Как мы жили в СССР. Летом

Единственным днём, нарушавшим «монастырский» режим лагеря, – был Родительский день.

В лагере этот день разительно выбивался из череды всех прочих, как бы возвращая нас на короткое время в домашнюю обстановку. При этом отправляться домой никто не думал (впереди было ещё полсезона, да из лагеря и вообще-то отпускали только по о-очень уважительным причинам) – «обстановка» эта сама наезжала к нам: с полными сумками, рвущимися из рук авоськами, озабоченными лицами и какими-то своими, родительскими ожиданиями. Для доставки всего этого к нам в «Кайнар», снаряжались специальные «служебные автобусы» от Института ядерной физики.

Конец 1960-х. «Кайнар». Родительский день.

«Родительский день» одинаково ожидали все участники действа. Чего греха таить, те и другие скучали друг без друга и остро ощущали взаимное отсутствие. Особенно это касалось самых мелких солагерников – «салажат». Однако и «взрослые», почти уже комсомольцы, хотя и бравировали своей выстраданной самостоятельностью, в душе ждали встречи со своими пращурами не менее пушистых мальцов.

К Родительскому дню лагерь готовился загодя. Но особенно томительным ожидание становилось заветным утром, когда всё уже было готово к приезду гостей, домики и палатки прибраны, территория подметена и даже побрызгана водой, лица умыты, галстуки поглажены и повязаны, песни и роли разучены.

Ну когда же они приедут?

Конец 1960-х. «Наш» директор – Алексей Михайлович Мелешкин. О нём я подробнее писал в первом томе.

Весть о приближении автобусов с родителями распространялась по лагерю моментально. И это несмотря на то, что с того яруса, где располагалась жилая и игровая зоны, дороги видно не было.

После бурной встречи начиналась «торжественная часть». Вначале – пионерский официоз. Линейка, горн-барабан, вынос знамени, звонкие рапорты, награждения отличившихся. Дальше – концерт для родителей («родители» – это не обязательно папы-мамы, но и бабушки-дедушки, дяди-тёти, братья-сестры).

А потом лагерный плац в одно мгновенье пустел. Родные сгребали своих чад и разбредались по лагерю и его окрестностям: стелить одеяла, «накрывать поляну», кормить, рассматривать, расспрашивать. Это и была истинная кульминация всего Родительского дня.

Но день на том не кончался. Спустя час-полтора отяжелевшие и осоловевшие пионеры вместе со своими удовлетворёнными и умилёнными пращурами вновь сползались на плац. Начиналось время спорта, игр и неуёмной беготни младших при участии старших. Дети проводили весёлые эстафеты, демонстрировали специально выпущенные стенгазеты, играли с отцами в футбол-волейбол-баскетбол.

Конец 1960-х. "Кайнар". Баскетбол был любим в нашей Школе. И в Лагере, разумеется!

Праздник заканчивался отъездом умиротворённых родителей домой. Заканчивался для родителей. Для детей он продолжался весёлыми пирушками в палатках и вагончиках. И продолжался до тех пор, пока не было сгрызено последнее печение, привезённое из далёкого дома и случайно завалявшееся в кармане

День Нептуна – карнавал советского разлива

…Осязаемой точкой летних каникул для вернувшихся в классы школяров было традиционное сочинение – «Как я провёл лето?». Горький вздох с воспоминанием самых радостных моментов минувших каникул. Писали, обычно, совсем про другое, но в головах многих лукаво крутилась карикатура на морского бога Нептуна. Почему?

Конец 1960-х. «Кайнар». Стенгазета. Главные вехи лагерной жизни.

В насыщенной пионерско-лагерной жизни советской детворы мелькало несколько моментов, которые с нетерпением ожидались с начала смены. А без них жизнь эта потерпела бы полное фиаско в глазах солагерников. По крайней мере так было в нашем «Кайнаре». Потому-то ни один заезд не обошёлся без праздника Нептуна, турпохода (с ночёвкой), Родительского дня и пионерского костра.

Праздник Нептуна, придуманный ещё во времена парусного флота и Великих Географических Открытий для инициации впервые пересекавших экватор, невероятным образом перекочевал в список обязательных мероприятий всякого нормального пионерского лагеря в СССР «эпохи развитого социализма». Здесь он также знаменовал собой пересечение своеобразного экватора в каждом очередном заезде. И считался знаком полноценного приобщения всякого благополучно пережившего сие славное торжество к вечной памяти о счастливом и радостном детстве.

Конец 1960-х. «Кайнар». Праздник Нептуна.

Праздник зачинался задолго до дня непосредственного действа. Каждый отряд готовился к нему особенно. Фантазия при этом порой переходила все грани и подготовка приносила радостей почти столько же, сколько само действо!

Предпраздничное возбуждение захлёстывало юное воображение целиком и полностью. Перво-наперво – писался сценарий. Причём для сохранения интриги каждый отряд, придерживаясь лишь генерального замысла, готовился к действу в тайне от других, исходя из буйства своих фантазий и собственных возможностей. Когда же была готова и отрепетирована каждая роль, наступала долгожданная пора надевать костюмы и накладывать грим.

Конец 1960-х. «Кайнар». Праздник Нептуна.

У праздника Нептуна были все составляющие классического карнавала – своеобразная смена полярности, когда «первые» вдруг становились «последними», изощрённые костюмы, вымазанные сажей лица, шутовство разгула нечистой силы (в персонажей которой как-то необыкновенно раскованно и непринуждённо обращались все советские пионеры). Все, даже самые добропорядочные отличники учёбы, непременно желали в этот день стать «чертями», «русалками», «пиратами» и прочей живописной «нечистью» из свиты Нептуна. Так что при распределении ролей возникали неизменные споры и напряжение в поисках кандидатов для положительных персонажей.

Сценой действа и ареной праздника, разумеется, был лагерный бассейн. Или – в более счастливых вариантах – огороженный берег ближайшего водоёма (речки, пруда, озера). Ну, а для самых отличных отличников и выдающихся пионеров-ленинцев (в том числе и из стран народной демократии) – пляж всесоюзной международной детской здравницы на южном берегу Крыма.

Конец 1960-х. «Кайнар». Праздник Нептуна.

Вода (вместе с солнцем, воздухом, движением и калорийным питанием) вообще-то составляла оздоровительную суть летнего детского отдыха в СССР. У нас, в «Кайнаре», моря, озера и даже речки не было. Был не очень чистый ручеёк, текущий по самому дну ущелья. Он-то и наполнял расположенную за столовой бетонную чашу лагерного бассейна мутной глинистой водой.

Но кульминацией праздника было вовсе не явление народу Нептуна на плоту. Нептун хотя персонаж и уважаемый, но вовсе не Дед Мороз! Подарков от него ждать не приходилось. Однако так же, как и тот («с бородой из ваты»), этот («с бородой из травы») обладал правом распорядителя праздника, соединяя драматургию и приближая всех и вся к апофеозу торжества.

Апогеем же было поголовное и неотвратимое купание в мутных водах бассейна лагерных авторитетов – начиная от самой безобидной пионервожатой и заканчивая самим директором Алексеем Михайловичем Мелешкиным (которому никогда не удавалось отсидеться под личиной грозного владыки морей на своём плоту). Уйти (уползти, убежать) не получалось даже закалённым в спортивных баталиях «физкультурникам». Когда энергия многих направлена в одну сторону, даже дети малые (а пионеры – тем паче) – уже страшная сила!

Конец 1960-х. «Кайнар». Бассейн.

Эта карнавальная вседозволенность, превращавшая рядовых карнавальщиков во всесильных монархов, доводила всех участников действа до абсолютно счастливого исступления. И наполняла окрестные горы таким поросячьим визгом, что окружающие рощицы замолкали и пустели, словно обработанные дустом! Бедные субъекты оглушённой природы осторожно возвращались в свои норы и гнезда только на следующий день…

…СССР считался «закрытой страной». Отгороженной от всего светлого и жизнеспособного непроницаемым «железным занавесом». Универсальной моделью социализма, по мнению «той стороны», являлся лагерь. По «их» версии, «мы» и жили в большом лагере, под пятой тоталитаризма, угнетённые и несчастные, лишённые свободы и прозябающие в невежестве.

Конец 1960-х. «Кайнар». Фото  на фоне лагеря. И эпохи.

Вот и наши пионерлагеря были для «них» лишь очередным проектом, вышедшим из недр ГУЛАГа, символом тоталитарной детской несвободы в СССР. Почему «были»? Остались! Они ведь там не очень торопятся переоценивать ценности (если только негры какие-нибудь обиженные не притиснут их в темноте к стенке). Это своё «понимание», что уж совсем абсурдно, «они» продолжают активно навязывать сегодняшним внучатым отпрыскам советских «пионеров-лагерников».

Ну, что вам сказать, ребята? Чтоб вам жить так содержательно, беззаботно и жизнерадостно, как пожили мы, воспитанники того «лагеря» и тех «лагерей»!

Летите, голуби!

К теме летнего отдыха я вернусь ниже. В СССР отдыхать любили и умели. Так что тема неисчерпаема! Но были в стране и те, кто в даже самые погожие и благодатные дни лета думал совсем о другом.

Летите, голуби, летите —

Для вас нигде преграды нет.

Несите, голуби, несите

Народам мира наш привет.

26 июня 1975 года.  Наши девочки: Марьянка Шеффер, Ольга Шаблицкая, Вика Генкина, Света Слетникова, Света Ильина, Лена Жукова, Гуля Темиралиева, Аманка Досбаева.

В Советском Союзе без строк этой песни солнечные июньские дни не обходились никогда.

Потому что звучала та незабвенная песня при каждом школьном выпуске в 1950-80-е годы по всей стране. Это был своеобразный гимн выпускников эпохи. Во многих школах под эти проникновенные строки вчерашние десятиклассники действительно выпускали в небо голубей.

26 июня 1975 года. Выпускные торжества в ДК. Наш 10 «в».

Впрочем, гимн был не единственный – редко какие вехи ещё (разве что – День Победы и праздник 7 ноября) были отмечены таким массовым и прочувствованным музыкальным сопровождением. Любое выпускное торжество начиналось написанным теми же Дунаевским-Матусовским «Школьным вальсом».

Помните?

Давно, друзья весёлые,

Простились мы со школою,

Но каждый год мы в свой приходим класс.

В саду берёзки с клёнами

Встречают нас поклонами,

И школьный вальс опять звучит для нас.

Говорят, что главные песенники Советского Союза написали «Вальс» в 1951 году по запросу каких-то десятиклассниц (тогда в стране частично существовало раздельное обучение), которые хотели отметить окончание школы чем-то неординарным. С тех пор песня звучала каждое лето, знаменуя собой важную веху жизни 17-летних граждан страны.

…26 июня 1975 года, «Школьный вальс» прозвучал и для нас, выпускников того далёкого лета.

26 июня 1975 года.  Аттестат зрелости получает автор этой книги.

Впрочем, в те годы существовала у нас и ещё одна «знаковая» песня (другой звёздной пары – Кабалевский-Долматовский), без исполнения которой праздник, опять же, считался бы неполноценным:

Школьные годы чудесные,

С дружбою, с книгою, с песнею.

Как они быстро летят!

Их не воротишь назад.

Разве они пролетят без следа?

Нет, не забудет никто никогда

Школьные годы…

26 июня 1975 года.  Выпускные торжества в Посёлке.

А вскоре, буквально на следующий год после нашего окончания, у выпускников появилась ещё одна символическая песня-расставание. Ещё один «Школьный вальс» из популярного фильма «Розыгрыш» стал непременно звучать для всех новых поколений выпускников:

Когда уйдём со школьного двора

Под звуки нестареющего вальса,

Учитель нас проводит до угла,

И вновь – назад…

…Но вернусь в «мой» 1975-й.

Наша средняя школа №21, относящаяся тогда к Талгарскому району, была одной из 467 школ Алма-Атинской области и одной из 9898 школ Казахстана («средние школы» составляли тогда более половины образовательных). Не знаю, какую цифру составляло общее количество выпускников того года, но у нас получали аттестаты зрелости три выпускных класса – примерно 70 человек.

26 июня 1975 года.  Параллельный "а".

…В тот тёплый летний вечер 26 июня 1975 года мы (выпускные классы, наши родители, учителя и многочисленные сочувствующие) собирались к поселковому Дому культуры по совершенно особенному поводу – для прощания с прошлым и встречей с будущим. Для нас, виновников, это был своеобразный пролог той самой, вожделенной, приукрашенной воображением и захватывающей возможностями «взрослой жизни», к которой мы и готовились 10 школьных лет.

Вчерашние одноклассники с каким-то особым чувством невосполнимости всматривались в лица тех, с кем провели все эти годы. Что-то неуловимое уже отделило нас друг от друга. Навсегда. И сблизило. Навечно.

26 июня 1975 года. Мои одноклассники. Ныне они разбросаны по всей земле. А кого-то уже и нет с нами.

Выпускные торжества всегда считались значимым событием для всего нашего Посёлка. Тогда ещё – компактного и единого научного городка, где все знали всех и сразу замечали посторонних. Каждый Выпускной вечер считался своеобразным праздником для всех жителей.

Но в первую очередь это всё же был наш выход. От того парни были в приличных моменту костюмах, а девочки… Что за прелесть были в тот день наши милые, наивные и романтичные девочки!

Главным официальным событием выпускных торжеств было вручение аттестата о среднем образовании, обладание которым несло возможность продолжения учёбы в вузе. И золотых медалей – тем, кто их заслужил (у нас таких было пятеро), им это давало ещё и какие-то преимущества для поступления.

Надо сказать, что мои одноклассники никаких других альтернатив, кроме получения высшего образования, и не рассматривали. Так что буквально на следующий день после этого вечера мы начали разъезжаться «по просторам Родины великой» – учиться дальше.

26 июня 1975 года. Учителя. Анна Ивановна Лапкина и две "первые" – Лидия Семёновна Стрелкова и Людмила Семёновна Ткачук.

Аттестаты вручались каждому на сцене, торжественно, под звуки «туша». Громогласно вызванный по имени-фамилии поднимался на сцену, где сидели за столом наши учителя. Заветную бумагу из рук в руки, впрочем, передавал директор. По иронии – совершенно посторонний человек, откуда-то появившийся в нашей школьной жизни в наш последний учебный год и бесследно канувший в историю вслед за нами. Но торжества момента всё это не умаляло.

Рукопожатие, смущённая улыбка и…

А потом мы ещё раз подымались на сцену все вместе. Благодарили школу, учителей, родителей. Шутили – мы ведь были из того поколения, которое не нуждалось в закадровом смехе, чтобы вовремя отреагировать на шутку.

…Ну а после официальной части началась неофициальная. Собственно выпускной вечер. Он проходил в том же поселковском ДК, в помещении Дома учёных.

26 июня 1975 года. Лучший ученик нашего выпуска Эдик Боос (ныне профессор МГУ и член-корреспондент РАН) дарит цветы нашему незабвенному Михаилу Мироновичу Ветрову, последнему классному руководителю.

И вот тут у меня (и у многих, с кем я по этому поводу общался) настаёт какой-то мемуарный провал. Ничем конкретным наш выпускной вечер нам не запомнился. Мы шутили, танцевали, пили, ели, общались, смеялись. Но всё это сохранилось в памяти весьма смутно. И вовсе не из-за официально разрешённого шампанского. А отчего? Старожилы не помнят?

Думаю, что этот туманный коллективный пробел не в последнюю очередь связан с тем пограничным состоянием, в котором все мы пребывали в ту ночь. Огромный груз нервотрёпки выпускных экзаменов остался позади. Напомню непосвящённым, что в те годы наша передовая педагогическая мысль ещё не дотумкалась до того, что выпускные экзамены можно вообще не сдавать, а заменить какими-нибудь лотерейным ЕГЭ или ЕНТ. Так что предшествовавший месяц был достойным финалом всего нашего десятилетнего обучения в средней школе: нам пришлось сдавать 7—8 серьёзных экзаменов.

26 июня 1975 года. Цветы для Иды Алексеевны Кислицкой – выпускающей параллельного класса "б".

А впереди маячил ещё более ответственный период экзаменов вступительных. И расслабиться полностью, хотя всем и хотелось, но вряд кому-то до конца удалось.

Единственный момент, который запомнился всем, – это встреча рассвета. Последний момент, в котором мы, все одноклассники, были вместе. И с нами был наш несравненный Михаил Миронович Ветров, классный руководитель – суховатый, но самозабвенно влюблённый в школу и свой предмет учитель физики, «педагог старой формации».

Лето 1975-го. Прощальное фото с любимой учительницей – Татьяной Андреевной Черняевой. Стоят: Лена Павлова, Света Ильина, Т. А., Лена Жукова, Маша Басина, Тома Биттибаева. Сидят: Ира Баркалова, Катя Косяк, Саня Околович, Оля Шаблицкая, Вика Генкина. Лежат: Серёга Возовиков и я. Через несколько дней все мы разъедемся по разным городам Союза – начинать новую жизнь.

Встречать рассвет мы отправились за околицу посёлка. И летнее солнце оправдало возложенную на него ответственность. Выплыло из-за горизонта во всей своей чарующей красе.

Наверное, феерическое зрелище можно было наблюдать в это утро из космоса, с какого-нибудь спутника-шпиона. По линии терминатора, в первых лучах утреннего солнца, на нашей 1/6 части планеты распускались тут и там в рассветном тумане живые чёрно-белые цветочки, составленные из счастливых и растерянных молодых людей – девочек в белых платьях и парней в тёмных костюмах.

Но вся эта неформальная часть осталось «за кадром». Последние снимки нашего выпускного вечера были сделаны тогда, когда все мы, уже аттестованные и обременённые средним образованием, вышли из зала на крыльцо Дома культуры. Уже не школьники. Но ещё не…

Через несколько дней мы разъехались по огромной стране – кто куда. И хотя никогда не забывали друг о друге, но никогда больше и не собирались вместе.

…То, насколько беспощадно Время, лучше всего ощущается на собственном примере. Увы…

Вот уже почти и полвека утекло с того момента, как началась для меня и моих однокашников долгожданная «взрослая жизнь». Спокойная, сильная, свободная и… бесконечная! Так каждому из нас тогда мнилось. И кажется, что было это так недавно: чуть-чуть отмотать всё вспять – и вот оно, как перед глазами, то напряжённо-счастливейшее лето 1975-го.

Но в том-то и состоит невыразимая печаль бытия: ничего никуда в жизни не отматывается. Как кто прожил, с тем тот и останется…

«Яростный стройотряд…»

А тем временем, «лето пионерское» сменялось в жизни на «лето студенческое». Которое не обходилось без массового нашествия на страну задорных «зелёных человечков». Молодые люди в форме «бойцов ССО» мелькали по Советскому Союзу повсеместно. И не только мелькали – многим из того, что выстроили в те годы стройотрядовцы, например, в Казахстане, успешно пользуются до сих пор.

…Ныне нет-нет да и заговорят в СМИ о «возрождении ССО». Зазвучат абстрактные тезисы о некоем «подъёме» и бодрые рапорты о «новой жизни» в движении студенческих строительных отрядов. При этом «телевизионная картинка», как правило, сводится к показу молодых людей в красивых форменных куртках, которые как-то неумело, явно стараясь не замарать рук и своей новенькой формы, сажают деревья или собирают мусор (разбросанный молодыми людьми без курток). А потом азартно селфятся на фоне своих трудовых свершений.

1984 год. Алма-Ата. Всесоюзный слёт ССО.

Те, кто помнит настоящие ССО советских времён, глядят на современных бойцов со снисходительной улыбкой. И на то есть основания. И не перевелись ещё те богатыри, которым есть что вспомнить из собственной молодости.

Напомню, что именно Казахстан сыграл определяющую роль в движении студенческих стройотрядов. Недаром действие культовой киноленты 1976 года «Моя любовь на третьем курсе» разворачивалась в целинной республике и была отснята на «Казахфильме». В основу сюжета была положена пьеса известного драматурга Михаила Шатрова «Лошадь Пржевальского», но подлинную славу фильму принесли песни Пахмутовой-Добронравова. Они сразу же не только стали хитами на эстраде, но и заняли своё место в репертуарах всех студенческих посиделок на просторах СССР.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.