Превратности любви

«Как тетя Валя?», – поинтересовалась я.

«А я-то откуда знаю», – удивился он,– «Это ж Вы ее в психушку сдали, значит, Вас и спрашивать надо».

«Ой, котик, я лучше к машине пойду. Только давай недолго», – пискляво прогундосила девица.

«Да я тоже иду», – сказал Петька и поскакал вниз по лестнице.

«Яблоко от яблони не далеко падает. Люськины гены», – с досадой подумала я.

Но в Петькиных словах была доля правды. За полтора года я даже не удосужилась навестить Валентину Петровну.

На следующее утро я стояла в кабинете директора интерната. Грустная усталая женщина средних лет сидела за столом, полностью заваленном документами.

«Здравствуйте, мне бы навестить Трифонову Валентину Петровну»

«А Вы ей кто?»

«Соседка»

«А-а-а, а я думала сноха. Не знаете, почему ее родственники не навещают?»

«Нет», – соврала я. «Так, где мне ее найти? Какая у нее комната?»

«Она сейчас не в комнате. Выйдете на улицу, повернете на право, и до конца забора. Там ее и найдете».

«Она что, гуляет?»

«Можно сказать и так», – непонятно ответила директриса.

Я забрала из машины пакет с гостинцами и пошла по указанному маршруту. На улице было достаточно прохладно, и поэтому мне практически никто не встретился. Редкие постояльцы перебегали из корпуса в корпус.

Вдалеке у забора я увидела какую-то сараюшку, а около нее хрупкую фигуру. Когда я подошла ближе, то просто замерла от увиденного. У сарая стояла тетя Валя, она держала в руке кусок белого хлеба, переминалась с ноги на ногу и с тоской вглядывалась вдаль. Сердце мое защемило от жалости.

«Тетя Валя, здравствуйте», – тихо сказала я.

«А, Наташенька, здравствуйте. Давно Вас не видела. Как Ваши дела? Все хорошо? А я вот Коленьку жду. На обед скоро должен прийти. Представляете, на работе как всегда бардак. Все на нем. Отдохнуть некогда. Я его все ругаю: ну нельзя же столько работать! А он мне говорит: «Мама, без меня никак, все пропадет». Вот он у меня какой. Незаменимый. А Люська как всегда ничего не готовит. Вот уж я и стараюсь, пока силы есть – помогать буду».

«Тетя Валя, это вам», – сказала я, протянув ей сумку.

«Что Вы, Наташенька, я вчера в магазине была. У меня знаете сколько еды».

На улице внезапно потемнело и начал накрапывать дождь. Я забеспокоилась. Валентина Петровна была в одной кофте. Вдруг из соседнего корпуса вышел санитар и уверенной походкой направился к нам. Он взял тетю Валю под руку и, сказав: «Извините», повел ее в здание. Та спокойно отправилась с ним.

«Вот, возьмите», – крикнула я и протянула мужчине пакет с продуктами.

«Хорошо, сейчас в ее комнату отнесу», – ответил санитар.

Я стояла и растерянно смотрела на удаляющиеся фигуры. Домой я приехала в ужасном настроении. Вечером зашла к Эле и рассказала ей о Валентине Петровне.

Мы молча пили чай, разговаривать, почему-то, не хотелось.

«Наташ, как ты думаешь, почему Бог лишил тетю Валю рассудка? Ведь она же не плохая женщина вроде».

«Не знаю, Эль. Может потому, что нельзя было подменять свою жизнь чужой. Я хочу сказать, что каждый из нас приходит в этот мир со своими задачами, у каждого свой путь, своя судьба. А она полностью растворилась в Коленьке, забыла, зачем пришла сюда. А, главное, даже вспоминать не хотела. Вот Всевышний и лишил ее последней возможности что-то изменить в своей жизни».