Сказки старого дома

– Мне, правда, очень жаль.

Я встаю.

– Извините, господа, мне неинтересно будет слушать ваше препирательство по поводу того, что важнее – экипаж или частная обслуга. Всё равно сторгуетесь. Я пойду наверх погулять на свежем воздухе. А пока предложу вам вариант решения всех ваших сегодняшних проблем разом. Сэр Виктор забирает из экипажа "Морского ветра" двух самых захудалых матросов. А сэр Грегори, чтобы восполнить потерю, зачисляет в экипаж Анабель и Марту. И состав весь при вас, и секреты тоже, – и я закрыл за собой дверь. Было слышно, как они там просто покатились со смеху.

Поднявшись на капитанский мостик, я преследовал две цели: прогуляться и посмотреть, как приводят в порядок корабль после боя. О втором пришлось сразу забыть. Там были Анабель и Марта. Свесившись через перила мостика, они с удивлением прислушивались к всхлипывающему ржанию двух капитанов, доносящемуся из распахнутого окна капитанской каюты. Заметив меня, Анабель с беспокойством спросила:

– Серж, скажите, пожалуйста, там всё в порядке?

– В полном порядке. Сэр Виктор и сэр Грегори обсуждают моё предложение о том, что у вас, Анабель, и у Марты следовало бы получить согласие присоединиться к экипажу "Морского ветра". Разумеется, с полным матросским довольствием, обмундированием и жалованием. Будете стоять вахты, чистить пушки, а со временем научились бы и ставить паруса. Это решило бы все сегодняшние проблемы, – Марта прыснула от смеха, прикрыв лицо ладошками.

– Вы большой шутник, Серж, – улыбнулась Анабель

– Вот у вас и сменилось настроение, Анабель. Отрадно. Значит, вы на пути к выздоровлению.

– Знаете, Серж, что самое забавное в том, что вы сказали?

– Что?

– Вы в некотором смысле оказались совсем недалеко от истины. Ваше смешное предложение – это на самом деле способ сменить образ жизни. Чего мне очень хотелось бы, но, к сожалению, невозможно. Традиции английской аристократии, которым я вынуждена подчиняться, весьма тягостны, но обязательны. Да ещё и этот династический брак с Джозефом, который устраивают наши родители. Мало радости во всём этом, несмотря на внешнее великолепие.

– Вы, Анабель, нарисовали такую удручающую картину, что впору заплакать. Хотя на самом деле всё обстоит совершенно иначе. Ржавый Билл подарил вам совершенно полную свободу делать то, чего вам хочется.

– Я вас не понимаю.

– А тут и понимать нечего. Когда корабль, на котором вы плыли, не придёт в Англию, то всем станет ясно, что вас нет в живых.

– Но я ведь жива!

– Несомненно. Только вот теперь Ржавый Билл, мир его праху, предоставил вам самой выбор своего будущего. Вы можете заявить о том, что вы живы и продолжить аристократическое существование. Однако в вашей семье горя в любом случае не избежать. Известие о вашей гибели уже в пути и на Ямайку, и в Лондон. Оно намного опередит известие о том, что на самом деле вы живы.

С другой стороны, вы можете и не заявлять о том, что живы, и по вам в семье объявят траур. Джозеф притворно погорюет немножко и раз уже готов к браку, то быстренько найдёт себе другую невесту. Или ему найдут. В этой ситуации вы совершенно вольная птица. Можете поселиться хоть здесь на архипелаге под другим именем и делать всё, что захотите. Правда, возникает вопрос обеспечения. Придётся либо всё равно выйти замуж, но уже по вашему собственному выбору, либо начать работать. Сэр Виктор – умный и щедрый человек. Учитывая ваши обстоятельства, он, конечно, поможет вам и с жилищем, и с работой. Это если вы захотите полной свободы.

Но у вас есть ещё и третий вариант. Комбинация первых двух. Отсрочить объявление о том, что вы живы. Свобода у вас остаётся. Джозеф женится на ком-то, и обязательства к нему вас уже не будут связывать. А ваши родители от радости, что вы живы, простят вам всё ваше своеволие. Если они вас любят, конечно. В этом случае у вас и желаемая свобода, и восстановленная связь с семьёй. Так что выбор будущего сейчас только в ваших руках, Анабель.

Воцарилось молчание. Марта стоит и хлопает глазами. Как, впрочем, и Анабель, а я спускаюсь на пушечную палубу.

Здесь рабочая горячка. Дымный порох сгорает не полностью, и стволы пушек всё равно требуется чистить. Хоть и не при каждом выстреле. Но пушки уже почистили. Теперь матросы по двое набивают снаряды. Один сидит у кучи стреляных гильз, железным стержнем выбивает изнутри гильзы отработанный капсюль, а потом на его место осторожным постукиванием деревянным молоточком вколачивает новый. Его товарищ в гильзу с новым капсюлем насыпает мерку пороха, закладывает пыж, ядро и втискивает ещё один пыж, чтобы ядро не выпало. Для разрывных бомб берётся пороховой пыж с дыркой в середине, и ядро своим запальным отверстием совмещается с дыркой в пыже.

– Не хотите попробовать? – спрашивает подошедший боцман.

– С удовольствием.

И вот я сижу прямо на палубе. Гильза стоит между ног. Выбил старый капсюль. Перевернул гильзу и вколачиваю новый. Немного перекосился и не идёт. Стукаю чуть сильнее. Оглушительный грохот, а за ним оглушительный хохот матросов. В ушах звон.

– Вы аккуратнее. Нельзя сильно стучать, а если перекос, то выньте капсюль и начните снова.

Начинаю всё сначала. Теперь уже более внимательно и осторожно. Ничего не грохнуло. Второй тоже. Третий. А этот который? Уже последний? А я и не заметил. Решётка для снарядов вся заполнена. С мостика доносится голос Грегори:

– Серж, сегодня вы обед определённо заработали.

Девушек на мостике уже нет, а оба капитана осклабились, словно узрели что-то потешное. Поднимаюсь к ним.

– Сэр Грегори, я наотрез отказываюсь общаться с этой хитрой и коварной интриганкой Анабель, которую вы по доброте душевной подобрали где-то в море и пригрели на своём судне.

– А что произошло?

– Я, конечно, признаю, что, несмотря на аристократическое происхождение, характер у неё совсем не салонный. Не в пример другим, обычно капризным, истеричным девицам. Это настолько очевидно, что невозможно отрицать. Однако буквально не более часа назад она сообщила мне в приватной беседе, что её жених Джозеф – это для неё тягостная обязанность династических связей. Такая обязанность её совсем не радует. При этом Анабель – человек живого ума и не могла не понимать, что вы непременно выпытаете у меня содержание этого разговора. Зачем тогда говорить такое?

– Я? Выпытаю у вас, Серж?

– Конечно. Что вы и сделали. Иначе и нельзя расценивать ваш вопрос: "А что произошло?" Вы капитан. Мы на вашем корабле, и мне ничего не оставалось делать, как подчиниться и честно раскрыть всё, что мне пришлось услышать.

Похоже, сэр Грегори потерял дар речи. Стоящий рядом и ухмыляющийся сэр Виктор попытался выручить его, переведя разговор в другое русло.

– После обеда "Морской ветер" двинется к острову Альберта. Грегори высадит нас ночью на шлюпке. Так что у нас будет время вздремнуть.

Но я, тем не менее, закончил свой донос.

– Я, разумеется, не мог оставить такой выпад без ответа. И совершенно справедливо заметил, что пират Ржавый Билл на данный момент освободил её от какой-либо династической зависимости. Сейчас она мертва для внешнего мира, и никто не собирается принуждать её воскресать немедленно, именно сейчас. Если она сама этого не захочет. Всё. На этом разговор был закончен.

Теперь и на челе сэра Виктора появилась некоторая задумчивость. Однако он благополучно пересилил её и, встрепенувшись, выразил желание всё же пообедать. Что мы все дружно поддержали действием.

Устраиваясь отдохнуть до ночи, в оставшейся свободной и целой каюте на пассажирской палубе сэр Виктор, наблюдая мои мучения с коротким диванчиком, заметил:

– Ты, конечно, мастерски гнёшь свою линию, Сергей. Мне нравится. Тебя бы за это даже следовало наградить кроватью, на которой лежу я сам.

– Так за чем же дело встало?

– Ты на диванчике хоть частично помещаешься, а я не помещусь совсем, – и мгновенно отключился, засопев носом.

Фиг, думаю, вам. Меня на кривой не объедешь. Меня уже когда-то награждали благими намерениями – видимостью королевских орденов. Сползаю с диванчика и с блаженством устраиваюсь на кровати в соседней каюте с пробитой ядром переборкой.

Грузимся в шлюпку среди ночи. Шестеро гребцов, мы с Капитаном и ещё два пожилых матроса. Они согласились сменить экстремальную службу у сэра Грегори на более спокойную у сэра Виктора. Остров Альберта почти не виден. Тем более, не может быть виден оттуда и "Морской ветер".

– Сэр Виктор, а почему у Грегори нет ни помощника, ни штурмана?

– Сам видишь, в каких обстоятельствах всё происходит. Почти невозможно найти людей, которым можно доверять, и при этом с необходимым опытом. Вот Грегори и за капитана, и за штурмана. А обязанности старпома, не касающиеся судовождения, разделили между боцманами. Что поделаешь.

Пристали к берегу, высадились. Шлюпка сразу же ушла обратно. Потихоньку добрались до дома. До рассвета ещё далеко, и спать не хочется. Капитан пошёл знакомить новых слуг со своим хозяйством. Я же вытащил на террасу кресло и принялся обстоятельно созерцать своё любимое небо. Оно, конечно, синее и со звёздами, но звезды какие-то не те и не там. Всё равно красиво и таинственно.

В «Раке» утром тихо.

– Здравствуй, Люк.

– Здравствуйте, сэр Виктор. Привет, Серж. О, кого я вижу! Питер, Макс, какими судьбами? Будете работать у сэра Виктора? – старые приятели обнимаются. – Вместо Квали и Мамбо? – и вдруг что-то поняв, Люк замолкает.

Марианна шуршит юбкой, обслуживая нас четверых. Новые слуги и одновременно матросы исподволь ласкают её взглядами. Всё как обычно. Седина в бороду – бес в ребро.

– Ваш завтрак, сэр Виктор. Ваше утреннее вино, Серж, – и все такое прочее.

Уходим после завтрака в контору к Люку, оставив остальных двоих за столом.

– Квали и Мамбо погибли вместе с яхтой.

– Жаль ребят, сэр Виктор. Толковые и надёжные, хоть и черные. И кто это их?

– Ржавый. Но и он сам после этого не долго прожил. Вздумал поохотиться за красным кораблём с тысячей пушек. На том и погорел. Ребята, видишь, есть. Нужна новая посудинка не хуже старой.

– Ржавый, Ржавый… Стало быть, мы ему так и останемся должны триста фунтов за ещё не сбытый товар.

– В отчёте укажешь их как возмещение пострадавшим от него.

Возвращаемся в зал ещё попить утреннего вина.

В таверну вошли двое. Огляделись и присели за стол в углу. Марианна побежала к ним.

– Этим-то что здесь нужно? Никогда раньше не заходили, – удивился Люк.

– А кто это? – спрашиваю я.

– Из губернаторской челяди. Не поймёшь кто. То ли слуги, то ли стряпчие. Подозрительно, что они явились сразу вслед за вами. Из дома губернатора в нашу таверну никто никогда не ходит. Предпочитают ту, которая в верхнем городе.

– Ладно, Бог с ними. Ты не в курсе, кто здесь может продать нам подходящую лодку?

– Да так что-то сразу на ум ничего и не приходит. Разве что вдова Хенкса. Славный был лодочный мастер. Я не слышал, чтобы его яхта к кому-то перешла. Можем сходить поговорить с ней. Это рядом.

– Отлично. Пойдём.

Двое из губернаторской челяди поднялись и исчезли за дверью. Марианна подошла к нам.

– Люк, эти двое, – она кивнула на дверь, – интересуются Ржавым Биллом.

– Что спрашивали?

– Кого он искал, с кем разговаривал. Не говорил ли, когда вернётся.

– А ты?

– Что видела, то и сказала.

– Ну и правильно. Многие видели то же, что и ты, – Марианна отошла.

– Чудеса. Губернатор ищет Ржавого Билла?

– Возможно, у них вчера была запланирована встреча. А Ржавый не пришёл, резко снявшись с якоря, – предположил Капитан. – Ему важнее было не упустить меня и добраться до красного корабля. Должен признать, что слежку он провёл безукоризненно.

– Ему удалось выследить "Морской ветер"? – забеспокоился Люк.

– Да, но удачи ему это не принесло. Никто не уцелел.

– В свете этих событий нужно ждать выхода на сцену самого губернатора, – присоединился к предположениям и я. – Он, видимо, что-то собрался делать или уже сделал, а Ржавый вдруг пропал и где пленницы, что с ними, неизвестно. Вряд ли сэр Хаксли станет что-то выяснять у сэра Виктора через подручных. Ведь многие знают или догадываются, что последним собеседником Ржавого был сэр Виктор. И губернатору об этом доложат.

– Не исключено, но пока губернатор ещё не наступает нам на пятки, пойдём и поговорим с вдовой Хенкса. Потом, Люк, подготовь на всякий случай людей к встрече губернатора. Сам знаешь, что это за крыса. Не к добру его активность. Разговор если и будет, то довольно щекотливого свойства. Для такой беседы в свою резиденцию Хаксли приглашать не будет.

Вдова Хенкса оказалась ещё не старой и сговорчивой женщиной. Яхту покойного Хенкса сэр Виктор приобрёл у неё за сорок фунтов. Дороговато вроде бы, но имя мастера… Осмотрев приобретение, Капитан довольно хмыкнул и выразил желание немедленно опробовать её на ходу. Погрузились. Резвая и лёгкая в управлении оказалась штучка. Питер и Макс мигом с ней освоились. Покрутились в бухте, вышли в море, вернулись и подогнали к причалу, где раньше стояла погибшая.

– Чудесная вещь! – заявил Питер, – вы видели, что она вытворяет, идя галсами против ветра? Другая так и при боковом не сможет, сэр Виктор.

– Согласен. Приведите её в порядок. Не пришлось бы нам на ней в бега подаваться. Хотя нет. Хаксли трус, как всякая сволочь, но всё же может попытаться хотя бы чем-то нагадить.

Сидим на террасе дома, попиваем утреннее вино и обозреваем лазурные дали. В общем, ведём себя как люди, честно сделавшие все, что нужно, и теперь с чистой совестью свободные от забот. Вдруг сэр Виктор спохватывается:

– Черт, про тряпки-то совсем забыли! Где список-то? – и начинает шарить по карманам. – Ага, вот он. Так-так, ну, это, наверное, найдём. Это подберём. Это есть. А это что? И это, и это – понятия не имею. Серж, посмотри, – и тыкает пальцем в строчки.

– Может, лекарство? Нужна Марианна.

– Точно.

Опять спускаемся в порт, находим таверну «Рак», обнаруживаем Марианну, суём ей список, берём Люка и все тащимся на склад. На самом деле это не склад, а пещера Али-Бабы. Описывать бесполезно. Проще сказать, чего там нет. И это отсутствие немного погодя обнаружилось. Марианна отбирает несколько платьев и ворох ещё каких-то мелких предметов женского туалета.

– Нужно кое-где немного ушить, – говорит Марианна, сверяясь с запиской. – Это быстро, и швея тут неподалёку. Пойдём, – и запихивает все отобранное в мешок.

– А вот это, это и это? – мы оба тыкаем пальцами в список в руках Марианны.

– Этого здесь нет. Надо зайти в лавку рядом со швеёй.

– А что это, вообще, ты можешь хотя бы сказать?

– Вот это добавляют в воду для мытья, чтобы кожа рук приятно пахла. Вот этим подкрашивают брови и ресницы. А это для губ и щёк.

– Косметика, – ахнул Капитан. – Это заговор!

– Да, это уже подготовка диверсии против наших, – добавил я.

– Как ни называй, а до чего уже дошло!

– Чего вы так всполошились и что такое косметика? – заинтересовалась Марианна.

– Тебе не понять. Это военный термин. Пойдём, мы тебе донесём мешок до швейки. А это, – и Капитан брезгливо ткнул пальцем в строчки, – зайди и купи сама.

Говорить, что мы дотащили до швейки мешок, было бы явным преувеличением. Тащил я один. Вернувшись в кабак, долго сидели молча.

Наконец Капитан не выдержал:

– Ты только подумай, нет, мы, конечно, предполагали такое возможное развитие событий, но с такой стремительностью…

– Вот и оставляй их без присмотра, – посетовал я, – там, наверное, уже и сейчас черт знает, что творится. А если этой диверсантке ещё подвезут и боеприпасы, то спасения уж совсем никакого ожидать не придётся. Нужно её как можно скорее изолировать. Может, попросить Марианну взять к себе эту пару на время?

– Нет, есть идея получше. Да и оставшееся наследство Ржавого Билли правильно пристроим. Тут есть довольно толковый юрист-нотариус. Сходим к нему.

Вывеска "Королевский юрист и нотариус Перри Смит" обнаружилась выше по улице. Мистер Перри принял нас с просто невозможным почтением, рассыпаясь перед сэром Виктором в уверениях и изъявлениях. Сразу видно – та ещё шельма!

– Мистер Смит, – начал Капитан, – я ваш давний клиент и знаю, что к вам стекаются сведения о купле-продаже домов в Порт-Альберте. Мне нужен небольшой дом на четыре-пять просторных комнат, включая для прислуги, с кухней, террасой или большим балконом и живописным двориком. Найдётся что-нибудь такое?

– А на какую сумму, сэр Виктор?

– Не важно. Посмотрим и решим, стоит дом того, что за него просят, или нет.

Мистер Смит немножко скис. Не удастся какой-нибудь хлам подогнать к максимально возможной сумме, имеющейся у покупателя.

– Сейчас я взгляну бумаги. Вот, есть на продажу три дома примерно требуемого размера, а остальное нужно смотреть. Я вас сопровожу.

Мистер Смит запер контору, и мы двинулись в путь. Первый дом в центре города даже не стали смотреть. Сразу видно, что очень старый, неказистый. Второй оказался на окраине. На вершине холма, один незастроенный, пологий склон которого спускался к морю далеко за пределами порта. Расположение дома очень заинтересовало Капитана. И сам дом снаружи весьма миленький. Понятно, что и построен недавно, раз на окраине. Смит отпёр калитку. Есть и дворик, и терраса в сторону моря, увитая цветущими растениями. Четыре большие комнаты внизу и мансарда для прислуги. Кухня, само собой. Мебели немного, но самая необходимая есть. Даже постельное белье и посуду бывшие хозяева оставили.

– Мистер Смит, дом продаётся со всем, что в нем есть?

– Да, включая запасы в погребе.

– Что за запасы?

– Вино. К дому прилагается ещё и небольшой участок земли неподалёку с виноградником в четверть акра.

– И сколько за него хотят?

– Триста фунтов за дом и двадцать пять за виноградник.

Сэр Виктор изобразил на лице великое раздумье, а Смит затаил дыхание.

– М-м-да-а, виноградник-то вроде и ни к чему. Хотя с другой стороны, погреб вроде и не мешает. Но не хочу тратить лишнее. Я, пожалуй, возьму дом, если виноградник будет бесплатным приложением.

На физиономии Смита явное облегчение.

– Я уполномочен владельцем вести торг в пределах десяти процентов цены и оформить сделку от его имени.

– Я тоже уполномочен. В купчей должно быть не моё имя. Тут есть какие-нибудь сложности?

– Никаких. Только доверенность на совершение сделки от лица, на имя которого будет купчая.

– Но, мистер Смит, ведь эта доверенность к купчей потом не прилагается, как свидетельство верности сделки?

– Нет, конечно.

– А мы ведь с вами видели эту доверенность и знаем, что она была.

– Безусловно, была. Я могу это подтвердить хоть под присягой.

– Так что у нас всё отлично складывается. Мы с вами пойдём оформлять сделку, а мой помощник сходит за деньгами, – и уже мне на ухо: – В конторке справа – отсчитай. Вот ключ.

В конторке действительно оказалась вместительная шкатулка, доверху набитая золотыми монетами английского казначейства. Тут же и несколько пустых кошельков. Триста фунтов стерлингов даже золотыми монетами, оказывается, весьма прилично весят.

У мистера Смита по условиям сделки стороны уже пришли к согласию. Я положил мешок с деньгами на стол.

– На чьё имя, сэр Виктор?

– Анабель Чарльстон.

– Так и пишем: Анабель Чарльстон, – старательно выводит на бумаге мистер Смит. Но вдруг отрывает руку и поднимает голову:

– Это не та ли…

– Мистер Смит, – обрывает его Капитан, – мы ведь с вами давно сотрудничаем. Не так ли?

– Так, сэр Виктор.

– И вы знаете, что я человек слова, на которое можно положиться?

– Так, сэр Виктор.

– Я вам совершенно определённо обещаю, что с вами ничего не случится. И даже губернатор не потеряет в вашем лице карточного партнёра. Если вы не будете проявлять чрезмерной догадливости и интереса относительно этого имени и лица за ним. И, упаси Бог, неуместной разговорчивости о появлении этого имени в ваших бумагах, которых, кроме вас, никто и не видит.

Мистер Смит боязливо поёжился, несмотря на спокойный и вежливый тон клиента.

– Я только хотел заметить, что очень красивое имя у этой дамы, сэр Виктор.

– В этом вы совершенно правы. Заканчивайте, – и Капитан достал свой кошелёк. – Вот десять золотых за ваши труды.

Наконец все написано, проверено, нужные подписи и печати поставлены, деньги пересчитаны, документ свернут в трубку, перевязан лентой и вручён сэру Виктору.

Возвращаясь в таверну, заглянули к швейке, расплатились за работу и захватили с собой Марианну, мешок и боеприпасы, которые она там добыла в соседней лавке. Мешок, понятно, опять тащил я. Усадив меня за стол в конторе Люка, сэр Виктор достал перо и бумагу.

– Будем сочинять письмо. Пиши. Э-э-э…

– "Э-э-э" тоже писать?

– Не дури. Пиши: "Уважаемая мисс Анабель, ваш обидчик Ржавый Билл оставил после себя небольшое наследство, которое оказалось в нашем распоряжении. На компенсацию ущерба из этого наследства можете рассчитывать только вы с Мартой как единственные оставшиеся в живых пострадавшие.

Памятуя о вашем стеснённом и малокомфортном положении обеих в условиях военного судна, мы озаботились тем, чтобы передать вам всё это наследство с максимальной для вас пользой именно сейчас. Вступить в права владения им вы сможете в любой момент, когда пожелаете. Документы прилагаются и оформлены только на ваше имя.

Определить и выделить компенсацию Марте полагаем на ваше усмотрение, если вы вознамеритесь продать или передать кому-либо своё новое имущество.

Сэр Виктор и Серж".

– Что ж, вполне тактично и политично предлагаете убраться с "Морского ветра", сэр Виктор. Как раз в вашем духе. Всё – складываем в мешок и на почту?

– Складываем. Питер и Макс отвезут.

Но даже сложить не успели. Заглянул Люк и сообщил:

– Пришёл один из тех губернаторских, что заглядывали к нам утром. Просит вас, сэр Виктор.

– Скажи, что сейчас выйду, – и, повернувшись ко мне: – Началось. Пойдём отбиваться. Люк, приготовь на всякий случай для гостя стол в зале и вино. Не для этого слуги, конечно. Похоже, прибудет сам его хозяин.

Мы вышли в зал, где к нам сразу подошёл ещё довольно молодой человек, которого мы уже видели утром.

– Счастлив вас приветствовать, сэр Виктор.

– Здравствуйте, Стэтсон. У вас ко мне дело?

– Не у меня. Губернатор решил проинспектировать порт и случайно узнал, что вы в городе. Хочет попутно о чем-то с вами поговорить. Он скоро будет здесь.

– Буду рад принять его, Стэтсон. Как вы сами-то? Труден секретарский хлеб?

– Есть немного, но пока не жалуюсь.

– Серж, пойдёмте встречать гостя.

Выходим из таверны. Что-то больно людно стало вокруг неё. Матросы, горожане-мужчины стоят группками по два-три человека тут и там и о чем-то увлечённо болтают между собой. У многих странно оттопыривается в некоторых местах одежда.

По улице спускается процессия. Это нечто. Четыре здоровущих негра тащат на плечах кричаще расписанные и украшенные разными финтифлюшками закрытые носилки, позади которых, как на параде, вышагивает шестёрка английских солдат в красной форме с ружьями на плечах. Носилки останавливаются у входа в таверну. Один из солдат подбегает, отворяет дверцу носилок, и из них торжественно выходит фигура в белом камзоле и треуголке. Сэру Хаксли около шестидесяти. Одутловатое лицо с презрительной миной ко всему и вся окружающему.

– Сэр Хаксли.

– Сэр Виктор.

Рук друг другу не подают.

– Вы хотели со мной поговорить? Лучше это сделать за бокалом хорошего вина. Проходите, прошу вас.

Капитан пропускает губернатора вперёд, провожает до стола и пододвигает ему стул. Сам усаживается напротив. Я сажусь в двух шагах от стола. Марианна наливает бокалы и убегает.

– Я смотрю, сэр Виктор, у вас тут женская прислуга при довольно своеобразной клиентуре, от которой даже мне великие хлопоты.

– Времена меняются, сэр Хаксли. Да и с теми, кто нарушает правила заведения, долго не церемонятся, – и Капитан указывает на стену, где висит девиз: "Если ты что-то хочешь сказать, то прежде подумай, то ли нужно сказать. Если ты хочешь что-нибудь сделать, то прежде подумай, удастся ли тебе после этого вообще что-то делать".

Хаксли проглатывает намёк, приподняв бровь то ли в удивлении, то ли в пренебрежении.

– Остроумно. Кто этот человек и почему слушает нас? – спрашивает Хаксли, кивнув на меня.

– Это Серж, мой доверенный помощник. Знает всё, что знаю я, а иногда даже и больше меня. Очень полезен.

– Тогда вам повезло. У меня столь доверенных помощников нет. Предпочитаю не доверять никому.

– Оно и понятно. Среди окружающей публики и соблазнов трудно найти верных людей.

– Вот-вот, сэр Виктор, именно так. Да и не только верных, а хотя бы даже просто законопослушных. Ведь даже и вы, сэр Виктор, не безгрешны.