Ковидики

– Возможно.

– А удастся спасти? – смущенно потупилась девушка. – Ну, его… этот… орган.

– Орган? – переспросил непонимающе врач. – Ах да, орган. Вопрос сложный, но мы сделаем все, что в наших силах. Кстати, как насчет режима самоизоляции – вы его строго придерживались?

– Конечно!

– А социальной дистанции?

– Еще как!

– Работа на дому?

– Виртуальная, как и положено!

– Сколько раз он выходил из дому?

– Четыре или пять.

– Так четыре или пять? – напустив строгости, уставился врач.

– Скорее, четыре.

– Многовато, как для жесткого карантина, – заметил задумчиво. – Когда он выходил крайний раз?

– Позавчера.

– А это уже ни в какие ворота. Куда ходил?

– В супермаркет.

– Ну еще бы, – недовольно цокнул языком. – Так обычно и происходит контакт с бессимптомным носителем. Масочного режима больной, разумеется, не придерживается.

– Что вы? Маска, перчатки, без них ни ногой.

– Ой, рассказывайте, – вяло скривился. – Молодой ведь еще. Все мы по молодости бунтари. Каждый день вижу таких смельчаков – нос торчит, маска, в лучшем случае, на подбородке. А то вовсе в кармане преет.

– Он очень осознанно относится к пандемии.

– Не хватало еще халатного отношения, – с нотками возмущения парировал врач. – Собака есть у вас?

– Нет.

– Значит, кроме супермаркета, он никуда не выходил? Никаких прогулок в парке, да?

– Так нельзя же!

– Если быстро, не засиживаться – то как раз-таки надо. Для легких самое оно, кислородом насытиться. Учитывая, что он еще и курец.

– Курец, – нехотя согласилась девушка.

– Вот видите, – торжественно объявил доктор. – Курение, да еще и загазованность городского воздуха, отсутствие прогулок. И к ворожке не ходить, обструкция легких.

– Какая еще обструкция?

– Тяжелейшая обструкция, милая моя. Да еще и бронхит хронический, зуб даю. Болезнь курильщиков. Что бы там периодически не всплывало от лоббистов, курение – лакомая подстилка для короны.

– Погодите! – с тревогой в голосе уставилась девушка. – Вы хотите сказать, у моего парня коронавирус?

– Потише, милая, – успокаивающе поднял руки врач, отчего девушке ни разу не стало спокойней. – Вы меня простите за интимный вопрос. Но я обязан его задать, сугубо из профессиональных побуждений. Как часто вы занимались сексом за эти три недели?

– Раза два… Иногда три, – робко ответила девушка.

– В неделю? – на всякий случай переспросил врач, заметив блеск в глазах девушки.

– Чего же, в день.

– Ах в день, – исправился врач, невольно дернув шеей. – Что ж, вот это и был контрольный выстрел. Истощение, чрезмерные физические нагрузки угробили иммунитет больного.

– Ничего не понимаю, – сконфуженно произнесла девушка.

– Диагноз не вызывает сомнений. И, судя по отягчающим данным, молитесь, чтоб не пришлось подключать к аппарату.

Девушка ошарашено смотрела на врача.

– Какой еще диагноз? Мы же вызвали скорую, потому что у него вывихнулся член во время секса!

Врач с видом человека, полностью контролирующего ситуацию, вальяжно откинулся на мягком кресле.

– Вывих не вывих, это мы уже сами разберемся, – рассудительно сказал. – Но ковид в его крови в ближайшее время может дать серьезные осложнения. Даже сейчас, пока мы тут с вами языками чешем. Так что без стационара не обойтись.

– Та какой еще ковид, вы о чем?

– Самый обычный ковид, – и вдруг спешно добавил: – Впрочем, наоборот, очень даже необычный.

– А как же тесты? Ведь надо сдавать тесты, чтоб ставить диагноз!

– Вы меня еще поучите, дорогуша, как я должен ставить диагноз. Вот как появятся тесты – так и сделаем. В мире пандемия, между прочим, тесты днем с огнем не отыскать. К тому же их информативность порою вызывает сомнения. В нашем же случае, когда картина ясна, как божий день, и никакие тесты не понадобятся.

Девушка безнадежно присмирела. Сказать ей было нечего.

– И чего вы сидите? Родственников обзванивайте, – хмуро, повысив голос, рявкнул врач. – Объясните ситуацию. Пусть привезут больному все необходимое. Сейчас я напишу список всего, что нужно – больница побирается на копейки, помощи от государства кукиш с маслом. Так что выкручиваемся, как можем… А потом шагом марш на строгую двухнедельную изоляцию!

Девушка отупело смотрела на список. Какие-то остаточные, из самых глубин вычерпанные капли слез падали на пол и оставляли мутные темные пятна на листке. Врач, не обращая на них внимания, поддел девушку за локоть и выпроводил в коридор.

Слезы в этих местах – событие далеко не из ряда вон выходящее.

ГРУППА ТЫСЯЧ

Город пожирал ночь. Пожирал с жадностью голодающего старика, которому бросили кусок сырого мяса.

Дома с единичными прострелами света. Впечатленные черным простором, между домами прятались дворы. По откусанным пальцам улиц, будто мухи, ползали человеческие тела. Теребя лапками, шевеля усиками, откладывая личинки дурных помыслов.

Скучные и противные, как дохлые крысы, спали обитатели черных окон.

Когда же началось все это безумие?

Два года назад, когда я стала номопом? Два месяца назад, когда я получила свое последнее задание? Или две недели назад, когда я получила вторую порцию вакцины?

Я подъезжала к родному району, но ностальгии не чувствовала. Это было злое и опасное место. Как женщина, затаившаяся в песках.

Если я обмишурюсь с заданием, облажаюсь – мне вырвут задницу с корнем. Конечно, я могла открыть дверцу и вывалиться из такси – но рейтинга мне это в мужском мире не прибавило б.

По радио сообщали, что в Дублине, возле магазина, где стояли привязанные невакцинированные родственники, завязалась потасовка. Которая переросла в массовую драку. В итоге разграбили магазин.

Затем диктор с убогим хвастовством поведал, что киевлянин-фотограф представил в Риме выставку своих работ под названием «Сироты режима». На более чем ста снимках запечатлены использованные маски, выброшенные горожанами в уличное пространство.

– Дальше я не поеду, – мрачно процедил таксист.

Перхотное мурло со стражем. Организация решила полностью дистанцироваться. Внедрение должно пройти гладко, без зацепок.

Я придвинулась к пластиковой перегородке.

– Что там случилось?

– Не знаю, – буркнул. – Затор какой-то. Пожарники, скорая, мигалки везде.

Я просунула деньги в вырез перегородки и вышла из такси. Тут же, ошеломленно озираясь, сняла с лица очки и принялась натирать стекла. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Собраться с мыслями. Отпустить ситуацию.

Я чувствовала опасность, беззащитность. Люди здесь были без масок. Поголовно.

И более того – без маски была я сама.

К мосту, ведущему на Русановку, было не добраться. Посреди дороги остывал, исходя дымом, остов автомобиля полиции, перегороженный пожарной колымагой и отсеченный лентами от толпы зевак. Людей собралось много. Стояли кучками, курили, точили лясы, расходиться явно не собирались. Две полицейские машины, пока целые и собранные, бросали на лица, вызывающе лишенные масок, мертвенный синюшный отсвет.

Заунывным голосом звучало из приемника полиции:

– Граждане, соблюдайте масочный режим! Граждане, соблюдайте масочный режим!

Полицейских окружили молодые люди и что-то яростно доказывали. Складывалось впечатление, что обе стороны напряжены до предела.

Я отошла к тротуару, где несколько ребят распивали пиво и хихикали над происходящим. Возле них стояла молодая девица в белой кепке. Она порядком раздалась сзади. Такая корма для уроженок здешних мест – типичный признак того, что девица крепко встала на ноги и осознала себя самостоятельной личностью.

– Народ, что тут происходит?

– Легавые борзеют, как обычно, – с готовностью ответила девица в белой кепке. – Проезжали мимо, прицепились к местным, что те без масок, воздухом дышат. Слово за слово. Ментам набили рожи, спалили тачку. Вот подмога приехала, выясняют.

– А тех местных задержали?

– Еще чего, – весело огрызнулась девица. – Дали деру давно. У нас территория свободных людей, в намордниках ходить не собираемся…

В это время один из полицейских отошел к центру дороги и, подняв руки, громко возвестил:

– Так, народ, расходимся! Через полчаса комендантский час!

В ответ раздался взрыв хохота.

– Через полчаса сиську мамкину сосать!

– Чеши отсюда, фараончик жалкий!

Кто-то из гущи толпы кинул в полицейского смятую пачку сигарет. Полицейский взбеленился, схватился за дубинку, но, осмеянный сплоченным улюлюканьем, поостыл и попятился к машине.

– Уже не прокатит кормить нас лапшой, – беспечно сказала девица в белой кепке. – Тут одно из двух. Или власти пойдут нам навстречу и отменят бардак под названием карантин. Или введут войска и подавят нас танками.

Из разных углов донесся тревожный оклик. Прокатившийся поначалу невнятной волной, затем я услышала отчетливое: «Бидоны!».

– Советую сваливать, – лаконично заметила девица, быстро допивая пиво. – «Бидонами» мы называем автозаки, в которые менты полюбляют винтить всех неугодных.

Толпа ринулась к мосту, ведущему на Русановку. Осмеянный полицейский выхватил-таки дубинку и огревал по спине пробегающих, до кого мог дотянуться. Но недолго – один из ребят на скорости влетел вытянутой пяткой ему в живот, отбросив на пару метров.

По мере углубления в район, люди рассасывались по дворам. Я остановилась у густых кустов, отдышаться и перевести дух. В светлых промежутках, вычерченных фонарями, шастали мрачные типы, я старалась не привлекать их внимание.

Мне нужно было добраться до Двуствольного.

Два месяца назад босс собрал нас на очередное экстренное совещание. Из десяти старших номопов трое работали в поле, остальные же потихоньку заполняли зал.

Мы занимали этаж в здании службы безопасности, хотя фактически подчинялись международной структуре под эгидой ООН.

Я прибыла раньше всех, то есть, вовремя, и заняла свое место. Босс уже был на месте. Не могу припомнить, когда он вообще покидал офис – торчал здесь безвылазно и круглыми сутками.

Мы перекинулись парой фраз. Он отвечал вяло и невпопад. Дремал еще.

Затем пришли остальные. Переглянулись, и Ваня Два Миллиметра открыл окно. Хоть с улицы и обдавало утренней прохладой раннего апреля, дышать удавалось с трудом. У босса, любителя позывных и прозвищ, было и свое. Боря Сквозняк. Проблемы с кишечником, ничего тут не поделать. От него исходил, мягко говоря, неприятный запах. Который он, судя по всему, не считал нужным или возможным сдерживать. В его присутствии приходилось открывать окно, невзирая на погодные условия. Лишь бы иметь доступ к свежему воздуху.

Последнее время стало совсем невыносимо. Будто он испытывал на нас некую разновидность иприта.

Мужчины перездоровались, ударяясь костяшками пальцев. Хоть лапы перестали мять, уже прогресс. Дурацкие мужланские привычки. Сколько вообще веков этому ритуалу? Он давно изжил себя, никто уже не прячет оружия в руке. Теперь угрозы гораздо больше в самом рукопожатии.

Как же закостенела мужская натура, что так усердно тянет за уши ритуальный хлам.

– Что ж, давайте по порядку, – прокашлявшись, начальственным тоном начал босс.

Не ручаюсь за остальных, но я собаку съела на масочно-хиджабной физиогномике. Тоже, пожалуй, вековое и сугубо женское. Уметь различать мужские эмоции, предугадывать и истолковывать настроение и желания. По языку тела, по жестам и движениям, по мимике – пусть и усеченной до верхней трети лица.

Впрочем, это время кануло, дорогие мужчинчики, когда мы вам угождали и потакали. Новый мировой порядок – он во всем.

Тогда я сразу поняла, что босс не в духе. Как и все мы, он оставался в маске, хотя и прошел вакцинацию, единственный из всех присутствующих. Я задавалась вопросом, зачем он так. Сила привычки? Дань уважения к сотрудникам? Показательное великодушие начальника?

Зная босса, все же склоняюсь к первому. Он, как и любой закоренелый мужик, раб своих зависимостей.

Ведь как еще объяснить то, что из отверстия в центре его маски тлела сигарета. Он менял их так быстро и вечным круговоротом, что отверстие всегда оказывалось закупоренным новой. И не было никакого нарушения масочного режима.

В тот момент, когда он предложил начать, я заметила, что сигарета мелко подрагивала, свисая чуть вправо. Признак дурного настроения. Будто он хотел держать рот свободным, чтоб сердито плюнуть.

Может, он даже и плевал внутрь маски, кто знает.

– Что там с бандой масочников? – угрюмо спросил босс. – Как прошло?

– Вроде неплохо прошло, – сокрушенно начал Ваня Два Миллиметра. – Во время облавы мы поймали их на горячем. В гаражах на полу стояли десятки ведер с заразным секретом. Ох и вонь там была. Что интересно – они доставали утопленные маски детскими граблями.

– Это же какими психами надо быть, чтобы настаивать маски в емкостях с вирусом, – не выдержала я, – а затем фасовать и раздавать на улице в качестве благотворительности.

– Ага, – вставил Ваня Два Миллиметра. – А потом их носят ничего не подозревающие люди. И поголовно зарабатывают ковидное воспаление легких.

Всех номопов я знала, как родных. Ваня Два Миллиметра отличался скрипучей дотошностью и любовью к деталям и тонкостям. Потому у него и прозвище такое. Стоит маске чуточку сползти, хоть на парочку миллиметров обнажить ноздри – он тут как тут. Сразу нудит, сопит, душнит, что это нарушение масочного режима, штраф, выговор и так далее.

Не зря я его отшила, когда он клеился ко мне прошлым летом. Впрочем, надо отдать ему должное, по липовым заключениям и ПЦР-тестам у него особая чуйка.

Босс натужно пыхтел и выпускал густые клубы дыма. Вкупе с открытым окном становилось немного легче. Краем глаза я поглядывала на него и все пыталась понять, в чем же дело. Странно, но сквозь сизоватую завесу мне показалось, что он пронизывал меня взглядом.

– Так вы их накрыли или нет? – сердито кашлянул босс. – И если да, то к чему это твое вроде?

– Думаю, это один из филиалов. Не центр. Где центр, мы пока не разузнали.

– Успехами ты не собираешься блистать, я так вижу, – заметил босс, когда Ваня Два Миллиметра замолчал. – Дальше кто там? Сережа, что у тебя с детьми?

А вот Сереге повезло больше. Время от времени он трахал меня в подсобке, среди швабр и туалетных растворителей. Но тут, разумеется, ничего личного, сугубо для нормализации гормонального фона. И ему разрядка, к жене идет с настроением, и мне полезно, от застоя избавляюсь.

Нам даже масок не приходилось снимать, до поцелуев ни разу не доходило, хоть он в порыве страсти несколько раз и пытался. Мужчины, они такие потешные, когда занимаются сексом. Так отдаются, стараются, из шкуры вон лезут. А дома жена сидит, котлеты жарит.

Впрочем, мужик он импозантный, с харизмой. В делах с нарушительницами ему нет равных. Вскружит голову, охмурит – и барышня не заметит, как ее на чистую воду выведет.

В то время он занимался так называемым «делом членоротых». Кучка озабоченных малолеток создавала похабные принты на ткань маски. И эти маски, кстати, пользовались популярностью. Молодежь ведь хлебом не корми, а дай сделать вызов старперам. Да еще и с таким генитальным шиком. Парни с рисунком огромной вагины на всю площадь маски, девушки с внушительными стояками – то лиловая головка упиралась под нос, то напряженная мошонка, похожая на жирный и волосатый знак бесконечности. Сцены с порно-фильмов. Тройнички, камшоты, массивные зады с зияющими анусами в аккурат в области рта.

Выйти на предприимчивых ребят оказалось не так сложно. Гораздо сложней закрыть и привлечь к ответственности. Их крышевали влиятельные родители. Пришлось подключить общественность и ханжеских, воинственно настроенных бюджетников.

– Маешься с ними неделями, – недовольно проворчал босс. От тряски губ ссыпался сигаретный пепел. – Как думаешь, есть надежда, что до второго пришествия Христова справишься?

Что в Сереге обескураживало – что он сопли жует перед начальством. Позволяет насмехаться и выставлять себя подтирочным ковриком. Босс тоже молодец. Как и все типичные мужланы, завидует чужим успехам и стремится отыграться на своем поле.

Дальше выступил Веник. Его отдел занимался пропагандой вакцинации. Ничего интересного, типичная промывка мозгов.

Босс сидел совершенно неподвижно, вид у него был безучастный и несколько надменный. Монолог Веника затянулся, стало невыносимо скучно, и босс практически перебил его самодовольное разглагольствование.

– Ладно, все ясно. У тебя то густо, то пусто, типичная возня. Лиза, ты хоть чем-то порадуешь? – обратился ко мне. Все с интересом взглянули на меня. Знакомые мужские взгляды, раздевающие и фантазирующие.

А теперь еще и снимающие маску.

– Да, Лиза, порадуй нас, – ехидно вставил Веник.

– Прости, Веня, но красивые эскортницы тебе по-прежнему не по карману.

– Лиза, прошу, – устало произнес босс.

Наша с Веней перепалка могла длиться вечно, потому я пошла на попятный.

– Да, хорошо, – сверкнув глазами в сторону Веника, рассказала о текущей ситуации с Группой.

С момента создания организации НОМОП, «Новый Мировой Порядок», прошло два года. Мы с боссом были пионерами нашего отделения, – и Группа, пожалуй, является на сегодняшний день самым серьезным ее вызовом. Предпосылки к ней возникли еще задолго до первого этапа вакцинации, если брать во внимание разномастные ячейки конспирологически настроенных товарищей с узкой, но горластой аудиторией приверженцев.

Но первый этап вакцинации совершил наихудшее – люди начали объединяться. Разрозненные кучки сплавлялись в большие и все более влиятельные группы по интересам. Ковид-диссиденты, антипрививочники, поджигатели вышек мобильной связи, любители теорий заговора, бунтари и вечные несогласные создавали одно целое – Группу Тысяч. Хоть и было привито около полумиллиона граждан, но Группа расцвела на фоне вакцинации пышным цветом.

Группа выступала за немедленную отмену карантина и комендантского часа, требовала упразднения штрафов и самого НОМОПА. По их утверждениям, переболеют все, и не раз, это вид гриппа, только со своими специфическими симптомами. Смертность, тут они руководствовались мало кому известными официальными данными, не превышала норму. А умершие от ковида – пожилые люди, страдающие теми или иными хроническими заболеваниями.

А вот вакцина, по их мнению, вообще исчадие ада. Организм человека и сам, без тяжелых химических веществ, отлично справится с заболеванием. К тому же от побочных эффектов может стать действительно хуже.

Во главе фасадной ее стороны значился некий профессор Перечный. Он был идейным вдохновителем и, судя по всему, к тому же довольно серьезным, авторитетным ученым. Его ролики становились обиходными, расходились в среде незрелых умов, как горячие пирожки. Информация, которую Группа выдавала на-гора, имела очень малый круг ознакомления, являлась тайной и зашифрованной. Но каким-то невообразимым способом становилась достоянием Группы, а затем и общественности. Сводки о побочных эффектах вакцинации, об испытаниях, о смертях. Вся грязь, которую лучше бы скрыть и замять, Группа выставляла напоказ и публично обсуждала.

Номопы задолбались удалять и блокировать. Круг читателей и приверженцев Группы неуклонно рос. Они вышли в массы – разбрасывали листовки, клеили провокационные тексты и лозунги.

– Полагаю, без серьезного влияния и финансирования тут не обошлось. Затурканный плебс крайне редко создает столь мощную и организованную структуру, как Группа. У них есть спонсор, может не один. И это явно крупный игрок. Тот, кому выгодно расшатывать лодку. И расшатывать во всем мире. К тому же, очевидно, Группа располагает доступом к секретной информации. Зашифрованные сведения, нежелательная социология, статистические данные, отчеты и заключения. Их видео, которые мы просто не успеваем блокировать, пестрят официальными документами и нелицеприятными фактами.

– Что по поводу информаторов? – спросил босс.

– Пока ничего, – призналась. – Крысой может быть кто угодно. Вплоть до Веника, сливающего по пьяной лавочке инфу проституткам.

– Лиза, я же просил! – прикрикнул босс.

– Молчу-молчу, – примирительно затараторила. – Одним словом, вся надежда на массовую вакцинацию. Это первое и основное, против чего они выступают.

– Вот доедет сейчас «рыгачка» с Европы – и заживем, – иронично вставил Веник.

– Хочешь сказать, что если вакцинация пройдет масштабно и успешно, то Группа распадется? – с сомнением в голосе, подняв брови, спросил босс.

– По крайней мере, пыл значительно поубавится. Они своими глазами увидят, что никто не чипирует их жопы, не превращает в роботов и не вводит под видом лекарства стрихнин. Это просто укол с ослабленным вирусным компонентом. Медицина двадцать первого века, ничего личного.

– Прогресс как он есть, – добавил Серега.

– Аминь, – вставил Веник.

– У меня все.

Мы заслушали последний доклад, от простушки-замухрышки Светы. Ее отдел занимался однодневными повестками, мелкой бытовухой. Семечки.

Свету я пригласила однажды к себе, мы выпили вина, я разгорячилась и возбудилась, а когда захотела близости – она, стыдливо поджав хвост, убежала домой. Пропащий номер.

Босс выпроводил всех, а меня попросил остаться. Тут-то я поняла, что начинается самое интересное.

Мы посидели в молчании, пока последний номоп не закрыл за собой дверь.

– Все хорошо, босс?

Морщинистый лоб Бори Сквозняка выглядел более блестящим, чем обычно. Он рассеянно перебирал в руках бумажки. Я была с ним на короткой ноге, мы почти что друзья, и мне стало не по себе от его подавленного настроения.

– Земля носит, Лиза. Земля пока носит.

– Как Катя? Идет на поправку? Я так давно ее не видела.

Его жена тоже вошла в элитное меньшинство вакцинированных первым этапом – и, несмотря на это, заболела.

Надела корону.

– Та на убавку она идет, – проворчал негромко и ровно. – Корона поразила слезные железы, она плачет целыми днями. Выглядит это угнетающе, скажу я тебе. Те ранние штаммы с потерей обоняния, выпадением волос из ноздрей и онемением мизинцев кажутся теперь детскими забавами.

– Ничего, я верю, скоро «рыгачка» отправит вирус на свалку истории. Ты ведь сам уже человек нового поколения, – подмигнула я подбадривающе.

– Ага, называется – почувствуй себя беременным.

Единственный побочный эффект, которым обладает вакцина – это непрерывная рвота на протяжении недели. И только ленивый не пошутит.

– Кстати, когда уже наконец-то порадуешь? – поинтересовалась. Они долго и старательно планировали завести ребенка. Особенно после вакцинации.

– Не знаю, – снова раздраженно ответил босс, морщась. – Может, ты сама как-нибудь на создание семьи снизойдешь?

– Старомодные институты насаждаешь, дед трухлявый? Я же не по этой части. Я свободна, как ветер, забыл?

– Мы одногодки вообще-то, – с деланной обидой заметил босс. Затем по-стариковски просипел: – Впрочем, чувствую я себя и вправду трухлявым дедом.

– Отдыхать больше нужно, – назидательно сказала. – И побольше положительных эмоций.

– Ой, иди в пень со своими эмоциями, – у него появилась густая рябь в уголках глаз. – Вся эта ковидная истерия не добавляет позитива.

– Истерия? – удивилась я. – Странно слышать такое словечко от начальника регионального НОМОПА.

Босс отмахнулся.

– Вот скажи – ты хочешь вакцинироваться?

Неприятная пауза. Я чуть не поперхнулась слюной. Озадаченно развела руками.

– Боря, я вижу, ты порядком растерял чувство юмора. Разумеется, хочу. Это первое, что я хочу сделать.

– Первое? – переспросил босс.

Я еще больше растерялась.

– Очень странный вопрос. И, поверь, не ради того, чтобы поскорее вернулись старые добрые времена. Потому что они уже не вернуться, к счастью, никогда. А потому что наступил новый мировой порядок. И вакцинация – одно из условий этого порядка. Чему я несказанно рада.

– Но ведь это, как и прежде, обычная простуда, – пожал плечами босс.

– Ты снова шутишь, надеюсь? Скажи это тем, кто в реанимации. Или тем, кто умер. Или умирает в данную минуту.

– Лиза, без обид. Я искренне сожалею, что те люди, которые родились, имеют склонность умирать. От разного рода болезней, закупорки сосудов, онкологии, несчастных случаев. И мы с тобой прекрасно знаем, что ковидные смерти – это крошечная часть.

– Босс, тоже без обид. Но тебе и вправду пора на отдых. Мы с Группой зашиваемся, а ты еще и контру разводишь тут.

– В последнем видео Группа выложила официальную и не очень освещаемую статистику, что вакцина дает серьезные побочные эффекты.

– Еще скажи, что ты на Группу подписался, – брезгливо скривилась. – Если я не ошибаюсь, это всего лишь два с половиной процента.

– Да, но учитывая, что первый этап вакцинации затронул в основном высший класс, им публично кололи физраствор.