скачать книгу бесплатно
Судьба гусара
Андрей Анатольевич Посняков
Попаданец (АСТ)
Денис Давыдов, гусар, поэт, забияка! Он пишет стихи и басни, рвется на войну, дерется на дуэлях из-за красивейших женщин… И помнит, что эта эпоха – не его!
Душа нашего современника, почти полного тезки лихого гусара, угодила в чужое тело и в чужое время… молодой человек пытается найти пути выхода, однако оказывается втянутым в неудержимый водоворот событий, не дающих опомниться.
Он совсем почувствовал себя гусаром – и стал им. Поэтом, душой компании и тем, кого называли – хват! Чувство долга властно тянет молодого человека на войну с Наполеоном, и Денис хлебнет горестей военных действий сполна. И в Восточной Пруссии, под Фридландом и Прейсиш-Эйлау, и чуть погодя, в снежных лесах Финляндии, во время русско-шведской войны…
Андрей Посняков
Судьба гусара
Серия «Попаданец»
Выпуск 47
© Андрей Посняков, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
* * *
Глава 1
В лучах восходящего солнца сверкнула сабля. Удар, звон! Соперник подставил клинок, потянул на себя с противным, рвущим душу скрипом. Снова удар… Денис отскочил, уклонился, пропустив слева от себя разящую сверкающую смерть. И тут же ударил сам…
Снова звон, отбив… и холодная ярость в темных глазах врага. Впрочем, нет, он все ж таки не враг, этот поручик Венькин. Просто дурак. Истинный ярмарочный дурень, «ванька», относящийся к женщинам так, как деревенщина-простолюдин. Нет, ну надо ж додуматься – ударить! Пусть и пьян был в умат…
Выпад… удар… потом наотмашь, хитро – вжик! На левом запястье Дениса закровянилась тонкая полоска – царапина. Хорошо, не по венам пришелся удар. С другой, противоположной, стороны.
Темные глаза поручика сверкнули злобой… Венькин – еще тот фрукт, особых друзей в полку не имел. Вообще у него никаких друзей не было, такой уж Венькин человек. Недаром собирался переводиться в другой полк… или вообще – на статскую… Это гусар-то!
Выпад! Укол! А-а-а, вот, шалишь, не достанешь. А ну-ка эдак вот, боком… и покружить, и покружить… Ага! Заволновался… Забегали, забегали глазки! Ишь, дернулся, нелепо так, со страхом… да и устал – по всему видно – устал. Фигурою Венькин длинный, сутулый, пусть и жилистый, но дохлый. Не то что коренастый крепыш Денис!
Неужели правда – на статскую? В присутствии штаны просиживать, по Табели – губернским секретарем. Не шибко-то! В гусарах-то, чай, повеселее будет. Впрочем, Венькин по жизни унылый тип, можно даже сказать – сумрачный, с этакой подлецой…
Вот и сейчас – кружил, кружил… Выпад! Эдак хитро, с уклонением… и, гад, прямо в шею целил… Был бы Денис ростом повыше – хана! А так… присел только… упал на одно колено и – выпадом! – достал-таки. Достал!
Слышно было, как треснула ткань на синей гусарской куртке-доломане. Красивой, с высокий красным воротником и белым витым шнурами. Другая, верхняя куртка – ментик – валялась неподалеку, в траве.
Удачный выпад угодил поручику в правую руку, в предплечье… туда, куда и надо было, Денис не хотел ни убивать, ни тяжело ранить.
На рукаве доломана выступила кровь. Покривив тонкие губы, Венькин ловко перебросил саблю в левую руку. То же самое сделал и Денис – пусть силы буду равными. Дуэль так дуэль, все по чести.
Закусив губу, Венькин злобно зыркнул вокруг и бросился в атаку. Уже чувствовалось – из последних сил, уже не хватало ярости, и капала на траву темно-красная кровушка. Лицо поручика сделалось бледным, холеные тонкие усики задрожали… бессильно взмахнув саблей, Венькин вдруг оступился, упал, и выпавшая из ослабевшей руки сабля полетела в заросли таволги, да там и упокоилась, лишь эфес торчал, серебрился.
– Ну, все, все, господа. Кончайте!
Секундант – верный Бурцов, гуляка и рубаха-парень – подойдя сзади, похлопал Дениса по плечу:
– Кончай, кончай, ротмистр. Угомонись, хватит уже. Говорю, хватит, Васильич!
– Да я-то что? – пожав плечами, Денис искоса посмотрел на соперника. Тот уже поднялся на ноги, пошатываясь, поискал глазами саблю…
Тут подошли и другие секунданты – в синих, с белыми шнурами, доломанах и ментиках.
– Все, завязывай, парни! Венькин! Ты не слышал, что ли? Садись, перевязываться будем… Серега, давай бинты.
Разгоняя утренний мерцающе-белый туман, поднималось за деревьями солнце. Первые лучи его золотили листву высоких буков и лип, сияли на стволах молодых, выросших на самой опушке березок. Неширокая тропка, вырываясь из леса, взбиралась на холм, вилась по цветочному лугу. Ромашки, васильки, колокольчики. Анютины глазки. И еще какие-то мелкие желтые цветки – во множестве, словно солнышко вдруг наземь упало, разбилось, рассыпалось на тысячу осколков-цветов.
В светло-синем утреннем небе проносились разноцветные бабочки, пролетали над самой травой прозрачнокрылые стрекозы. А птицы! Как пели птицы! Рядом, в малиннике, соловей та-ак заливался! Аж душа сворачивалась, право слово.
– Это не соловей, Денис. Это малиновка.
– Да что ты, Бурцов, дружище?! Что я, соловья от малиновки не отличу? Мы ж с братом все детство – в имении, в деревне. Под Москвою, потом в Грушевке…
– О Грушевке твоей мы, однако, слышали. Ладно – пусть соловей.
Бурцов рассмеялся, залихватски закинув за плечо ментик, и, глянув на приятелей-секундантов, прищурил глаза:
– Однако что в полку говорить будем?
– А ничего не надобно говорить, господа мои, – Венькин, уже перевязанный, встал, опираясь на толстый ствол росшего рядом дуба. – Бумаги о моем переводе пришли. Просто скажите – уехал. А пирушку прощальную не устроил… потому как друзей в полку не завел.
Поручик покусал губы, вздохнул и неожиданно для всех улыбнулся…
– Впрочем, непорядок это, чтоб без пирушки. Ежели не побрезгуете – прошу вечерком в шинок. С шинкарем договорюсь, одни мы будем.
– Так, а ты сам-то? – Бурцов озадаченно почесал затылок. Вернее, хотел почесать – да высокий стоячий воротник не дал. Пришлось почесать макушку.
Кашлянув, Венькин хмыкнул в кулак:
– Так для моей раны, господа, вино как раз и будет кстати. А еще лучше – пунш!
– Вот это, Иван Иваныч, по-нашему, по-гусарски! – тряхнув светлой челкой, одобрительно воскликнул Бурцов. – Ты куда переводишься-то, ежели не секрет?
– В судебное ведомство ухожу, с повышением, – темные очи поручика сверкнули давно затаенною гордостью, смешанной с неким налетом фатовства – дескать, вот он я, какой хват, а вы-то думали… – И, между прочим не просто с повышением, а на два классных чина!
– Да ну ты! – подивился другой секундант, Серега Пушков, ротмистр. – Неужто на два?
– Говорю же – на два, – Венькин потупил глаза с деланой скромностью. – Сразу в коллежские секретари, а то – и в титулярные!
– В титулярные! Везет же некоторым, ага… – ахнул стоявший чуть позади всех молодой корнет Сашка Пшесинский. Ахнул и, подойдя ближе к Денису, шепнул: – И все равно. Променять гусар на каких-то судейских! Я б – ни за что.
– Эй, Денис Васильевич! – отвернувшись от раненого поручика, Бурцов поманил пальцем. – Вы уж помирились бы, что ли. Теперь уж – чего ж.
Денис повел плечом:
– Что ж, я не против. Однако же…
– Иван тоже не против. Иди.
Секунду помявшись, они все же пожали друг другу руки. Поручик и ротмистр. Иван Венькин и Давыдов Денис.
Какие холодные пальцы у Венькина! Ну да – кровь-то ведь потерял. Ах, поручик, поручик… Что ж ты с женщинами-то так? Право слово, может, и впрямь лучше тебе в судейских, а не в гусарах, нет.
– И все же, Давыдов, помни, – пожимая руку соперника, поручик вновь скривил губы, – полька эта твоя – стерва. Так и знай.
* * *
…так и знай… стерва-полька… сабли… дуэль…
– Дени-ис! Да очнись же, Дэн! Ой, ой, смотрите-ка – очнулся! Ой, лицо-то какое… Девочки, надо его на телефон снять!
– Не надо меня снимать, – придя в себя, Денис – Дэн – замахал руками. – Лучше водки налейте. Осталась еще?
– Да есть…
Бахнули на круглый стол стаканы. Большие, граненые – где такие и взяли-то? Качнулось зыбкое пламя свечей… Кто-то из парней принес с кухни бутылку, забулькал…
– На, Денисушка. Пей!
Дэн хватанул полстакана – залпом, обжигая горло до слез. Не закусывал, не хотелось, хоть и предлагали девчонки:
– Возьми вот орешки… или бутерброд.
– Может, свет уже включим?
– Не-ет! Сначала пусть Дэн расска-ажет… Дэн, ты как?
– Да нормально все, – Денис постепенно приходил в себя и даже попытался улыбнуться, хотя чувствовал себя на редкость паршиво, словно после большой пьянки – с бодуна.
– Расскажу… попить только дайте… А что со мной было-то?
Грудастая блондинка Ольга – однокурсница – принесла воды все в том же граненом стакане. Ее подружка, субтильная брюнеточка Леночка, чуть смугловатая, с большущими синими глазами, заинтересованно махнула ресницами:
– И правда, Денис, расскажи! Неужто получилось у нас?
– Получилось? Выходит, так…
Дэн рассказал. Без особых красок, кратко. Про сабли, про дуэль, про поручика. Больше и нечего было рассказывать.
– И что, всё? – Леночка округлила глазищи. – А что это за полька, из-за которой дуэль?
– Не знаю я, что это за полька, – покачал головою Денис. – Я и видел-то только – дуэль, лес, гусары…
– Гусары! Ой, девочки-и-и…
– И больше – ничего.
– А давайте еще попытаемся! – азартно предложила Ольга.
Денис резко отказался:
– Нет уж! Что-то мне как-то не того.
– Может, еще водки налить?
– Уж спасибо, пойду. Поздно уже. То есть, можно сказать – рано.
Стрелки висевших на стене часов с Мэрилин Монро Энди Уорхола показывали половину пятого утра. Начинался день, из-за неплотно прикрытых штор уже пробивался зыбкий утренний свет.
Кто-то предложил вызвать такси, Денис отказался. Лучше было пройтись, собраться с мыслями, подумать – а что это такое было вообще?
– Лен, тебя проводить?
– Спасибо. Я у Оли останусь. А потом – сразу на лекции.
– Так, может, и останемся? – Юрик, приятель, азартно подмигнул Дэну.
– Не, не, мальчики. Нам выспаться надо еще.
Ага, выспитесь. Коли уже утро!
Юрик, кстати, жил неподалеку, в тесной панельной двушке, с родителям и породистым псом.
– Ну, нет так нет.
Выйдя из подъезда, парни попрощались и разошлись. Юрик – к себе, Дэн – к себе, на Пролетарскую. Там он снимал комнату у одной старушки. С третьего курса уже разрешалось в казарме не жить.
Свернув с широкого, безлюдного еще проспекта на тенистый бульвар, Дэн прошагал еще с полчаса, пока, наконец, не добрался до Пролетарской, почти полностью застроенной старыми одноэтажными домиками, совсем деревенскими, с огородами, палисадниками, заборами… У кого-то залаял пес.
Толкнув калитку, молодой человек поднялся на крыльцо и, стараясь не шуметь, отворил дверь в пристройку. Именно там он и квартировал. Отдельный вход – очень удобно и, самое главное – недорого.
Спать Дэн не собирался – все равно часа через полтора вставать – просто сбросил у порога обувь да улегся на старый диван, устало вытянув ноги. Мысли его, поначалу все более путаные, постепенно приводились в порядок. Порядок Денис любил, потому и поступил в академию полиции, с первого раза кстати. Учиться нравилось, к тому же одногруппники попались спокойные, ровные, как и сам Денис. Правда, что касается Ольги…
Она-то и подбила Юрика – а через него и Дэна – на спиритический сеанс. Мол, будем, как в старинные времена, вертеть столы да вызывать духов. Мол, она сама – медиум, да еще и очень даже хороший, только вот компании нет.
Медиум, о как! А через пару лет, между прочим, придет такой вот медиум в следственный комитет или в прокуратуру. Живые уголовные дела тоже с помощью потусторонних сил расследовать будет? Сам-то Денис, естественно, ни во что такое не верил, просто… не то чтобы за компанию с Юриком, а… Ольга и сама по себе девчонка красивая – кровь с молоком – на самбо так и ребят запросто через себя кидает, а, кроме того, имелась у нее и подружка – Леночка Крутова. Вот на эту-то Леночку молодой человек и запал!
Томная брюнеточка Леночка обладала некой утонченной аристократической красотою, этакая барышня, ле фамм рафинерэ, словно бы сошедшая со страниц старинных любовных романов. Тоненькая, даже худая, с небольшой грудью и длинными ногами, с синими, как небо, глазищами, сверкавшими из-под почти всегда опущенных пушистых ресниц. Темные, с изысканным оттенком рыжины, волосы, не короткие, но и не длинные, тонкая шейка, чуть вздернутый носик и пухлые, слега приоткрытые, губки, которые хотелось целовать с такой неодолимой силою, что Денис чувствовал, как потихоньку сходит с ума. Ах, Лена, Лена!
Придет ли он вызывать духов? Это к Ольге-то? Да еще и Леночка Крутова будет? Наивный вопрос – пойдет ли…
Пришли. Он, Юрик, еще один длинный парень в очках – знакомый Ольги, и две девчонки. Вытащили на середину комнаты старинный круглый стол, задернули шторы, свечки зажгли. Еще блюдце с водой – меж свечами. Ольга сказала – надо. Ну, ей лучше знать, она же – медиум.
Первым вызывали Александра Второго – вышло как-то не очень. То ли государь к простолюдинам не захотел явиться, то ли обиделся на Ольгу – та на зачете его судебную реформу едва не завалила, так, кое-как сдала. Так что не откликнулся Александр, не соизволил.