Записки НЕ психолога

Встречались мы с ней почти каждый день на выгуле собак, куда Людк приходила со своей болонкой Дóрой, которую ласково звала «дурой». Не скажу, чтобы мы дружили. Просто сообщество собачников – не более. Частенько на тех вечерних прогулках за бутылкой пива Людк с лёгким хмельным отрешением потихоньку рассказывала нашей компании свою историю. И, то ли от тоски, то ли от накопившейся злобы на несправедливости жизни, увлеклась Людк одним, «не приведи Господи», развлечением. Сама Людк называла это: «зайти полечиться».

Ходила она по почти «родным» магазинам и устраивала там склоки с покупателями. Выпустив пары гнева, Людк на время успокаивалась, но постоянные неудачи с обустройством на новые работы, или с очередным изгнанным «худо-кавалером», заставляли её снова и снова «зайти полечиться».

Сначала охранники старались «нежно» выводить скандалистку. Но потом Людк проявила нетипичное рвение и смекалку. С помощью какого-то очередного отшитого хахаля она освоила смартфон, подаренный сыновьями на «ягодный юбилей», и стала снимать на видео свои скандалы, выкладывая их в интернет. Скандалы стали плавно перетекать в «скандалы и драки». Интернет в начале десятых «не страдал моралью с цензурой», и Людк, что называется, «вошла во вкус». Дошло до того, что эти «лечебные» видео, набрав просмотры в сети, вызвали и ответную реакцию сотрудников и администраций магазинов. Завидев подходящую Людк, охранники уже грубо старались её отталкивать от магазинов. Людк сменила тактику и, обладая недюжинной смекалкой и знанием подсобных помещений, стала пробираться в магазины в момент погрузки товара, или вывоза мусора. Одежду с причёской она меняла, чтобы не примелькаться, и расширяла «свой ареал окучивания» магазинов.

Но однажды случилась неприятность, жестоко определившая судьбу Людк, потому как потеряла видео-скандалистка былую бдительность.

Раззадоренная и воодушевлённая пошлыми и обильными комментариями под своими «похождениями-лечениями», Людк, в предвкушении очередного видео, начала у полок с деликатесами пихать и толкать одну расфуфыренную дамочку. Но дамочка внезапно оказалась такой же горласто-скандальной. Она вырвала мобильный у Людки и с истошными криками швырнула его о кафельный пол. Мобильный разлетелся на куски. А Людк в ярости – это торнадо и цунами в одном флаконе! Людк, от такого хамского уничтожения её имущества, конечно же «закусила удила» и вцепилась в «очередные волосья, очередной тупой бабищи». Закладывая визгом уши, Людк показала в непростительной близости лицу дамочки полку с банками каких-то солений. Пару банок разбилось и порезало щёку пострадавшей. Людк, поняв, что «справедливость восторжествовала», уже собиралась шустро покинуть магазин, но тут-то и начались проблемы. К дамочке с окровавленной щекой подлетел какой-то детина и, увидев её порезы, мёртвой хваткой вцепился в куртку Людки. Та, как не пыталась вырваться, так и не смогла одолеть «вражину», а подоспевший на удивление быстро наряд тогда уже полиции, сопроводил скандалистку Людк в отделение. Всё бы может и обошлось, но пострадавшая, как позже выяснилось, оказалась далеко не простой пострадавшей. Да и видео «помогло», что снял кто-то из продавцов магазина и выложил в сети, подписав: «Конец скандалистки».

«Околоподъездный отряд рентгена» всю неделю с жаром обсуждал это происшествие. Бабульки знали всё и про всех и, конечно же, в самых детализированных подробностях. Выяснилось, что «порезанная дамочка» – жена какого-то полицейского, не то майора, не то капитана, и что Людка уже в карцере, и ей грозит тюремный срок за увечья. Бабулек не раз допрашивал и участковый, приходивший осматривать квартиру вместе с понурой Людк.

Спустя полгода в квартиру нашей горе-героини заехал какой жгучий кавказец, а бабульки вынесли окончательный вердикт: «Усё! Людк на турму уехала!»

Так, вроде бы и должна была закончиться эта история, но…

Приехав однажды почти ночью с дачи и оставив жену дома, решил я заехать на заправку, чтобы утром не терять времени и сразу начать толкаться в пробках на работу. Зайдя в помещение автозаправки, я вдруг увидел за кассой отдалённо знакомое лицо. И пока женщина мне не улыбнулась, тут же обозначив детские ямочки на щеках, возможно, не узнал бы её.

Я просто не мог поверить, что это «наша Людк». Передо мной за кассой стояла постаревшая на десяток лет женщина с выпотрошенным взглядом. От язвительно-задорного блеска её глаз не осталось и следа. Людк осунулась, сильно похудела, но старалась держать лицо. Когда она заговорила, её голос мне показался чужим, не тем, что я помнил – звонким и разухабисто шпанским.

– Привет! Как дела? – чуть сипло и негромко прозвучали её слова.

– Ты ли, чё ли, Людк? – привычно решил пошутить я, но тут же понял по её натянуто-болезненной улыбке, что эти шутки уже из того, ненужного ей прошлого…

– Прости, но… – неловко попытался я оправдаться.

– Всё нормально, – продолжая устало улыбаться, ответила Люда.

В зал заправки со стеллажами снеков и воды зашла дежурная-заведующая, явно не в радостном расположении духа. Взглянув на нашу беседу, она негромко, но властно произнесла:

– Третья заправка ждёт оплаты!

– Это моя машина, – тут же среагировал я, про себя даже поблагодарив дежурную, убравшую глупую неловкость.

Обернувшись к Люде и протянув карту, сам не зная почему, я обратился к уходящей заведующей:

– Простите, пожалуйста, можем мы немного поговорить с Люд..милой? Просто мы соседи в прошлом и сто лет не виделись. Тем более машин нет… Пожалуйста.

Дежурная равнодушно глянула в мою сторону, чуть кивнула и зашла в дверь подсобки. Люда провела оплату, вернула карту и кивнула в сторону пары столиков.

– Давай я кофе угощу! – стараясь выглядеть непринуждённым, предложил я.

Люда молча кивнула и зашумевшая кофемашина вскоре разнесла прекрасный аромат колумбийских зёрен, которые, как все тогда помнили, собирались с любовью.

Сидя напротив меня, Люда мелкими глотками пила свой капучино и молча слушала. А я, надеясь раззадорить и поднять ей настроение, вещал о двухлетнем внуке, с его похождениями и неожиданными словечками. Улыбаясь на некоторых местах моего рассказа, Люда вдруг тяжело вздохнула и произнесла:

– Ромка мой, что старший, помнишь, в Италию переехал со своей… и там умер недавно… Передоз…

Чуть не поперхнувшись кофе, я замер и молча уставился в опустошённые глаза Люды.

– Я ж этих сестёр-снох сразу невзлюбила… Цыганством каким-то распущенным от них несло… Хотя сам знаешь, что моя мама покойная, на четверть цыганка. А вот меня снохи любили, как раз за мой характер, – грустно хмыкнула Люда. – Глеб до сих пор в Румынии… Смски пишет часто. Но я-то понимаю, что хреново ему там… Детей нет. Тесть его… всё время в какие-то свои дела втягивает… Уж как могу, отговариваю его и учу… Так ни разу у них и не была… Да и вряд ли теперь пустят…

Ошарашенный такими откровениями, я сидел и слушал Люду, говорящую ровно, почти без эмоций. Но в подсознании понимал, с какой отрешённой тоской и разъедающей нутро болью выливаются из неё эти воспоминания. Возможно, Люде надо было выговориться и снять часть этой боли с себя, чтобы не копить её больше внутри и не давать утягивать в бездонную клоаку прошлого, с которым ей так хотелось расстаться.

Пару раз Люда выходила принять оплату за горючее от ночных автомобилистов, но потом возвращалась и продолжала рассказывать.

После «эпопеи с майоршей», как её окрестила сама Люда, и откупившись от реального срока продажей квартиры, получила она “условный срок”. Сыновья не смогли приехать на суд, хоть и старались, но «финансовый вопрос» не пустил. Проработала Люда маляршей-штукатурщицей два года где-то под Мурманском. Там познакомилась она с почти такой же «оторви да брось» соседкой по жилью, Надей, учительницей русского и литературы в средней школе. Надежда Степановна отлупила шваброй и сломала её об голову одного ученика-дегенерата, когда тот чуть не изнасиловал одноклассницу, а условный срок получила, «благодаря» папаше дегенерата – владельца сети магазинов. Надя просто поразила Люду своими увлекательнейшими рассказами о писателях и о процессах создания ими книг. Эти истории породили у Люды затягивающее желание прочитать об услышанном и она стала жадно проглатывать книгу за книгой. Люда никогда и предположить не могла, что литература так интересна, и даже покруче любого сериала с Мариями, да с битвами экстрасенсов. Прочитав «Жизнь Арсеньева», она призналась, что рыдала, пронзительно осознав состояние сына Глеба, оставшегося на чужбине, вдали от неё. Это признание вызвало в моей душе непередаваемое изумление. Ведь кто бы мог подумать, что та самая Людк, громившая мещанские устои своими «лечебными видео», будет рыдать от романа Бунина! Скажи об этом бабулям у подъезда, они бы подумали, что я брежу, потому что, во-первых, соединить в своих умах Людк и чтение высокохудожественной литературы им бы просто не позволил их внутренний «рентгеновский» мир, и, во-вторых, не думаю, что кто-то из этих бабулек мог бы быть знаком с творчеством Ивана Алексеевича. Хотя, я вполне мог ошибаться.

Спустя час беседы с Людой, мне позвонила встревоженная жена и, услышав шокирующую новость о моей встрече на заправке, тактично поздоровалась с Людой по громкой связи и потом, уже без громкой связи, тихо посоветовала не засиживаться, чтобы не попасть в очередное «видео-лечение». Я не стал объяснять, что Люда уже другой человек, и просто пообещал вернуться поскорее. Что и сделал, потому что дежурная, выразительно глянув на наши затянувшиеся посиделки, сама приняла оплату одного автомобилиста.

Дома жена конечно поохала, услышав пересказ, но на этом всё и закончилось.

Вроде бы и теперь история о Людк-Люде должна была завершиться, но судьба решила иначе.

Прогуливаясь с супругой по огромному торговому центру, что наконец-то открылся после удручающей психику пандемии, я чуть ли не с восторгом увидел и тут же узнал знакомую улыбку с ямочками. Людмила стояла возле детского магазина и держала за пухлую ручку розовое облачко с голубыми, широко распахнутыми глазами. Малышка уверенно и громко что-то лопотала, указывая пальчиком на витрину и постоянно посматривала на реакцию Людмилы. А у той… просто лучистым водопадом лилось счастье из её серых, чуть миндалевидных глаз. Моя жена даже удивилась, когда я потянул её за руку к какой-то незнакомой изящной женщине с локонами каштановых волос.

– Людонька, смотри – я нашёл! – вдруг раздался баритон над самым ухом и, опережая меня на полкорпуса, к Людмиле с девочкой подошёл высокий и седой как лунь мужчина. Он протягивал в руке розовую шапочку, которую явно потеряла малышка. Девчушка тут же схватила пропажу, прижала шапочку к груди и звонко сказала:

– Деда! Ты гений!

Людмила и «деда» рассмеялись в ответ и я был замечен. Короткие объятья со мной и с оторопевшей супругой, от узнавания Люды, лаконичное знакомство и пожатие рук с седовласым кавалером Людмилы, Русланом, и вот мы уже за столиком кафе. А Маришка, внучка Руслана, уже вовсю ныряла в бассейн из разноцветных шариков на соседней детской площадке, под присмотром деда.