(Про)зрение

– А я над тобой в культурно-просветительском тогда.

– Договорились. – рассмеялся Егор.

– Впрочем у меня к тебе ещё одна просьба есть. Пелевин наверняка за эти пару лет две-три книги написал. Можешь на диск аудиоверсию найти?

– Думаю да.

– Вот без чего мне сложнее всего – это без чтения. Радио всё больше по музыке, да новости, ну и трёп ведущих пустой между.

– Ну ладно, Илья, я пойду. Слушай диски пока, принесу аудиокниг в следующий раз, – Егор поднялся с кресла.

Илья тоже встал.

– Да, спасибо. И за компанию отдельное спасибо. Не каждый день удаётся так потолковать.

Они прошли в прихожую. Егор стал обуваться.

– Ты захлопни дверь просто, – сказал Илья, опираясь на косяк. – Не заморачивайся.

– У тебя вроде не щелкунчик? – уточнил Егор, завязывая шнурки.

– Нет, но дверь-то не нараспашку, да и ладно. Ты часто в своём подъезде двери проверяешь – у кого закрыто, а у кого – нет?

– Ни разу не проверял, – честно признался Егор.

– Ну вот. Что и требовалось доказать. Никто ко мне на крайнем этаже не вломится.

Илья протянул руку. Егор пожал её и, уже выходя на площадку, обернулся.

– Слушай, а ведь правда. Я как-то… я сегодня по-другому кофе пил. Спасибо.

В голосе Ильи уловилась улыбка:

– На здоровье, Егор. Осознанности тебе.

Егор вышел на лестничную клетку. Дверь за ним тихо прикрылась, оставив его в полной, почти звенящей тишине старого подъезда. Контраст был разительным: только что он был в тёплом, наполненном запахом кофе и музыкой мире, где каждое действие имело вес и смысл. А теперь – безликая бетонная коробка, ведущая в его собственную, такую же безликую и суетную жизнь.

Он почти машинально потянулся к карману за сигаретой, но передумал. «Осознанности», – ехидно бросил он сам себе мысленно и стал спускаться.

Дома Егор выключил свет в прихожей – забыл, когда уходил. «Точно, электричества же не было. Осознанность…»

Он посмотрел на книжку в руке и кинул её на диван в комнате. Лёг, щелкнул пультом включения телевизора, включился музыкальный канал – впрочем, что-то другое они почти не смотрели – музыка всегда шла фоном. Под музыку они читали, целовались, наводили порядок и даже ругались. Ругались обычно не всерьез, и даже те пару раз, что ссора переходила на повышенные интонации, заканчивались бурным сексом под непрекращающуюся музыку из телевизора.

Он взял книжку и начал читать.

«Одна из самых важных вещей, которые нужно понять о человеке, состоит в том, что человек спит. Он не просыпается, даже когда думает, что проснулся. Его пробуждение очень хрупко; его пробуждение так крошечно, что его вообще не стоит принимать во внимание. Его бодрствование – только красивое, но совершенно пустое название.

Ты спишь ночью, ты спишь днем – с рождения до смерти ты продолжаешь переходить от одного образца сна к другому, но никогда на самом деле не просыпаешься. Не дурачь себя тем, что просыпаешься, просто открыв глаза. Пока не открылись внутренние глаза – пока ты не стал полным света, пока не научился видеть самого себя, видеть, кто ты такой, – не думай, что бодрствуешь. Это величайшая из иллюзий, в которых живет человек. И если ты предполагаешь, что уже проснулся, не может быть и речи о том, чтобы приложить усилия и действительно проснуться.

Вот первое, что должно глубоко просочиться в ваши сердца, – вы спите, крепко спите. День за днем вы спите и видите сны. Иногда сны снятся с открытыми глазами, иногда – с закрытыми, но вам снятся сны – ты есть сон. Ты еще не реальность.

Конечно, во сне, что бы ты ни делал, это бессмысленно. Что бы ты ни думал, это бесполезно, что бы ты ни проецировал, это остается частью твоего сна и никогда не позволяет тебе увидеть то, что есть. Поэтому все будды настаивали только на одном: проснись! Сознательно, многие века… все их учение может содержаться в одной-единственной фразе: будь пробужденным. И они изобретали методы, стратегии; они создавали контексты, пространства и энергетические поля, в которых можно было бы шоковой терапией привести вас в осознанность.

Да, если только ты не подвергнешься шоку, не будешь потрясен до самого основания, ты не проснешься. Сон продолжался так долго, что достиг самых корней твоего существа; ты им пропитан. Каждая клетка твоего тела и каждый фибр твоего ума наполнились сном. Это не маленькое явление. Поэтому нужно огромное усилие, чтобы быть бдительным, чтобы быть внимательным, чтобы быть наблюдательным, чтобы стать свидетелем…»

Он выключил телевизор и продолжил чтение.

Он прочитал довольно много, прежде чем мочевой пузырь вернул его к реальности. Он отложил книгу на развороте и пошёл в уборную.

После ополоснул руки на кухне и посмотрел на турку, стоявшую в раковине – у них не было привычки мыть посуду сразу.

Ополоснув турку, он засыпал кофе и, залив холодной водой, стал наблюдать за секундной стрелкой часов. В тишине пустой квартиры секундная стрелка звучала достаточно громко. Через две минуты он положил сахар на шапку кофе и наблюдал, как кубики своей тяжестью продавливают всплывший кофе и исчезают в джезве.

Он разжёг плиту, убавил огонь до минимума и терпеливо ждал, пока кофе не начнёт подниматься. Быстро снял турку с огня, выждал ещё минуту и снова поставил. После третьего раза оставил кофе настаиваться и пошёл курить на лоджию.

Он пил кофе на кухне и пытался почувствовать каждый глоток, осознать каждую молекулу вкуса. Егор впервые в жизни пил кофе с наслаждением. Пожалуй, он вообще ничего в жизни не пил и не ел осознанно, и не знал удовольствия от еды.

Громко хлопнула входная дверь и она буквально ворвалась на кухню, забыв снять кеды.

– Вошла ты, резкая как… Настя! Ну чашка же есть!

Она допила остатки кофе прямо из турки и, не глядя, швырнула джезву в раковину. Потом схватила бокал и, плеснув в него из чайника, выпила залпом. И ещё раз налила. Успокоилась она лишь с третьим бокалом в руке, когда Егор, стоя рядом, прижимал её к себе. Настя, словно обессилев, поставила бокал с остатками воды на стол и уткнулась в его футболку.

– Ну умеют же завести с полуоборота! А я для них маленькая девочка и права голоса не имею.

– Ты и есть маленькая девочка – полтора метра рост, сорок пять вес. Но мнение твоё мне важно. Так о ком ты?

– Да маман звонила, только что. Завтра ждут нас с тобой на даче. Им надо познакомиться с моим "будущим мужем" и вообще родителей надо навещать хотя бы раз в месяц.

– Ну и поехали. Завтра выходной, погода хорошая. Чего в городе торчать?

– Ты не понимаешь! Они за меня решили, как часто я должна хотеть их навещать, тебя уже в мужья записали… И даже не поинтересовались – а можем ли мы? А хочу ли я тебя с ними знакомить?

– А ты меня стесняешься? Или своих родителей?

– Никого я не стесняюсь! Просто бесит! За меня всё решили, спасибо дату свадьбы не назначили!

– Ну я не вижу ничего плохого в том, что родители увидят с кем живёт их дочь. Успокойся уже. Давай ещё кофе сварю.

– Свари. Пойду пока в душ.

Когда Настя вернулась завернутая в полотенце и со вторым полотенцем на голове, Егор как раз переливал кофе в чашку.

Она осушила чашку в три глотка. И грохнула её об стол.

– Ну как?

– Что – как?

– Как кофе?

– Кофе – как кофе. Что?

– Ничего, просто по новому рецепту.

– Не заметила разницы. – она пожала плечами. – И вообще я есть хочу. Я всегда на нервяке есть хочу.

– Давай иди отдыхай, я сам приготовлю. А то ты на нервяке ещё спалишь наш ужин.

– Скорее полусырым подам. Прям слона бы съела свежеосвежёванного.

Когда он пришёл позвать её к ужину она стригла ногти, сидя на диване, а результаты маникюра складывала на книгу.

– Больше не куда было положить?

– А чего такого-то? Ну ногти, они чистые, только что из душа вышли, книгу не испачкают. Сейчас закончу – выкину.

Он вздохнул.

– Ужин готов.

– Может тут поужинаем? Сериал начался новый. Смешной, вроде. – она кивнула на работающий телевизор.

Он вздохнул ещё раз и, захватив книгу с обрезками, пошёл на кухню. Ногти стряхнул в раковину, книгу положил на стол.

Егор положил грязные тарелки в раковину и захватил книгу.

– Смотри, что мне Илья дал почитать.

– Ошо. Я слышала, что он – сектант.

– Ну я что-то не заметил подобного. А мысли, вроде, правильные. И написано интересно.

– Ну не знаю. Я вот думаю покурить пойти… Или после секса покурить?

– А когда у тебя секс?

– Тогда же, когда и у тебя! – ты скорчила мину. – Иди сюда уже! Я, когда понервничаю, становлюсь страстная и ненасытная!

Она распахнула полотенце…

Глава 5 Неоправданные ожидания

Дождь был сильный, но Егор его не замечал. Он вообще не видел ничего, даже дороги. Егор бы и мимо дома Ильи прошёл, как только что прошёл мимо своего.

– Егор?

Оклик по имени вернул его в реальность, и он обернулся. Илья сидел на скамейке.

– А ты как меня…?

– По звуку. У тебя правая кеда чавкает. Куда разогнался?

– А, не знаю. До конца.

– Ну, там река. Купаться или топиться? Или рыбу ловить?

– Я бы утопился с радостью.

– Эво как… Случилось что?

– Да тут такое… В два слова не поместишься.

– Помещай во сколько сможешь.

Егор присел рядом и закурил. Дерево над скамейкой укрывало от дождя не полностью, но асфальт вокруг и сама скамейка были почти сухими.

Он курил и пытался остановить поток эмоций, чтобы перевести в слова. Илья молчал.

– Вчера Настины родители позвали нас на дачу. Она была не в восторге от этого предложения, но возразить маме не посмела. Я в принципе был не против поездки на природу, да и познакомиться с ними нам рано или поздно надо было – всё-таки мы уже три месяца с Настей встречаемся и полтора из них живём вместе. Дача не очень далеко – час на электричке и минут пятнадцать пешком.

Он снова закурил. Илья молча ждал продолжения.

– Ну дошли мы до дачи, познакомились. Вполне милые родители у неё. Настю мама сразу утащила салатики крошить, на стол собирать, пока мужчины мясо жарят. Пожарили мы шашлык, батя её меня порасспрашивал – кто да чем занимаюсь, какие намерения к Насте. "Намерения, говорю, самые серьезные. Проверим чувства бытом, да на свадьбу поднакопим". Как раз – Насте последний курс остался, да там занятий уже мало, можно совмещать, она и сейчас уже на лето работать устроилась. Ну он вроде мне поверил. Дожарили мясо, пошли к столу. И началось… К застолью бутыль прилагалась, причем именно бутыль, самогона, мутного, двухлитровая, как в фильмах показывают. Настя сделала вид, что вообще не пьёт, мать с отцом пили на равных, я после третьей сказал, что мне хватит. Родители её на меня сразу как-то по-другому смотреть начали. Потом батя её на ровном месте раздул спор про налоги. "Вот, к примеру, строят они тут мост новый, миллиарды вбухивают! А у нас в деревне дорога разбита ещё с девяностых. Где логика? На понты деньги есть, а на людей – нет!" Я ответил, что мост – это стратегический объект, он экономику всей области поднимет, и что деньги на дороги должны выделяться отдельно, а не вместо чего-то. "Какая нахрен экономика?! – Отец Насти ударил кулаком по столу. – В карман чинушам, вот куда эти миллиарды пойдут! А ты, я смотрю, их защищать вздумал! Значит, ты с ними заодно! В своём доме я такого не потерплю и Настю за тебя не отдам!" Потом вообще чуть не драться полез. Ну я вышел за калитку и на станцию… Проплутал маленько, но за полчаса дошёл, на последнюю электричку успел. А Настя там осталась… Вот ты что про экономику думаешь?

– Я – про экономику? Если честно – не думаю. Ты закури ещё, а я тебе анекдот расскажу.

«У офисного здания на крыльце нервно курят два претендента на вакансию. Один другому:

– Не взяли?

– Не взяли… Ватник проклятый!! Нормально так всё шло, а потом он бах и спрашивает – а как я отношусь к присоединению Крыма? Я честно сказал, что это всё козни Путина и что Россия ещё заплатит за это. И сразу – всё, до свидания, вы нам не подходите. Нормально, да?!

– Не, подожди, ты путаешь что-то… Этот гад же – либераст полнейший! Он и меня про Крым спросил… Я чётко сразу ответил, что Крым наш и надо пасть затыкать всем, кто только вякнет о целостности нашей территории!! И да, сразу тоже попрощались, что за фигня вообще?

В это время из здания выходит вполне довольный третий претендент. Первые двое к нему:

– Ну что, не взяли?

– Да почему, взяли… Нормальный мужик такой…

– Подожди, а про Крым спрашивал?!

– Спрашивал…

– Ну, а ты что сказал?!

– Сказал, что я на работе политику не обсуждаю…»

– То есть ты думаешь, что он специально меня провоцировал, проверял? Да ну, не. Он не может так продуманно – он же работяга простой, не гроссмейстер, чтоб на несколько ходов вперёд думать.

– Это ты с чего решил? Настя рассказывала?

– Да нет, она вообще про них не особо распространялась. Живут в области, она поступила в институт и жила в общаге. Сейчас вот мы с ней съехались.

– То есть ты по внешности да по самогонке вывод сделал, что они работяги?

– Ну да.

– Горяч ты парень, да скор на выводы. На даче, как и в бане все выглядят одинаково. У моей бабушки сосед по саду был, дядя Витя. Всегда в майке-алкашке и трениках с пузырями на коленках. И с субботы на воскресенье любитель стресс снять, кроме самогонки тоже ничего не признавал. А потом он меня на работу устраивал, на мой первый завод – главным инженером работал. Я его после только в костюме с галстуком и видел… Пойдём-ка лучше кофе выпьем.

Не дожидаясь ответа, Илья разложил трость и пошёл к подъезду, открыл дверь и, придерживая, обернулся. Егор встал со скамейки и побежал к подъезду.

«А правая кеда действительно чавкает», – подумал он на бегу.

Отпустив дверь, Илья вошёл в подъезд и, почти сразу, сложил трость. Он поднимался неспеша, опираясь на перила левой рукой, сложенную трость держа в правой. Егор медленно поднимался следом.

Илья открыл квартиру единственным ключом на брелке, привычно быстро нащупав замочную скважину. На предложение помочь он остановил жестом, подняв руку вверх.

Разувшись в темноте коридора, Илья привычно прошёл на кухню, а Егор замешкался.

– Илья, где выключатель?

– Ох, прости. – он на мгновение задумался и, вспоминая, махнул левой рукой. – Слева, на уровне пояса посмотри… Работает?

– Да, нашёл, спасибо.

– Егор, сам понимаешь, давно не пользуюсь. Меня даже из Энергосбыта приходили проверять как-то – слишком резко показания счётчика снизились. А мне кроме музыкального центра и холодильника больше пользоваться и нечем.

– Давай может я кофе сварю? Я вчера пробовал по твоему рецепту – так действительно вкуснее получается.

– Рецепт? Скажешь тоже. Так, оптимальный набор действий для приготовления хорошего кофе.

– Ну так что? Я сварю? А ты оценишь – получается ли.

– Сваришь, но не сегодня. Кофе впитывает психическую энергию, того, кто его готовит. Вообще любая еда впитывает, но кофе особенно. – Говоря это Илья насыпал кофе в турку и залил водой. – Нет, ты не думай, что после того, как я потерял зрение у меня открылся третий глаз и я стал видеть энергетические потоки. Но то, что вкус кофе зависит от настроения того, кто его готовит я заметил давно, ещё зрячим. От настроения и от отношения к тому, для кого готовит. Поэтому кофе, сваренный не тобой, но лично для тебя, вкуснее почти всегда. Отсюда совет – не заказывай кофе у официанток. Всегда иди за бар и пообщайся с баристой. Если он в тебя не мечет молнии глазами и не рявкает на официанток, то кофе обещает быть вкусным. А ты сейчас в таком состоянии, что кофе тебе лучше пить сваренный другим для тебя.

Закончив говорить, Илья разжег плиту, бросил сахар на кофе и, подождав несколько секунд, и поставил джезву на огонь.

Егор молчал и обдумывал услышанное. Эта информация его как-то странно ошеломила и отвлекла – он совершенно забыл про все события уходящего дня, которые и привели его сегодня на эту кухню. Сейчас ему стало казаться, что что-то подобное, относительно того, кто готовит кофе, он всегда чувствовал, но не осознавал и не придавал значения.

– Кофе готов. Налей, пожалуйста. И пойдём на балкон.

Егор вошёл на балкон с двумя кружками, одну поставил на подоконник, вторую протянул Илье, чуть коснувшись его свободной рукой и негромко позвав по имени.

Илья аккуратно взял чашку наощупь и сделал маленький глоток.

Егор тоже сделал глоток из своей чашки.

– Вкусный кофе. У тебя какой-то особый сорт.

– Самый обычный. Соседка работает в магазине. У них регулярно проходят всякие акции и хороший кофе за полцены продается. Поскольку они почти раз в месяц, то можно всегда пить хороший кофе за полцены.

– А я как-то не отслеживаю эти акции, покупаю какой понравится.

– Если бы всё человечество лишилось визуального восприятия товаров и перестало ориентироваться на внешний вид упаковки профессия маркетологов просто бы исчезла за ненадобностью. Мы очень много воспринимаем через глаза. Иногда чересчур много. Бывают моменты, когда моя слепота становится преимуществом. Но если бы у меня был выбор – я бы выбрал зрение. Даже зная то, что оно меня обманывает и я вижу вещи не так, как на самом деле. Мы живём в плену оптических иллюзий. Вот человек надел дорогой костюм, часы, перстни, галстук и прочие аксессуары и сел в дорогую машину – и он уже нам кажется богатым. А за этим блеском лишь большой кредит и пустая душа. Когда человек не может быть богатым, он пытается казаться. Есть даже психологические уловки, что начни казаться, а потом станешь. Чушь. Воспринимать у нас привыкли по одежке, да, но сущность можно понять за пять минут… Даже не общения. Просто пять минут рядом. И наступает момент разочарования. Разочарование, если ты не задумывался над этим словом, это когда исчезает очарование. А очарование – от слова чары. То есть тебя сначала очаровали, заколдовали то есть, а потом чары развеялись, и ты увидел всё как есть, без прикрас, гипнотического внушения и прочей мишуры.

А ещё разочарование – это неоправданные ожидания. И тут две возможных ситуации – он дал тебе основания этого от него ожидать, или это исключительно твои предположения, потому что ты сам на его месте поступил бы так. В шахматы играешь?

Илья говорил так негромко и размеренно, что Егор был почти загипнотизирован его монологом. Он вздрогнул, словно очнувшись, посмотрел на кружку в руке и сделал глоток.

– Да. Немного. Не очень хорошо, если честно.

– Знаешь, в чём проблема всех играющих «не очень»? Они сразу думают – я пойду так, а он вот так и тогда я так, так и вот так. А противник ходит неожиданно. Неожиданно для тебя, но логично для себя. Он понятия не имеет, что ты ждал совсем другого хода. А шахматы – это ведь упрощённая модель мира. Пусть древнего, персидского, но мира. А принципы мироустройства изменились не сильно. Ну королей сменили президенты. Но если пешка не может прыгнуть далеко вперёд, а лишь только на одну клетку, то и в жизни почти так же. Ни один слесарь ещё не стал президентом. Нужно постепенно дойти до последней горизонтали.

– Если раньше не съедят, ага.

– Ну да. Не каждой пешке удается дойти до конца. Так вот, как говорил Эйнштейн – все мы гении, но если вы будете судить рыбу по возможности взобраться на дерево, то она проживёт всю жизнь, считая себя ни на что не способной. Вся агрессия в мире от неоправданных ожиданий. Мир переполнен ожиданиями. И в этом вся проблема мира. Мы. Все. Чего-то. Ждём. Мы ждем от природы солнечных дней в выходные, но в субботу и в воскресенье идет дождь, мы злимся – природа не оправдала наших ожиданий. Карманник вытащил кошелек. Мы злимся – мы рассчитывали потратить эти деньги, и уже спланировали, как и на что. А еще мы ожидали от других порядочности. Что все окружающие не лазают по карманам. Мы же не лезем в чужой карман? Мы думаем, что все так не делают. Мы думаем, что все люди такие же как мы. Мы не позволяем другим быть собой, мы хотим видеть в них себя. Мы ОЖИДАЕМ, что они такие же как мы. А они – другие… Идём дальше – карманник тоже злится! Злится, что денег в кошельке меньше, чем он ОЖИДАЛ. Его поймали и осудили. Он ОЖИДАЛ, что его не поймают. Его ожидания не оправдались, и он злится. А еще как результат ожиданий есть другой побочный эффект – всё, что тебе дают, делают, что с тобой происходит принимать как должное. Мир мне ДОЛЖЕН давать всего и побольше. И если что-то случилось – то это само собой разумеющееся. И тут, как говорят, кажется, буддисты, нет ожиданий – нет разочарований. Вот ты чего ждал от этой поездки?