Сокровенное желание

Александрина мило улыбнулась Рэндаллу, дружелюбно глядя в глаза.

– Я просто мечтаю узнать вас получше, Рэндалл. В конце концов, я еще не совсем освоилась в Аллоншире и мало знакома с друзьями Дрейка. У меня не было времени насладиться моим первым бальным сезоном, так как в марте пришлось отправиться в Йорк. Поэтому, – заключила Алекс, изящно поведя плечиком, – я и не имела возможности познакомиться с интересными людьми.

Рэндалл сочувственно кивнул, по-прежнему не отрывая завороженного взгляда от груди Александрины.

– Я понимаю ваши трудности. Если я могу вам чем-то помочь...

– Ах, вы так добры, – перебила его Алекс. – Но в таком случае скажите мне... – Она заговорщически наклонилась к нему. – Должна признаться, у меня такое чувство, что я где-то видела вас раньше.

– В самом деле? – В его голосе послышалось неподдельное изумление. Казалось, он был в замешательстве. – Не могу поверить, что мы с вами раньше встречались. Я бы никогда не забыл такое прелестное создание, как вы.

– О, нельзя сказать, что мы встречались в полном смысле этого слова, – заверила его Александрина, внимательно глядя ему в глаза и следя за его реакцией. – Это случилось сегодня утром. Я нервничала, ожидая появления гостей, и решила немного пройтись. По-моему, вы тоже захотели подышать свежим воздухом, прибыв немного раньше других гостей. Когда я увидела вас, вы прогуливались... ах, дайте мне вспомнить... по-моему... вы в это время как раз проходили мимо конюшни! – фантазировала она.

Рэндалл заметно упал духом.

– Ах, ваша светлость! Мне хотелось, чтобы все обстояло именно так. Как бы мне хотелось, чтобы именно я оказался тем мужчиной, которого вы видели и на которого обратили внимание сегодня утром. Но к сожалению, – прибавил он, бросив раздраженный взгляд на свою супругу, которая о чем-то весело болтала с дамами, – мы с женой прибыли в Аллоншир гораздо позже других из-за небольшой семейной размолвки. – И Рэндалл изобразил тяжкий вздох. – Не всем так повезло с супругой, как Дрейку.

Алекс притворилась удивленной:

– А я подумала, что видела именно вас. Он огорченно покачал головой:

– Нет, мы опоздали. Возможно, вы видели Лоренса Драгмира. Они с Элизабет приехали в Аллоншир раньше всех остальных. Лоренс и впрямь похож на меня телосложением и ростом. Хотя, – добавил он с двусмысленной улыбкой, – наше сходство на этом заканчивается. В отличие от него я умею обращаться с дамами.

– О, в этом я ничуть не сомневаюсь, – заверила его Алекс, уже оглядываясь в поисках Лоренса Драгмира. Вскоре она его обнаружила.

Она пыталась получить ответ на свой вопрос, но все было тщетно.

Прошло уже четыре часа, как она занялась поиском человека, который покушался на ее мужа. У нее устали ноги, стучало в висках после многочасовых пустых и праздных разговоров. Ей надоели откровенные взгляды на ее грудь, которые то и дело бросали мужчины.

Вечеринка с танцами нисколько не приблизила Александрину к истине. То ли из нее получился никудышный следователь, то ли никто из гостей не был виновен ни в чем, кроме супружеской неверности, беззастенчивого флирта, раздутого самомнения и пошлой болтовни. Алекс хлопала ресницами, дарила фальшивые улыбки, притворно восхищалась и льстила. Она терпела двусмысленные намеки и возмутительные предложения, едва сдерживая свое отвращение.

И чего она добилась в результате? Ничего. Не считая, конечно, того, что теперь четверо мужчин были у ее ног, ожидая благосклонного взгляда. Лишь Стивен Линдейл и Реджинальд Кенсгейт вели себя с ней вежливо и учтиво. Только лорд Кенсгейт заметно нервничал во время их разговора. Он то и дело вытирал платком пот со лба и давал слишком краткие, несвязные ответы на ее вопросы, когда она пыталась прощупать почву. Алекс отнесла это на счет его довольно преклонного возраста. Кроме того, лорд Кенсгейт все еще скорбел из-за смерти Грейсона, с которым они очень давно дружили.

Вечер подходил к концу. Алекс почувствовала облегчение, мечтая поскорее облачиться в ночную сорочку и улечься в мягкую постель. Вежливо пожелав каждому из гостей спокойной ночи, Александрина направилась в спальню.

Внезапно она вспомнила, что за много часов не перемолвилась с Дрейком ни словечком. Во время вечеринки краешком глаза Алекс все-таки видела, как он непринужденно разговаривал с гостями, и время от времени слышала его глубокий баритон. Но теперь, когда бальный зал опустел, его нигде не было видно.

Она шла по холлу, кивая слугам, которые торопливо собирали бокалы и расставляли по местам стулья. Ее шаги отдавались эхом. Поднимаясь по лестнице, Александрина с грустью размышляла о том, что они с Дрейком снова начали избегать друг друга. Когда Дрейк был не в духе, он становился просто невыносимым. А сегодня у нее не хватило бы сил терпеть его дурное настроение. Слишком напугали ее последние события. Она устала и хотела спать.

Алекс приложила руку к животу и заговорщически улыбнулась. Она даже не успела порадоваться открытию, что у них с Дрейком скоро будет малыш. И если Дрейк придет к ней сегодня в лучшем настроении, она непременно поделится с ним этой важной и удивительной новостью.

Александрина улыбнулась. Возможно, ребенок – это как раз то, чего им не хватало для укрепления союза. Конечно, вопрос об опасности, грозящей Дрейку, по-прежнему оставался на повестке дня, но в сердце Алекс уже поселилась надежда. Ей не терпелось поскорее увидеть мужа.

Дрейк был пьян.

Он задумчиво уставился на бренди в своем фужере, пытаясь посчитать, сколько выпил, но оставил эту затею. Какая разница? Он мог бы заказать хоть целую дюжину бутылок в любое время суток. И их ему немедленно принесут безо всяких разговоров. Герцог он теперь, черт возьми, или нет?

Дрейк приложил фужер к губам и сделал еще глоток. Сколько бы ни пил, он все равно не сможет забыть ее. Как красива она была сегодня! Как королева, как богиня в ореоле золотисто-медовых волос.

А вела себя как настоящая куртизанка! Его жена флиртовала по очереди со всеми мужчинами, присутствовавшими в зале, наверняка пытаясь их соблазнить. И все это на глазах у законного мужа!

С того самого мгновения, как Алекс покинула его после тура вальса, вечер пошел насмарку. Его немотивированная ревность и проявление собственнических инстинктов перешли в тихую ярость и болезненное потрясение.

Алекс... Его безыскусная, прямодушная, чуждая условностям Алекс, презиравшая верхушку общества, пустила в ход все женские уловки. Она так откровенно заигрывала с мужчинами, будто была женщиной, преуспевшей в нарушении супружеской верности.

Как бабочка, она порхала от одного мужчины к другому, дразня полуобнаженным телом и поощряя пошлые намеки своим одобрительным мурлыканьем, пока все они не стали глазеть на нее с откровенным вожделением.

До этого он месяцами твердил себе, предупреждая себя снова и снова, что Александрина – всего лишь женщина. Обыкновенная женщина, как и все. Не больше и не меньше. А женщины вероломны по своей природе. Но сердце не внимало увещеваниям разума. В целях самозащиты он всегда старался защитить свое сердце, но, к сожалению, это не помогло – он страстно влюбился в свою жену.

В душе Дрейка бушевала буря. Испытывая мучительную боль, он закрыл глаза, откинулся на спинку стула, а затем залпом выпил бокал до дна, понимая, что никакое количество спиртного не сможет облегчить его душевную боль. Он испытывал ощущение, что его предали.

Так, значит, это правда! Александрина такая же, как все. Просто ему не представлялась еще подходящая возможность, чтобы увидеть ее истинное лицо. До сегодняшнего вечера. Сегодня Дрейк впервые наблюдал ее среди блеска высшего света. Его худшие опасения подтвердились. Подтвердилось то, чего он боялся больше всего: Алекс оказалась пустой светской кокеткой.

А Дрейк чувствовал себя таким уязвимым, как будто был желторотым юнцом.

Но, черт возьми, он не юнец! Он зрелый человек, герцог, а не кто-нибудь! И он не позволит своей жене делать из него дурака на глазах у всех!

Глаза Дрейка сверкнули гневом. Он вскочил на ноги и с силой швырнул фужер в стену.

В дверях своей спальни он столкнулся со Смитти.

– Убирайся с моей дороги! – предупредил его Дрейк. Смитти понял, что Дрейк пьян. Он молча посмотрел на осколки стакана на полу и спокойно произнес:

– Я думаю, вам лучше отдохнуть, ваша светлость.

– Мне абсолютно все равно, что ты думаешь. Я не нуждаюсь ни в чьих мудрых советах.

Он прошел мимо Смитти, но тот успел схватить его за руку.

– Вы слишком много выпили, – сказал он спокойно. – Не ходите к ней в таком виде.

Дрейк посмотрел на руку Смитти и хрипло засмеялся.

– Не смей хорошо говорить о моей жене! Ведь, возможно, в этот момент в ее спальню выстроилась очередь из нетерпеливых поклонников. – Он поднял горящие, полные боли глаза на Смитти. – Не вмешивайся. Сегодня я не позволю тебе вмешиваться в мои личные дела. Я не шучу.

– Не делайте ничего, о чем будете потом жалеть, ваша светлость, – мягко предупредил его Смитти.

Дрейк пересек коридор и открыл дверь в спальню жены.

Александрина только что отпустила Молли и в тот момент, когда он вошел, сидела за туалетным столиком, глядя перед собой задумчивым взглядом. Она безмятежно мечтала о будущем, думала о Дрейке, о ребенке, который у них родится. Когда дверь комнаты резко распахнулась, Алекс вздрогнула от неожиданности.

Дрейк захлопнул за собой дверь. Алекс поднялась с места, глядя на него в нерешительности.

– Дрейк...

О, почему она так чертовски красива? В лунном свете ее ночная сорочка казалась прозрачной. Он ощутил предательскую волну желания. Дрейк презирал себя за слабость своей плоти. Эта женщина вероломна и лицемерна, она олицетворяет собой все, что он так ненавидел.

– Здравствуй, принцесса. – В его голосе Алекс услышала сарказм.

– Ты пьян, – сказала она спокойно, без всяких обвинений.

От его горького смеха у нее по спине побежали мурашки. Она понимала, что сегодня что-то было не так, и это ее пугало.

Дрейк медленно подходил к ней. Так обычно хищник приближается к своей добыче.

– Да, – согласился он, трогая пояс халата. – Но я твой муж, пока смерть не разлучит нас, помнишь? – Он не ждал от нее ответа. – Я тебе сейчас скажу, кто я, чтобы ты поняла, что брак со мной выгоден. – Он наклонился над Александриной. Его глаза сверкали огнем, а черты лица исказились от гнева. – Я – Дрейк Роберт Баррет, герцог Аллоншир, маркиз Кэрнхем, граф Лейнсвуд, граф Рейвлтон, виконт Манвелл и барон Уинсборо. Думаю, такое количество титулов должно быть достаточным для вас, ваша милость. – Он взял ее за дрожащий подбородок. – Достаточным, чтобы вы убедились и подарили мне то, что на протяжении всего вечера обещали всем присутствовавшим мужчинам. Всем и каждому!

– Я н-не понимаю, о ч-чем ты говоришь! – Алекс ужасно испугалась. Она никогда раньше не видела Дрейка в таком состоянии.

– Не понимаешь? – мягко спросил он. – Тогда скажу тебе напрямик: я заявляю на тебя свои права в качестве законного мужа, принцесса. Прямо сейчас. И требую исполнения супружеского долга. Я требую твоего роскошного тела, которое принадлежит мне. И только мне. Ты понимаешь? Ты – моя... моя! И я никогда не позволю тебе забыть об этом!

Алекс уперлась руками в его мощную грудь, лихорадочно пытаясь хоть что-нибудь понять из его пьяного бреда. Его руки держали ее так сильно, будто стальные тиски. Она никак не могла вырваться и убежать. Алекс поняла, что в таком состоянии от него можно ожидать чего угодно. Александрина также не сомневалась, что причиной его слепого гнева была именно она. Очевидно, ее поведение на сегодняшней вечеринке он истолковал как предательство и нарушение обетов верности. И Дрейк собирался наказать ее за это.

Александрина толкала его в грудь, пытаясь вырваться.

– Почему ты так себя ведешь? – Несмотря на то что ею овладевал страх, Алекс чувствовала, что за гневом мужа стояло отчаяние. Ей нужно попытаться разгадать его причину.

– Почему? Потому что я – единственный человек в твоей жизни и в твоей постели. – Дрейк сжал пальцами ее подбородок. Алекс поморщилась от боли.

– Ты же знаешь, что у меня никого не было до тебя, – прошептала она дрожащим голосом.

– Просто тебе не представлялась такая возможность... до сегодняшнего дня.

Александрина проглотила комок в горле.

– Дело не в этом. Мне просто не нужен никто, кроме тебя.

– Перестань мне лгать! – хрипло приказал Дрейк.

– Я не лгу. – Алекс почувствовала, что они достигли опасной точки, а решение проблемы лежит где-то рядом. Инстинктивно она почувствовала, что если пойдет еще дальше, то, возможно, сможет исцелить его душевные раны.

Алекс неожиданно подняла к Дрейку холодную руку и погладила его щеку.

– Я не похожа на нее, – проговорила она дрожащим голосом.

Дрейк замер, не отрывая от нее своего гневного взгляда. В его глазах промелькнуло непонимание.

– На кого ты не похожа?

Настал момент поставить все на карту.

– На твою мать!

Он схватил Александрину и тряхнул ее за плечи.

– Что, черт возьми, тебе известно о моей матери?

– Я знаю, что она обидела тебя. Очень сильно. Знаю, что с тех пор ты считаешь всех женщин похожими на нее. Но это не так. Я не похожа на твою мать!

Дрейк тихо выругался, оттолкнув ее от себя с такой силой, что Алекс упала на кровать.

– Обидела? Нет, она не обидела меня, принцесса! Я слишком сильный человек, чтобы позволить кому-то себя обидеть, тем более обычной потаскушке. – Алекс ахнула, услышав эти слова, а Дрейк горько рассмеялся. – О, мамочка позаботилась о соблюдении приличий. Сделала все как надо. Подарила отцу наследника, и даже двух, а после этого делала все, что хотела. Развлекалась со всеми подряд. – Дрейк засунул пальцы в свою шевелюру. Его лоб покрылся испариной. – О, эта ужасная женщина соблюдала осторожность и осмотрительность настолько тщательно и ловко, что никто ни о чем не догадывался. Тем более мой отец. Имелось только одно «но»: отец обожал ее, боготворил, любил искренне, всем сердцем. Мать казалась ему непогрешимой, не способной совершить ничего плохого. Она казалась ему святой. И мать делала все, чтобы он поверил, что она относится к нему точно так же. Она смотрела на него влюбленными глазами, заставляя его думать, что он для нее – единственный мужчина на свете.

Дрейк отвернулся. Его профиль скрывала темнота.

– Я всегда рос с мыслью, что моя мать – воплощение материнства, красоты, нежности и заботы, но однажды... Будучи в возрасте четырнадцати лет, я однажды уехал на конную прогулку и застал ее далеко от дома в укромном уголке вместе с графом Локсли, как обычную шлюху... Но хуже всего не это. В тот же день мать отозвала меня в сторонку и спокойно заявила, что ничуть не раскаивается в том, что совершила. Она сказала, что отец хороший человек, но он не удовлетворяет ее. Она сказала мне, что будет продолжать вести ту жизнь, которая ее устраивает. Все это мать говорила мне совершенно спокойно, не пряча свои зеленые глаза. В них я не увидел ни капли раскаяния. Она только выразила надежду, что я ничего не сообщу отцу, поскольку это его убьет. Затем она невозмутимо пожала плечами и добавила, что, разумеется, в конце концов, это мое дело – решать, как поступить. Ей было все равно.

Дрейк посмотрел на Алекс. Его переполняли ярость и злость. Когда он рассказывал обо всем этом, у него снова появилось ощущение, что его предали.

– Разумеется, я ничего не сказал отцу, потому что она была права – это бы убило его. И все последующие восемь лет я часто становился свидетелем того, как мать постоянно обманывала отца с другими мужчинами, а я ничего не мог с этим поделать. Больше никто из нашей семьи не знал об этом. Мой отец так и умер, продолжая считать мать святой.

Наступила тягостная минута молчания. А потом Дрейк продолжал:

– Вскоре на своем собственном опыте я узнал, что моя мать не единственная, для кого супружеская верность ничего не значит. Все женщины, которых я встречал, имели такие же моральные ценности, как и она. И тогда я поклялся, что ни одна женщина не будет так поступать со мной. – Дрейк нахмурился. Его сердце сжалось от боли. – Ты никогда больше не унизишь меня ни при всех, ни наедине. Никогда! – Его слова прозвучали холодно и обдуманно. Он сделал несколько шагов к кровати и наклонился над Александриной. Дрейка трясло от гнева за то, что он терпел в прошлом, и за то, что переживал в настоящем.

Когда Алекс осознала, как он страдал, слезы медленно потекли у нее по щекам.

– Я никогда не поступлю так с тобой, Дрейк, – прошептала она, а затем покачала головой. – И не потому, что боюсь, а потому, что люблю тебя!

На мгновение Дрейк замер. Его лицо словно окаменело. Затем он набросился на Александрину, схватил за руки и навалился на нее всем своим телом.

– Черт... Черт тебя побери! Никогда больше не говори мне этих слов! – прорычал он. – Эти слова не имеют смысла, потому что любви не существует!

– Существует! И я люблю тебя, Дрейк! – Она подняла голову, чтобы поцеловать его. – Я никогда не сделаю тебе больно. Никогда не предам твое доверие. – Алекс нежно поцеловала его. – Я люблю тебя, – прошептала она. – Я тебя люблю, – повторяла она снова и снова, нежно потираясь щекой о его подбородок. – Я люблю тебя.

Нежные слова Александрины и ее ласки обезоружили его, заставив капитулировать. И глубокий стон вырвался из его груди. Дрейк приблизил к ней свое лицо и жадно поцеловал в губы, крепко сжав ее руки, как будто собирался привязать Алекс к себе против ее воли.

Но Алекс и сама стремилась к нему всем своим существом. С наслаждением она отдалась его жарким поцелуям, отвечая ему со всей страстью, на которую только была способна.

Он отпустил руки жены и запустил пальцы в ее волосы, шепча что-то бессвязно. Нет никакого спасения от этого безумия, от этой неутолимой жажды, которую она в нем вызывает. Дрейк и сам не знал, хочет ли он спастись.

Он снова горел на адском огне, отчаянно ища рай, который она ему предлагала.

– Алекс... – шептал он.

– Я люблю тебя, – выдохнула Александрина, чувствуя, как любовь пронизывает ее до самых глубин существа.

Она ясно понимала, что любит его. Любит герцога Аллоншира, капитана Дрейка Баррета. Ведь это один и тот же человек. И этого человека она любит!

– Черт бы тебя побрал, Алекс, – прошептал Дрейк, закрывая глаза. – Что ты делаешь со мной, черт возьми! – Он застонал. Откуда-то из глубины его сердца вырвались выстраданные слова: – Черт бы тебя побрал за то, что ты заставила полюбить тебя!

Глава 28

– Вам не кажется, что пора уже об этом поговорить? Смитти стоял рядом с Дрейком на начищенной палубе новенького корабля. Размер этого судна превосходил габариты «Прекрасной мечты». Его отделка отличалась большей роскошью, но корабль пока не имел имени.

Дрейк и Смитти подняли паруса на этом корабле на следующее утро после бала, отправляясь в плавание по Темзе. Они плыли уже три дня, но Дрейк так и не сказал Смитти ни слова о бурной встрече с Александриной.

Мужчины главным образом беседовали о загадке, связанной с покушениями на жизнь Дрейка. Они проводили дни, знакомясь с новым кораблем, но время от времени между ними повисала напряженная тишина.

Дрейк задумчиво смотрел на закат. У него было изможденное лицо с кругами под запавшими глазами, а когда Смитти напомнил ему о вечере, предшествовавшем их поспешному бегству из Аллоншира, Дрейк только сильнее сжал штурвал.

– У меня нет желания говорить на эту тему, Смитти. Я отправился сюда, чтобы постараться обо всем забыть.

– Ну и как, это вам удается? На лицо Дрейка легла тень.

– Нет, совсем не удается.

Смитти понял, что Дрейк страдает, но не мог не задать капитану вопрос, терзавший его на протяжении нескольких дней.

– Вы обидели ее, ваша светлость?

Услышав обвинения Смитти, Дрейк закрыл глаза. Перед его мысленным взором возник образ Александрины, такой ясный и четкий, как будто она стояла сейчас перед ним. Он вспомнил, как смотрела жена, когда он молча направился к двери, оставляя ее одну. Алекс заплакала. Сколько раз она говорила ему, что любит? Алекс повторяла ему это снова и снова, но Дрейк упорно не верил ее признаниям, не хотел даже слушать эти слова. Он судорожно мечтал освободиться от эмоциональных пут, которыми она хотела его связать. Признавшись ей в любви, он совершил самый разумный поступок, но это признание он сделал в порыве страсти.

Обидел ли он Александрину? Ответ не оставлял для него никаких сомнений. Да! Он обидел ее, и не один раз.

– Как вы могли причинить ей вред?

– Потому что я подонок.

– Вы не подонок, ваша светлость, вы – болван, каких свет не видывал.

Дрейк кивнул, соглашаясь с ним. Его внезапно охватило неодолимое желание поделиться своей болью.

– Алекс сказала, что любит меня. И я знаю, что это правда. Но, черт возьми, Смитти, когда я видел, как она выставляла себя напоказ перед всеми этими мужчинами, открыто кокетничая с ними, я не мог не думать ни о чем другом, кроме...

– Самого худшего, – закончил за него Смитти. – И даже не поговорив для начала с самой герцогиней, вы решили ей отомстить? Скажите, с чего вы взяли, что она в открытую решила соблазнить всех мужчин в вашей гостиной? Вы же знаете ее достаточно хорошо. Как вам могло прийти в голову, что она, не считаясь с вашими чувствами, прямо на ваших глазах займется набором всех желающих в ряды своих любовников?

Смитти не ждал, что Дрейк ему ответит, и продолжил:

– Давно настала пора покончить с обидами прошлого и со старыми душевными ранами. Разве супруга не доказала вам, что она единственная в своем роде? Что ее не интересует никто, кроме вас? Постарайтесь хоть раз взглянуть на ситуацию объективно, ваша светлость, увидеть вещи в их истинном свете, а не такими, как они предстают в вашем воображении. Леди Александрина простила же вам обман. Простила вас за то, что вы внесли неразбериху в ее жизнь. За то, что за последние несколько месяцев ей пришлось совершить грандиозную перестройку в своем сознании. И все это ради чего? Ради того, что она любит вас, и всегда любила. А теперь что? Будете холить и лелеять это чувство или собираетесь отринуть его из-за порочных женщин, которые омрачают ваше прошлое? Я предлагаю вам хорошенько обдумать этот вопрос, ваша светлость, прежде чем вы откажетесь от своего счастья – от шанса, который вам предоставляет жизнь.

Дрейк изумленно уставился на Смитти. Последняя фраза проникла ему в самое сердце. Смитти сказал, что Дрейк находится сейчас перед выбором, но на самом-то деле для него не существовало никакого выбора. Выбрав любовь Александрины, он очень многое ставит на карту, чтобы наконец дать ей то, чего она заслуживает. Этот выбор Дрейк давно уже сделал для себя.

* * *

Александрина внимательно разглядывала портрет: холодная элегантная красавица королевского вида бесстрастными зелеными глазами смотрела на нее свысока.

Экзотическая красота Ванессы Баррет мучила, соблазняла и очаровывала бесчисленное количество мужчин. И больше всех – отца Дрейка. Эта хрупкая женщина использовала мужчин. Она брала все, что они ей предлагали, ничего не давая взамен. Даже глядя на ее портрет, Алекс ощущала никчемность и пустоту души Ванессы Баррет.

В галерее внезапно словно повеяло холодом, Александрина даже пыталась согреться, потирая ладони друг о друга.

Она еще раз с вызовом взглянула на портрет матери Дрейка.

– Вы оставили свой неизгладимый след в его душе, – обвиняла ее она, – но я ни за что не позволю вам одержать победу. Я нужна Дрейку. Я знаю это... И еще он любит меня. – Алекс положила руку на свой слегка округлившийся живот. – У нас с Дрейком будет ребенок. И будьте уверены, мы воспитаем его с любовью и заботой, в чем вы отказывали вашему сыну. Вы нанесли ему душевную рану, глубину которой даже он сам не может осознать. Но я не позволю ему быть вечным заложником вашего разрушительного влияния. Дрейк теперь мой! В один прекрасный день он и сам это поймет. Он обязательно это поймет!

Женщина с портрета молчала, продолжая насмешливо смотреть на Александрину. Алекс отвернулась от нее, не в силах сдержать отвращения.

Дрейк отсутствовал уже три дня. Алекс знала, что муж страдает. Она чувствовала это. Дрейк ушел от нее так, словно не смог больше находиться рядом. Ушел, не проронив ни слова, оставив ее одну, совсем одну, одинокую и испуганную.

Александрина не спала три ночи. Перед ее глазами всплывали картины зверского убийства во время плавания. Тот человек, который хотел убить Дрейка, находился сейчас на свободе, продолжая замышлять и планировать свое черное дело. Эта мысль ужаснула Алекс, ведь она любила Дрейка всем сердцем.

Дрейк сказал, что любит ее! Сказал это в разгар страсти. Сказал с таким трудом, словно эти слова выжигали из него каленым железом. Она видела, как тяжело ему было их произнести, но Дрейк выразил словами то, что действительно чувствовал. Она молилась только о том, чтобы время, которое Дрейк проведет наедине с самим собой, вдали от суеты и ежедневных дел Аллоншира, откроет его сердце навстречу истине и вернет Александрине ее любимого.