Генка начнёт на Правительстве про научный коммунизм рассказывать?! – он посмотрел на Бурдалиса, – Что тогда?
– Что ты на меня набросился? На себя посмотри – жадная рыжая скотина! – он толкнул локтем Секретаря. – Посмотри на него, Филь, он вёл в советское время кружок альтернативной экономики. Экономический диссидент. С партбилетом! Ты мог этот кружок вести только в одном случае: если работал на чекистов и закладывал всех, кто к тебе в этот кружок ходил. Первый заместитель председателя Ленсовета диссидентский кружок ведёт! Кружок-то не на Литейном был, не в подвале, чтобы далеко не ходить? А теперь ему ещё персональный самолёт подавай. Рожа рыжая не треснет?
– Успокойтесь, господа! – примирительно вставил Секретарь. – Необходимо выработать какую-то тактику, а вы ругаетесь.
– А чего он? – надулся Швайник и тихо чмокнул.
– Это ты первый начал…
– Нет – ты!..
– Ты!
– Это я первый начал! – отрезал Секретарь. – Довольны? Только заткнитесь! Как заседание-то прошло? Долго вы что-то. Шулер доволен?
– Сказал, что доволен, – ответил Бурдалис. – Долго, потому что никак с льготами не могли определиться…
– Определились?
– Разве с жирным договоришься?! – он злобно посмотрел на Швайника. – Ему, значит, персональный самолет нужен. Возить по воздуху свою толстую задницу и хрюкать. А нам, значит, с Толяном, замам его, самолёт не нужен!
– Зачем тебе самолёт? – возмущенно крикнул Хайдар, хрюкая по-боевому. – Ты же, тоталитарно-коммунистическая морда, из кабинета не выходишь. Карла Маркса, наверное, тайком читаешь?
– Тихо! – крикнул Секретарь. – Полная тишина! – все замолчали. – Вы так и заседания правительства проводите? То-то Шулер будет рад. Провернём приватизацию – по десять самолётов себе купите: на завтрак, обед и ужин на разных летать будете. Сейчас главный вопрос: как бы не выкинули нас из обоймы. Понятно вам? А вы самолёты делите!..
– Как это? – удивлённо чмокнул Швайник. – Всё так хорошо: Правительство, реформы, самолёт… И, потом, Шулер не может нас выгнать потому, что мы все завербованные разведчики… Мы на него работаем!.. Как же он нас выгонит?
– Как выгонит? – усмехнулся Секретарь. – Как обычно: пинком под зад!
– Жирного уже можно выгнать! – многозначительно ввернул Рыжпейс. – Он своё чёрное дело сделал. Да, и Генку, тоже… Они в Пьяной Пуще отстрелялись. А вот меня выгнать нельзя. Приватизация в самом разгаре. Я себя ещё не скомпрометировал. Меня нельзя выгнать потому, что я нужен своей стране!
– Можно!.. – взбесился Секретарь. – Таких, как ты специалистов, топ-менеджеров, в любом паршивом НИИ пачками. Не зазнавайся, Рыжий. Нам надо держаться вместе. Только так можно бабла нарубить!
Вдруг раздалось обиженное чавканье и похрюкивание:
– Я попросил бы Вас, господин Рыжпейс, объяснить, про какое это чёрное дело, которое мы, якобы, с господином Бурдалисом сделали, Вы только что говорили? Говорите при Филате Сергеевиче, пожалуйста! Пусть и он послушает. Говори, рыжая гадина, противник демократии. Говори, радикал! – Швайник был очень взволнован. Он даже перестал чмокать и похрюкивать, только показывал Рыжпейсу зубы:
– Моё имя войдёт в историю! Мне ещё памятник поставят!
– Поставят, поставят тебе памятник! – издевался Рыжпейс. – В центре Москвы. В платном сортире! И все будут на него гадить ходить. Конечно, в историю ты войдёшь, весь в говне, под матерную ругань. Уже вошёл. Поздравляю!
– Ты не можешь мне самолёт простить – вот и ругаешься.
Пришлось опять вмешиваться Секретарю. Он сухо, но строго объяснил противоборствующим, что они очень важные государственные деятели пока ещё огромной страны, и не пристало им ругаться и вести себя, как базарным бабам.
– И последнее: если мы сейчас ни до чего не договоримся – Шулер нас сожрёт. Давайте спокойно обсудим сложившуюся ситуацию, всё взвесим и примем какое-нибудь решение. Что мы сделали хорошего на сегодняшний момент? За что Шулер может нас похвалить?
– Пьяная Пуща! – гордо заявил Хайдар. – Мы с Генкой приняли самое активное участие: готовили текст Соглашения, способствовали подписанию… Развалили, короче, империю на части…
– Наше Правительство сломало хребет тоталитаризму, – продолжил Бурдалис, – нанесли, так сказать, сокрушительный удар. Мы ввели в стране демократию и создали рыночные отношения: отпустили цены, начали приватизацию, обеспечили кадрами…
– Хорошо, – соображал Секретарь, – сделали много, но уже сделали… Главное, что мы подбирали кадры. На всех государственных постах наши люди: родственники, друзья, хорошие знакомые, сослуживцы. Это наш главный козырь против Шулера. Не решится он нас убрать, пока везде работают наши люди… На должности олигархов тоже наших утвердили. Это козырь! Везде свои!
– Свои по спине ползают! – съязвил Секретарь.
– А каких же утвердили? – поинтересовался Рыжпейс. – Не ихних же. Ихних пока нельзя. Будет очень странно, если мы приватизацию будем оформлять на какого-то мистера Дауна. Пусть теперь Шулер нас боится.
– Она у тебя и так какая-то странная. Приватизация! – сказал Секретарь. – И без мистера Дауна. Даже странно, что народ не возмущается. А почему Шулер должен нас бояться?
– Кто ему бабки будет носить – долю от приватизации? Не сам же он будет с олигархов бабки собирать! Мы! Теперь он от нас зависит.
– Точно! – закричал Секретарь, – Точно, Толян! Он боится, что мы его с деньгами кинем! А я думаю, что он в этого двойника так вцепился? Как его, медведя? В Михаила Потаповича.
– А при чём тут двойник? – удивился Хайдар, чмокнув.
– Смотрите, у Шулера две задачи: первая и главная – это развалить страну в соответствии с Планом. Не выполнит – ему башку отвернут; вторая – бабла попутно накосить. Что у него на сегодня? С Папой он не дружит, всё время конфликты.
– Папа ни с кем не дружит! – заявил Бурдалис. – Он только водку хлещет да выпендривается.
– Ошибаешься, Гена. Он любит свою доченьку змею. Что она к нему повадилась? А очень просто: деньгами запахло… Водит всё время каких-то людей, бумаги подписывает… Вот и получается у Шулера: с двух сторон непонятки… Змеюка эта может ему сейчас карты спутать, папаша ведь ей что хочешь подпишет… А с другой стороны, мы можем кинуть с баблом… Вот он за двойника и зацепился!..
– Подумаешь… – возразил Рыжпейс, – что может сделать двойник?
– Правильно Хайдар говорит!.. Дурак ты всё-таки…
Все вопросительно посмотрели на Секретаря, не понимая хода его мыслей.
– Что может сделать двойник? Он может стать Президентом! Вот что!
Члены Правительства окаменели. Они и не думали о таком развитии событий. Действительно, Папа после запоев всё время валялся в больнице, и уговорить его бросить пить было невозможно. С таким больным сердцем, если его устранить, даже у родственников не возникнет подозрений. А дальше будет рулить подконтрольный Шулеру Михаил Потапович.
– Точно! – выпалили все в один голос.
– Как бы перекупить этого двойника? – задумался Бурдалис. – Может предложить ему процент от приватизации?! Маленький… – добавил он, почувствовав на себе недобрые взгляды сослуживцев по правительству.
– За что? – опять по боевому зачмокал Швайник. – За что ему процент? Надо подкупить, но денег жалко! Лучше запугать!
– Действительно, Генка, за что? – проявил редкое единодушие со Швайником Рыжпейс. – Мы работаем, ночей не спим, приватизируем!.. А он что сделал? За что процент-то? Тем более что платить придётся из нашего кармана – Шулер не подвинется!
– Что вы опять разорались?! – одёрнул их Секретарь. – Никто процент и не просит. Он очень дремучий мужик, я думаю, что про процент не только не знает, даже не представляет, что такое может быть… Нужно просто платить ему хорошую зарплату от нас, демократов-патриотов.
– А сколько ему Шулер положил?
– Три тысячи долларов в месяц… Но он без работы сидел да ещё в Сибири. В такой ситуации на любые деньги согласишься…
– По-моему, – засомневался Хайдар, – это очень мало… Давайте перебьём Шулера и сделаем ему зарплату в триста тысяч.
– Не знаю!.. – ответил Секретарь. – В сто раз?! А что мы тогда Шулеру скажем? – он задумался. – А кто знает, – он оглядел собравшихся, – большая это зарплата, или нет?
Руководство правительства глубокомысленно задумалось. Все потупили глаза. Воцарилось молчание.
– Ну, давайте посчитаем хоть приблизительно… Сколько сейчас хлеб стоит?
– Сто баксов буханка! – сразу сообразил Швайник.
Секретарь посмотрел на него с сомнением:
– Что-то дороговато… Ты это точно знаешь? Я думаю дешевле… Не дороже пятидесяти…
– Точно знаю, сколько стоит хороший коньяк! – вставил Рыжпейс. – Недавно в Нью-Йорке в ресторане видел, когда ездил за инструкциями: полторы тысячи и выше…
– Хорошо… – сказал Секретарь, подсчитывая в уме, – значит сейчас на свою зарплату он может купить две бутылки хорошего коньяка или шестьдесят буханок хлеба. Мало… Если его зарплату увеличить в сто раз, получится: двести бутылок коньяка… Это очень много… Сопьётся. Значит, надо увеличить в десять раз: двадцать бутылок коньяка. Зарплата в самый раз! – он посмотрел на руководителей правительства:
– Может, у жён спросить? Они-то должны знать, какие сейчас зарплаты. Они же на рынок ходят.
– Твоя жена на рынок ходит? – удивлённо прочмокал Хайдар. – Сомневаюсь я… Моя когда-то ходила… Но уже давно этим не занимается, для этого есть слуги: продукты привозят, готовит повар, убирает горничная… Откуда ей знать?
– А у тебя-то какая зарплата?
– А я знаю? Забыл, когда последний раз её получал… А у тебя?
– Я тоже давно не получал, – признался Секретарь. – ладно, пусть будет зарплата – двадцать бутылок коньяка. А если Шулер узнает? Сразу заподозрит, что мы решили его купить. Это нежелательно… – он посмотрел на Бурдалиса, – а ты, старый интриган, как думаешь?
– Я думаю, что ничего платить ему не нужно. Надо больше с ним общаться и настраивать его против Шулера… Но очень осторожно. Основной напор на патриотизм: мол, де, мы земляки, патриоты, любим свою страну, а Шулер – чужак, не любит нашу страну…
– Правильно! – согласился Секретарь. Хоть он и не знал, много это или мало, платить из своего кармана, он в принципе не любил. – Надо как-то расположить его к себе… И с Краказяблой надо дружить по мере возможности, она без нас тоже не сможет. Хочешь не хочешь а одной Президентской подписи мало, всё решает чиновничий аппарат.
