Егерь императрицы. Виват Россия!

– «Военного похода», – сделав паузу, выделил из доклада только что произнесённую фразу император. – Слишком громко сказано про совершенно никчёмное и даже вредное предприятие!

Он сделал два шага и, остановившись прямо напротив Алексея, пристально вгляделся в его лицо.

– Вы считаете, генерал, что гвардии пристало лазать по каким-то дальним вершинам и гоняться за шайками горцев?

– Гвардии пристало выполнять приказы государя, ваше императорское величество, – твёрдо произнёс Алексей, не отводя глаз от Павла. – Гвардия – это элита армии, готовая разделить с ней все тягости и лишения войны. В последнем же боевом походе их было предостаточно.

– За словом в карман не лезешь, – сощурив глаза, хмыкнул император. – Но не умён, мог бы и промолчать, и не повторять про поход. Что ж, пошли, покажешь своих егерей.

Павел порывисто, не ожидая свиту, резко направился в сторону замершего строя, Алексей, держась на шаг позади, еле за ним поспевал. Молча, ничего не говоря, император прошёл мимо роты Максимова, Тарасова и остановился напротив старшего унтер-офицера первого батальона третьей роты Прошина.

– Кто таков?! Почему на боку сабля вместо тесака?!

Ермолай выпучил глаза и застыл не в силах ответить гневающемуся государю.

– Ну-у! Отвечай! – крикнул нетерпеливо Павел. – Понял вопрос?!

– Так точно, ваше императорское величество! – наконец собравшись с духом, рявкнул егерь. – Старший сержант Прошин, первый батальон, третья рота! Удобственней в бою ей сражаться, ваше императорское величество! Тесак больше для параду!

– А ты кто таков, чтобы решать, что удобней?! – Павел, разъярившись, притопнул ногой. – Десять суток ареста!

– Ваше императорское величество, старший ротный унтер-офицер часто подменяет в бою командира, ведёт за собой рядовых в схватки, – попробовал было пояснить Алексей. – Ему действительно удобней для боя сабля, пусть и самая простая, драгунская. Сержант четыре кампании прошёл…

– Я тебя не спрашивал, Егоров! – багровея, оборвал его император. – Двадцать суток ареста! Алексей Андреевич!

– Слушаюсь, Павел Петрович! Есть двадцать суток ареста для сержанта, – подшагнул державшийся позади высокий мордастый офицер с генеральским шарфом на поясе. – Караул!

Четверо подбежавших конногвардейцев выхватили у унтер-офицера зажатый в руке штуцер, сноровисто отстегнули поясной патронташ с саблей и пистолями и, сняв подсумки, подхватили Прошина под руки. Прошло несколько секунд, и пятёрка зашла за строй сидевших верхом конногвардейцев, а император в это время уже направился дальше вдоль замерших шеренг егерей.

– Это ещё что такое?! – рявкнул он, глядя на стоявшего в шеренге дозорной роты Лужина. – Это что за банда у вас, генерал?! У того сабля, а у этого ещё и нож на ремне?! Каким уставом прописано наличие такого оружия?! Так они у всех тут стоящих?! – Он пробежал глазами первую шеренгу.

– Дозорная рота, ваше императорское величество, – глухо проговорил Алексей. – Приучены действовать скрытно в засадах и против караулов неприятеля, для того нужно короткое клинковое оружие.

– Этот тоже в четырёх кампаниях был? – Павел кивнул на Цыгана. – Медалей нацепил, а глаз волчий! Все оборванные, сапоги хуже, чем у деревенского кучера! Кто командир роты?! – Он обернулся к стоявшим с левого фланга офицерам.

– Капитан Осокин, ваше императорское величество! – рявкнул командир разведчиков.

– Всю роту после построения отведёшь на гарнизонную гауптвахту, капитан! – приказал император. – Двадцать суток ареста им, Андрей Алексеевич, за нарушение в ношении мундиров, амуниции и не предусмотренного уставом оружия! Почему второй погон у всех на плече?!

– Придерживает от сползания перевязь гренадной сумки, ваше императорское величество, – пояснил Алексей.

– А они что, у вас гренадеры?! Мне доложились, что это лейб-гвардии егерский полк, или я ошибся генерал? – Обернувшись, он вперил взгляд в Егорова.

– Так точно, ваше императорское величество, егеря, – ответил тот. – Но разрешение использовать и носить гренады было получено от князя Потёмкина, а второй погон от императрицы Екатерины…

– Более полгода в стране государь Павел, и утверждены новые уставы, вы этого не знаете, сударь?! – перебил тот Алексея.

– Государя знаю, новые уставы не читал, в походе был, – ответил тот, бледнея.

– Ну хоть на этом спасибо, государя он знает, – хмыкнул Павел. – А хвост почему нацепили все на бо́шки? Опять разрешение князя и покойной императрицы?

– Так точно, ваше императорское величество, – стараясь отвечать как можно спокойнее и чётче, подтвердил Егоров. – Разрешено ношение волчьих хвостов как знак особой воинской доблести…

– Бардак! – рявкнул, снова притопнув ногой, император. – Это не гвардейский полк, а не знаю что! Вооружены и обмундированы как пугачёвская банда, грязные, в каких-то хвостах, уставных буклей и кос вообще не вижу! Я крайне недоволен вами, генерал Егоров! – Император, развернувшись к Алексею, пристально на него посмотрел. – Крайне недоволен! Пойдёмте, господа! – Он махнул рукой и зашагал к каретам.

Сопровождаемые конногвардейцами кареты резко взяли с места и укатили в ту сторону, откуда только недавно появились, полк же продолжал стоять молча.

– Ну вот и всё, – проговорил в полной тишине Живан.

– Полк, вольно! – глухим голосом отдал команду Алексей. – Командирам подразделений развести личный состав по казармам. Всем оправиться и обедать. Интендантству организовать помывку егерей и выдачу им чистого нательного белья.

Послышались окрики командиров, и роты пошли в свои барачного типа двухэтажные здания, на плацу осталась стоять одна лишь дозорная.

– Ваше превосходительство, разрешите убыть с ротой на гарнизонную гауптвахту? – козырнув, спросил генерала Осокин.

– Позже, Тимофей Захарович. Исполняйте пока мой приказ: обедать и мыться, до вечернего развода караулов время есть, успеете.

Глава 7. «Ваше оружие, генерал!»

– Словно гнётом каким-то придавило, – пробормотал разбиравший бумаги Гусев. – Читаю, а в голове ничего не откладывается.

– Ну так и отложи всё до завтра, – посоветовал Милорадович. – Успеется, всё одно за сегодня ничего не поправишь.

– Нет, Живан, надо бы сегодня, – покачав головой, ответил ему Сергей. – Видишь, как оно, вдруг фискалы сейчас набегут, а у меня ничего не подбито. Под белы рученьки – и в крепость. Лучше уж сейчас поделаю, что можно.

Алексей уже час сидел за столом и всё никак не мог закончить донесение, разговор друзей долетал до него как будто со стороны, из другой комнаты. «Как же так?! Почему?! В чём провинился перед государем я сам и мои егеря?! – не давали ему покоя тревожные мысли. – В фаворитах не пребывал, дружбы с влиятельными людьми государства не искал, старался служить честно. Егеря дрались храбро, заслужив славу отчаянных и верных престолу воинов, став гвардейцами по праву. Особое благоволение у Суворова, милость покойной государыни, приязнь к нему Потёмкина или Платоши? Что послужило причиной гнева только недавно коронованного императора? Не отсутствие же буклей и кос на головах егерей?»

– Ваше превосходительство, прощения прошу, вам бы, может, в самом начале лучше в баньку со штабом? – приоткрыв дверь, спросил Усков. – Пока первый самый чистый пар, потом-то уже дальше роты пойдут. Александр Павлович ажно три ближайшие бани на целые сутки выкупил, и для помывки, и для постирушек всем хватит.

– Нет, Степан, я если только к ночи, – покачав головой, ответил Егоров. – Мне ещё к начальству ехать. Господа, может, и правда пойдёте? – обратился он к старшим офицерам.

– Позже, позже. – У всех были срочные дела.

– Ну, смотрите. К вечеру, Стёпа, мы пойдём, заводите пока роты. – Он махнул рукой и снова взял перо.

…Тем самым уложились в определённый нам срок прибытия, не превысив прогонных, путевых сумм, – вывел он новую строчку на листе. – Без происшествий и неприятных событий во время марша…

– Что ещё писать? – прочитал он заново весь текст.

…Отчёты по закупным суммам, расписки и квитанции будут представлены в интендантском отчёте…

Довольно, роспись, число в самом низу. Промокнув о чернильную бархатку личную печать, он приложил её к реляции, посыпал мелким песком и, немного подождав, сдул.

– Ладно, господа. Бог не выдаст, свинья не съест, поеду я с отчётом к начальству, – вкладывая исписанный лист в обтянутую малиновым бархатом папку, произнёс Алексей. – Если вдруг того, ну, сами понимаете, – хмыкнул он, криво улыбнувшись. – Порядок в полку приказываю сохранять железный. Чтобы не дай Бог никакой дури вдруг не случилось. Мы служили державе и престолу верно, верно и дальше служить будем.

– Алексей, да ты что, даже и думать о плохом не моги! – воскликнул, вскочив, Милорадович.

– Подожди, Живан. – Егоров досадливо поморщился. – Я что думаю, то и говорю, не перебивай. В любом случае рано или поздно всё образуется, нам ведь ещё француза в большой войне бить, братцы, помяните моё слово, столько ещё славных дел впереди. Порядок, все особые начинания и весь наш богатый опыт стараемся сохранить, но и монаршую волю исполняем беспрекословно – это есть самое главное условие существования нашего полка. Ну а может, и правда пронесёт. – Он ухмыльнулся и пожал плечами. – Государь, как я знаю, вспыльчив, да отходчив. Всё, не провожайте, пошёл я. – И, надев треуголку, вышел из штабной комнаты.

А ведь на душе было маятно, как когда-то давно перед тем безнадёжным и рискованным тайным проникновением в турецкую Журжу.

– Тьфу ты, – сплюнул Егоров. – Сравнил же Военную коллегию и вражескую крепость. – Сама мысль эта показалась ему забавной, и он уже с лёгким сердцем заскочил в ожидавшую его пролётку.

Пройдя коридором до приёмной генерал-поручика Берхмана, Алексей толкнул знакомую, обитую кожей дверь.

– Пётр Фёдорович у себя? – поинтересовался он у привставшего при его виде адъютанта.

– Никак нет, ваше превосходительство, – покачав головой, ответил тот. – У нас уже давно должность военного губернатора генерал-поручик граф Буксгевден Фёдор Фёдорович занимает. А Пётр Фёдорович по состоянию здоровья от службы был отставлен. Вы, верно, не знаете того, в походе ведь были?

– Не знаю, два года не был тут, – согласился с адъютантом Алексей. – Очень многое, я смотрю, изменилось за это время, Значит, к графу мне Буксгевдену нужно. Он не занят?

– Простите, ваше превосходительство, а что бы вы хотели? – вежливо поинтересовался офицер.

– Доложиться по случаю прибытия из Персидского похода и предоставить реляцию. – Егоров, открыв свою папку, показал исписанный лист.

– Одну минуту, господин генерал, я сейчас доложу о вас. – Адъютант подошёл к двери кабинета, немного постоял, прислушиваясь, и, наконец зайдя внутрь, опять плотно закрыл за собой дверь. Его не было минут десять.

– Буксгевден, Буксгевден, – вспоминал генерала Алексей. – Видеться приходилось, но вот лично он с ним не общался. Остзейский немец[5], лет на пять всего, пожалуй, старше, но уже весь седой. Хороший артиллерист, Георгия получил ещё за первую турецкую войну, потом сражался со шведами и два года назад участвовал в Польской кампании. На штурме Праги вёл свою колонну с севера. Сначала Песчаную гору вместе с Исленьевым взял, а потом через внутренние валы и предместье к мостовым укреплениям Вислы прорвался. Храбрый генерал.

– Ваше превосходительство, – выйдя из кабинета в приёмную, обратился к Алексею адъютант. – Генерал-поручик вас принять не может, очень сильно занят. Он попросил вас пройти к военному коменданту столицы генерал-майору Аракчееву Алексею Андреевичу. Это недалеко, на пересечении Миллионной улицы и Мошкова переулка. До ордонансгауза этот дом был князей Барятинских.

– Благодарю вас, капитан, я найду.

Аракчеев Алексей Андреевич, какие-то смутные воспоминания из прошлой жизни выплывали из памяти: аракчеевщина, военные поселения, муштра и произвол. А ведь это именно тот самый высокий, жилистый и мордастый генерал, к которому на Семёновском плацу обращался император Павел, требуя помещения под арест унтера Прошина и целой роты.

До нужного дома было недалеко, и уже через несколько минут Алексей стоял перед его парадным крыльцом. Два гренадера в мундирах гвардейского Измайловского полка стояли, словно статуи, не шелохнувшись. Не успел Алексей поставить ногу на первую ступеньку, а из распахнувшейся входной двери уже выглядывало усатое лицо унтера.

– Ваше превосходительство, разводящий караула капрал Елисеев! – гаркнул он во всё горло. – К кому и по какому делу изволите?!

– Мне к Алексею Андреевичу, к столичному коменданту, братец, – ответил Егоров и шагнул в открытый дверной проём.

– Ваше превосходительство, вам бы сюда сначала. – Капрал показал на стоящий в нише широкий стол. – К господину поручику.

– Поручик Эртель! – Вскочивший со стула офицер щёлкнул каблуками. – Прошу прощения, ваше превосходительство, велено каждому посетителю обязательную регистрацию проходить. – И показал на лежащую на столе толстую амбарную книгу. – Потом, куда пожелаете, мы вас, господин генерал, сами проводим.

– Если положено, значит, регистрируйте, – пожав плечами, ответил Алексей.

– Не изволите ли присесть, ваше превосходительство? – Поручик кивнул на стоявший у стола табурет. – Я, с вашего позволения, тоже присяду? – И после кивка генерала сам опустился на свой стул.

Офицер старательно вывел пером все продиктованные Алексеем сведения и немного задумался над тем, что писать в графе «цель визита». «По казённой надобности», – наконец сформулировал он в трёх словах пояснение генерала.

– Елисеев! – Он махнул рукой, подзывая унтера. – Проводишь их превосходительство к господину коменданту. Извините, господин генерал, не имею права своё место покидать, – пояснил он. – Вас капрал проводит.

Поднявшись на второй этаж, прошли широким коридором до двери, где стояли такие же караульные, что и на улице.

– Ваше благородие, их превосходительство к господину коменданту, – пояснил поднявшемуся из-за стола адъютанту в приёмной Елисеев.

– Капитан Малютин, – представился тот. – Господин комендант пока занят, у него посетитель. Ваше превосходительство, будьте любезны, назовите себя и цель своего визита. Как только посетитель от Алексея Андреевича выйдет, я сразу же о вас ему доложу.

Записав всё в такой же журнал, как и на первом этаже, адъютант продолжил раскладывать лежавшие перед ним стопки листов по разным папкам. Прошло минут пятнадцать, и из распахнувшейся двери кабинета вышел бледный офицер с золотым горжетом на груди.

– Ох и крут же Алексей Андреевич, – пробормотал он, вытирая пот на лбу. – Велено через час доложить об устранении, так что, Константин, скоро я опять у вас буду.

– Понял, Игорь Борисович, – ответил адъютант. – Старший провиантского ведомства из Кригс-комиссариата[6]. – Он кивнул вслед вышедшему из приёмной. – Ох и хлопотное у него дело, третий день подряд отчёт Алексею Андреевичу даёт. Ваше превосходительство, разрешите? – произнёс он, приоткрыв дверь кабинета коменданта. – К вам генерал-майор Егоров Алексей Петрович, командир лейб-гвардии егерского полка.

– Пусть заходит! – долетело до ушей Алексея. – Проходите, генерал! – крикнул сидевший в глубине кабинета человек. – Я так понимаю, вы ко мне из Военной коллегии?

– Совершенно верно, – подтвердил, заходя, Егоров. – Военный губернатор генерал-поручик Буксгевден Фёдор Фёдорович принять меня ввиду большой своей занятости не смог и через своего адъютанта попросил зайти к вам. Я вас слушаю.

Садиться ему не предложили, и Алексей чувствовал себя неловко, словно бы уже оправдываясь перед сидевшим за столом человеком с таким властным и жёстким взглядом.

– У меня к вам только один вопрос, сударь, – сухо произнёс Аракчеев. – Как так получилось, что вы, будучи генералом и командуя лейб-гвардейским полком, отказались выполнять приказ своего государя о немедленном выходе из Закавказья и занялись охраной отстранённого от службы Зубова Валериана?

– Алексей Андреевич, а вы уполномочены задавать мне этот вопрос? – прямо глядя в глаза коменданта, поинтересовался Егоров. – Я понимаю, если бы меня спросил генерал-поручик Буксгевден, который является моим прямым военным начальником. Но вы…

– Уполномочен! – прерывая, сухо бросил Аракчеев. – Уполномочен и задаю я его вам, сударь, по приказу самого государя императора. Итак, я повторяю: как так получилось, что вы отказались выполнять приказ императора о немедленном выходе из Закавказья и занялись охраной уже отстранённого от командования Зубова?

«Ну вот и всё, – пронеслось в голове у Алексея. – Предчувствия меня не обманули, и нужно было отвечать на такой „неудобный“ вопрос».

Выкручиваться никакого желания не было, и, вздохнув, он сказал, пожав плечами:

– А было бы лучше оставлять целого генерал-аншефа, и пусть даже бывшего, но всё же по факту только что командующего русской армией, персам?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» – грамота Екатерины Второй, закрепившая привилегии российского дворянства 1785 года.

2

Шкив (от голландского schijf или английского sheave) – фрикционное колесо с жёлобом или ободом по окружности, которое передаёт движение приводному ремню или канату.

3

В 1762 году Указом Екатерины Второй Артиллерийская и инженерная шляхетская школа была преобразована в Артиллерийский и инженерный шляхетский кадетский корпус. В 1800 году вышел Указ Павла Первого «Об именовании Артиллерийского и инженерного кадетского корпуса 2-м Кадетским корпусом». По своей структуре он был близок к 1-му Кадетскому корпусу; обучение в этих двух учебных заведениях стало осуществляться по единой программе. Располагался в Санкт-Петербурге на Инженерной улице, ныне улица Красного Курсанта.

4

От французского ordonnance «приказ, указание», то есть военная комендатура. Учреждена в Санкт-Петербурге приказом Павла Первого 07.11.1796. Первый комендант – гатчинский обер-комендант императора А. А. Аракчеев.

5

Совокупное название курляндского, лифляндского и эстляндского дворянства, этнически принадлежавшего в основном к остзейским немцам или к шведам.

6

Кригс – комиссариат – ведомство в русской армии, занимавшееся вопросами денежного довольствия войск и обеспечения их снаряжением, продовольствием, обмундированием и т. д.