скачать книгу бесплатно
– А дуб тогда где?
– Хороший вопрос, Александер!
– Я не пойму, господа. Мы что же, заблудились, что ли?
Денис громко расхохотался и покачал головой:
– Право слово, заблудились! Кому рассказать – вот ведь смеху-то.
– Ой, господа гусары… Смотрите-ка! Вроде бы как – огни…
Корнет Сашенька Пшесинский указал рукою. Все повернули головы и притихли… Увидели невдалеке, за кустами, мерцающие огни свечей, услышали веселые голоса и смех.
Не прошло и пары минут, как гусары уже спешились во дворе обширной усадьбы. Сам хозяин, Петров-Задунайский, крепенький добродушный старик в шелковом кафтане и екатерининском парике, встретил незваных гостей радушно:
– Гусары! Ах, гусары. Как вас видеть рад. Что припозднились? Ой, о чем я? Хорошо, что хоть так приехали.
Бросив коней вмиг подбежавшим слугам, гусары по очереди облобызались с хозяином и его супругой – седенькой и сухонькой Натальей Ивановной, в силу своего возраста уже начинавшей откровенно зевать.
– Мы ведь тут, в деревнях, обычно рано спать ложимся, – с улыбкою пояснил ветеран. – Да и встаем – с солнышком. Вот Наталья-то Ивановна и… Ну, пошлите, пошлите к гостям. Вы их всех, я думаю, знаете.
Ну, конечно, знали. Приезжих не было, а все местные были промеж собой знакомы давно, а некоторые – довольно близко. Раскланявшись, пожав руки и расцеловавшись, вновь прибывшие гости расселись за длинным столом, накрытым прямо в саду, средь цветущих яблонь и вишен.
Опустившийся вечер был изумительно тих и спокоен – ни ветерка, даже ни дуновения. Тем не менее было вполне комфортно – не жарко и не холодно – еще не началась та изнуряющая летняя жара, которая частенько случается в Малороссии.
Шныряли туда-сюда слуги с подносами. В высоких подсвечниках ярко горели свечи. Пахло французскими духами, свежесваренной ухой и мускусом. Гусары лукаво поглядывали на собравшихся за столом дам и поддерживали светскую беседу, крутившуюся вокруг одной из самых модных ныне тем – международной политики и, конечно, Наполеона.
– Ах, господа, говорят, Буонапарте – это такой шарман!
– Узурпатор он, а не шарман, Валерия Ниловна.
– О да, да, согласна с вами, милейший Викентий Петрович. Узурпатор и тerrifiant… однако же – и шарман. Ах, вы слышали, как изменилась при нем французская мода? Дамы из общества, пардон, почти голые ходят. La mode a la Greece Ancien.
– Хотелось бы посмотреть на таких дам! – не выдержав, расхохотался Бурцов.
Сидевший рядом хозяин бала наклонился к ротмистру и что-то зашептал, заговорщически улыбаясь и похлопывая собеседника по плечу.
Алексей (Это ёра Бурцов-то!) округлил глаза и восхищенно присвистнул. Интересно, что ему такое сказали?
Впрочем, у Дениса Давыдова голова болела сейчас вовсе не о том. Среди собравшихся дам гуляка-гусар безуспешно выискивал глазами пылкую польскую красавицу Катаржину, с которой познакомился с месяц тому назад на одном из подобных же балов. Катаржина приехала из Белостока, навестить свою кузину Ванду Василевскую, проживающую с мужем в Звенигородке, о чем Денис Васильевич узнал уже с чужих слов, ибо красавица Катаржина ни бельмеса не понимала по-русски да и по-французски говорила вкривь и вкось.
Дэн физически чувствовал, как мысли о польке уже заняли всю его голову, ни о чем другом молодой человек и думать-то уже не мог… и не хотел, если откровенно. Почему-то Денис не видел за столом ни Катаржины, ни ее кузины с мужем. Не пригласили? Не позвали? Маловероятно. Да, Василевские – дворянчики те еще, можно сказать – голь-шмоль, но все же общество в Звенигородке не такое уж и большое, а, по правде говоря, и вовсе маленькое, каждый человек на счету. Тем более – каждая дама.
– А вот, господа, давайте в карты поиграем!
– А может, потанцуем все же? Не хотите ли вы танцевать, господа? Voulez-vous danser?
– Мазурку! Мазурку давайте!
– Или полонез!
Привстав, хлебосольный хозяин махнул рукой. Крепостные музыканты бодро заиграли мазурку. Все тут же пустились в пляс… все, кроме Дениса Давыдова. Тот все высматривал свою польку… да, так и не высмотрев, махнул рукой и, подкрутив усы, бросился танцевать мазурку.
Когда музыка кончилась, лихой гусар все ж таки улучил момент и, ничтоже сумняшеся, спросил про Василевских хозяйку, любезную госпожу Наталью Ивановну.
– Василевские? Ох, Денис, Денис! – старушка шутливо погрозила Давыдову пальцем. – Знаю, кто тебе нужен. Ну тянуть не буду – обещались быть. А уж чего так припозднились – не ведаю.
Окрыленный надеждой гусар сразу же почувствовал себя куда веселее и даже ринулся было танцевать полонез, да не успел – музыка кончилась, и гостей вновь попросили к столу. Подали очередное блюдо – гуся, жаренного с яблоками и гречневой кашей, к гусю, как и подобает, – наливочки… ну и гусарского вина. Никто ведь и не сказал, откуда оно, все считали – французское. Дамы пили да нахваливали, щурясь от удовольствия.
Хозяйка, Наталья Ивановна, сославшись на усталость, вскорости отправилась спать, уехали восвояси и некоторые гости… а Василевских все не было, и это заставляло Давыдова нервничать. Ах, Катаржина, ma petite amie, неужели же так и не удастся свидеться?
Под гуся и водочку завязалась неспешная дружеская беседа. Хозяин, старый майор Михайла Феклистович принялся вспоминать былые сражения, походы под началом славного графа Суворова, тогда еще – генерал-аншефа. Вспомнил и про Давыдова:
– Знаю, знаю, Денис Васильевич, дорогой, как граф тебя с братцем привечал! Об том Александр Васильевич как-то рассказывал, как у родителей твоих гостевал.
– Когда мы с братом были детьми, – ностальгически покивал Денис. – Александр Васильевич тогда предрек мне военную карьеру. Брату же – статскую. А вышло – что и он по моим стопам пошел.
– Ну, что ж, братцы, – Михайла Феклистович неожиданно подмигнул гусарам с самым заговорщическим видом. – Не хотите ль взглянуть на греческие услады мои? И от тех услад угоститься.
– Что еще за услады такие? – мигом заинтересовались гости. – А ну-ка, любезнейший господин майор, покажи!
– Так я и собираюсь. Только – тсс! Без дам надобно.
Ну, без дам так без дам…
Тайненько, по одному, по два, господа гусары вслед за гостеприимным хозяином проследовали на задний двор. Там тоже простирался сад, только устроенный на особый манер, по образцу знаменитого француза Ленотра – с четко разбитыми аллеями, аккуратно подстриженными кустами и ажурными деревянными беседками, густо увитыми лозою и плющом.
Все это освещалось горящими факелами… кои держали в руках нагие юные девы, стоявшие на постаментах на манер греческих статуй!
– Вот он мой греческий парадиз! – не преминул похвалиться хозяин. – Девки – все крепостные мои, так что ежели какая кому приглянется – против не буду. Угощайтесь, господа мои!
– Вот это да! – восхитились гусары. – Ай да Михайла Феклистович, ай да хват! Видим, видим – есть еще порох в пороховницах.
Лишь Сашенка Пшесинский покраснел… ну, это он от молодости, верно. Впрочем, и Дэна это все тоже как-то коробило. Как-то вдруг не по себе стало. Еще бы! Совсем молоденьких крепостных девчонок вдруг заставили раздеться и выстроиться в ряд для обслуги подвыпивших гостей. Это ж надо было до такого додуматься! Какая уж там нравственность…
Пара гусаров уже повела в беседки сисястых дев, кто-то еще выбирал, приглядывался… в том числе – и закадычные друзья: Денис Давыдов с Алексеем Бурцовым.
– Это ж гнусно как! – взволнованно прошептал Денис… нет, все ж таки – Дэн! – Жалко девок-то. Вон те две – совсем еще дети… и их с малых лет… вот так! Рабство, одно подлое рабство кругом… Эх, Россия, Россия…
– Тсс! – Бурцов поспешно огляделся вокруг. – Тише ты, вольтерьянец! Забыл, за что тебя к нам сослали?
– Да уж не забыл, как же.
– Вот и я о том, друже. Вчера – басня про императора – «Орлица, Турухтан и Тетерев», сегодня вот – выступления против существующих порядков… А завтра что? Революция?
– Басня-то, кстати, из Сегюра!
– Знаем мы твоего Сегюра! Ох, Денис, Денис… вижу, неприглядно тебе все. Да и мне, кстати, не очень. Одно дело, когда с дамою по желанию… и совсем другое, когда вот этак – по-скотски… Пойдем-ка лучше напьемся, Денис!
– А вот это хорошая идея! К столу, друг, к столу!
Бурцов, брат, что за раздолье!
Пунш жестокий!.. Хор гремит!
Бурцов! пью твое здоровье:
Будь, гусар, век пьян и сыт!
С такими вот настроениями приятели и вышли к столу, уселись… И тут вдруг Денис едва не подавился водкою! Прямо перед ним, совсем рядом, за столом сидела Катаржина в компании своей старшей и куда более строгой кузины!
Тоненькая, даже худая, с небольшой грудью и длинными ногами, с синими, как небо, глазищами в обрамлении длинных пушистых ресниц. Темные, с изысканным оттенком рыжины, волосы были завиты локонами, голубое, сильно декольтированное платье оставляло напоказ тонкую белую шею, тронутые первым золотистым загаром плечики и верхнюю часть груди с аппетитной ложбинкой. Милое очаровательное личико, чуть вздернутый носик, пухлые, растянутые в улыбке губки…
Господи! Дэн глазам своим не поверил. Перед ним сидела Леночка! Та самая…
– Dobry wieczо?r, – с улыбкой произнесла Катаржина по-польски.
– О, мадемуазель! Как я счастлив, наконец, лицезреть вас. Так выпьем же за нашу встречу!
Оба – да и все, кто еще оставался – чокнулись и загалдели. Гости давно опьянели, и уже мало кого интересовала общая беседа, компания распалась на междусобойчики, там что-то обсуждали, пили, смеялись…
– Сашка! – Денис подозвал корнета. – Иди-ка, переведи. Спроси, не имеет ли мадемуазель желание прогуляться по саду? Тут ведь такой дивный сад – просто парадиз какой-то.
Мило улыбаясь, корнет выполнил просьбу старшего друга и, выслушав ответ, перевел:
– Она согласна. Говорит – просто обожает гулять по ночам. Это так романтично! Только хочет, чтоб ты прихватил с собою вина.
– Вина? А как же! Возьмем бутылку… и бокалы прихватим – пускай звенят! Ах, Сашка, Сашка, какой же ты молодец! Стукнем чашу с чашей дружно! Нынче пить еще досужно – завтра трубы затрубят!
Взяв Катаржину под ручку, гуляка гусар неспешно зашагал по аллее, освещаемой отсветами горевших на столе свечей, звездами и большой серебристой луною.
– Ах, душа моя! Хочешь я прочту тебе стихи? Всенепременно прочту! Впрочем, сначала выпьем… Вот прямо здесь и выпьем, ага.
Галантно усадив юную мадемуазель на случившуюся по пути скамеечку, Денис водрузил рядом прихваченную корзинку с вином, бокалами и сыром и, выхватив саблю, лихо, по-гусарски, отбил горлышко бутылки!
Польская красотка зааплодировала и ловко подставила бокалы. Выпили… закусили… потом еще разок выпили… Синие глаза польки заблестели, губки приоткрылись…
– Тебе не холодно, душа моя? Вижу, что холодно – плечики-то голые. Ах, какие плечики, ах… сейчас я их погрею…
Переставив корзину в траву, гусар подсел к девчонке поближе. У Дэна захолонуло сердце: неужели… неужели все вот так просто? А в школе говорили о каких-то там романтических временах…
От бедра Катаржины, скрытого тоненькой шелковой тканью, исходило зовущее тепло. Гусар прижался еще ближе и со всей нежностью, с которой только мог, обнял, погладил девушку по плечам… затем с жаром поцеловал в шею… в плечики… в грудь… Полька вовсе не сопротивлялась, отнюдь! Принялась расстегивать пуговицы на доломане. Денис тоже времени зря не терял: не забывая о поцелуях, распустил шнуровку на платье, погладил чудесную стройную спинку, ощутив ладонью тепло шелковистой кожи и, обнажив грудь, накрыл губами трепетный нежный сосок…
Отвлекся лишь на миг, углядев невдалеке беседку. Без лишних слов сгреб Катаржину в охапку, подхватил на руки…
Там и случилось все, на широкой скамье, покрытой кошмою. Полетела прочь сброшенная одежда, и нагая пылкая полька, томно вздыхая, прижалась к гусару всем своим юным восхитительным телом:
– Jestes moim huzarоw! Wez mnie, wez! No, nie wstydz sie! Jestes taki slodki, pan Denis!
* * *
– А ну-ка, отпусти! Отпусти, кому сказано!
Дэн в недоумении распахнул глаза, увидев прямо перед собой томно глядевшую на него Оленьку! Оказывается, во время транса он едва не стянул с девушки маечку! Не успел – обозленный Юрка не дал. Ишь ты, защитник нравственности выискался. Кстати, судя по глазам, Ольга сейчас именно так и думала.
– Ну? Что там было?
– Потом расскажу, – выходя из-за стола, отмахнулся Денис. – Сейчас некогда. Пора мне.
Оленька ехидно улыбнулась:
– И куда же ты так заторопился, интересно знать?
– Так… надо…
Особенно-то Дэна никто и не удерживал. С Ольгой Юрик оставался… и еще этот, ботаник, был. Правда, тот тоже все прекрасно понял и быстро откланялся.
Катаржина! Эта польская красотка так напоминала Леночку! Просто невероятно – одно и то же лицо, фигурка, даже голоса и повадки схожие. Ах, Катаржина… Ну, Денис Васильевич, хват!
Начался дождь, настоящий ливень. Дэн не обращал на льющиеся потоки воды никакого внимания, просто шагал, погруженный в собственные мысли… вспоминал, думал… Вернее, не думал, а пытался вновь пережить то, что случилось там, в беседке в далеком тысяча восемьсот пятом году. Леночка-Катаржина запала и в его душу тоже. Очень хотелось все повторить. Да просто хоть увидеть польскую красотку… как там она?
Что ж… ежели очень хочется… Почему бы и не увидеть?
Войдя в пристройку, молодой человек наскоро переоделся и вытащил на середину комнаты стол. Потом принес из кухни блюдце с водой, тщательно задернул окно… Свеча! Где-то ведь должна быть, не может, чтоб не было, квартирная хозяйка – старушка запасливая…
Свечка – и не одна – отыскалась в ящике комода. Хорошо, что хозяйки пока дома не было. Теперь все было готово: темная комната, стол, блюдце с водою, свеча… Дэн чиркнул спичкою, потом, встав, погасил свет… Не сказать чтоб парень очень уж волновался – все это с ним уже было и не один раз. Правда, тогда еще имелся медиум – Ольга. Теперь же приходилось все делать самому.
Придав лицу самое серьезное выражение, молодой человек вытянул вперед руки и закрыл глаза:
– Дух Дениса Давыдова, гусара и поэта, явись! Явись! Явись! Явись!
Сказав так, Дэн медленно открыл глаза… Ничего не произошло! Все тот же стол, все та ж узенькая съемная комнатенка, завешенное пледом окно. Никаких балов, гусаров… Леночки-Катаржины.
– Дух Дениса Давыдова, явись!
Со второго раза тоже не вышло, не получилось и с третьего. Однако Денис Игоревич юношей оказался упорным – пробовал еще и еще, пока, наконец, после десятой или одиннадцатой попытки не махнул на все это дело рукой. Видать, и впрямь без медиума – никак. Вот вам и Оленька! Что ж… Тогда – завтра! Да-да – завтра. Попросить Ольгу и…
Измученный молодой человек, не раздеваясь, повалился на диван, подложив под голову продавленную подушку… И проснулся только утром. Точнее – его разбудила труба.
* * *
– Что? Что такое?
– Тревога, Денис!
– Бурцов?! Ты как здесь?
– А ты не помнишь? Заночевали вчера в казарме… вот и пристатились! Однако ж хватит болтать – пора.
Прихватив с собой сабли и пистолеты, гусары выскочили на плац и со всех ног бросились к конюшне. Юный трубач из рядовых неутомимо дул в сверкающую трубу, к нему вскоре присоединился и барабанщик, и еще парочка музыкантов с литаврами, поднявших такой шум, что только держись!
Все собрались быстро – не барышни, – не прошло и пяти минут, как кавалерия уже гарцевала на конях во дворе напротив казармы, в любой момент готовая броситься в бой и смять неприятеля неудержимой лавою!
