скачать книгу бесплатно
– В Египет? – озадаченные глаза бегали по моему лицу. – Значит, остров будет сдан? Флот уходит? Скажи правду, Викто?р.
– Нет. Успокойся, Надэж, – я уже начал раздражаться от нервозности, исходящей от неё. – Никто не бежит. Просто уходит запланированный конвой: группа транспортных судов и кораблей сопровождения. Это необходимость. Только в стратегических интересах.
– В стратегических интересах уже сдали Париж, – глаза парижанки требовали хоть какое-то опровержение её страхов, но не находили их на моём лице. И пока я собирался с мыслями, её взгляд упал на чемодан.
– Поплыву с вами. Не хочу попасть в плен, а потом в концентрационный лагерь.
– Но с нами нельзя, – я растерянно смотрел на Надэж, – мы не берём на борт пассажиров.
– Спрячусь и буду сидеть в трюме, как мышь, до самой Александрии. Ты же двигателист – значит, хозяин трюма. Ты мне поможешь пробраться на корабль? – теперь её лицо было полно решимости. – Или бросишь здесь на милость фашистов? – она вскочила, схватила чемодан и, открыв его, поставила посередине комнаты.
– Прекрати, пожалуйста, Надэж. Это просто смешно, – попытался её урезонить.
Девушка вскинула голову.
– Смешно? Ждать, когда они придут и расстреляют нас как твоих родителей, – её прищуренные глаза с вызовом смотрели на меня.
Я не знал, как её успокоить. Оставалось только с сожалением вздохнуть: «Лучше бы она напилась и заснула».
– Викто?р, так ты будешь мне помогать?
Она стояла около чемодана, держа руки на талии. У меня появилось несколько секунд полюбоваться ею: горящие глаза, высоко поднимающаяся грудь – с неё можно было лепить Марианну. Несмотря на её столь завораживающий образ, первым позывом было желание выкрикнуть: «Нет, помогать не буду!» Однако благоразумно пожал плечами: «Её надо успокоить». Мой мозг лихорадочно искал соответствующие доводы. Наконец, попробовал:
– Что тебе даст Александрия? Это же не Париж. Это ещё дальше от Франции, чем Мальта, – я откинулся на спинку стула, она не слушала меня, открыв шкаф, где была развешена одежда, начала там копаться. Я продолжил: – Если ты покинешь остров инкогнито, то никто не будет знать об этом. В том числе твой муж, – подчёркнуто громко сказал я последнюю фразу. Женщина остановилась и повернулась ко мне, прижимая к груди тёмную блузку из шкафа: она начала меня слушать. Вдохновлённый этим эффектом снова продолжил: – А он, между прочим, и я в этом уверен, знает, что ты задержалась на Мальте. И куда, как ты думаешь, он бросится на поиски тебя? А ты исчезнешь в неизвестном для него направлении.
Она молча уставилась на меня, потом сделала пару шагов назад и села на кровать, так и прижимая к груди кофточку.
– Дева Мария! Как я могла забыть о Жорже? Ведь он, действительно, будет меня здесь искать. Я уверена, что он уже плывёт ко мне. В портовом управлении телеграфировали в Тулон. Родители и Жорж знают обо мне.
Её руки опустились на колени, пальцы сжимали ткань блузки, я невольно прилип к ней взглядом: поразительная метаморфоза – теперь передо мной беззащитная женственность с печалью в глазах. Я облегчённо выдохнул: бегство в трюме сухогруза отменяется.
– Простите меня, Викто?р, – Надэж посмотрела на открытый чемодан уже потухшим взглядом. – Сегодня сама не своя. Конечно, я должна ждать.
«Её бросает из стороны в сторону как потерявший управление баркас». И я пошёл ва-банк. Взглянув на стол, протянул руку к бутылке. Пока разливал вино по кружкам, Надэж молчала – равнодушие в глазах. Мы смотрели на льющееся вино. Булькающие пузырьки бордовой жидкости, прорывающиеся через болтающуюся в бутылке пробку, создавали впечатление уходящих событий нашей жизни («Мои мысли приняли философский характер – значит, Надэж с ещё одной порции вина должна окончательно успокоиться», – наблюдательно сделал вывод). Мадам отбросила блузку на кровать и приняла обеими руками протянутую кружку. Она долго держала её перед собой, почти закрывая ею лицо, только широко открытые глаза виднелись над краем этого импровизированного «глиняного кубка».
Мы молча делали глотки. Наконец, Надэж нарушила молчание.
– На самом деле всё понимаю. Ты можешь не вернуться. Мне будет очень, очень жаль.
– Конечно, наше судно вернётся, – с жаром начал я врать, – Нам объявили, что Ла-Валетта – порт приписки «Бретани», и мы будем обязаны вернуться на Мальту.
Затем мне пришла в голову идея.
– Но в случае трудностей, Надэж, ты можешь обратиться к моей соседке по квартире – Найдин. Она мальтийка и хорошая девушка, – я улыбнулся, вспоминая непоседливую брюнетку. – Думаю, она поможет, если тебе что-то понадобится.
Мои слова немного развеселили собеседницу.
– О, Викто?р, ты зря времени не теряешь, – она тихо рассмеялась, как будто не слышала моих последних слов, – Ты на острове только несколько дней, а у тебя уже появилась подруга? Она красивая? – тут же продолжила, очевидно, видя моё возмущение и не давая мне ответить. – Нет, не говори. Дай, мне самой угадать. Она высокая стройная и длинноволосая девушка? С гордо поднятой головой. Она похожа на Кармен? Расскажи мне.
– Нет, конечно… – я начал выплёскивать своё искреннее негодование, но тут же был перебит её смешком:
– Как? Она не такая экзотичная девушка? – Надэж сделала круглые глаза, в них появилось напускное разочарование. Но долго она не выдержала и снова засмеялась.
– Нет. Она, конечно, красивая, – я, наконец, смог подать голос после своего возмущённого фырчанья во время её речи. – Но Найдин просто соседка для меня. Очень отзывчивая девушка. И ничего такого.
– Очень отзывчивая девушка. И ничего такого, – передразнила меня Надэж. – Признайся, Викто?р, что ты уже думаешь остаться на острове навсегда, – она скорчила молящую гримасу. – Пожалуйста, признайся, – протяжно произнесла парижанка.
Лицо её раскраснелось от выпитого вина. Надэж уже улыбалась, глядя на меня. Такой она мне нравилась больше.
Но время идёт, и мне надо было уходить. Я стал прощаться.
– Хорошо, иди, – улыбка слетела с её лица. Она вздохнула: – Понимаю. Завтра вы уходите в море. Увижу ли тебя снова?
Я открыл рот, чтобы уверить её в самом оптимистичном исходе – новой встрече после моего возвращения, но она покачала головой:
– Я покину Мальту – вернусь во Францию. Надеюсь, ты навестишь нас с Жоржем на родине?
– Да, Надэж, желаю тебе поскорей вернуться, – я изобразил на лице саму уверенность в исполнении её надежд, собираясь покинуть комнату, но она задержала меня. Надэж быстро схватила со стола деньги, оставленные для неё, и сунула их в карман моей рубашки. Я попытался что-то возразить, но она только покачала головой и подтолкнула меня к выходу.
Выйдя на улицу, взглянул вверх, Надэж стояла около открытого окна балкона. Женский силуэт выделялся на фоне тусклого света из комнаты. Мы помахали друг другу, и я направился к дому.
По дороге усмехался про себя: «Странная дама. После этой встречи с ней мне кажется, что держал в руках синее пламя газовой горелки, оно играло, затухало и вновь вспыхивало». Даже посмотрел на свои ладони, но в сумраке позднего вечера ничего не увидел. «Интересно было бы посмотреть на её мужа. Чтобы жить с таким «чудом» надо быть особенным человеком, – наверное, уже открытая усмешка появилась на моих губах. – Но вряд ли его увижу. Разве только в Париже…»
«В Париже? – спросил сам себя. – Смогу ли вообще вернуться на родину?»
Дома меня ждала кровать, и вскоре мне уже снились пляшущие синие огоньки вокруг чёрных корабельных бортов. Стук входной двери спугнул эти огоньки из сна. «Найдин вернулась», – хотелось повернуться на другой бок и продолжить сон, но надо было попрощаться и с ней.
Кряхтя и зевая, поднялся с постели, натянул штаны и вышел в коридор. Девушка ещё не успела захлопнуть за собой дверь и, заслышав скрип, оглянулась. Увидев в темноте мой силуэт, остановилась.
– Не спится, морячок? – опять насмешка в голосе: она неисправима.
Я потряс головой, желания пикироваться с соседкой не было.
– Хотел сказать: «До свидания», – сонно произнёс.
– Ты куда-то уезжаешь? – её голос стал серьёзным.
– Да, наше судно уходит из Ла-Валетты. Так что прощай, – махнул рукой.
– Зайдёшь ко мне? – она сделала движение к своей комнате.
Я тут же вспомнил прощание с Надэж и резко замотал головой.
– Нет, благодарю. Завтра, точнее уже сегодня, мне рано вставать: в пять надо быть на судне. Много будет работы – надо выспаться.
– Буду надеяться, что у меня не появится новый сосед, я привыкла к тебе, – в темноте не было видно, но, наверное, Найдин улыбнулась.
– Можешь рассчитывать на меня в этом, – прозвучал мой ответ.
– Только, когда ты не лезешь в душ, – опять ехидная реплика с её стороны.
– Я отработал свою вину по?том и мозолями, – проворчал я.
– Вот поэтому мне и не будет хватать тебя. Семь футов под килем и попутного ветра, морячок, – дверь за ней захлопнулась.
– Прощай, Найдин, – ответил я вслед исчезнувшей девушке и вернулся в постель…
Глава 2. Начало
Следующее утро не предвещало ничего необычного: окончание погрузки, проверка закрепления грузов, запуск двигателя, выход в море в составе конвоя – всё по спланированному порядку.
Папаша Гийом, попыхивая сигаретой на причале, весело разглядывал осликов, запряжённых в повозки. Британские солдаты быстро вытаскивали какие-то деревянные ящики и заносили их в трюм. Внизу их ждали наши матросы, закреплявшие принесённый груз. Это продолжалось недолго – вскоре сержант махнул капитану Моро и что-то прокричал – громкое и невнятное, но было понятно, что они закончили работу. Ослики облегчённо вздохнули и покатили свои пустые повозки назад в город.
Старпом побрёл в трюм осматривать крепёж и расположение грузов, Папаша Гийом кивнул мне, и мы, не спеша, двинулись к машинному отделению: люк, крутая лестница в чрево корабля, обманчивая тишина – всё как обычно.
Но сделать мы ничего не успели, как раздался вой сирены. Папаша Гийом в замешательстве посмотрел на меня. Наверное, мой вид был не менее растерян.
– Учения какие-то? – выдвинул идею мой наставник, я только пожал плечами и полез по лестнице назад, уже слыша топот ботинок по палубе. За мной, чертыхаясь, лез Папаша Гийом.
На палубе стояла кучка матросов «Бретани» и, задрав головы, глазели на небо. Мы тоже взглянули вверх, но ничего не увидели, кроме чистого светлого простора. Из динамиков на берегу орала сирена воздушной тревоги. Папаша Гийом толкнул стоящего рядом матроса, им оказался поляк Януш. Старший механик вместо вопроса дёрнул головой вверх. Януш ответил, пытаясь перекричать звук сирены:
– Объявили воздушную тревогу – говорят, налёт итальянской авиации, – он кивнул в сторону бегущих по берегу рабочих и солдат. – Пожалуй, я тоже побегу. В Пшемысле также было.
Он не успел отойти от нас как появился капитан Моро. На этот раз его вид можно было назвать свирепым. Прищуренные глаза, кривая улыбка – не улыбка: приоткрытый с одной стороны рот и обнажённый клык. Рыжие волосы, казалось, горели. Сжатые кулаки.
– Какого дьявола вы здесь делаете?! Быстро все в убежище! Со мной остаётся… – он пробежал глазами по морякам и ткнул в меня пальцем. – Со мной остаётся Ракито?ф. Остальные вон в убежище!
Крик кэпа настолько ударил нам по мозгам, что какое-то время все стояли как вкопанные, но продолжение: «Я что сказал?! Акулий корм!» – заставило всех побежать к трапу, кроме меня и Папаши Гийома.
– Тебе, старый пень, нужно отдельное приглашение Первого лорда Адмиралтейства?
Механик спокойно посмотрел на небо, потом на капитана.
– Я Малыша одного не оставлю, – он часто называл меня Малышом из-за моего возраста.
– Хочешь погибнуть вдвоём и оставить судно без мотористов? – Моро зло смотрел на Папашу Гийома.
– В таком случае и без капитана, – механик потирал руки любимой ветошью.
– Каракатицы гальюнные, – Моро махнул рукой и направился к мостику, мы остались стоять на палубе, глядя вверх.
Но окрик обернувшегося к нам капитана спустил нас с небес на палубу.
– Чего уставились? Вытаскивайте ящики с песком, тяните рукава от резервуаров на причале. Хватит прохлаждаться!
– Проклятые «ростбифы»! Чёртов радар «увидел» перелётных комаров, а в результате теперь мы тут корячимся, – проворчал мой наставник, помогая мне волочить по палубе ящик с песком. – Ох, моя спина!
Поначалу ко всему происходящему у меня было такое же несерьёзное отношение: чистое небо – не то, что бомбардировщиков, даже ни одного облачка на горизонте. Зная неспешные нравы Средиземноморья, невозможно было и предположить, что у макаронников запланировано нападение на отдалённый остров всего через сутки после объявления войны. Это подсказывала элементарная логика. Но сирены продолжали выть, а люди практически исчезли с причала.
Вдруг почувствовал толчок в спину – это был Папаша Гийом, он показывал рукой вверх, я задрал голову: в небе появились черные силуэты самолётов. Оторопевшим взглядом всматривался вдаль, вскоре можно было разглядеть даже белые круги на крыле. Мой наставник переглянулся со мной.
– Дьявол! Они, действительно, появились!
– Патрон, и что нам делать? – я в замешательстве переводил взгляд с силуэтов самолётов на Папашу Гийома и обратно. – По-моему, они летят с недобрыми намереньями.
– Что делать? – Папаша Гийом добродушно попыхивал сигаретой. – Будем надеяться на лучшее, парень. Если Дева Мария будет к нам милостивой, тогда нам не нужно ничего делать. Но если… – он глубокомысленно указал пальцем вверх, – нам на голову упадёт большая бомба, то… нам опять не придётся ничего делать. Ну, в общем, ты понял, парень, нам не нужно ничего делать.
Я пожал плечами и опять уставился на приближающуюся эскадрилью «горбунов», как мы их потом называли, – трёхмоторные бомбардировщики Савоя-Маркетти S.79 «Спарвьеро». Сколько лет прошло, но до сих пор смогу различить эти силуэты смерти, нёсшие град смертоносного металла на город. Тогда я насчитал десять машин.
Мы продолжали стоять и смотреть на приближающихся итальянцев. Не то, что мы были храбрецами – просто не понимали всего ужаса наступающей угрозы. Но наше лицезрение было прервано криком капитана – тот высунулся с мостика и заорал:
– Идиоты! Быстро в укрытие, – он показывал в сторону берега, где недалеко от трапа с «Бретани» был сложен бруствер из мешков с песком и разбитым песчаником.
Его последние слова утонули в оглушающей канонаде: открыли огонь крупнокалиберные установки. Около десятка зенитных батарей располагалось на крепостных позициях в порту. Зажав уши, мы бросились сломя голову в береговое укрытие. Этот бег в течение десяти секунд показался мне отрывком из кошмарного сна, во всяком случае, в его реальность я бы никогда не поверил. Но это был, действительно, эпизод из моей жизни.
Мы залегли за мешками, но через мгновение уже снова высунулись наружу и, обозревая во все глаза окружающую обстановку, вцепились в край бруствера: пороховой дым и поднятая вверх пыль от грохочущей над нами батареи заставили нас кашлять и тереть глаза, но мы неотрывно смотрели в небо. От бомбардировщиков отделились чёрные точки, вереницей полетевшие вниз. «Бомбы!» – нетрудно было догадаться. Я смотрел на эти пятнышки, падающие как в замедленном фильме на город.
«Сейчас произойдут убийства», – медленно проплыло в моём мозгу. Эта мысль заставила меня оцепенеть: «Узаконенные убийства… По чьему-то приказу будут убиты десятки, сотни и тысячи людей». В центре Ла-Валетты появились серые клубящиеся столбы. «По приказу маньяка убивают людей на другом краю земли! Одного маньяка? Но за штурвалами бомбардировщиков сидит не он – сидят другие. Они тоже маньяки? Кто-то загружает бомбы в отсеки «горбунов», кто-то изготавливает их, кто-то рисует планы налётов на наши города, кто-то кормит и поит наших убийц – получается весь народ маньяки, одержимые идеей нашего убийства?» – генератор в моей голове с ледяной логичностью вырабатывал мысли. Возможно, они были продуктом стресса. Мои размышления прервал рывок за шиворот, и я свалился на дно бруствера.
– Прижмись, парень, – Папаша Гийом лежал рядом.
Тут же раздался взрыв. Мне показалось, что бомба разорвалась буквально в паре метров от нас, но это мне только показалось. Звук взрыва на мгновение даже заглушил грохот зенитной батареи над нами. Мы лежали, ни живы, ни мертвы, ожидая новых взрывов. В моей голове проносились только молитвы Богородице, вбитые в мою память ещё моей матушкой. Но больше взрывов в бухте не раздавалось, и мы выглянули из-за мешков: очевидно, бомба попала в акваторию Великой Гавани – наша «Бретань» всё ещё продолжала раскачиваться на волнах, поднятых взрывом.
В центре города появился столб – очередная бомба. У меня пробежал внутри холодок: под бомбёжку могли попасть мои единственные знакомые в Ла-Валетте – Надэж или Найдин. «Только бы они успели скрыться в убежищах!» – я стиснул кулаки, вспоминая родителей, но мне оставалось только молиться за девушек.
Огонь зенитных орудий всё-таки делал своё дело: бомбардировщики беспорядочно отступали в море, спешно сбрасывая боекомплекты вниз. Море превратилось в бурлящую грибницу, только вместо грибов – высокие столбы воды. «Горбуны» с глухим рокотом возвращались на север.
Папаша Гийом встал и начал отряхивать пыль со своей замасленной робы, я последовал его примеру.
– Ты это видел, Малыш? – на его лице было написано искреннее возмущение. – Последний раз такое испытывал в восемнадцатом под Верденом. Чёрт знает, что здесь творится!
Я оглянулся на наше судно – всё в порядке. Моро спустился из командной рубки. Увидев нас, громко проорал:
– Вы там целы, дьяволы?!
Ответом были наши поднятые вверх руки.
Мы выбрались из укрытия, намереваясь вернуться на «Бретань», как услышали стоны и всхлипывания на фоне громких криков зенитчиков с затихшей батареи. Папаша Гийом остановился и прислушался.
– Что это, парень? Слышишь?
Звуки повторились откуда-то сверху. Я поднял глаза в поисках источника шума. Ничего не увидев, предположил:
– Может быть, что-то случилось у артиллеристов?
– Может быть, – пожал плечами старший механик и хотел уже двинуться дальше, но скатывающиеся камни со склона заставили нас повернуться к расщелине в стенах форта над нами.
– Надо посмотреть, что там, – Папаша Гийом решительно начал карабкаться по склону. Но его решительности хватило на пару метров: альпинизм, явно, не входил в круг его любимых интересов. – Давай, Малыш, ты чуть помоложе, посмотри, что за там чертовщина, – он мгновенно скатился вниз.
