скачать книгу бесплатно
– И что же ты, парень, натворил? – улыбается Хлынов. – С тещей подрался? Любимого ее попугая в сортире утопил? Давай колись!
– Я это… того… – Мужчина мнется. – Мобилы воровал.
– Мобилы? – настораживается Хлынов.
– Ага, – радостно подтверждает мужчина. – На улице, у баб. У кого шнурок с шеи срывал, у кого сумочку… это… того… Ну, отбирал. Но я только мобилы. Денег не брал.
– И сколько уже отобрал? – щерится Хлынов и делает незаметное движение к двери. Он по эту сторону стекла, а мужчина по ту.
– Пять! – все так же радостно говорит мужчина.
– Ну, это ты врешь! – Хлынов бесшумно отпирает дверь и тянет за ручку. У него четыре заявления от потерпевших. Все они – женщины. Заявляют о том, что на них напал неизвестный и силой отобрал мобильные телефоны. Описание сходится. Высокого роста, широкоплечий, лицо приятное, а вот нос картошкой. Две женщины упоминали о татуировке на правой руке. Хлынов бросает осторожный взгляд на пальцы мужчины, которыми тот теребит свой замечательный нос, и чувствует, как по спине бегут мурашки. От предвкушения удачи.
– Точно – пять.
В этот момент Хлынов открывает дверь. Теперь он в двух шагах от мужчины. Машинально прикидывает: тот выше ростом, в плечах шире.
– Точно – пять?
– Ага!
Хлынов незаметно перемещается поближе к объекту. В этот момент на пульт дежурному поступает звонок. Глянув за стекло, тот что-то коротко отвечает. Хлынов надеется, что правильно. Опытный сотрудник.
– Как же тебя пропустили? Через проходную?
– Так я это… того… так и сказал. К начальнику, мол. С повинной.
Мысленно Хлынов матерится. Понаберут всяких! А если террорист придет? С дежурным связались с пятиминутной задержкой. Что их отвлекло там, на проходной? На девочек засмотрелись? Красивые девочки мимо ходят. Май. Жара. Юбочки короткие, туфельки на шпильках, походка волнующая. Бдительность и притупляется. Вызвать на ковер и…
– Я документ показал, – с гордостью говорит мужчина.
– Паспорт?
– Ага!
– Значит, паспорт у тебя с собой? Давай.
Мужчина послушно лезет в карман и протягивает Хлынову паспорт. Тот открывает документ и читает:
– Пенкин Анатолий Иванович. Четырнадцатого июля шестьдесят шестого года. Место рождения деревня Сосенки… Это где ж такая?
– Далеко.
– Понятно, что не близко. Э-э-э… А регистрации-то у тебя нет! Анатолий Иванович! На каком основании проживаешь в столице?
Пенкин невольно вздыхает:
– Так это… того…
– Ну, понятно. – Хлынов хлопает его по плечу. – Пойдем, поговорим. Насчет регистрации.
– А как же насчет мобил? – Пенкин растерян.
– И за это тоже. Кстати, я не представился: оперуполномоченный Хлынов Олег Александрович. Уголовный розыск.
– Ага. – Пенкин морщит лоб. – Это… Так мне к вам!
– Ко мне, – соглашается Хлынов. – А я только что жаловался, что праздники кончились! Так вон же он: праздник!
Анатолий Пенкин смотрит на него озадаченно. И идет к лестнице на второй этаж. Хлынов пропускает его вперед. Оборачивается, смотрит через плечо на дежурного и подмигивает. Тот широко улыбается. Удача! Явка с повинной! Пенкин-то простак! Сколько бы его ловили? Нападал он преимущественно в сумерках, особых примет нет. Разве что татуировка на правой руке… Но мало ли на свете «Толянов»? Именно так и написано на пальцах у Пенкина. И кто его надоумил прийти с повинной?
Пенкин и Хлынов идут по длинному коридору. Анатолий крутит головой, читает надписи на дверях и бессмысленно улыбается. Хлынов невольно думает: «А может, он это… того? Сумасшедший?» Всякое бывает. Наговорит на себя, признается во всех смертных грехах, а по нем, оказывается, психушка плачет.
Они входят в кабинет, на дверях которого табличка: «Уголовный розыск». Хлынов усаживается на стул и гостеприимно говорит:
– Ну, садись, Пенкин Анатолий. Будем составлять протокол.
– Ага.
Пока Хлынов раскладывает на столе бумаги и ищет ручку, Пенкин смотрит на него с готовностью. Первым делом Хлынов переписывает паспортные данные. Потом зевает:
– Ну-с, как говорится, приступим. К уголовной ответственности раньше привлекался?
– Ага, – кивает Пенкин.
– Что «ага»? – Хлынов поднимает голову.
– Так это… того… Все равно ведь узнаете.
– Опа! Значит, имеешь судимость? Когда отбывал наказание?
– Так это… уж восемнадцать лет, как освободился!
– Судимость, значит, давно погашена. А подробности?
– Так это… за драку. Выпили мы, пошли в клуб, на танцы. Там выпили еще. Ну и… Сам не помню, как вышло, – разводит руками Пенкин. – Очнулся в участке. Оказалось, помяли городских маленько. А одного – сильно. Инвалидом он остался.
– Причинение тяжкого вреда здоровью из хулиганских побуждений. Понятно. Сколько отсидел?
– Три года. Вроде как ранее не судимый, да и пацан еще зеленый был. Снисхождение, значит. Минимум дали. Должен был в армию идти, а тут…
– Пошел под суд, потом на зону. Понятно. Ну, вышел ты, а дальше?
– Так это… В деревне жил. Потом в Москву подался.
– И давно ты в Москве?
– Да уж лет десять.
– На нелегальном положении, значит. Как решаешь проблемы с законом?
– Так это… – Пенкин смотрит на капитана в упор. Взгляд его невинен, как у младенца. Глаза серые, ресницы светлые, пушистые. Вдруг меж них мелькает искорка, словно бы втайне Пенкин потешается над своим собеседником. Впервые в душу Хлынова закрадывается сомнение. А так ли он прост, этот Пенкин?
– Ну-ну, договаривай.
– Как-то решаю, – бормочет Пенкин. Понятно: взятки дает. А деньги откуда?
– Работаешь?
– Ага! – вновь оживляется Анатолий. – На стройке. Рабочие руки повсюду требуются. Строится Москва. А я и каменщик, и плотник, и в электрике малость соображаю. Работаю. Как не работать?
– Живешь где?
– Квартиру снимаю. Хрущоба под снос, первый этаж. Цена сходная.
– Хозяева, понятное дело, о судимости не знают.
– Почему не знают? – удивился Пенкин. – Свои же.
– Понятно. Тоже из мест не столь отдаленных. Рыбак рыбака… Больше закон не нарушал? Я имею в виду, не находился ли ты под следствием?
– Не-а.
– Точно? Не врешь?
– Богом клянусь, начальник! Ни-ни! Жил тихо.
– А как же с мобилами вышло?
– Бес попутал. Я ж говорю: запишите явку с повинной. Работы не было, ну и я…
– Когда украл первый телефон?
– В начале ноября. – Тон Пенкина резко меняется. Теперь он серьезен. Хлынов тоже: все сходится. Первое заявление от потерпевшей поступило в ноябре. Анатолий морщит лоб: – Точную дату не помню. Праздники, выпить захотелось. А денег нет. С работой перебои.
– Праздники какие?
– Как какие? Ноябрьские! Красный день календаря!
– Так ты за коммунистов? Ноябрьские-то отменили!
– Э-э-э, начальник. Не отменили, а добавили. Теперь с четвертого можно начинать. И аккурат по восьмое.
– Логично. Значит, ты пьешь?
– Точно!
– Ты – алкоголик?
– Да ты что?! Какой же я алкоголик?!
– Но телефон украл, когда трубы горели. Что со вторым?
Далее Пенкин подробно рассказывает, как воровал у доверчивых гражданок мобильные телефоны. Мужик он симпатичный, потому женщины подпускали его близко, с некоторыми он даже знакомился перед тем, как ограбить. И заявляли они скорее от обиды, потому что имели на Пенкина виды. А тот обманул ожидания, оказался обычным вором. Хлынов подозревал, что потерпевших было гораздо больше. Пенкин говорит о пяти украденных телефонах. Врет? Заявлений четыре. Надо дать объявление на телевидение. Фото, видеосъемку. Может быть, его и опознают.
– Кто надоумил тебя прийти с повинной?
– Так это… – Пенкин запнулся. Теперь его гладко выбритые щеки заливает румянец, взгляд затуманивается. Хлынов отмечает, что мужик и в самом деле симпатичный. Бабам такие нравятся. Только вот нос. Кажется, что взят с чужого лица и приставлен к Пенкину. «Какая же глупость этот нос!» – невольно думает Хлынов. Анатолий Пенкин ловит этот взгляд, и лицо его внезапно меняется. Он трогает нос и с усмешкой смотрит на Хлынова: – Бывает.
– Что бывает?
– Любовь, говорю, с человеком бывает. – И вновь перед Хлыновым простачок, парень из деревни Сосенки. – Вот и со мной тоже. Случилось, да. С повинной прийти меня Натаха надоумила. Сожительница моя. Не расписаны мы с ней. Я ж хотел, как у людей. Предложение сделал. А она: «Ты, Толик, бандит. Не пойду я за тебя замуж».
– Ты ей рассказал о кражах?
– Так это… Ну… Я ж с ней так и познакомился!
– Не понял?
– Чего тут не понять? – в свою очередь удивляется Пенкин. – Ограбить я ее хотел. Подкатился к бабе, то да се. Потом цап за сумочку. А она смотрит на меня своими глазищами и спрашивает: «Может быть, вам еще денег дать? Может быть, вам мало?»
Хлынов тупо смотрит в протокол. Что-то не вяжется. Натаха. Сожительница. «Может быть, вам еще денег дать?» Что он несет, этот Пенкин?
– Кем она работает? Наталья… Как там ее?
– Алексеевна. Чусова. Так вы что, Натаху хотите допрашивать?! Ни слова больше не скажу!
– Нам все равно придется с ней поговорить. Где она работает? Где проживает?
– У меня покамест и проживает. На съемной квартире. А работает… Салон красоты у нее. Содержит.
– Значит, твоя сожительница богата?
– И что с того?
– Зачем же ты телефоны воруешь?
Вопрос ставит Пенкина в тупик. Какое-то время он смотрит в окно и что-то соображает. Потом грозит Хлынову пальцем:
– Э-э-э, начальник! Ты меня не путай! Телефон я когда увел? В ноябре! А с Натахой когда познакомился? В феврале! Аккурат под двадцать третье! У меня по праздникам конфуз случается. Причем по патриотическим. Выпить хочется, ну сил нет! За процветание Отечества. Выходит, я Родину люблю. Как думаешь, начальник, будет мне за это от суда скидка?
– Хватит чушь нести, Пенкин. И не тыкай мне. Давай по сути. Вы знакомы каких-нибудь три месяца, а ты уже сделал ей предложение? – удивляется Хлынов.
– А чего тянуть? Вижу – своя в доску. Деревенская.
– Погоди, погоди. А как же салон красоты? Деревенская девушка – владелица салона красоты? На «вы» обращается к мужчине, пытавшемуся ее ограбить? Что-то не вяжется, Пенкин.
– Так когда она в Москву-то приехала? Уж лет десять прошло! Или пятнадцать!
