Заря людского господства

Снова перед ними предстал дворец императора с его неприступными стенами и башнями лучников. Скрип цепей, поднимающих ворота, и гул самих ворот доносились до ушей Агрона откуда-то издалека. Получив очередной тычок копьём в спину, он продолжил идти. Близнецов радовало, что здесь на пленников не обращали никакого внимания. Судя по всему, для солдат подобная картина была обычным явлением, поэтому они просто продолжали заниматься тренировками и обучением новых рекрутов. Лайдеров подвели к одной из боковых башен и приказали зайти внутрь. Спустившись на пару лестничных пролётов, перед братьями открылся вид на камеры, в которых сидели заключённые. Ни одного стедмарца среди них не было – видимо, даже их преступников селят в отдельном месте. В нос тут же ударил сильный запах вони, от которого сводило скулы. Открыв одну из камер, стражники затолкнули туда близнецов и защёлкнули замок.

После нескольких секунд молчания Агрон поднялся на ноги, подошёл к решётке и обхватил её прутья руками.

– Ну что ж, поздравляю, брат, – медленно проговорил он, смотря в стену напротив их камеры. – Всё именно так, как ты хотел.

– Агрон…, – начал было Дурон, но так и не нашёлся с ответом.

– Сколько раз я тебе, болвану, говорил, что никогда нельзя что-то делать без раздумий, но ты же никого, мать твою, не слушаешь, – продолжал Агрон. – Надеюсь, теперь-то ты жалеешь о том, что натворил.

– Агрон? – переспросил один из пленных лайдеров, находящийся в соседней камере. – Вы те самые? Братья-чемпионы?

Близнецы обернулись на голос, но из-за решёток не могли увидеть того, кто с ними говорил. Судя по голосу, лайдер был очень молод, а удивление и восхищение, сквозившее в его словах, давали понять, что парень хорошо осведомлён о братьях.

– Смотря, что ты имеешь в виду под «теми самыми», – осторожно ответил Агрон, искренне надеясь, что его собеседник поймёт, что надо вести себя тише.

– Вы ведь выступали на Арене, – значительно тише продолжил лайдер. – До того как начали войну.

– Не надо трепаться об этом на территории врага, – пробормотал в ответ Дурон. Агрон непонимающе посмотрел на брата, несколько удивившись серьёзности его тона.

– Не буду, конечно, – голос молодого лайдера снова стал взволнованным. – Но что вы здесь делаете? Ходили слухи, что вы погибли в битве при Фиде-Контриции.

– Многие тогда погибли, – сказал Дурон, опустив глаза при воспоминании о той битве. – Катрапс не знал, что их будет столько…

– Но ведь нельзя всё так оставлять, – горячо зашептал лайдер. – Вы видели, как стедмарцы теперь с нами обращаются? Они согнали нас в «канавы» в тот самый день, когда вы прорвались через стражников Арены. Они никогда не задают вопросов, если есть хоть малейшая возможность спихнуть какое-нито преступление на лайдеров.

– Этого следовало ожидать, – вступил в разговор Агрон. – Но Катрапс мёртв. Больше некому воевать.

– Ты ошибаешься, – возразил молодой лайдер. – Да, мы терпим все издевательства, подчиняемся всем законам. Но мы не сдались. Мы ждём сигнала от Катрапса. Или от вас.

– А ну закрыли нахер свои вонючие рты, отродья!!! – раздался голос стражника.

Лайдерам пришлось прервать их разговор. Дурон смотрел на брата с неким призывом в глазах. Агрон понял, что это означает, но тут же помотал головой и окинул взглядом грязную камеру, в которой они находились. Дурон кивнул, соглашаясь с безмолвными знаками собеседника, подошёл к одному из углов, в котором валялась кучка соломы, и прилёг, подложив руки под голову. Тут же послышался недовольный крысиный писк и топот маленьких лапок. Агрон вздохнул и последовал примеру брата, присев рядом с ним. Спать ему пока не хотелось, поэтому он принялся просто размышлять.

В течение шести дней близнецы ждали своего смертного приговора. Поначалу ни один из них до конца не осознавал, что именно происходило с ними, но уже к середине первого дня Агрона начал одолевать самый настоящий страх смерти. Такого с ним не было ни перед одной из битв, в которых он участвовал. Он был готов умереть в бою, рядом со своим братом и другими соратниками, ведь они сражались за свободу, за свой народ. Сейчас всё обстояло совсем иначе. Ни он, ни Дурон не хотели умирать как помойные крысы, да ещё и на потеху всему народу Ильдароса. Самым сильным ударом для него было стоять не перед стедмарцами, жаждущими его смерти, а перед своим народом. Было слишком жестоко дать им надежду и тут же её отнять.

Однако приговор всё не выносили, и это заставляло мучиться ещё сильнее. Несколько раз Агрон пытался завязать разговор с братом. Он больше не напоминал ему о его глупости – Дурон и без того чувствовал себя в разы хуже, чем его брат. Казалось бы, слова молодого лайдера должны были поднять его дух, ведь их народ ещё не смирился со своей участью. Однако тюрьма давила своим грузом безысходности. В большей части камер заключённые сидели, не издавая ни звука, даже не надеясь на что-то. Два раза приходили стражники и забирали одного из лайдеров, но не было понятно, освобождают их, отправляют на казнь или ссылают работать в копях.

Отвратительная еда, больше похожая на помои, почти не справлялась с голодом. Живот скручивало после каждого приёма пищи, и оба брата едва сдерживались, чтобы не добавлять к ужасному смраду запах собственных испражнений. Крысы и тараканы стали их постоянными гостями, которые, временами, не боялись даже забираться на спящих лайдеров. Близнецы быстро поняли, что убивать грызунов и насекомых смысла не было, потому что меньше их не становилось.

К очень слабому свету глаза быстро привыкли, поэтому, когда стражники приносили еду, Агрону приходилось щуриться от огня факела. Проводя руками по щекам, он чувствовал, как они заросли грубой щетиной. Всего за шесть дней волосы спутались и покрылись салом. Всё тело чесалось так сильно, что Агрону казалось, будто он продирает кожу насквозь. С каждой минутой жить в этой камере хотелось всё меньше – самым большим желанием братьев было покинуть это место любой ценой. Безысходность сквозила изо всех щелей, даже от боевого духа Дурона почти ничего не осталось к вечеру четвёртого дня.

Наутро седьмых суток их заключения дверь тюрьмы открылась, и туда зашли четверо стражников с двумя факелами. Пробудившись от яркого света и громких звуков ударов по прутьям решётки, Агрон закрылся рукой от факелов и непонимающе смотрел на своих тюремщиков. Те лишь злорадно усмехнулись и приказали вставать. То же самое повторилось и с другими заключёнными.

– Ликуйте, ублюдки, вас ждёт путешествие, – обратился один из стедмарцев к пленникам, связывая руки Дурону. – Вы даже не представляете, какая честь вам оказана.

– Я тут уже два месяца сижу, – пробормотал какой-то заключённый позади братьев. – Куда нас вдруг переводят?

– Вы все здесь любите распустить руки, – ответил ему стражник, переходя с верёвками к очередному арестанту. – Поэтому вас решили отправить туда, где ваша дурь будет веселить народ.

– Арена Ильдароса? – сиплым голосом спросил Агрон, после чего получил толчок в спину, говорящий о том, что нужно идти.

– Ага, конечно, – хмыкнул стражник. – До Арены Ильдароса вам, сосункам, ещё расти и расти. Будете драться на открытии Арены в Ирелии. Шевелитесь, давайте, только вас ждём.

«Только не снова», – пронеслось в голове Агрона.

Выйдя на солнечный свет, он зажмурился, однако тут же получил очередной толчок. Чуть привыкнув к яркости, Агрон увидел перед собой крытую повозку с двумя рядами скамей по краям. Обречённо вздохнув, лайдеры расселись по двум повозкам, и кучера ударили кнутом по лошадям. Колёса заскрипели, и отряд стражников с заключёнными двинулся в сторону ворот. Агрон не мог поверить, что судьба снова свела его с Ареной. Часть его радовалась, что смертный приговор отложен. Однако ему снова придётся убивать своих соотечественников ради блеклой возможности получить свободу. Агрон уже не верил в эту надежду – он просто всецело погрузился в убаюкивающий звук скрипа колёс.

Сайто Саноцуке

Утро выдалось солнечное, а крепкие окна не пропускали холод в комнату. Орисс потянулся до хруста, лёжа в кровати, и сладко зевнул. За десять с лишним дней пути он настолько соскучился по домашнему уюту, что ни за что не хотел просыпаться. Пусть комнату постоялого двора сложно было назвать «домом», но наёмник просто радовался тому, что ночует не в спальном мешке и не под открытым небом. Провалявшись ещё несколько минут, Орисс нехотя встал с кровати, вновь потянулся и стал не торопясь одеваться. Райана в комнате уже не было, Эрил тоже куда-то пропала. Мысленно поблагодарив своих спутников за то, что они не стали его будить, Орисс закончил с кожаной бронёй, проверил наличие кинжала в сапоге, накинул плащ и покинул комнату.

Постоялый двор «Медвежья берлога» внутри мало чем отличался от корчмы, кроме возможности переночевать. Деревянное здание хорошо отапливалось большим камином в одной из стен. Половина резных столов была занята самыми разнообразными людьми: от неплохо одетых торговцев до бородатых крестьян в холщовых рубахах, таких же портах и лаптях. Около каждого человека на столе лежали шапки, которые тоже говорили о бедности или богатстве своих хозяев. Насколько Орисс знал, у рессулийцев было не принято находиться в помещении в шапке, поэтому все без исключения сидели с непокрытой головой, в отличие от рессулиек. Несколько женщин, сидевших подле своих мужей, носили либо косынку, либо платок. Одна из рессулиек была в некоем высоком головном уборе, название которого наёмник не помнил.

Бегло осмотрев столы, Орисс заметил завтракающую Эрил и решил к ней присоединиться.

– Доброе утро, – поприветствовала его девушка, слабо улыбнувшись.

– И тебе привет, – улыбнулся в ответ Орисс, садясь напротив неё. – Райана не видела ещё?

– Настроение у меня неплохое, поэтому не видела, – хмыкнула Эрил.

– Согласен, к нему трудно привыкнуть, – понимающе кивнул Орисс.

Заметив направляющуюся к нему работницу «Берлоги», наёмник попросил ему принести овсяную кашу, которую поедала Эрил, и кружку клюквенного киселя. Через некоторое время Орисс уже уплетал свой завтрак, заплатив рессулийке два дивия.

– Как ты её ешь? – поинтересовалась Эрил, поморщившись от очередной ложки каши.

– А тебе не нравится? – удивился Орисс, прикончив уже половину тарелки.

– Не-а, что-то не очень, – помотала головой филида, отодвигая недоеденную кашу.

– Чужая пища в горле застревает? – усмехнулся «сорока», запив еду киселём.

– Это что, поговорка?

– Что-то вроде того. Рессулийские наёмники часто так говорят, когда в нашем отделении ночуют. Утверждают, что лучше их кухни нет во всём мире.

Эрил тоже усмехнулась, но кашу так и не стала доедать. Орисс пожал плечами, отодвинул пустую тарелку и пригубил кисель. За соседним столом послышались возбуждённые крики. Орисс обернулся и увидел, что несколько рессулийцев играли в споды30. Несколько раз наёмнику тоже довелось сыграть в эту незамысловатую настольную игру и проиграть значительную часть денег.

– Чего это они кричат? – поинтересовалась Эрил, заметив, куда смотрит её собеседник.

– В споды играют, – ответил Орисс, отпив ещё киселя.

– Что за игра такая? – вновь спросила девушка, не отрывая взгляда от плоских деревяшек с рисунками, которые по очереди ставили на стол рессулийцы.

– Ты ж говорила, что бывала в Рессулии, и не слышала про эту игру? – удивлённо посмотрел на собеседницу Орисс и, получив отрицательный ответ, продолжил. – Ну ты даёшь. Очень известная на севере игра. Простая до ужаса, но захватывает. Правила несложные: всего есть сорок деревянных прямоугольников, на каждой стороне половина какого-нибудь рисунка – квадрата, круга, треугольника или прямой линии. В начале игры раздаётся по шесть этих деревяшек, начинает тот, у кого деревяшка с четырьмя одинаковыми половинками со всех сторон, а если таких нет, то с тремя и так далее. Ходят справа налево. Игроки по очереди подставляют подходящие половинки, проигрывает последний, у кого к концу игры останутся деревяшки.

– А почему называется споды?

– Это уже тонкости игры. В древнем языке рессулийцев есть слово «сподичь», означающее «круг». Если тебе попалась деревяшка с половинками круга, то её можно ставить в любое место.

Ещё некоторое время Орисс посвящал Эрил в правила этой игры. Девушка внимала каждому слову наёмника, впитывая их, будто губка. Орисса даже несколько удивила подобная заинтересованность в какой-то неизвестной ей игре, но всё же продолжал свой рассказ. За беседой «сорока» не заметил, как полностью опустошил кружку, и попросил принести ещё одну. Заинтересовавшись этим напитком, Эрил присоединилась к просьбе собеседника.

Внезапно за соседним столом к радостному возгласу присоединился вздох разочарования. Судя по всему, проигравший, наконец, определился, и рессулийцы начали перемешивать деревяшки, перевернув их рисунками вниз. Ориссу вновь показалось странным то, что за время пребывания в Рессулии Эрил ни разу не слышала про споды, ведь в них играли почти все – от крестьян до князей. Возникал вопрос: чем же она занималась в этой стране? От этих мыслей его отвлекла сама девушка, похвалив сладкий вкус киселя. Орисс согласился и отсалютовал собеседнице своей кружкой.

– Ладно, – подытожил наёмник, поднимаясь из-за стола. – Как бы мне ни хотелось ещё поболтать, но надо бы найти Райана и узнать что-нибудь про этого Сайто.

– Кого-кого? – не поняла Эрил, тоже вставая со стула.

– Ну, варау того…, а, ты же не знаешь ещё. Пойдём, по пути расскажу.

Покинув постоялый двор под очередные крики игроков, Орисс и Эрил встретились с утренним морозом, приветствовавшим их с самого порога. Несмотря на яркое солнце, холод тут же напомнил о себе размякшим в тепле путникам. Накинув на голову капюшон, Орисс пошёл по главной улице Стеклограда. Филида вновь всем своим видом показывала, что холод ей был нипочём, и попросила спутника рассказать о его планах. «Сорока» пересказал девушке свой вчерашний разговор с Райаном и поделился мыслями о том, чтобы проделать дальнейший путь на корабле. Трудно было сказать, понравилась Эрил эта идея или нет, но ничего против она не высказала, согласившись, что таким образом они потратят в разы меньше времени на путешествие. Орисс обрадовался тому, что она была на его стороне, хоть Райан и не прислушается к ней.

Заснеженная улица приветливо встречала наёмника и филиду, несмотря на холод. Почти сразу же Орисс предположил, что у северян сегодняшний день является каким-то праздником. По краям улицы находилось множество прилавков, между которыми сновали люди. Разрумяненных на морозе рессулийцев, казалось, совсем не беспокоила холодная погода, и они с радостным видом приветствовали друг друга и говорили: «Да благоволит вам Ростинушка», на что получали ответ: «И вас пускай не забывает». Орисс был неплохо знаком с обычаями северян, но так и не смог вспомнить, кто такая Ростинушка. Ему вдруг вспомнились слова одного из рессулийских наёмников, который как-то упомянул праздник прихода весны. Возможно, они с Райаном и Эрил прибыли в Рессулию именно в канун этого праздника, название которого наёмник так и не вспомнил.

Прилавки ломились от всякой всячины. Сдобные булочки, калачи, баранки, блины – всё это в больших количествах покупалось и поедалось. Маленькие дети выпрашивали у родителей блины и уплетали их за обе щеки в считанные минуты. Решив присоединиться к празднеству, Орисс подошёл к одному из прилавков, тут же получив праздничное приветствие. Ответив, как полагается, наёмник указал на связку баранок и протянул продавцу один дивий. Взяв кушанье, Орисс тут же развязал верёвку и съел сразу две баранки, не забыв предложить Эрил. Девушка поблагодарила и тоже попробовала один мягкий кругляш. По её лицу было видно, что баранка гораздо больше пришлась ей по вкусу, нежели овсяная каша.

Пройдя вдоль всей ярмарки, Орисс и Эрил вышли на менее оживлённую улицу. Около каждого дома стояли люди, говоря о чём-то своём. Эти дома сильно отличались от кемендумских: они строились из рубленых брёвен с треугольной покатой крышей, а дверь и пол находились на некоторой высоте над землёй. Дети резвились во дворах и играли в снежки, не боясь брать холодную, белую массу голыми руками. Увидев, как один снежок угодил точно в лицо одному из мальчишек, Орисс усмехнулся и продолжил путь. Общее веселье так и заманивало за собой, но «сорока» решил возобновить поиски своего приятеля.

Чуть поодаль от ярмарочных прилавков разыгралось самое настоящее представление. Несколько человек играли на гуслях, ложках и на жалейке, если Орисс правильно вспомнил название этого духового инструмента. Впереди них стояли две молодые девушки с длинными косами и пели задорные куплеты с забавным содержанием. Над некоторыми «сорока» даже искренне посмеялся и решил некоторое время послушать пение рессулиек. Задорные куплеты поднимали настроение, и среди слушателей не было ни одного человека с грустным или печальным выражением лица.

Когда девушки закончили петь, Орисс предложил Эрил пойти дальше. Райана они нашли очень скоро – он сидел за столом под открытым небом в компании нескольких рессулийцев и, судя по всему, во что-то играл. Возле наёмника лежала внушительная кучка из серебряных монет вперемешку с медяками. Подойдя к приятелю, Орисс тронул его за плечо:

– Ты чего это делаешь?

– Деньги твои отыгрываю, – быстро ответил Райан, не отвлекаясь от игры.

– Что?! – возмущённо переспросил Орисс. – Ты брал мои деньги?

– Ой, забери их и заткнись, пожалуйста, – Райан отхватил небольшую горсть и протянул серебро Ориссу. – Тут даже больше, наверное.

– А, это…? – Орисс окинул взглядом оставшиеся монеты.

– Это мне на пиво и петушков. Всё, Орисс, не отвлекай, я скоро уже закончу.

Райан вновь повернулся к северянам, взял в руки две кости, потряс их в кулаке и выкинул на стол. Увидев число десять, рессулиец усмехнулся и поставил восемь дивиев на меньшее количество очков. Перемешав кости, мужчина выкинул их на стол и удручённо выругался – верхние грани сложились в число одиннадцать. Обрадованный удачей Райан сгрёб серебро в свою кучу. Так продолжалось ещё несколько конов. Несмотря на пару проигрышей, Райан с самодовольной улыбкой собрал весь свой выигрыш и откланялся. Проклиная везение соперника, рессулиец тоже отошёл от стола.

Орисс потребовал у приятеля объяснений своего поведения, когда «сороки» вместе с Эрил отдалились на порядочное расстояние от игроков в кости. Райан поведал, что проснулся очень рано, решил никого не будить и навестить местного лекаря. Деньги он взял прямо из рюкзака своего приятеля с намерением вернуть. Как выяснилось, рана Райана была в полном порядке, и за неё можно было не переживать. Наёмник заодно поинтересовался насчёт лекарства от морской болезни и смог выторговать микстуру от тошноты за бесценок.

– Так что у нас на сегодня остаётся только одно дело, – подытожил Райан, сунув в рот только что купленного петушка на палочке и присев на скамью.

– Не самое простое, знаешь ли, – напомнил ему Орисс, присаживаясь рядом. – Как мы его искать-то будем?

– Ох, Орисс, ты серьёзно? – деланно всплеснул руками Райан, жуя засахаренную сладость. – Мы собираемся искать варау в городе людей. Как ты думаешь, легко восьмифутовому ящеру затеряться среди северян?

– Мы что, будем каждого встречного спрашивать о наёмнике-варау? – нахмурившись, спросил Орисс, достав ножик и начав кидать его в снег, стараясь, чтобы он воткнулся и не упал.

– А что тебя останавливает, друг мой? Сейчас петушка доем и начнём.

Выяснить, где живёт искомый варау, не составило труда – второй рессулиец, которого они спросили, без лишних вопросов указал им дорогу. Удивившись подобной простоте поисков, Орисс отдал должное Райану, и они втроём отправились к воротам Стеклограда. Варау жил за пределами города, к чему наёмники отнеслись с пониманием. К ящерам относились враждебно во всём Лоринаре, поэтому им было бы трудно ужиться среди чужого народа.

Покинув Стеклоград, наёмники и филида свернули, чтобы обойти стену с восточной стороны. По словам рессулийца, они должны были заметить тропу, которая и вела к хижине варау. Протоптанная дорога отдавалась громким скрипом снега, несмотря на плотный слой наста. Путники шли гуськом, предпочитая не сходить с чёткой дороги. Слабый ветер дул в лицо, и от его морозного дыхания не спасали даже капюшоны. Райан и Орисс по очереди от души ругали погоду, сунув руки в карманы. Округа Стеклограда была какой-то пустынной – ни единой живой души видно не было, кроме трёх путников, идущих по направлению к хижине варау-отшельника. Увидев, наконец, как от протоптанной территории отходит узкая, но чёткая тропа, наёмники и филида свернули на неё. Вдали виднелся слабый дым, исходящий из печной трубы, и путники поняли, что поиски ящера окончены.

Никто из них никогда не видел варау – при упоминании народа человекоподобных крокодилов каждый из них использовал собственную фантазию, чтобы представить себе этих созданий. Увидев издалека сидящую тёмную фигуру, Орисс почувствовал, что его сердце чуть ускорило свой ритм. Он сглотнул ком в горле и стал шагать быстрее. На какое-то мгновение наёмнику показалось, что снег около хижины слишком гладкий и ровный – ни единого следа, ни единого бугра не было на белой равнине. Кроме того, Орисс несколько раз заметил, будто снег едва уловимо шевелится, умудряясь при этом не потерять гладкости.

Подойдя к тёмной фигуре достаточно близко, Орисс, наконец, смог её рассмотреть. Варау сидел на коленях, закрыв глаза и положив руки на бёдра. Между пальцами были заметны складки почти прозрачных перепонок. Даже сидя ящер был лишь чуть-чуть ниже наёмника, а ширина его плеч примерно в два раза превосходила размеры обычного человека. Из-под капюшона виднелась длинная морда варау, которую невозможно было ничем скрыть. Тупой нос, хорошо заметные зубы верхней челюсти, тёмно-зелёная кожа, покрытая чешуёй, узкие ноздри, из которых выходили крупные облака пара. Казалось, ящер ничего и никого не замечает вокруг себя.

– Сайто Саноцуке? – прокашлявшись, проговорил Орисс хрипловатым тоном.

– Саноцуке Сайто правильно говорить, – низким, гортанным голосом ответил варау, едва шевеля губами. – Вы с праздником меня не поздравили, кара-дасу. Вы неместные, гюки-нэ.

Внезапно глаза Сайто изменились и стали жёлтыми за исключением чёрной полоски зрачка, в которую и втянулась вся остальная тьма. Орисс сразу понял, что глаза ящера не были закрыты. Сайто убрал руки с колен и медленно поднялся на ноги. Райан сдавленно сглотнул и пробормотал что-то вроде: «Я пошутил насчёт восьми футов». Сайто был настолько высок, что наёмники приходились ему чуть выше пояса, однако после того, как варау выпрямился, он тут же заметно ссутулился. Это немного сократило разницу в росте, но ящер всё ещё производил огромное впечатление. Сняв с головы капюшон, Сайто начал внимательно рассматривать своих гостей. За спиной ящера маячил его хвост, выглядывающий из-под плаща. На макушке варау виднелись маленькие гребешки, которые уходили под капюшон.

– Я вас в гостях очень рад видеть, – тем же утробным голосом продолжил Сайто, отступил одной ногой назад и неглубоко поклонился. – Снова вам хочу представиться. Саноцуке Сайто, гюки-нэ. Вас я впервые вижу. Что вас сюда привело, рели-су?

– Меня зовут Орисс, – представился наёмник и тоже слегка поклонился. – Это мои спутники – Райан и Эрил Сладкоголосая. Мы очень… рады с тобой познакомиться.

– В ваших глазах нет и капли радости, кара-дасу, – тон варау никак не изменился, но Орисс каким-то образом почувствовал волну разочарования, исходящую из собеседника.

– Уверяю, тебе только кажется, – возразил ему Орисс, выпрямляясь после поклона. – Мы бы хотели кое о чём с тобой переговорить и надеемся, что ты нас выслушаешь.

– Вы наёмники, я заметил, – проговорил Сайто, скользнув своими жёлтыми глазами по значкам на плащах «сорок». – Если вы намерены о помощи меня просить, то я вынужден вам отказать. Каждый наёмник должен сам со своей работой справляться.

– Нет-нет, Сайто, мы хотим поговорить о другом, – вновь помотал головой Орисс, едва выдерживая взгляд собеседника.

– Тогда это место для разговоров не подойдёт, – сказал Сайто и указал на свою хижину. – Моими гостями станьте, я вас прошу.

Орисс посмотрел на своих спутников и кивнул. Сайто неторопливо зашагал к своей хижине и зачем-то махнул рукой в сторону. Орисс удивлённо проследил за этим жестом, но так и не заметил ничего, что говорило бы о том, зачем ящер это сделал. Поднявшись на ступеньку широкого крыльца, наёмники и филида вошли в жилище Сайто. Сразу же бросилось в глаза то, что варау снял сапоги около двери, оголив свои широкие конечности, обмотанные портянками. После этого ящер быстро размотал портянки, и стало видно, что под ними он носит ещё какое-то бельё, названия которого Орисс не знал – что-то вроде очень короткого чулка, который доходил лишь до щиколотки. Наёмник переглянулся с приятелем, и «сороки», как и Эрил, решили последовать примеру хозяина, стянув с ног свою обувь. Ножные обмотки наёмников тут же слетели, и они положили их внутрь сапог. К удивлению Орисса, Эрил носила свои лёгкие сапоги на босую ногу, и сейчас её аккуратная стопа легко ступала по прохладным доскам хижины ящера.