скачать книгу бесплатно
Заход по «коробочке» на посадку означал фактически, что самолет делает круг вдоль полосы аэродрома для удобного выхода на глиссаду, траекторию снижения к началу полосы, где минимальная скорость должна совпасть с точкой планируемой посадки борта.
– 2 24, на траверсе аэродрома.
– 2 24, заходите на посадочный.
– 2 24, шасси, закрылки выпущены, готов к посадке!
– 2 24, посадка разрешена! Боковой ветер 10 метров, порывы до 15 с северо-западного направления.
– 2 24, понял, учту.
Постоянные повторы позывных и команд – обязательная необходимость, которая обусловлена исключительно безопасностью полетов. Лётчик должен принимать только команды, предназначенные ему, и подтверждать, что всё правильно понял. Переговоры в эфире шли постоянно: вот 2 39 – понятно, это Саня Карабаш пошёл в зону; вот 2 27 доложил, что на третьем, Дима Захаров ушёл на второй круг; 1 18–й – это кто-то незнакомый из пилотажной группы спортсменов полка. Иногда, при высокой интенсивности полётов, было трудно даже вставить слово в череду переговоров лётчиков и Руководителя полётов.
– 2 24 на глиссаде!
– Принято, вижу!
Не долетев пару сотню метров, почти на выравнивании самолёта к земле, который заходил на ВПП немного боком, борясь с ветром, сильный порыв которого тряхнул машину и чуть не уронил её на траву до бетонной полосы. В животе сразу стало пусто, как при отрицательной перегрузке, но Максим не стал дёргать ручкой, а чуть прибавил оборотов двигателя и тут же убрал газ, потом просто подождал чуть, пока поток набегающего воздуха вновь подхватил самолёт и затянул его на край бетонной полосы аэродрома.
Воздушная яма при посадке, ещё и с порывами бокового ветра, вызывает секундное чувство тревоги потому, что сделать-то практически ничего нельзя, скорость 220 км/ч, земля рядом, элероны[10 - Элероны (aileron – крылышко), рули крена – части крыльев самолёта, служащие для поворотов его вокруг продольной оси, аэродинамические органы управления.] уже с задержкой во времени слушаются пилота. Такое редко, но бывает, особенно в мае, когда резкие перепады ночных и дневных температур.
В результате, самолёт удалось выровнять на нужной высоте параллельно земле в стороне от центра ВПП. Задержать ручку управления, обороты убрать. Самолёт начал просаживаться, скорость падать. Так, теперь ручку на себя, добрать чуть, чтобы нос был выше горизонта, взгляд влево. Есть касание основными шасси! Теперь держим нос, всё, подъёмные силы перестали действовать, коснулась и передняя стойка шасси бетонной полосы. В принципе, посадка выполнена на оценку пять, если бы не снесло чуть в сторону. Притормаживаем, в первую рулёжку, рулим к стоянке. Программа полёта выполнена, посадка тоже, но расслабляться нельзя пока не остановлен двигатель. Парни с экипажа помогли закатить самолёт к отбойнику. Ну всё, фонарь открыть, отключить всех потребителей, расстегнуть лямки системы катапультирования.
– Курсант Андрейченко готов получить замечания!
– Эээ, ну в общем нормально, бочку вторую выполнил без фиксации, получилась кадушка. Да и на полосу чуть правее плюхнулся, ну а так, нормально! Допущен к самостоятельному вылету и пилотажу! Следующая заправка во сколько у тебя?
– Ровно в 12.00!
– Хорошо, готовься! Да, кассету САРППа[11 - САРПП – система автоматической регистрации параметров полёта.] не забудь отнести. – Инструктор, засунув под мышку ЗШ, пошёл к командному пункту.
– Есть! – Оранжевую кассету объективного контроля, которая фиксировала параметры полёта, курсант обязан сам тащить к пункту приёма и контроля.
– Как борт? – сзади подошёл молодой техник с оранжевой кассетой в руке.
– Отлично! Двигатель тянет как на МИГаре, взлетели метров через 500, не то, что полсотни два неделю назад, еле оторвался в конце ВПП.
– Твою мать! – резко запахло авиационным керосином. Курсант Давлюд при заправке залил топливо до полного так, что из бака плеснуло на лётный комбинезон, руки и лицо курсанта.
– А, блин! И что теперь делать? – начал стонать и плеваться любитель сала. – У меня вылет через час. Меня инструктор не пустит в самолёт с таким запахом.
– А давай мы тебя подожжём за отбойником, – Кузьмич достал зажигалку, – огорит сверху, будешь пахнуть копчёным салом, да и всё.
– Вам бы всё ржать, сволочи! – Саня начал снимать лётную куртку. – Пойду мылом застираю.
До второй заправки ещё есть время, можно сходить на КДП, как раз привезли стартовый завтрак, на военном Газ–66 с кунгом.
Дежурные курсанты вытаскивали флягу со сметаной и подносы с бутербродами. Кормили в авиации всегда хорошо, потому что это тоже относилось, как ни странно, к безопасности полётов. Организм лётчика–истребителя должен иметь запас и витаминов, и минералов.
Слопав бутерброды с колбасой и выпив пару стаканов сметаны, Макс пошёл в кабинет подготовки к полётам, где ещё раз повторил задание на самостоятельный полёт. В голове чётко отложился порядок выполнения фигур и действий. Ну всё, теперь можно покурить и ждать своё время. Курить Максим бросил три месяца назад, почему-то перестало нравиться, жёлтые пальцы да и запах. Остальные курсанты недоумевали, зачем бросать курить, если недавно в военторг завезли югославские сигареты «CD» с отличным вкусом, почти Мальборо! Но врач полка, Зинаида Ивановна, ласково предупредила Максима на очередном медосмотре, рассматривая результаты ЭКГ: «Ну что, курсант? Будем бросать курить или пойдём по нелётке? Есть небольшая аритмия на ЭКГ, и есть большая возможность бросить курить, что выбираешь?» Конечно, выбрано было второе. Но как это было мучительно! Врач выписала таблетки, заменяющие никотин, а также написала записку в военторг с просьбой продать курсанту жевательные резинки, по знакомству, так сказать. И мученья начались…
За отбойником, на траве, собрались в ожидании своих заправок курсанты третьей эскадрильи.
– Ну что, Андрейчик, как стартовый завтрак, стоит идти?
– Нормалёк! Два бутера и два стакана сметаны зашли как родные! Твой завтрак я съел тоже, у меня молодой растущий организм! А тебе нельзя, ты, Гриша, и так толстый, скоро в кабину влезешь на полёт, а назад только катапультированием!
– Да, надо худеть, врачиха уже грозила нелёткой.
– Курить будешь?
– Не, завязал.
– Мальборо, а не хухры-мухры, Лехе Крому привез папаша-аэрофлотовец с Москвы.
– Давай! – шутливо сказал Максим, протягивая руку.
– О, сломался наш герой, халява, конечно, как тут устоять, силы воли-то ноль!
– Это у тебя ноль, вонючку эту бросить не можешь. Хотел сигаретку Кузьмичу стрельнуть. А вот как так получается, интересно, кому-то дал Создатель силу воли, а кому-то большой член, кому мозги, а кому-то ума палату, а? Кто в божественной канцелярии и по какому принципу раздаёт это всё?
– Блин, полез в теологию, ну тебя к чёрту Макс, прошлый раз прочесал мне лекцию о происхождении человека от лошади, башка сутки болела!
– Как только задумаешься об этом, так сразу и голова болит, как будто кем-то запрещено!
– Гораздо приятней думать о сиськах Танюхи или длинных ногах Ангелины.
– Да! Да и голова не болит.
– А потому, что это правильный, заложенный в тебя ход мысли, ты нацелен на тупое размножение!
– Выходит ты, Гриша, похотливое животное, а не человек! – резюмировал Аверьян. – Ха-ха-ха! – и заржал первым, курсанты подхватили.
Интересную дискуссию прервал звук подруливающего борта полсотни восемь, двое курсантов встали с травы. Закатить самолёт, заправить, и следующий пилот садится в кабину для выполнения полётного задания. Первая смена подходила к концу, остались только крайние заправки.
Макс второй раз за день вырулил на ВПП аэродрома:
– 2 24, разрешите взлёт!
– 2 24, взлёт разрешён! Уход в зону после круга, там пока занято. После четвертого разворота уходи в пятую зону, как понял?!
– 2 24 понял, пятая зона, после круга.
Опять пятая, ну и отлично, подумал Максим, покрутим пилотаж в ней самостоятельно, без контролеров.
– 2 24 в пятой!
– 2 24, принято! Зона свободна, пилотаж разрешён!
– 2 24 понял!
Погнали! Набор высоты, пикирование под углом сорок пять градусов, ориентир на земле – озеро с облаком над ним. Белое, на темно-синем фоне, оно напоминало глаз, только идеально круглый. Облако над озером немного увеличилось в размерах, и центр стал темнее. Облака бывают разные, не отменять же назначенный, такой удобный ориентир в зоне. Направляем нос самолёта точно в центр, скорость 700 км/ час, пора выводить из пикирования. Самолёт вошёл в облако как нож в масло, в кабине сразу потемнело. Ручку на себя, перегрузка вдавила в кресло и… стих двигатель и исчезла перегрузка, ручка управления свободно болталась, никакого давления на неё не ощущалось, как будто убрали звук и выкачали воздух вокруг.
Это было настолько неожиданно, что мгновенно пересохло во рту, и в голове сразу всплыл порядок действий в особых случаях. Только случай был настолько особый, что он не упоминался в руководстве по полётам. Вокруг по-прежнему было белёсое молоко. Видимость ноль. Самое главное, вспомнились уроки самолётовождения – высота!
Глянув на приборы, ситуация не только не прояснилась, но и окончательно запуталась. Высотомер вращался с 1000 метров до 2000, потом назад, при этом радиовысотомер показывал 1 метр. Так обычно бывает на рулении, когда самолёт на земле. Скорость была на нуле. Обороты двигателя тоже ноль.
Курсант Андрейченко элементарно впал в ступор и не знал, что делать. Так просто не бывает! Этому никто не учил и не предупреждал, что такое может быть!
– Мать твою! – выругался вслух Максим. – С чего начинать-то? Я же сейчас в озеро спикирую.
Но шла секунда за секундой, и ничего не происходило. Получается, я уже выровнялся в горизонте и иду параллельно земле? – подумал Макс.
Прибор АГД, авиагоризонт, показывающий в каком положении самолёт, вращался как белка в колесе, при этом крен показывал то левый, то правый. Получается, если верить приборам, то самолёт вращался, то влево, то вправо, но при этом никаких перегрузок и крутящих моментов не воспринималось.
Доложить РП о нештатной ситуации! – Вот, наконец-то, появилась здравая мысль. – А что я доложу, интересно? Палец автоматически нажал на кнопку радио.
– 2 24, кхы кхы, – от волнения с кашлем выдавил Максим – отказ всех систем самолёта! – Отпустил кнопку, чтобы услышать переговоры, – ответом была полная тишина в шлемофоне. Лампа рации плавно погасла.
– Ну, это просто… я не знаю. Может я уже на разборе полётов у Апостола Петра? – но кабина, стекло фонаря сверху и окружение из приборов подвергали сомнению, что это Страшный Суд.
«Может катапультироваться надо?» – мелькнула мысль. Только к чему это приведёт, да и не хотелось совсем покидать уютную кабину и прыгать в белое молоко.
«Кислородную маску на всякий случай надо одеть» – подумал Максим, зацепил маску на крючок шлема, вторым захватом затянул ремешок. Пошёл кислород, в голове стало чуть яснее, но что делать дальше, решительно было не понятно.
«Попробовать открыть фонарь?» – только он успел подумать, как вокруг стало светлее, можно разглядеть консоли крыла. Белая вата вокруг чуть отступила. Глянув вверх, Максим увидел тёмно-синее небо и блеск нескольких ярких звёзд.
Стемнело почему-то, странно, что так рано.
– В рот компот! Сколько же прошло времени, как действовать, непонятно ничего же! – вслух выругался Максим. Страха не было, появилась злость и раздражение на непонятность ситуации. А потом, потом, глаза просто закрылись…
…. прошло 30 минут. На земле…
Блокировка памяти успешно завершена.
Возврат.
Ветер, тёплый и немного пахнущий озоном дул прямо в глаза.
– Два двадцать четыре, два двадцать четвёртый! Ответьте, как слышно?!
– 2 24…
– Твою мать, курсант, ты чего молчишь?!?
Самолёт, кабина, ручка управления, солнце в глаза. Неужели я смог уснуть в полёте??? Ну и ну! Холодный пот залил глаза, спина прилипла к креслу, пот насквозь пропитал и майку, и костюм. Чёрт, я же лечу, я в самолёте, я же… выполнил ли я программу пилотажа в зоне?! – ужаснулся Максим. Протёр глаза, опустил стекло ЗШ, солнце потускнело от светофильтра. Глянул на часы. Прошло тридцать минут, как я в зоне!
Значит, пилотаж закончен, просто я его как-то не помню что ли… – тоскливо подумал Макс.
– 2 24, твою в бога душу мать, ответь РП!!!
– 2 24 в пятой зоне, пилотаж закончил! – выпалил Максим, входя в реальность и вспомнив, что он в пилотажной зоне.
– 2 24, возврат на точку!
– 2 24 понял, возврат на точку. – Сообразить бы, где эта точка. Ничего себе, лёгкая разбалансировка организма.
Откуда всплыла эта фраза «разбалансировка организма»? Кто это обещал? Кто это говорил и говорил ли?
В голове гудело, руки не слушались. Правая часть головы, за ухом, жутко болела. Соберись! Так, высота 2100, скорость 370, выровнять в горизонт, топлива полный бак. Ага, вспомнил, есть волшебная стрелка компаса, показывающая путь домой на дальний привод.
Фууух, ну значит будем жить! Вперёд, на Ржев, на винные склады!
– 2 24 на глиссаде, шасси, закрылки выпущены.
– 2 24, посадка разрешена.
Так, выравниваем, ручку удержать. Опять пошёл пот, не чувствую просадки, не чувствую! – запаниковал Максим. Подтянул ручку на себя, самолёт чуть задрал нос и начал набирать высоту. – Что я делаю, обороты убрать же надо! – Так, обороты убрать! Ручку от себя. – Самолёт завис горизонтально ВПП, но уже далеко от места стандартной посадки. – Лишь бы хватило полосы, – промелькнуло в голове. – Есть касание, но с нарушением, всеми тремя колёсами. – Самолёт опять отскочил от ВПП, рефлекторно дёрнул ручку от себя. – Нельзя же! Козёл будет. – И точно! Самолёт ещё раз, уже с чувствительным ударом хлопнулся об бетон. – Задержать ручку на месте, на месте!!! – кричала инструкция по действиям при «козлении» самолёта в голове курсанта. Переборов рефлексию, задержал ручку и уже, как положено, опустил переднюю стойку шасси после снижения скорости. – Сразу тормозить надо, ВПП уже кончается. Вот тебе и 4 км полосы, как быстро кончились. Все, рулим на стоянку. – Получу сейчас, по самые помидоры за «козла»! – подумал Максим и поёжился. РП всё видел, конечно.
Самолёт докатился до стоянки, там уже ожидали человек восемь-десять курсантов, и среди них мелькнула фигура заместителя по лётной подготовке и фуражка руководителя полётов. – Чего это они собрались?! – мелькнула мысль, – видимо за «козла» будет разборка, о-хо-хо какая, – сразу приуныл Макс.
Вылезая из кабины, Максим зацепился ногой за провод рации, – вот блин, не отсоединил! – и чуть не грохнулся на бетон. Ноги не слушались до сих пор.
– Курсант Андрейченко самостоятельный пилотаж в зоне выполнил. Разрешите получить замечания.
– А ну отойдём-ка, курсант, – подполковник потащил за локоть Максима к зданию СКП. – Ты что ж это, мать твою! – начал он, вытаращив глаза на курсанта. – Ты охренел?!!
Понимая, что надо что-то отвечать, Максим начал: «Товарищ подполковник…»
– Молчать! Ты зачем рацию выключал?!! – заорал заместитель начальника центра по лётной подготовке.
– Я… я… я не отключал. – опешил Максим, ожидая вздрючки за совсем другое.
– Тебя полчаса в эфире не было! При этом на радаре отметка сначала была, потом пропала, потом опять появилась! Ты что творил там, а? В Круглое озеро нырял? Ты чего молчал-то? – РП осип весь на хрен.
– Всё нормально…
– Что случилось курсант, а? – уже спокойно спросил офицер.
– Да всё по плану…– промямлил Максим.
– Жив сам, самолёт цел – это главное, – сказал офицер, сняв фуражку и вытирая лысину платочком в смешной цветочек.
– Не слышал, видимо, что-то хрипело в радио, может помехи, – пролепетал Максим. – Я из зоны точно никуда не выходил.
– Был в пятой зоне?
– Так точно!
