Художники смерти

Фирма с паучьим названием предлагала немало моделей в своем виртуальном магазине. Американцы гордились изделиями этой марки, помеченными клеймом в виде крошечного членистоногого на клинке, хотя цены внушали уважение даже буржуям. Мне долгое время тоже было непонятно, почему складной нож должен стоить как хороший монитор, но, благодаря хорошей стипендии появился шанс проверить это. Заказ улетел, в ответном письме менеджер сообщил мне, что курьерская служба доставит покупку через три дня.

Пока я шел на кухню, переворачивал лангеты на сковородке, внутри начался непонятный зуд. Ощущение все усиливалось, так что я перешел к маленькому сейфу, достал оттуда револьвер, сунул его в карман потертых домашних джинсов. На балконе послышался шорох – я осторожно выглянул из-за занавески, и тут же рванулся в сторону, взводя курок.

Она просто стояла в прихожей, заботливо задвигая засов. Я закусил губу, сдерживая все неласковые слова, рвавшиеся к моей гостье, и опустил оружие. Потом посмотрел через окно наружу. Связанный голубь трепыхался на балконе. Птица силилась подняться, двигая банки и шурша листьями, осыпавшимися с растущих рядом деревьев. Фантазия у гостьи была богатая – чтобы так отвлечь внимание хозяина, об этом я даже не слышал. Я выдернул цепкий клипит из-за спины, щелкнул фиксатором клинка. Ольга наблюдала, как маленькое лезвие с несуразным, рогообразным расширением в основании разрезает нитки. Наконец, птица вырвалась и исчезла за козырьком крыши. Я сложил нож и развернулся к гостье. Та принюхивалась.

– 

У тебя что-то горит? – Мысленно ругнувшись, я прошел на кухню. Лангеты прожарились даже чересчур хорошо. Ольга

некоторое время наблюдала, как я аккуратно вываливаю мясо в мусорное ведро, потом заметила:

– 

Собак бы накормил бродячих. Они существа местами полезные. Кстати, привет. – Интересно, пришла она по своей воле или это – один из этапов моего обучения. Я вытер руки. Достал из шкафчика еще один бокал. – Привет… рад тебя видеть. Чем обязан…? – Она делано вздохнула.

– 

Дай ножик посмотреть. – Тяжелый клипит в сложенном виде мог использоваться как заменитель кастета – острый хвостовик рукоятки выступал из кулака, также как и тупой «рог» на обухе лезвия – между пальцев. Получалась эдакая дробилка – ножи подобной конструкции часто рекламируют, как средство самообороны. И правда, лезвие в восемь-девять сантиметров не может представлять большой опасности, если не умеешь им пользоваться. Ольга повертела клипит в руке, потом задумчиво посмотрела на оттянутый пистолетом карман.

– 

Резиновые пули… – Я опередил ее вопрос. – ни капли серебра, не беспокойся.

– 

А тебе еще не говорили, что разрушительную силу серебра придумали кинорежиссеры?

– 

Сценаристы…

– 

Зануда.

– 

Согласен. Итак, куда пойдем? – Капризный изгиб губ, за которым гостья спрятала лукавую усмешку.

– 

Это ты должен девушке предложить место для встречи.

– 

Девушке стоило позвонить перед приходом. Ведь не просто так ты здесь оказалась, я прав? Поэтому меня и отпустили домой. – Ольга махом допила вино и поднялась.

– 

Ну, раз уж ты такой умный, думай сам, куда мы отправимся. Возьми зубную щетку, бритву и свои трусы в горошек – уезжаем на пару дней.

– 

Нет у меня трусов в горошек – только стринги. – Я попытался изобразить ворчание, получилось плохо. Девушка всем видом изобразила заинтересованность, потом фыркнула в бокал.

– 

У тебя пятнадцать минут, мачо сибирский. – Ворча по поводу ранних гостей, которые приходя не вовремя, и пугают людей и нелюдей, я пошел собираться.

Глава 8

У подъезда нас ждало такси. Но дорогу ему преграждал микроавтобус «Соболь», клином уткнувшийся в бордюр. Когда мы появились на улице, дверь автобуса распахнулась, и оттуда вышло четверо широкоплечих молодых людей в странном одеянии. Сапоги, черные шаровары и свободные рубахи делали их похожими на княжеских дружинников из какого-нибудь исторического фильма. Впечатление дополняли длинные волосы, стянутые кожаными шнурками на лбу.

При виде этих людей Ольга, не стесняясь, выругалась и отшатнулась назад. Я пожалел об оставленном дома револьвере, и потянулся за клипитом. Ребята доставали из рукавов деревянные дубинки, и дела наши явно начали ухудшаться. Спутница чуть пригнулась, ее глаза сузились, девушка, оставаясь столь же привлекательной, превращалась в нечто непонятное. Казалось, что просыпаются все древние инстинкты, превращающие человека в зверя. От ее взгляда первые двое приостановились, часто крестясь. Но другие рванулись вперед.

– 

Прыгай! – Ноги, подчиняясь приказу, толкнули вверх, а рука спутницы с неженской силой прибавила скорости и задала направление. Я увидел козырек над входом в подъезд, и ухватившись за него, вскарабкался наверх. Ольга, не касаясь бетона руками, вспорхнула следом. После секундного раздумья она запрыгнула на балкон второго этажа.

– 

Ты вспомнишь, чему тебя учили? – Ее окрик вывел из ступора, я последовал за ней. Когда двое преследователей вскарабкались вслед за нами, мы вынесли стекло и провалились в квартиру. На лестнице слышался топот двух пар ног, а на балкон забирались те, кто решил повторить наш путь. Ольга, сжав мою руку, проволокла за собой через квартиру, и, кроша стекла, мы выпрыгнули с противоположной стороны дома. Вслед понеслись ругательства – дружинники не решились повторить этот трюк. А мы рванули через двор, ожидая, что вот-вот сзади появится микроавтобус.

На бегу Ольга вытащила телефон и выпалила несколько слов. Я разобрал только «опричники» и «чистка». Девушка выслушала инструкции и потащила меня в дом, стоящий напротив.

– 

Спрячемся у людей… смотри, как это делается. – Она позвонила в одну из дверей. Через некоторое время та распахнулась. На пороге стоял мальчик лет десяти. Он внимательно разглядел нас, и, наконец, спросил.

– 

Вам кого? – Когда жесткий оскал у девушки успел смениться ласковым выражением, не заметил даже я.

– 

Ой, а ты какой большой вырос! Мне мама твоя столько рассказывала, а я все никак не собиралась в гости зайти. Она дома, да? Пусти нас. – Мальчик откинул цепочку с двери и распахнул ее. Мы ввалились внутрь. Ольга повернула все возможные ручки замков, и после этого шумно вздохнула. Я посмотрел на ребенка. Он ничего не делал, просто стоял, глядя перед собой. Спутница, видимо, решила внушить ему, что мы – хорошие знакомые его родителей, но перестаралась в степени воздействия, слегка оглушив его. Она сама заметила это, и кивнув в сторону ребенка – присмотри, мол, пробежалась по квартире.

Я осторожно провел ладонью по лбу мальчика, чувствуя, как на смену его ступору приходит покой и расслабление. Ребенок шевельнулся, потом прошлепал в комнату и упал на кровать. Ольга вернулась, посмотрела на него.

– 

Молодец, хорошо реабилитировал. Теперь он проспит до обеда, а когда проснется, решит, что все это ему привиделось. Больше в квартире никого нет, что не радует. Но, надеюсь, опричники не будут обследовать весь подъезд.

– 

Может, объяснишь мне, что происходит? – Мы перешли на кухню. Заботливо осмотрев, хорошо ли задернуты шторы, спутница загремела дверцами шкафов. Потом зажгла газ и поставила на огонь кофейник. Я хмуро следил за ней, чувствуя, как мое возмущение передается ей, и это забавляет девушку. Наконец, она решила сжалиться.

– 

Тебя предупреждали, что врагов станет больше. Вот одни из супротивников. Монахи… – трудно передать презрение, с которым было сказано последнее слово.

– 

А поподробнее можно? Почему они преследуют нас? – Ольга некоторое время теребила сережку, потом начала неторопливый рассказ.

– 

Я знаю немного – наставника надо было лучше слушать в свое время. Но если в общем, то могу сказать так: инквизиция существовала давно и в разных формах. Общий смысл этой организации один – все люди должны быть одинаковыми, винтиками в машине. Большинство религий, в первую, очередь, христианство, запрещает самосовершенствование, стремление стать выше окружающих – вспомни, что случилось с лучшим из ангелов по имени Люцифер. Их можно понять, такая идеология полезна для государств, она объединяет людей, ставя общество в подчинение некоей силе, стоящей над ним. Но в то же время подобная религия угнетает личность, которая стремиться быть самодостаточной, хочет достигнуть максимума своих возможностей и развиваться, невзирая на взгляды и отношение окружающих. Такая личность – первый враг религии-монополиста, религии подавления. А поэтому с ней борются проверенными методами, настраивая массу против одиночек. Гордость в трактовке проповедников быстро обретает название греха – гордыни, желание познать себя,

использовать свои скрытые возможности карается, как тяжкий проступок. Я думаю, что инквизиция возникла, когда «святые отцы» поняли тщетность простых увещеваний, решили, что по доброй воле лишь немногие из людей согласятся отказаться от власти и силы. Тогда тех, кто желал свободы, начали выслеживать, травить и казнить. В ответ они организовали свое общество – как вампиры, например. Со временем им удалось достигнуть некоторых успехов – в первую очередь, благодаря тому, что некоторые правители хотели таких вещей как здоровье или богатство. При дворах таких некоторое время в безопасности жили колдуны и алхимики. Но церковь, как сила, объединяющая толпу, гораздо важнее, и она, в конце концов, одерживала верх, до тех пор, пока не произошло окончательно разделение властей на светскую и духовную, когда не отняли реальную власть у священников.

Но выход нашелся – монашеские ордена, как боевые отряды Церкви, продолжают войну. С ними не удастся договориться, потому что мы для них – нелюди, нечисть, одержимые, слуги Сатаны, кто угодно, но никак не братья. Какую цель они преследуют теперь, воюют ли снами по привычке или надеются вернуть своей церкви былое влияние – неизвестно. Возможно, что и то, и другое одновременно.

– 

Как они определяют нас? – Я задумался. Если эти люди – своего рода охотники, то они должны обладать кое-какими способностями.

– 

Никак. Вся система инквизиции издавна построена на системе наушничества, на слежке и пытках. Они знают меня – Ольга грустно улыбнулась – такая вот нехорошая слава. Ты же, как мой спутник, автоматически стал вторым объектом для охоты. Теперь они знают и тебя – думаю, что портреты наши уже в распоряжении всех опричников. С техническим обеспечением у них в последнее время никаких проблем нет.

– 

Есть идеи, что нам делать дальше? – Кофе на плите забулькал. Ольга достала две чашки, и наполнила их коричневым напитком. По лицу девушки словно промелькнула тень, на мгновение превратив ее в загнанного зверя, как часом раньше, на улице.

– 

К нам должна придти подмога. Но она либо нарвется на засаду, либо, выведя нас, обретет очень хороший хвост. Скорее всего, произойдет и то, и другое. Мы не бросаем своих, но каждый раз в таких случаях приходится изобретать все новые и новые способы, чтобы уйти незамеченными. Есть, конечно, несколько типовых схем… – В кармане спутницы зазвенел мобильник. Она прижала трубку к уху, долго слушала собеседника, потом кивнула и дала отбой. – Ну вот, ждать осталось недолго. Если опричники увидят, откуда мы вышли, квартиру, скорее всего, сожгут, чтобы уничтожить скверну… – Она презрительно скривилась.

– 

Мракобесье… – Рассказ об инквизиции и о том, как опричники поступают с подозреваемыми, показался более диким, чем первая беседа о вампирах… И это происходит спустя три столетия после того, как был погашен последний костер, когда расправы с еретиками стали позором для официальной церкви… Внезапный, резкий звук заставил вздрогнуть. На улице взвыли милицейские сирены.

– 

Ну что, готов к боевому крещению? Помнишь, что надо делать? Вперед! – Дверь распахнулась сразу же после взрыва шумовой гранаты на площадке. Мы выскочили на лестницу, прямо на двоих опричников, зажимающих уши руками. Когда Ольга успела взмахнуть ножом, я не увидел, заметил лишь темно-краные потеки на предплечьях одного из противников. Девушка прижала его к стене, упираясь растопыренной ладонью в лицо, взмахнула еще раз, и теперь уже впилась в шею. Своего противника я столкнул вниз, на руки двух человек в форме вневедомственной охраны. Те быстро скрутили дюжего опричника и поволокли к выходу. Третий «милиционер» забросил на верхнюю площадку пару гранат со слезоточивым газом, махнул мне рукой. Я с трудом оторвал Ольгу от обмякшего опричника, чувствуя, что словно борюсь с гигантской одержимой кошкой. Девушка рвалась вперед, силясь дотянуться до кровоточащей раны, и пришла в себя полностью только в кабине милицейского «уазика-буханки».

Я достал из кармана пакетик с салфетками и попытался вытереть засохшую кровь на ее лице. Ольга слабо улыбнулась, перехватила руку и закончила туалет самостоятельно. Потом заметила опричника, лежавшего на полу, скованного наручниками и прижатого ботинками «милиционеров».

– 

Ага, мы, оказывается, с добы

чей? – Парень плюнул на ее туф

лю в ответ. Вдруг машину тряхнуло. Я оглянулся – над домом, который мы покинули, поднимался столб дыма. – Взрыв бытового газа. Быстро работают… Святые отцы. – Один из «милиционеров», сказавший это, ударил каблуком по спине опричника. Тот не шелохнулся. Его губы двигались, словно шепча молитву.

– 

Там же были обычные люди, урод! – Ольга не выдержала. Она сорвалась со своего сиденья, подняла голову парня за волосы. – Что вы сделали, зачем?!

– 

Их души чисты… мученики попадут в рай… И отделят агнцев от козлищ… – Я поймал ее руку, прежде чем опричник последовал за своей паствой. Девушка резко извернулась, возвращаясь на место. Взглядом она пообещала нашему пленнику куда больше, чем гибель в огненном взрыве.

Остаток пути до фермы – больше часа, мы молчали. Я думал о вампире-охотнике, жестоком создании, погубившем несколько человек за шесть или семь лет. И о праведниках, разом отправивших на тот свет несколько десятков людей. Война продолжалась, и удивительно, почему обе стороны еще целы. Наверное, то, что противники стараются остаться неизвестными для мира, сдерживает их от открытой борьбы. Здесь нет поля боя, поверженного врага нужно прятать, его гибель выдают за несчастный случай, или хулиганское нападение. Пока выстрелы не гремят, но если опричники однажды возьмут автоматы и пойдут на штурм высоких особняков, сколько просуществуют вампиры как одна организация? А поодиночке они еще слабее…

Глава 9

На ферме нас ждали. Автомобиль загнали в гараж, и оттуда стазу послышался шум – машину явно перекрашивали. Провожатые оттащили пленника куда-то в сторону редких строений, потом вернулись, и мы вместе вошли в небольшой дом. В гостиной горел камин, за столом посреди комнаты сидели два человека. Оба были одеты в строгие костюмы, белые рубашки так, словно присутствовали на заседании в министерстве. При виде их спутники вытянулись по стойке «смирно». Небольшое покачивание головы – на мое плечо легла рука.

– 

Твое присутствие не нужно, извини, подожди снаружи. – Наставник – я узнал его еще в подъезде, несмотря на милицейскую форму, выставил меня на улицу.

Осенняя жесткая трава щелкала по носкам ботинок. Еще месяц – она окончательно высохнет и пропадет, чтобы вырасти весной. Вдалеке на огородах копошились рабочие – судя по всему, китайцы. Это было видно по той поспешности, с которой выполнялась работа. Люди таскали жирную черную землю на носилках, бегом катили тачки, весело перекликались, со смехом били тяпками по траве. Труд воспринимался ими странно – словно это был редкий случай отдохнуть и пообщаться. В стороне от радостных рабочих полдюжины кавказских овчарок отдыхали в вольерах, коровы выщипывали остатки зелени на лугу, козы звенели колокольчиками. Не верилось, что час назад мирная жизнь нескольких человек вдруг оборвалась, причем по нашей вине. Шальная пуля на то и дура, что разит не того, кому предназначена. Но сегодня глупее пули оказались люди.

На ферме, принадлежащей вампирам, выращивали знаменитые на всю область, экологически чистые овощи, доили коров, словом, делали продукты для людей, и держали пленного монаха. А сейчас явно не последние в нашей организации чины совещались в доме за моей спиной. Я вздохнул, прикрыл глаза и мысленно прощупал стены. Через некоторое время кирпичная кладка словно растеклась в стороны, и я увидел то, что происходило внутри гостиной. Говорил один из сидящих за столом.

– 

Наш лучший охотник стал опасен для нас самих – так получается? – Ольга опустила голову. Сейчас она не казалась величественной или опасной, скорее, просто маленькой девочкой, которую отчитывают за разбитый сервиз. Щеки девушки пылали, губы были плотно сжаты, но чуть дрожали.

– 

Ты ставишь под удар потенциального следопыта, как и троих до него. Ты понимаешь, насколько это болезненно для всех нас…? – говорящий осекся. Он откинулся назад, посмотрел в мою сторону. Удар пришел изнутри головы, трава уколола лоб и щеки, я почувствовал, что лежу на земле. Хлопнула дверь, из дома вышел наставник. Он довольно улыбался, хотя и старался придать себе суровый вид.

– 

Если тебя удалили, не значит, что ты можешь подглядывать за совещанием. Однако, ты молодец, магистр не сразу слежку почуял, это хороший показатель. Что, крепкая затрещина? – Я помотал головой – язык не шевелился. Пара хлестких ударов по щекам вернула краски мира. Наставник поставил меня на ноги, подумал и отвел в сторону, к складным стульям на лужайке.

– 

Ладно, расскажу то, что ты хочешь узнать. Она – настоящее несчастье для следопытов. А началось все вскоре после того, как Ольге присвоили степень бакалавра. Она училась как бы в двух университетах, но, в основном, в нашем. Она обожала охотиться, хотя считала, что сможет однажды вернуться в свою прежнюю жизнь. Держали ее воспоминания, или забота о родных, это неизвестно. Однако действовала она только в свободное время, и всегда в одиночку. Нам так было проще – не нужно было обеспечивать поддержку, хотя и пользы от такой, бессистемной охоты мало. Ты пока не знаешь ценность разных людей, это достаточно сложно, и, чтобы не отвлекаться, приведу сравнение – Ольга приносила не больше куропатки, хотя могла добыть буйвола.

Новое звание уже не давало ей выбора, мы не могли оставить охотника с большим потенциалом на третьих ролях, а потому закрепили за ней опытного следопыта и отправили их на выслеживание крупной дичи… Это был один из видных краевых политиков, будущий губернатор, человек с сильной харизмой и большим зарядом энергии. Все происходило, как и должно, следопыт установил любимое место отдыха добычи, отвел глаза охране, Ольга взяла добычу. Все было нормально, правда, агент опричников смог их сфотографировать на обратном пути. Для следствия этот материал не представлял интереса, а вот для наших друзей – да.

Охотника и следопыта нашли опричники, Ольга ушла, а вот ее спутник – нет. Такое, увы, случается, но для нее это стало слишком большим потрясением. Понимаешь… – наставник замялся… – Следопыт был не просто ее напарником. А потому она отомстила, по своему, конечно… помнишь, три года назад случился пожар в церковном общежитии? В СМИ тогда очень ругали спасателей за то, что не смогли спасти братьев… а вытаскивать их на самом деле было поздно. Два десятка опричников во главе с отцом-епископом были перерезаны за полчаса. Причем, пали одни из ключевых чинов во всем нашем регионе.

– 

На нее саму теперь идет охота? – Я начал понимать, откуда взялось усиленное внимание к моей спутнице. Сделанное же ею почему-то не удивило, вероятно, я просто поставил себя на место Ольги, прикинув мысленно ценность жизни напарницы и опричников. Выбор оказался не в пользу последних.

– 

Не просто охота. – Наставник постучал по подлокотнику. Опричники пошли на немыслимый для себя шаг – нам в открытую предложили годовое перемирие в обмен на нее. Насколько я знаю, такого в истории еще не было.

– 

А что руководство? – Я съежился, ожидая ответ.

– 

К счастью, мы старые обычаи соблюдаем лучше, своих не выдаем. Может быть еще и потому, что не верим священникам. Слово пастыря – есть лицемерие. Но сегодняшнее происшествие доказывает, что в глазах наших друзей в рясах она стала главным врагом человечества.

– 

Думаю, что кроме обычаев, здесь важен еще один факт… – Я слегка ошалел от собственной наглости, но продолжил. – Сколько стоит энергия двадцати опричников?

Пожалуй, это хороший аргумент в пользу охотника. – Наставник расхохотался.

– 

Молодец, правильно мыслишь. Нашей корпорации ее хватило года на два, так что перемирие мы в любом случае получили.

– 

Наставник… Мои занятия не прекращались, так? Выходной был по сути, устроем специально для моего испытания?

– 

Тоже верно. В педагогике это называется «проблемным обучением». Сработал ты на тройку с минусом – к нападению был не готов, но потом действовал нормально. Почему опричника оставил?

– 

Экономил время, решил, что нужно забирать напарницу.

– 

Логично, но не вполне честно. Не хотел убивать, верно? – Я замялся. Наставник угадал. – Ну что же, следопыт, весной у тебя начнется практика, если будешь наращивать потенциал. Не медли, когда окажешься без прикрытия, это главное. Опричник колебаться в отличие от тебя не будет и защищать напарника, если у него самого появиться возможность прибить вампира – тоже. А, вот они выходят. – Ольга спускалась со ступеней. Вид у нее был на удивление уставший. Девушка плюхнулась рядом, в полном безразличии ко всему происходящему. Я поймал расслабленную руку. Она шевельнула губами в ответ. В темных глазах дрожали прозрачные блестки.

– 

Что они сказали тебе? – Тяжелый вздох.

– 

Ссылка… бессрочная… без права охоты…

– 

Куда? – Я привстал на сиденье. Она лениво повернула голову, наморщила лоб, пытаясь припомнить название.

– 

Ача… Какчан… ах, один черт! Куда-то на восток, в общем, в край верблюжьих колючек, каменистой степи и чистого воздуха. Там не в почете наши друзья, как и вообще христиане, а значит, найти меня будет сложно. Вот и все. – Она спрятала лицо в ладонях и замолчала. Я осторожно поднялся, провел рукой по волосам. Ольга вскочила, отбросив стул.

– 

Не трогай меня!

– 

Но я же просто…

– 

Я тоже просто! Просто не хотела быть такой как все, романов начиталась дурой малолетней, о высоком мечтала! А еще мистикой увлеклась… Ну кто мне мешал заводить кучу знакомых, говорить лживые слова и выслушивать такие же признания! Или даже быть искренней дурой! Почему противна была сама жизнь, средней семьи с дачей, грядками, школой-институтом, постоянной работой и маленькой зарплатой? Как я, тихоня, стала убийцей, и не каким-то, а еще и вампиром? Чего не хватало в людях? – Я поймал ее за плечи.

– 

Ты бы согласилась все вернуть, чтобы через тридцать лет понять, что всего лишь прожила жизнь? Нет? Тогда не спрашивай меня или пустоту, ответ тебе известен. Не может лев есть солому, что бы там не говорили. Ты еще вернешься, не сомневайся в этом. Пусть уляжется дым, опричники найдут себе другого врага – тогда все будет в порядке. – Ольга замерла, словно собираясь с мыслями.

– 

А, ладно… – Она подняла руку, взъерошила мои волосы и тихо улыбнулась. – Мне пора… может, подаришь мне своего носорога? – Я отцепил нож, молча протянул ей. – Спасибо. – она на секунду приблизилась, потом, легко коснувшись губами моей щеки, развернулась и побежала прочь, в сторону гаражей, оставив сладко-дурмянящий запах сандала в воздухе и тяжелый предмет в нагрудном кармане моей рубашки.

Я достал «Горную лавину», оставленную мне видимо, в обмен, и легко встряхнул кистью. Пружинный толкатель выбросил клинок, с приятным щелчком вставший в боевое положение. Игрушка или безобидный инструмент в опытных руках ставший опасным… также как с любой другой предмет. Оставалось удивляться, как таким маленьким ножом вампир справлялась со своими жертвами. Но это было правдой – клинок хранил и отпечаток владелицы и частички человеческих жизней – теперь, благодаря тренировкам я это чувствовал. Легкая пульсация рукояти наводила на мысль, что Ольга использовала нож и в качестве хранилища энергии, причем не той, что была заключена в привычных мне амулетах.