Перерождённый. Книга 1. Цитадель света

Андрей Браславский

Перерождённый. Книга 1. Цитадель света

Глава 1

Тишина. Всеобъемлющая и умиротворяющая тишина наполнила всё пространство вокруг. Он пребывал в полудрёме. Его сознание бликами приоткрывало этот наполненный покоем и густым туманом мир тишины, то и время возвращая его в небытие забвенья снов.

Нежась в теплых ласковых лучах солнца, ниспадающих ему на лицо, он лениво повернулся на правый бок и с небольшим усилием приоткрыл глаза. Веки были словно налиты свинцом и с трудом поддавались, в голове что-то шумело и одновременно стягивало обратно в сладкий сон…

Собравшись с волей, он предпринял ещё одно усилие и весь содрогнувшись привстал, полулежал и опёрся на локоть. Тело слабо его слушалось, было вялым и слабым. Под ладонью немного присела мягкая и густая влажная трава.

Внезапно ему стало зябко. Он ощутил дрожь по всему телу и мгновенно омут сна развеялся, открыв взору и сознанию окружающую его картину. Он полулежал одетый в сероватого оттенка длинном плотном одеянии наподобие туники, которое было полувлажным от окутывающего его и весь окружающий мир туманом. Хотя вокруг всё было как в молоке и солнца видно не было, он отчётливо ощущал его присутствие на своём обескураженном лице.

Сердце все ещё мерно отбивало ритм, но начинало тревожится, поскольку его разум отказывался принимать открывшуюся реальность, не осознавая, что вообще происходит. Ничего не понимая и совершенно не помня, он судорожно озирался вокруг в надежде хоть что-то зацепить взглядом, обнаружить точку опоры так сказать. При этом полнота ощущений, их острота, запахи и кричащая тишина заставляли не давали усомниться в объективности происходящего. Пытаясь свыкнутся с окружающей реальностью, в которой кроме тишины, густого тумана и мягкой сочной зелёной травы в данное время для него ничего не было, не существовало, разве что ещё не очень приятное ощущение полувлажного одеяния и чувство озноба, он вдыхал полной грудью отяжелённый туманом и вместе с тем чистый как слеза воздух. Лёгкие такое чувство не могли им надышаться, наслаждаясь каждым вдохом.

Стремясь увидеть чуть больше, он встал в полный рост и попытался осмотреться. Сквозь пелену тумана определённо ничего невозможно было рассмотреть на несколько метров вокруг. Им овладело странное чувство одновременной тревоги, которую усердно генерировал его мозг, и абсолютного покоя, которое вселяло в него всё ещё колотящееся от волнения сердце. Всё сильней становилось ощущение, что всё это ему знакомо… Но откуда?..

Исследуя новый мир, он сделал несколько неуверенных шагов и почти что упал, поскольку тело отказывалось его слушаться. Босые стопы ощущали прохладную влагу сочной травы, которая словно ласкала его ноги. Идти было сложно, но очень приятно. Пройдя несколько десятков шагов, он понял, что становится идти ещё сложнее – он поднимался по пологому склону. Глаза усердно пытались хоть что-то рассмотреть в этой непроглядной пелене, слух отказывался верить в абсолютную тишину, которую не нарушали даже собственные шаги и дыхание.

Внезапно ему в голову пришла мысль: «Так ведь я абсолютно ничего не слышу! Даже себя! Попробую закричать и послушать что будет». Он набрал побольше воздуха в лёгкие, широко открыл рот и что есть мочи выдавил из себя… А ничего произошло. Словно рыба с открытым ртом и изумленными глазами он стоял среди этой тишины. Ни единого звука не вырвалось из его груди, ни одной нотки не услышали его уши. Ранее не знакомые ему ощущения полнейшей глухоты. Становилось всё тревожнее. Мало того что он совершенно не понимал, где он и что происходит, так вдобавок ещё и слух отсутствовал. Хорошо ещё что глаза выполняли свою функцию, но и от них было мало толку, ведь ничего не было видно. Мозг судорожно вбрасывал множество мыслей, теорий, догадок, пытаясь проанализировать происходящее и быть хоть как-то полезным. Но всё это лишь напоминало истерику. Всё отчётливее ощущалась увеличивающаяся пропасть между сознанием, безмятежно принимающим окружающую действительность, и поддерживаемое успокоившимся сердечком, и мозгом, который как попавший в неразрешимую задачу компьютер, механизм, генерировал поток беспокойных идей, алгоритмов, действий… При этом где-то глубоко внутри возникло интересное чувство радости от пребывания здесь, которое с каждой секундой становилось всё сильнее и отчётливее.

Человек остановился, закрыл глаза и опрокинув голову назад ещё раз очень глубоко и с упоением вдохнул как выпил чистый густой воздух, всё больше усыпляющий мозг и очищающий его сознание от мусора мыслей. «Хорошооооо…», – подумал он. Ничего его более не тревожило, ничего не беспокоило, голос мозга становился всё тише и тише, как бы удаляясь куда-то в глубину, из которой, напротив, усиливался внутреннее «я», словно рождающийся птенец, прорывающийся через скорлупу.

Человек открыл глаза и с удивлением обнаружил, что молоко тумана стало более разряженным, ранее ощущаемый, но не видимый солнечный свет наполнял туман мягким свечением, делая окружающее его пространство одухотворённым и вселяющим озарение в сердце. Уже гораздо более уверенной походкой словно выздоровевшего человека он уверенно направился далее, с каждым шагом всё явственней ощущая как всё тело наливается силой и энергией. Хотелось идти всё быстрее и быстрее и вот он уже почти бежал, широко улыбаясь и отчего-то искренне радуясь каждому вздоху, шагу, мгновению… Сердце словно пело, на душе была невообразимая лёгкость и хотелось наслаждаться этой простотой, теплом и тишиной бесконечно…

Так проскакал он в подъём к вершине холма ещё какое-то время, утопая во всё более густой и высокой траве. Время, собственно, совершенно потеряло свой смысл. Он утратил его ощущение, оно ему было без надобности. Сознание было словно чистый лист, без единого пятнышка ранее одолевавших его мыслей и тревог; оно как бы слилось с этим туманом и освещающим его солнцем, наполняя всё его существо счастьем и безмятежностью. Руки радостно вскидывались вверх навстречу небесам, ноги приплясывали и несли его без устали всё дальше в дальше, полнейшая эйфория овладела им. Со стороны, если бы кто-либо был там сторонним наблюдателем, то у него определённо сложилось бы впечатление, что перед ним умалишённый или как минимум блаженный.

Сложно сказать, как долго пребывал он в этом состоянии и мчался к вершине холма, но в один момент туман словно испарился, открыв взору новые горизонты. Внезапно человек отчётливо увидел себя стоящим по колено в густой зелёной траве на огромном лугу вершины очень обширного холма. Одежда его сильно намокла снизу и сковывала движения. Где-то очень высоко на чистейшем голубом небосводе ласково светило солнце. В его лучах прямо над головой плескались, играя, какие-то яркие небольшие птички, пулей пролетающие мимо. У подножья холма безграничным океаном всё ещё клубился густой туман, создавая впечатление, что холм, на котором находился человек, словно остров в этом океане. Более ничего он не увидел. Мир был на удивление пуст и чист. Ничего лишнего.

Озираясь вокруг он вдруг осознал, что ранее наполнявшее его чувство эйфории улетучилось и сознание стало наполняться новым чувством сродни гармонии с окружающим миром, делая возможным единение его с травой, в которой он стоял, птицами, летающими мимо, светилом, озаряющим мир не просто светом, но словно чистой и положительной энергией. Он снова закрыл глаза, чтобы они не мешали ему наполняться новыми чувствами через каждую клеточку его тела. Руки сложил на груди накрест и вслушался в ритм своего сердца, которое с каждым ударом становилось всё спокойнее и тише, тише, тише… Сердечные удары стали настолько не слышны и не осязаемы, что можно даже было испугаться. Но только не ему и не сейчас! Такой высоты свободы и счастья он не испытывал никогда ранее за все свои… А вот сколько он помнил, да это его и не тревожило вовсе. Даже имени своего он не помнил. Было только ощущение полнейшей уверенности, что он мужчина примерно сорока лет от роду. И всё… Но, как ни странно, его нисколько не взволновал факт отсутствия какой бы то ни было памяти и информации. Мозг словно был отключён. Сознание черпало вдохновение бытия из иных источников. И они сразу проникали в душу, наполняя всё его существо, не зная фильтров скепсиса и сомнений. Энергия окружающего мира вместе с потоком знаний и информации пронизывала всё вокруг, поглотив и его, стоящего на безмятежной зелёной поляне, одарив его необычайным ощущением причастности к некому величественному и неопознанному…

«Иди ко мне, Ренатус» – внезапно где-то внутри себя отчётливо услышал он. Это были не звуки, это был голос внутри. Было очень необычно такое действо, но тревога так и овладела им. Он был всё также умиротворён и счастлив.

«Иди же, не робей…» – услышал он вновь. В нём возникло непреодолимое желание «поговорить» с зовущим его, но не знал, как это сделать.

«Ничего особенного для того, чтобы нам общаться тебе не нужно, просто пожелай этого и обратись ко мне», – словно услышав его мысли продолжал голос внутри. Это было похоже на умственное помешательство. Находящийся в непонятном для себя месте, наполненном тишиной, он ничего о себе не знающий, наполненный блаженным ощущением лёгкости бытия, счастья и гармонии пытался вести диалог с неосязаемым голосом где-то внутри себя самого… Мозг судорожно выходил из спящего режима, вновь импульсивно вбрасывая аналитические выкладки относительно звучащего внутри голоса, заставляя человека усомниться в реальности этого общения и убеждая, что всё это видения. А возможно и вообще всё что сейчас с ним происходит это лишь иллюзия сна…

«Я понимаю твоё замешательство, Ренатус. Ты можешь мне довериться и не слушать отравляющий тебя голос твоего мозга. Ты же уже почувствовал окружающий тебя мир, ощутил его тело, гармонию и величие… Не так ли? Да я знаю, это так… Не поддавайся сетям из мыслей твоего мозга, они как омут вновь утянут тебя в твой прежний мир страхов, стрессов и борьбы. Ты перерождённый, «Ренатус». Добро пожаловать домой!»

Голос умолк. Человек стоял в небольшой растерянности. Мозг говорил что всё это галлюцинации, сниться ему и нет никакого неба над головой с играющими птицами, этого дурацкого одеяния, в которое он одет и уж тем более голоса внутри него самого, ведь там есть только он, его разум и он, мозг, и есть единственный в нём находящийся существующий, это и есть он сам. И подвергнутый такой шквальной атаке со стороны мозга человек присел на корточки, обнял голову руками, и борясь с наполняющими его чувствами и мыслями, нагнетаемыми мозгом, силился как-то соединить воедино всё происходящее, сам факт того, что он явно ощущает что его собственный мозг и его сознание не являются более, как он ранее считал, единым целым. Ему всё больше и больше хотелось освободиться от оков генерируемых мозгом мыслей и информации, которые словно яд отравляли наполнившее его ранее чувство лёгкости и счастья. «Домой…», подумал он. Эта мысль заставляла иначе посмотреть на происходящее. Всё вокруг было таким реальным…Что вообще он знает о реальности?! Кто, когда и как сообщил ему, уверил его в реальности? Мозг, сознание, кто-то или что-то ещё?.. Он запутался. Голос мозга был гораздо сильнее чем он мог себе представить. Поток информации от него напоминал агонию в предчувствии скорой гибели и забвении. И мозг сопротивлялся. «Неужели я сошёл с ума?», – думал человек, – «И ничего этого нет. Всё иллюзия и бред. Может и меня нет… Но как же «Мыслю – следовательно существую»?!.. Ой как всё сложнооооо…».

Он застонал и о чудо, услышал собственный стон! От неожиданности человек подскочил и обрадованный вернувшимся слухом закричал: «Я живоооооой!». Крик разнёсся громогласным эхом вокруг, напугав летавших рядом птиц. Они, зачирикав собрались в хаотичную стайку и стремглав понеслись над высокой травой вглубь этой необъятной поляны. Да, теперь он слышал и довольно отчётливо легкое пение ветра в вышине, шелест травы у ног, голоса удаляющихся птиц, и ещё какой-то редкий глухой звук, доносящийся с того направления куда полетели птицы. Им овладело непреодолимое желание проследовать за птицами навстречу звуку, и он устремился что есть сил в том направлении. Он бросился бежать за птицами, которые словно ожидая и маня его то и дело делали несколько кругов на одном месте, как бы поджидая человека, чтобы он не потерял их из виду. Человек бежал что есть сил, приподнимая выше колен мешающее одеяние. Вновь всё его существо стало наполняться лёгкостью и счастьем. Ранее посетившие его тревожные мысли улетучились, и он бежал словно беззаботный ребёнок, не знамо зачем за стаей птиц.

Постепенно впереди начали виднеться раскидистые деревья, ветви которых с огромной высоты словное мягкие застывшие волны ниспадали почти до самой поверхности земли. Их густая листва создавала под стволами почти не преодолимые для солнечных лучей шатры затенения. Он быстро приближался к этим деревьям, которые по мере видимости представали целой чащей. Но в нём не было ни страха, ни опасений, он, отпустив вообще все мысли просто следовал за птицами, уже будучи уверен, что они его куда-то вели. Изрядно запыхавшись, он всё тяжелее перебирал уставшими ногами то и дело цепляясь за связывающую ноги траву, но старался не отставать от птиц и не терять их из виду.

И вот когда до ближайших деревьев оставалось всего около пятидесяти метров он споткнулся и упал, а когда вскочил, пытаясь увидеть преследуемую стаю птиц, то заметил, как они, сделав несколько виражей, всей стаей пронзали крону ближайшего к нему дерева и растворились в ней. Смысла бежать уже не было. Он перешёл на шаг и тяжело дыша проследовал к названному дереву. Чем ближе он подходил к дереву, тем ярче солнечный свет освещал прилегающую в лесной чаще поляну, заливая всё ярким до ослепления светом; ветер начал волновать ветви деревьев, и они послушно стали раскачиваться, словно маша руками идущему к ним человеку.

Когда он подошёл к дереву почти вплотную, уже порядком отдышавшись и успокоившись, то ощутил прохладный поток исходящей из-под дерева. В этот момент внезапно стая птиц, за которыми он так долго бежал выпорхнула ввысь из дерева, закружилась спиралью на самой его верхушкой, собралась в единую струю и пронзала крону дерева, рухнув вниз. Вместе с этим воздух разразился громким глухим звуком, напоминающим взрыв, и в лицо человеку ударила волна встречного ветра, чуть не сбив его с ног. Он остановился с интересом всматриваясь в темноту под деревом. Но с того места, где он стоял, залитого ярким светом, ничего невозможно было разобрать.

Недолго думая, человек приблизился к дереву, приподнял ближайшую ветку, заглянул под неё и от удивления свалился назад, даже вскрикнув: когда он отодвинул ветку и заглянул под дерево, то встретился взглядом с двумя огромными глазами, со светло лазурной радужкой, которые словно светились из темноты с интересом за ним наблюдая. С испугу человек даже не сразу заметил, что вокруг этих глаз есть ещё и высокий морщинистый лоб, немалых размеров сморщенный нос, густые седые брови и белоснежная длинная борода, окаймляющая улыбающийся беззубой улыбкой рот.

– Чего испугался, дурёха?! – сказал находящийся за ветвями уже знакомый человеку голос, и он увидел, как ветви деревьев пропускают мимо себя высокого и крепкого старца в длинной холщовой тунике, подпоясанной цветастым широким тканевым ремнём.

– Мы с тобой знакомы, Ренатус, – продолжал старец, широко улыбаясь и прищурившись на левый глаз. Он подошёл к человеку, протянул ему мозолистую крепкую ладонь и помог встать на ноги, – ты меня уже слышал сегодня, помнишь? – сказал старик и вопросительно заглянул в лицо человеку, немного наклонившись, потому как даже не смотря на немалый рост человека старец был ещё на пол головы выше.

– Я… я…по… пппомню, – пролепетал человек. И немного придя в себя продолжил, – А вы, собственно, кто и где мы? И почему вы называете меня «Ренатус»?

Старец добродушно улыбнулся, приподнял правую руку к груди и, прижав ладонь к сердцу, представился:

– Моё имя «Амикус». Я много десятилетий ждал нашей встречи, с того самого дня, когда ты, уходя обещал вернуться, чтобы завершить начатое…

– Стоп, стоп, стоп!!! – даже беспардонно перебил его Ренатус, – что за бред ты несёшь, старик?!

Ни капли не оскорбившись Амикус поправил густую бороду и продолжил:

– Мне понятно твоё смятение. Верно ты совершенно ничего не помнишь и не понимаешь, но это всё временно и очень в скором времени пройдёт, как только мы дойдём до твоего дома. Здесь глаза Ренатуса стали ещё шире. Мало того что ему ничего не было понятно, поток новой информации просто обескуражил его. Полнейшая растерянность овладела им, но вместе с тем почему-то хотелось верить старцу и в сообщаемую им информацию, сердце подсказывало прислушаться…

– Пошли! – решительно сказал повернувшийся лицом к лесу Амикус, – дорога долгая и до захода солнца нужно успеть добраться до Цитадели Света, иначе нам не дожить до утра. Последняя информация ввела мужчину, названного старцем Ренатус, в ступор. Амикус уверенной походкой направился под ветви дерева, даже не обратив внимания на стоящего в растерянности Ренатуса.

– Не мешкай! – донеслось из глубины леса. Совершенно ошалевший Ренатус подавил терзавшие его сомнения и ринулся вслед за старцем, прорываясь сквозь густые ветви навстречу неизвестности. Под деревьями был прохладный полумрак. Он даже немного продрог. Но волнение и быстрый темп ходьбы согревали тело, которое практически автоматически неслось вперёд, со знанием дела преодолевая встречающиеся препятствия в виде коряг и веток. Постепенно и сам Ренатус успокаивался, тем более вот он уже увидел впереди спину уверенно шагающего Амикуса. Немного ускорившись Ренатус, догнал старца и следуя немного левее него старался не отставать.

– Скажи, Амикус, что это за Цитадель Света и почему нам не выжить без неё, я до настоящего времени не видел никакой опасности? Старец шёл молча, не обращая внимания на вопросы.

– Ты что, оглох? – не унимался Ренатус, – отвечай или я отказываюсь идти, и он резко остановился. Но вопреки ожиданиям Амикус совершенно никак не отреагировал и продолжил молча движение вперёд. Это было совершенно возмутительно, но ничего не оставалось делать как следовать за ним… Лес становился всё гуще и гуще, кроны деревьев уже почти не пропускали свет, ковры плотной влажной паутины то и дело налипали на лицо. Никаких звуков, кроме хруста ломающихся под ногами веток, не было слышно.

Постепенно Ренатус ощутил, что они стали спускаться. Деревья стали толще и кривее, ветви их словно опирались на обросшую мхом землю. Густой и резкий запах грибов, мха и ранее не знакомый ему слащавый привкус наполнили ощущения. Он старался не отставать от всё ускоряющегося старца, который мчал через чащобу леса словно молодой олень по открытой местности, что немало удивляло Ренатуса. Он уже изрядно запыхался и хотелось сделать перерыв, чтобы перевести дыхание и очистить наконец голову от налипшей паутины. Было ощущение что становилось всё темнее и темнее: то ли день подходил к концу, то ли свет не проникал сквозь гущу этих сказочных деревьев, то ли зрение начало подводить…

– Ренатус, замри! – внезапно раздался решительный и твёрдый голос старца. Он резко остановился и выставил руку навстречу следовавшего за ним мужчины. Другую руку он преподнёс к лицу и приложил указательный палец к губам, давая понять, что нужно вести себя тихо. Ренатус остановился, наклонился и опёрся руками на колени, пытаясь отдышаться. Он приподнял голову и посмотрел на встревоженное лицо старца. Даже в полутьме было заметно как тот чем-то встревожен. Вокруг царила абсолютная тишина. «Странно», – подумал Ренатус, – «Никаких животных, птиц, насекомых…»

«Ничего странного», – вдруг услышал он внутри в голове голос Амикуса, – «Это чуждые жизни земли, территория на границе миров. Сюда с трудом пробивается Свет, сил которых хватает лишь на взращивание этого защитного Вечного леса, но родить и жить здесь невозможно. Даже ощущаемые тобой запахи и вкусы лишь создаваемая этими хранителями границы деревьями иллюзии, дабы сбить с пути нечистого сердцем и заставить его вернуться обратно в свой мир. Я чувствую у тебя много вопросов, но потерпи немного и ты сам всё увидишь и почувствуешь. А сейчас нам нужно быть очень осторожными и уходить, за нами следят…»

Озадаченный ещё больше Ренатус испуганно осмотрелся вокруг. Ничего и никого не заметил, и вопросительно посмотрел на Амикуса. Тот поднял обе руки вверх, сложил ладони в кулак, задрал голову и, о чудо, воздух вокруг них начал разряжаться, словно шевелясь и поднимая их волосы вверх, кроны деревьев над ними зашевелились и ветви вверху расступились, открыв доступ ослабшему но всё ещё достаточно сильному солнечному свету, луч которого столбом ударился вниз о землю, осветив окружающую обстановку на несколько десятков метров вокруг. Стало видно, как сильно изуродована ранами и смоляными подтёками кора деревьев, их мощные корни повсеместно волнами торчали из-под земли, создавая сложный ландшафт. Зелёный с красноватым оттенком высокий мох ковром окутывал всё что было на земле. В низинах стояли лужицы тёмной жидкости. Эти лужи старец аккуратно обходил, Ренатус глядя на него делал также. Даже в полутьме лес выглядел не таким жутким и пугающим как сейчас, когда фрагмент его был освещён.

Ренатус стоял как вкопанный и с интересом наблюдал за происходящим. Он решительно не понимал как Амикус это сделал, но было чувство исходящей от того доброй силы. Внезапно Амикус опустил руки на уровень плеч, поставил их параллельно и резко повернувшись направо перевёл стремящийся сверху на них поток света вглубь леса, осветив его тайны. Когда Ренатус взглянул на то место, куда направил свет старец, то ужас ворвался в его сердце, заставив его лихорадочно биться и побуждая ноги бежать…

Из освещённой тьмы в нескольких десятках метрах от них опершись на корни величественного ствола стояло и зловеще смотрело на них исполинских размеров существо, напоминающее нечто среднее между волком, человеком и медведем. Его оскалившаяся истекающая слюной пасть оголила огромные острые зубы, грудь возбуждённо вздыбливалась, две когтистые волосатые лапы справа нервно царапали кору дерева, одна другая слева оперлась о корягу на земле, вторая слева держала в мускулистой лапе что-то напоминающее дубину, но с чёрным парящим на её окончании камнем.

– Отдай мне его, Амикус! – прорычало громогласно существо, – и я отпущу тебя целым…

Холод пробежал по жилам и Ренатус в надежде и отчаянии бросил взгляд на всё также уверенно стоящего на месте старца. Тот и бровью не повёл, лишь слегка повернул к нему голову, внутри послышался тихий шёпот: «Будь готов, ты сможешь! Просто верь в себя, услышь себя!»

В ту же секунду Амикус резко рванул в направлении чудища, размахивая руками, в одной из которых из ниоткуда возник огромный светящийся меч, в другой кривой искрящийся посох с белым огнём на конце; тело старца волшебным образом с каждым его шагом покрывало всё сильнее напоминающем кольчугу из ярких переливающихся всеми цветами и оттенками нечто; длинные волосы на голове вздыбились, скрутились и явили на голове светящийся ярко золотым светом шлем; борода укоротилась и потемнела, словно помолодев, да и весь старец теперь больше смахивал на былинного богатыря. Он решительно мчался на битву с чудовищем, которое не спешило атаковать Амикуса, поглядывая в сторону его спутника. И вот когда до чудища осталось несколько метров Амикус опёрся на торчащий из земли огромный корень дерева, высоко подпрыгнул, сделал посохом пару круговых движений и впереди него возник вихревой световой щит, рассекающий вновь опустившуюся в лес тьму. Когда до чудища осталась всего секунда оно неожиданно отскочило в сторону, словно избегая схватки, но на самом деле пытаясь обойти атакующего его Амикуса и направиться к истинной своей цели – Ренатусу.

– Изыди, Тенебрикс Рапакс! – во всё горло прокричал Амикус, грузно опустившись на землю и направив меч в сторону чудовища.

Всё происходило так быстро, какие-то секунды, но для Ренатуса всё это действо предстало как в замедленной съёмке. Он заворожённый стоял на месте не в силах пошевелиться, страх сковал его тело, разум судорожно икал пути спасения. Вселенский холод тайфуном ворвался в душу, заставляя пребывать в ступоре.

«Ренатус – верь!», прокричал внутри голос Амикуса. В этот момент лес зашумел, деревья словно застонали, даже показалось что они зашевелились. Кроны тревожно закачались, между стволами начал носиться свистящий ветер, отрывая мох от земли и создавая из него в воздухе взвесь. Некоторые корни поползли из земли, протягиваясь к Ренатусу, окружая его, формируя вокруг плотный кокон из толстой материи. Он стоял в оцеплении и не мог пошевелиться. Корни всё плотнее и плотнее вязали кокон, меж тем, не прикасаясь к нему, не нанося ему никакого ущерба. Неподалёку разразилась схватка с громом и молнией, в которой неистово сошлись огромный зверь по имени Тенебрикс Рапакс и Амикус, уступавший тому в размерах вдвое.