Грань реальности

– Алекс, ты меня слышишь? Плохая связь? Вы едете домой? – в ответ всё ещё раздавалось грозное шипение.

– Алекс? – остановившись на лестнице, уже менее весёлым голосом сказала я.

Я сделала громче звук на телефоне и решила прислушаться к шипению. Мне показалось, что среди него я слышу нечто совсем неразборчивое.

– Вики…Пшпшпшпш…Вики… – сейчас я совершенно точно расслышала голос Алекса. – Не надо…Пшщшпщпщп……– голос исчез.

– Что не надо, Алекс? Я не понимаю. Ты что, снова надо мной прикалываешься?

Я упорно вслушивалась, пытаясь разобрать хоть какой-то ответ, но, кроме противного, раздражающего шипения ничего не было.

– Алекс! – рассерженно я буркнула в телефон, отойдя в комнату, чтобы мама не слышала. – Алекс?

Шипение резко исчезло. И теперь из трубки доносилась лишь оглушающая тишина.

– Алекс? – уже более тихо повторила я.

– Нет, – послышался чёткий ответ. Вот только голос был совсем не моего брата. Он был спокойным, зазывающим, но не казался доброжелательным.

– Кто это? Где Алекс?

Ответ я получила не сразу.

– Привет, Вики.

– Кто ты такой?

И опять тишина. Кто бы там ни был – он совсем не торопился отвечать мне.

– Я друг Алекса.

– Можешь, пожалуйста, позвать его к телефону? – изрядно разволновавшись, просила я.

Ответом снова стала глухая тишина, но теперь пауза была более затяжной.

– Алекс занят, – всё тем же спокойным голосом продолжал говорить незнакомец. – Он участвует в моей очень интригующей игре.

– Что за детский сад?! Почему ты не можешь дать трубку моему брату? Я хочу поговорить с ним сейчас же! – настойчиво продолжала я.

– Алекс не может в данный момент с тобой разговаривать. Но зато ты можешь поговорить со мной.

Будучи на грани нервного срыва, я вспылила и завершила вызов.

– Да что там, чёрт возьми, происходит?! – воскликнула я вслух.

В этот момент я вспомнила, что Алекс звал с собой Джона, нашего общего друга. Мы с детства тесно общались, можно сказать, росли вместе. Надо позвонить ему и узнать, кто там такой умный. Быстро найдя Джона в списке контактов, я кликнула на иконку и начала ожидать ответа. Гудки… И вдруг раздался тот же голос, от которого кровь уже начинала стыть в жилах.

– Привет, Вики, – всё так же спокойно и мелодично произнёс он.

– Кто ты? Почему они сами не подходят к телефону? – я чувствовала, как мой голос подрагивал.

– Я ведь уже тебе сказал, что они заняты, всё ещё пытаются пройти мою игру и, хочу отметить, делают это очень хорошо.

– Какую ещё игру? Вы должны были уже вернуться. Я переживаю. Можешь, пожалуйста, дать телефон моему брату или Джону? –  умоляя, произносила я.

– Ты меня совсем не слушаешь. Я же сказал, они не могут с тобой разговаривать. Они очень заняты.

– Когда я смогу поговорить с ними?

– Никогда.

Раздались гудки. Его ответ дикой болью вонзился в грудь и волной прошёлся по всему телу. В этот момент резко распахнулась дверь в мою комнату. От испуга я невольно вскрикнула и машинально повесила трубку.

– Дорогая, ты связалась с братом? – спросила мама, войдя в комнату.

Я в недоумении смотрела на неё, не в силах сказать ни слова. Мои мысли отстранились от реальности, голова кружилась. Я словно находилась в прострации.

– Вики? Что случилось? Ты словно призрака увидела, дорогая, – с лёгким налётом улыбки произнесла мама.

Я, всё ещё прибывая в угнетённом состоянии и обдумывая, что произошло, пыталась собраться с мыслями и хоть что-то ответить маме. Немного замешкавшись, естественно, я решила не воспринимать услышанное в телефоне всерьёз. Но тот голос здорово напугал меня и сбил с толку. Я немедленно приняла решение рассказать о глупой выходке маме.

– Мам…

В этот самый момент раздался звонок в дверь.

– А вот и Алекс! Пойдём, милая, скоро будем садиться за стол, – бросила напоследок мама, выходя быстрым шагом из комнаты.

Меня резко отпустило. Брат приехал, подумала я, и вмиг та неудачная шутка улетучилась в прошлое. Я радостная выбежала вслед за мамой.

Спускаясь по лестнице, я думала о том, как скучала и рада, что он вернулся домой. Скоро мы сядем за стол, и брат расскажет, как провёл выходные. Обогнав маму на полпути, я подскочила к входной двери и схватилась за ручку. Повернув замок, я набрала полные лёгкие воздуха, чтобы перевести дыхание. Брат, конечно же, не должен был понять, что я бежала вприпрыжку ради него через весь дом. Поэтому я задержалась на пару секунд, чтобы успокоиться мысленно и угомонить бешеное сердце, которое так и норовило выпрыгнуть из груди. В этот момент прозвучал ещё один звонок, более затяжной, нетерпеливый.

– Открывай уже! – издалека крикнула мама, а сама при этом направилась на кухню, чтобы подготовить стол к обеду.

Я попыталась стереть со своего лица счастливую улыбку и не показать той детской радости, которая нахлынула в предвкушении возвращения брата. Пусть не думает, что без него жизнь в доме остановилась. И уж, тем более что я скучала. Я мысленно уже рисовала удивлённое лицо брата с оттенком претензии за то, что мне и без него было неплохо. Натянув самодовольную ухмылку, я резко дёрнула за ручку и распахнула входную дверь, старательно держа свои эмоции под контролем. Но мой дьявольский огонёк в глазах потух с первым веянием промозглого ветерка. За дверью никого не оказалось. Из ступора я вышла через секунду, осознав, что он, как всегда, решил поиздеваться и спрятался где-нибудь за кустами возле дома. Поэтому я смело захлопнула дверь, сделав вид, что ничего не произошло. А сама в это время начала подсматривать в глазок, пытаясь застукать Алекса, когда тот будет прокрадываться из своего укрытия к двери. Затаив дыхание и с победным выражением лица, я следила за всеми кустами вдоль дороги, как вдруг звук дверного звонка ударил по барабанным перепонкам, отчего волна мурашек резво пробежала от головы до кончиков пальцев ног. Сказать, что я находилась в недоумении – это ничего не сказать. Я всё ещё пыталась понять, как Алекс подошёл незамеченным. Недолго думая, снова открыла дверь, там всё ещё было пусто. С нотой нервозности я взглянула на звонок.

– Отдаю должное, удивил! Как тебе удалось так незаметно в него позвонить и быстро скрыться? – театрально восхищаясь, прикрикнула я.

На улице резко поднялся достаточно сильный ветер, деревья грозно зашумели листвой. Я почувствовала ледяное прикосновение одного из порывов всем своим телом. Меня охватило состояние беспомощности и отчаянья.

– Алекс, это уже не смешно, слышишь? Заходи домой! – прокричала я сквозь ветер, пытаясь уловить движения брата среди множества ветвей и листьев. Но шквалистые порывы лишь резче начали бить по кустам и макушкам деревьев. В глаза бросалось полное отсутствие людей на горизонте. Вдоль улицы, где обычно довольно многолюдно, не было ни одного человека, ни единой живой души. Странное предчувствие вынудило меня зайти внутрь.

– Алекс, – прошептала я.

К горлу предательски подступил ком, воспоминания о сегодняшнем звонке – дурацком розыгрыше – незаметно подкрались к моим мыслям.

– Что же вы такое задумали? Так же нельзя шутить, – проныла я.

Теперь свист ветра раздавался по всему дому. Из-за незапертых окон шторы развивались под потолком, как паруса на корабле. Всё словно ожило. Агрессивные порывы касались каждого предмета. Стекляшки на люстре наигрывали мелодию невпопад, лампы неуверенно качались, цветы в вазе осуждающе мотали головой, выражая всё своё недовольство происходящим.

– Вики! – послышался мамин голос из кухни. – Закрой же дверь. Смотри, какой сквозняк поднялся.

 В этот же момент она вышла из кухни и увидела меня, стоящей остолбеневшей возле закрытой входной двери.

– Где Алекс? – удивлённо спросила она меня. А я не знала, что сказать, и с потерянно смотрела на неё. Спустя пару секунд безмолвных переглядываний раздался грохот со второго этажа. Что-то очень тяжёлое рухнуло на пол. Это вынудило нас вздрогнуть и уставиться на лестницу, ведущую на второй этаж. Тут же выскочил отец из кухни. Не задавая лишних вопросов, он взглянул на меня, потом на маму и сразу же побежал на второй этаж. Мать последовала за ним. Ветер всё ещё вольно разгуливал по всему дому. Не удивительно, если он вдруг опрокинул что-то. Какое-то время я ещё простояла возле входной двери, ожидая следующего звонка. Но ничего не происходило. Я даже решилась приоткрыть дверь и снова проверить, нет ли на пороге Алекса. Но моим глазам явилась всё та же картина вымершего, безлюдного двора. Ждать дальше было бессмысленно, и я ушла. Всё ещё пребывая в смятении, я решила пойти на звук голосов родителей, которые доносились сверху. Они активно обсуждали произошедшее. Я уже направлялась в комнату, как увидела идущую ко мне навстречу маму:

– Вики, поднимись к нам, – взволнованно сказала она, рукой подзывая к себе. Мы прошли в мою комнату. Там я увидела отца, всеми силами пытавшегося поднять шкаф, упавший на пол. Вокруг валялись все находившиеся на полках ранее книги, тетрадки, рамки с фотографиями. Слегка ошеломлённая происходящим хаосом, я прокручивала в голове лишь один вопрос: как от порыва ветра мог рухнуть огромный, тяжеленный дубовый шкаф? От размышлений меня отвлекла мама:

– Кто звонил в дверь?

– Я не знаю, – тихо проговорила я, – там никого не было.

Мама проигнорировала ответ, словно и не пыталась вдуматься в мои слова, она просто продолжала поднимать книги с пола, при этом постоянно указывая на что-то отцу. Тем временем самобытный сквозняк утих. А я среди всего бардака приметила одну необычную деталь. Мне бросился в глаза маленький листок. Он залетел за кровать, но его краешек маняще выглядывал из-за угла. Узорный контур казался мне крайне знакомым. Я подошла ближе и сразу поняла: так выглядели страницы моего личного дневника. Я вела его когда-то в детстве, но потом благополучно позабыла о его существовании. Внезапно меня окутало ласковое чувство ностальгии, которое постепенно неприятно перерождалось в ощущение какого-то подвоха. Немного потянув время, я вытащила листок из-за кровати, ухватившись двумя пальцами за торчащий край. И тут же чуть не выронила, вздрогнув от маминого голоса:

– Вики, наведи здесь порядок как можно скорее и спускайся на кухню. Мне нужна помощь с обедом, необходимо закончить с блюдами. Когда вернётся твой брат – всё уже должно быть готово, – после этих слов мама выпорхнула из комнаты и поспешно спустилась, оставив меня наедине со своими мыслями.

Сомнения и пока не объяснимые опасения медленно грызли душу. Всё произошедшее сегодня одним моментом проскочило в памяти.

– Алекс, – прошептала я…

– Во-о-от так, – довольно протянул отец. – Надо будет покрепче его прикрутить к стене. Не думал я, что такая громадина сможет упасть, – отец отряхнул руки и взглянул на меня. – Это всего лишь сильный сквозняк, милая, – сказал он, заботливо гладя меня по голове. – Ты выглядишь напуганной, не бойся. Шкаф наверняка оказался достаточно шатким. Такое случается, не стоит переживать. Все целы – это главное, – бодро уверил он меня, поцеловал в лоб и вышел из комнаты.

 Когда затихли его шаги, я опомнилась и снова обратила своё внимание на страницу из дневника. Я бережно провела пальцами по пожелтевшей бумаге и прочла:

– Джон, – всего одно слово. Я перевернула листок, ожидая увидеть ещё хоть что-то, но там было пусто. Повернув его обратно, я ещё раз прочитала единственное слово, написанное на нём, словно пыталась уловить какой-то новый смысл. Но, разумеется, ничего не вышло, и я стала чувствовать себя глупо. «Джон» было трепетно выведено моим почерком красной гелевой ручкой с блёстками, а вокруг сияло множество маленьких пухлых сердечек. Я прекрасно помнила о том, как это писала. Дневник тогда был моим святым кладезем секретов и тайн. Несколько лет назад я была очень влюблена в Джона, поэтому ему была посвящена далеко не одна страница дневника. Только вот теперь найти бы эту глупую книжонку, дабы та не попала в чьи-нибудь руки. Я судорожно начала искать дневник, из которого вылетела страница. Но несмотря на все мои попытки, найти его у меня так и не вышло. Мне вспомнилось, что когда-то очень давно я спрятала дневник у бабушки на даче, вдали от посторонних глаз. Схоронив его на чердаке среди всего старого барахла, я была убеждена, что никто его не найдёт. Но, в таком случае, как этот листик оказался на полу в моей комнате сегодня?

– Ох, мне кажется, что я уже брежу. Не думаю, что эта мелочь вообще стоит моего внимания. Наверняка лист вырвался давно и выпал из дневника, когда он был ещё здесь, – уверенно убеждала я себя вслух.

В тот день я решила не придавать никакого особого значения этому листочку.

Я отбросила дурные мысли, встала, оглядела себя в зеркале с ног до головы, улыбнулась и побрела вниз. Там меня уже вовсю заждалась мама, борющаяся в одиночку с непослушной уткой, которая всё никак не хотела запекаться. Когда мы справились с приготовлением, мама довольная пошла смотреть любимый сериал, а я села возле окна и стала всматриваться в мрачный пейзаж снаружи. Удивительно хмурый летний день. Всё было не так, хотя всё вроде было как обычно. Подумаешь, непогода… Но беспокойство прочно уселось в моей груди. При каждом вдохе и выдохе я чувствовала его присутствие где-то под рёбрами. И как оказалось – не зря. В тот день Алекс так и не пришёл домой. Как и в последующие дни…

Вики

Поиски

На первых порах заявление в полицию об исчезновении Алекса не хотели принимать. Нам всё безустанно твердили, что он совершеннолетний и может находиться, где ему заблагорассудится. Мол загулял, хорошо проводит досуг и забыл о времени. «Зачем же так паниковать, уважаемые? Вы погодите немного, да он и объявится», – все эти стандартные успокоительные фразы глухо отдавались в ушах и не имели совершенно никакого эффекта, в том числе и для родителей. Биться в истерике и пытаться доказать, что наш Алекс не поступил бы так с нами – было абсолютно бессмысленно. Теперь в стенах растревоженного разума пряталось осознание, что мы сейчас беспомощны. А время всё ускользало, словно песок сквозь пальцы.

Прошло несколько дней. И после того, как в участок поступили десятки подобных заявлений – полицейские почуяли неладное и начали шевелиться. В нашем совершенно заурядном небольшом городке такого никогда не случалось, поэтому это таинственное происшествие нашло отклики в сердцах практически всех местных жителей. Вскоре выяснилось, что все пропавшие молодые люди между собой знакомы в той или иной мере, а большинство из них и вовсе являются одногруппниками – это поставило на уши всю администрацию города. Теперь за дело вынужденно взялись не только местные власти, но и прибыли сотрудники правовых ведомств из других городов. Помощь в поисках, помимо родственников, оказывали все желающие, кому была не безразлична судьба пропавших ребят. Пока полицейские опрашивали всех, пытаясь найти вероятных свидетелей, волонтёры организовали поисковые отряды и осматривали все возможные места, где был шанс найти хоть какую-то зацепку. Все знали, что товарищи отправились в некий загородный дом. А некоторые родители, со слов своих пропавших детей, весьма чётко описывали коттедж, в который должны были поехать ребята. Как выяснилось, большинство деталей, рассказанных каждым из них по отдельности, совпадали. Но несмотря на всё это – была одна серьёзная загвоздка: никто не знал точный адрес места, и где компания молодых людей вообще нашла этот дом. В связи со скудностью информации возникали немалые трудности в розыскных мероприятиях. Поисковые отряды досматривали все близлежащие коттеджи, сдававшиеся в аренду. А полицейские объехали дома в округе пятидесяти километров. Но, к огромному сожалению, за месяцы поисков, которые тянулись неимоверно долго, не нашлось ни одной ниточки, связывающей нас с пропавшими.

Я старалась помочь. Все волонтёры были хорошо со мной знакомы, ведь я постоянно была с ними. Каждый день я обращалась к новым людям, черпая множество информации, которая в результате оказывалась бесполезной. Сначала я уделяла поискам только своё свободное время, но потом этого было недостаточно. Казалось, если я не на поисках – значит бездействую. Забросив учёбу, я думала лишь о брате, тонула в мыслях о нём и о том дне, когда он не вернулся. Множество раз фрагменты произошедшего прокручивались в голове. Сначала я опасалась рассказать кому-либо, не хватало ещё прослыть сумасшедшей. Да и как всё это могло бы помочь поискам? Но мысли скоропостижно меня угнетали, пора было поделиться… Я рассказала маме, позже – друзьям. Но все они твердили в унисон, что это лишь плод моего воображения. «Не переживай, такое случается. Ты просто перенервничала. С кем не бывает?»; «Это всё стресс, будь он проклят! Выбрось из головы». Но я не могла забыть про тот дурацкий звонок. Голос странного до жути типа день ото дня вновь оживал в моей памяти:

– Когда я смогу поговорить с ними?

– Никогда.

Мерзкое чувство беспомощности с примесью страха и тоски отравляли моё существование. Ничего не выходило, все попытки найти зацепки были тщетны. И у меня хватило духу рассказать полицейским мои события того дня. Видимо, от усталости и нехватки подвижек в процессе, они попытались воспринять ситуацию всерьёз. Пробив по базе, полицейские выяснили, что в день пропажи Алекса действительно были зафиксированы вызовы в указанное мной время. Но записи звонков у них не было. Определить, откуда они совершались – тоже не вышло. Мне обещали, что этим вопросом займутся специалисты, у которых есть доступ к подобной информации. Но шло время, а результатов всё не было. И на мои вопросы о том, что же выяснилось по поводу звонков, ответа не следовало. Спустя пару недель я прослыла занудой в участке, все отнекивались и не хотели иметь со мной дел.

– Уважаемая, специалисты работают. И если они что-нибудь выяснят, то сразу же нам сообщат. Ну а мы – вам.

Мама долгое время поддерживала меня, но и она в итоге устала. Тянулись месяцы, заставляя мириться с произошедшим. И горе, так нежданно настигшее нашу семью, потихоньку угасало. Веры в результат поисков, тем более хороший, становилось всё меньше.

Однако в какой-то момент полиция начала засыпать меня вопросами. Они настойчиво просили описать последний разговор с моим братом. Пытались собрать информацию в мельчайших деталях. Я, конечно, максимально чётко передала нашу последнюю беседу. Но они не успокаивались, полицейских интересовал список отправившихся в дом людей, озвученный Алексом. Стало понятно, что что-то их очень волнует, не сходится. Они слушали внимательно и записывали всё, сказанное мной, периодически бросая скептические, недоверчивые взгляды в мою сторону. После разговора я, не удержавшись, спросила:

– Простите, но что вас так настораживает?

– Вы владеете недостоверной информацией. Ну или брат вам сказал неправду о том, кто отправится вместе с ним, – резко развернувшись, правоохранители уже было стали двигаться к выходу.

– Постойте, о чём вы говорите? Что имеете в виду? Почему считаете, что Алекс соврал? – я безуспешно бросалась вопросами вслед уходящим мужчинам.

Спешно удаляясь из моей комнаты, полицейские совсем не обращали на меня никакого внимания. И только женщина, которая осталась последней, чтобы собрать оставшиеся документы, остановилась у шкафа с фотографиями. Она бережно взяла в руки одну из стоявших там рамок. Несколько секунд внимательно рассматривала её и затем поставила обратно.

– Джон Коллинз, – протянула она уставшим голосом. – Со слов многих людей он должен был поехать туда. Но Коллинз на самом деле никак не мог с ними отправиться.

– Почему? – её слова меня озадачили.

– А вы не знаете? – спросила полицейская, ещё раз мельком взглянув на фотографию. Я отрицательно покачала головой и вопросительным взглядом уставилась на женщину.

– Не думаю, что мне стоит…

– Прошу вас! – взмолилась я. – Скажите, что происходит? Джон – мой друг. Если у вас есть информация о нём, о том, как он и где – не таите этого от меня.

Полицейская с искренним состраданием смотрела в мои глаза. Наверно ей хотелось меня хоть в чём-то обнадёжить. Немного подумав, она произнесла:

– За день до запланированной поездки ваш друг нарвался на уличную группировку, они хотели ограбить Коллинза, когда тот возвращался вечером после подработки домой. Парню сильно досталось. Многочисленные ссадины, ушибы, даже перелом. Очень странно, что он не обратился после этого в полицию, – задумчиво добавила полицейская и тут же, решив, что она сказала достаточно, женщина медленно пошла к двери, продолжая шептать себе под нос, – Очень странно…

Такая новость меня ошарашила. Конечно, я была напугана тем, что с Джоном стряслось, но при этом была рада, ведь он жив и никуда не пропал. Недолго думая, я подошла к шкафу, откуда полицейская брала фотографию. Мне было понятно, какую именно из нескольких рамок она рассматривала с таким интересом. Самую центральную. На ней были запечатлены, обнявшись: я, Алекс и Джон. Я остановила свой взгляд на последнем: не по годам брутальный брюнет, с густой тёмной щетиной и грубоватыми чертами лица. Он всегда тщательно следил за внешностью и одет был с иголочки. Даже на фото, будучи в одной из своих любимых однотонных рубашек и брюках, с ростом под два метра и широкими плечами, Джон выглядел старше нас с братом. Дело было не только во внешности. У этого парня было крайне развито острое чувство справедливости и ответственности. В детстве я любила тайком тягать конфеты из общей банки со сладостями. И никому я в этом не сознавалась. Но стоило Джону посмотреть на меня своими серыми глазами, слегка прищуриться и уверенно скрестить руки на груди – мне становилось стыдно, и я тут же признавалась в содеянном. При этом он никогда меня не выдавал.

 Джон действительно являлся общим товарищем. Он был частью нашей семьи, так как с Алексом они были лучшими друзьями с раннего детства. Когда я подросла, то ребята с радостью приняли меня в свою компанию. Я и по сей день питала некие тёплые чувства к Джону. Он очень часто бывал в нашем доме, все вместе мы проводили уйму времени. В связи с этим всем, новости меня очень удивили. Почему я не знала про то, что случилось с ним? А потом в голове навязчиво прозвучал другой вопрос, который усиливал чувство смятения: почему, будучи лучшим другом Джона, мой брат накануне выезда тоже не знал, что случилось с товарищем, и был уверен, что тот поедет с ними? Непонимание, обида и растерянность вскружили голову. Почему за это время он ни разу не встретился со мной? Всё-таки мог хотя бы позвонить мне. Дать о себе знать, помочь, в конце концов! Я не видела его ни разу среди поисковых отрядов. Прошёл не один месяц со дня пропажи Алекса, а я ни разу не слышала о Джоне! Всё это не давало мне покоя. Переживание с осадком негодования в ту же минуту подтолкнули меня к уверенному решению: навестить его и узнать ответы на накопившиеся вопросы.

Но этому не было суждено сбыться. Владелица квартиры, которую Джон арендовал, ясно дала понять:

– Он съехал. Куда отправился – не знаем. Нам это и неважно, – без особой заинтересованности в беседе процедила женщина.

После краткого сухого диалога с ней я решила позвонить Джону. Но в трубке то и дело звучала монотонная фраза: «Набранный вами номер вне зоны доступа сети». Я вновь и вновь повторяла вызов, надеясь услышать долгожданные гудки. Это казалось мне странным, ведь номер Джона с детства был в контактах моего сотового. Раньше мы часто общались по телефону. Что же случилось сейчас?

Джон был сокурсником Алекса, но учились они на разных факультетах. На последней сессии им предстояло сдать экзамены, чтобы быть допущенными к защите диплома. Для одних это было главной целью пятилетнего обучения в университете, и к этому они подходили со всей серьёзностью и ответственностью, а для других – формальность. Экзамены сдавали все без исключения. Отличались лишь отметки, разумеется. Тем, кто не стремился к наивысшим баллам, необходимо было явиться на экзамен и ответить по мере своих сил. В таком случае отметки выставлялись по среднему баллу. Так как многих устраивал такой исход событий, они даже и не пытались прыгнуть выше своей головы. Алекс и его друзья были одними из таких студентов. Поэтому, сдав два экзамена, они решили отправиться отдыхать, совершенно не беспокоясь о следующих. Джон должен был оказаться среди них в этом роковом путешествии. Но, раз уж его там не было, то он наверняка благополучно сдал все экзамены, защитил диплом и отправился по распределению на отработку. Так как Джон съехал с квартиры, вероятно, его направили в другой город. И я была твёрдо настроена узнать в университете, куда именно. Но и тут меня ждало поражение. Оказалось, Джон очень плохо сдал третий экзамен, что немало всех удивило. Ему поставили самый низкий проходной балл, а на последние два экзамена друг даже не явился. После этого забрал документы из университета, так его и не окончив. Это меня насторожило. Что же поспособствовало такому опрометчивому поступку? Джон всегда был рассудительным реалистом и стремился к наилучшей жизни. Бросить университет, стоя уже на финишной прямой – это было нелогичным и совсем не похожим на Джона.