скачать книгу бесплатно
Мама Карла молча смотрела, как папа Мигель зачерпывает ложкой паэлью. Он ел и почесывал лоб. Когда мама Карла так смотрела на папу Мигеля, это значило, что она скоро улыбнется. Когда папа так почесывал лоб, это значило, что он скоро что-то придумает. И снова будет сиять счастьем.
Что бы мама Карла не говорила, она всегда была и будет счастливая с папой Мигелем. Потому что он – папа. С другим бы она не смогла. Потому что она – мама.
Кристина терпеливо ждала. Она сидела на плетеном коврике и смотрела на огонь в камине. Он всегда казался загадочным – плясал и трещал, но дотронуться до него было невозможно. Она думала, что, если бы мы могли видеть счастье, оно бы было похоже на огонь. И – да – еще на ветер. Ветер тоже нельзя поймать. Но он всегда с нами.
Наконец папа отложил ложку и, повернувшись к Кристине, поднял стакан с вином. Глаза у него были немножко туманные. Но они уже не страдали и, вообще, были. Значит, скоро папа будет такой… настоящий, как всегда.
– Ну, слушай, Кри. Я расскажу тебе историю про край, где растет амарант. Там никто не покупает счастье, потому что все знают, как его готовить. Немного сока агавы, немного амарантовой муки, радуга…
Глаза папы Мигеля блестели и мечтали. И смотрели туда, где никого не было, так, будто кто-то все-таки там был. Папа Мигель сделал еще один глоток.
– Там люди всегда счастливые? – поинтересовалась Кристина.
– Они знают как улыбаться, – кивнул отец с тоской. – Смеяться. Никто им не указывает, как жить, потому что они ЗНАЮТ. Разве это не самое главное..? На каждом углу пахнет жареными с корицей орешками. Потом из них делают крем…
Кристина затаила дыхание. Корица – это совершенно сказочный запах. Всего раз в год, когда приплывал из Индии торговец Педро, он привозил маленькую связку. И мама Карла сразу прятала его. А на холме Святой Марии никто не знал точно, что за секрет в ее сладких булочках. Говорили, что это вкус счастья. А мама Карла только посмеивалась.
А еще там умеют вставать, когда плохо, и улыбаться. На холме Святой Марии таких людей она не встречала. Амарант точно стоит посетить.
– Только край амаранта – далеко-далеко…
– Далеко-далеко – это дальше, чем живет мэр?
Кристина сразу решила, что поплывет в Амарант, где все счастливые и жарят орешки в корице – это, должно быть, восхитительно. Поэтому сочла нужным уточнить место. Она любила все знать точно. О мэре, например, она знала, что с ним нельзя ссориться, и что он строит дороги. Хотя это странно: человек, который строит дороги, чтобы соединять людей, не должен уметь с ними ссориться.
– Конечно, дальше, Кристина! Намного, невооборазимо намного дальше! – папа Мигель сдвинул брови.
Кристина поспешила исправиться:
– Это там, откуда Педро привозит корицу, да?
Где встает солнце. Много-много дней за горизонт.
– Да это совсем в другую сторону…
– А, туда, где был Колумб?
Значит – туда, где солнце садится.
– Понимаешь, ты меряешь по горизонтали, а я толкую совсем о другом.
– Что значит «по горизонтали»?
– Вправо, влево… к горизонту… – кажется, папа Мигель немного запутался. И кто знает, из-за вина или из-за «плохо». – Да, где горизонт, там и есть горизонталь. А в край амаранта добираться надо по вертикали.
– Но как?!. – ахнула Кристина, поджимая коленки к подбородку.
– Конца вертикали вовсе не видно, но это не значит, что края с амарантом – не существует, – папа улыбался и грозил пальцем.
– Мигель, не кажется тебе, что пора заканчивать уже со сказками! – наконец мама Карла перестала дуться и молчать.
Она встала и забрала пустую папину тарелку. Брови у нее сделались как ласточкин хвост.
Папа Мигель умоляюще поднял брови и разулыбался.
– Ах, Карла, ведь моя сказка закончилась, когда я женился на тебе… Осталось только понарошку…
– Кончилась его сказка! – мама Карла дала папе Мигелю ненастоящий подзатыльник и нахмурилась еще сильнее. Потому что она собиралась смеяться. – Прими к сведению, Мигель, она только начинается! И, кстати, – мама Карла выглянула в окно, там вдалеке прыгали огоньки факелов, – к нам едут новые постояльцы. Будь так добр, не рассказывай небылиц за стойкой.
Папа Мигель шуточно отдал честь, отставил стакан, послал маме воздушный поцелуй и неуверенно зашагал к дверям. Кажется, он делался сильнее.
– А вы, сеньорита, прочитайте молитву и отправляйтесь в постель! – это уже относилось к Кристине.
Ночью ей приснился край, где растет амарант. Амарант – это были такие большие блестящие розовые камни, которые вырастали на берегу океана. Их специальным колдовством стирали в муку, из которой прямо на камнях пекли сладкие лепешки. Если разломить лепешку, из нее выскальзывала на небо радуга. Только пахли радуги не корицей, а переспелыми помидорами. Папа откусил от лепешки первым и сломал себе зуб.
Утром Кристина сбежала по лестнице вниз, даже не переодеваясь, все в той же своей белой длинной сорочке. У нее был жизненно важный вопрос, с которым ждать было просто непозволительно. Что-то с амарантом было не так.
Папа Мигель уже стоял у стойки, бледный, бодрый и серьезный. Он разливал по стаканам херес для незнакомцев, что сидели за столиком и приглушенно о чем-то говорили. Вид у них был заговорщицкий. Наверное, вчерашние постояльцы.
– Папа! – позвала Кристина, подлетая к отцу, спотыкаясь и врезаясь в его ноги.
Папа Мигель вздрогнул и пролил херес мимо.
– Кри! Разве можно так пугать?
– Я громко топала ногами… – возразила Кристина в свое оправдание. – Но, папа, скажи… – она настойчиво дернула его за рубаху, – амарант – это что такое?
– Амарант? – поднял брови папа Мигель. А потом хмуро сдвинул их: – Какой амарант?
– Что значит – какой? «Край, где растет амарант», ты же вчера рассказывал… Помнишь? Там много радуг, никто не покупает счастье, едят орешки и корицу… Но амарант не может быть камнем, ты сломал зуб о него…
Папа Мигель закашлялся.
– Кристина, это была сказка. Только сказка.
– Но…
– Прости меня, дочка… – папа Мигель оставил бутылку на стойку и присел на корточки. Его черные глаза посмотрели прямо на Кристину. – Вчера я… мне стыдно за себя вчерашнего. Наверное, я тебя крепко напугал. Но ты мне очень помогла, – и он улыбнулся широко-широко, а потом поцеловал дочку в щеку. – Я снова сильный. И ты у меня сильная.
Щеки Кристины покраснели – она любила, когда папа ее хвалил, потому что он всегда хвалил за дело, а не каждый день, как мама Карла.
– Хозяин! – позвали незнакомцы из-за стола. – Сколько можно с ребенком нянькаться! Давай нашу выпивку!
Папа Мигель резко встал. Глаза его грозно сверкнули на миг, а потом лукаво заблестели.
– Сеньоры, не беспокойтесь, мой ребенок вырастет скорее, чем остынет ваш херес, – и шепнул Кристине: – Беги, оденься – жители «Горизонта» всегда должны выглядеть достойно. Мама Карла уже потеряла тебя, наверное…
– Но амарант..!
– Просто красивое слово. Забудь… – Папа Мигель был неумолим. – Ну?.. А я обслужу этих грубиянов.
– Не давай им смеяться над тобой! – погрозила Кристина пальчиком.
– Да чтобы я?.. Никогда! – папа Мигель подмигнул, осенил себя их тайным знаком крест-накрест и составил стаканы на поднос. – Ваш херес уже в пути, сеньоры!
Сеньоры шутку не поняли.
Папа Мигель был великолепен во всем. Но про амарант Кристина так и не смогла ему поверить. Это слово стало ее заветным секретом.
Глава 3. Вертикаль. Венто решает стать ловцом счастья
– Уйди! Хватит! – Аннато отогнала приставучий пар, что настырно подныривал под руку. – Ты мне мешаешь!
Дверь на кухню распахнулась, впуская холодный воздух. Белый пар поредел и убрался в угол. Теперь Аннато могла четко видеть выстроившиеся шеренгой флакончики.
– Аннато, бормочешь, как всегда! – захохотала Мескито, втаскивая за собой огромную бочку. – Давай, Венто, толкай лучше! Да смотри, с мостков не свались!
– Закройте дверь, мне тут сквозняки ни к чему, – нахмурилась Аннато. Она отложила мерный половник и, кряхтя, водрузила на чан тяжелую крышку. – Что это там у вас?
Мескито помогал худой парнишка в льняной рубахе на выпуск. Бочку, охая, вкатили в самый угол, выбив оттуда пыль и остатки белого пара. Рядом с мешком с корешками куркумы.
– Фу-ух! – отряхнул ладони паренек и уставился на половник Аннато. – Ты напиток счастья разливаешь?
– Амарантовая мука, – ответила Мескито. – Ловцам крупно повезло в походе. Все, иди, иди, – это уже предназначалось Венто.
– А можно попробовать? – не обращая внимания на Мескито, спросил Венто.
Волосы у него свешивались до подбородка путаными космами. Цвета почти пепельного. Уши выглянули, когда он наклонил голову просительно.
– Пожалуйста!
Мескито настойчиво толкнула Венто к двери, но он уклонился.
– Мескито, пусть попробует, что тебе, жалко? – сжалилась Аннато. – Иди, Венто, только дверь прикрой.
– Товар же, – проворчала Мескито.
– Ой, от одной ложки не убудет, – сощурилась Аннато.
Венто в один скачок оказался у двери и громко захлопнул ее ногой. Космы его взметнулись выше ушей, когда он радостно подпрыгнул:
– Я готов!
– Ты живешь там, где люди умеют быть счастливыми, – пробубнила Мескито и подняла крышку со своего чана. – Пожалел бы тех, кому это предназначено.
– Хочу знать, что они там, внизу, пьют, – пожал плечами Венто и взял из рук Аннато ложку.
Взбежал по ступенькам к чану, сбросил крышку и, облокотившись ладонями о край, наклонился и принюхался. Пар взметнулся ему в лицо таинственным туманом. Такой запах не забывают, когда услышат однажды.
– Корица?
– Попробуй, – улыбнулась Аннато.
Мескито покачала головой. Она не одобряла нравов Аннато.
Мальчик запустил свою ложку в варево; по верху шли радужные на солнце пузыри. Пар снова окреп и никуда не убегал. Он смело вползал в космы Венто и теребил уши.
Жидкость была густой и стекала тонкой нитью с ложки. Пахла сладко-кисло, с ноткой горечи.
Венто отправил ложку в рот. Проглотил, облизал губы и черенок ложки. Прикрыл глаза, пытаясь почувствовать вкус. Во рту будто что-то расцвело. Так расцветает солнце под облаками. И потянуло от этого счастья чем-то незнакомым, далеким и желанным. Чем-то, что уже никогда нельзя забыть, а обязательно нужно увидеть.
– Это… счастье? – наконец смог Венто открыть глаза. – Из чего оно? Из вот этой вот амарантовой муки? Или что тут еще? И почему у нас такого не едят?
– Потому что это все на экспорт, – ответила Мескито. – А мы и так счастливы. Видишь, Аннато? Теперь вопросов не оберешься.
– Но это просто… вкусняшка, – возразил Венто. – Как она может быть связана со счастьем?
– Люди – они такие, – пояснила Мескито, – верят во все, что написано на этикетке. И им достаточно вкусняшки, чтоб поверить, что это счастье.
– Вы их обманываете?
– Ну, вот, приехали! Никто никого не обманывает! И, вообще, мы только готовим то, что нам говорят. Венто, иди уже, а…
– Я тебе говорила, наше счастье действует ненадолго. – Аннато ловко вливала черпаком жидкость в каждый флакон. – Венто лишь повторил мои слова. Это не то, что нужно людям на Горизонтали.
Мескито отставила свой черпак в сторону и угрожающе направилась к Венто. Он предусмотрительно попятился в сторону с хитрой ухмылкой.
– Я вам помог, а что получил взамен?..
– Ложку счастья, – ухмыльнулась Мескито, поставив кулаки в бока. – А теперь проваливай.
– Не буду я снова облака распугивать… – обиженно взобрался Венто на бочку с мукой и свесил обтянутые чулками ноги в туфлях с пряжками. – Я лучше стану ловцом счастья! Оседлаю ветер и спущусь на землю, и буду добывать и амарантовую муку, и сок агавы… Только я не стану свои трофеи сдавать на какой-то там экспорт. Я хочу сам есть счастье, которое поймаю! Аннато, ты ведь научишь меня?
Аннато засмеялась, а Мескито нахмурилась.
– Никогда. Если все будут знать рецепт, люди останутся без счастья. – Она подошла к двери и распахнула ее. – Иди, Венто, твоя судьба – двигать воздух. Смотри, и так облака застоялись.
За дверью скопление белых туч пронизывал свет. В воздухе качались мостки из досок. Земля была слишком далеко внизу.
– Почему они не могут готовить счастье у себя на земле? – спросил Венто, не двигаясь с места.
– Для этого нужно знать, что это такое, – тихо ответила Аннато.
– А они готовы поверить, что это агавовый мед в разноцветных флакончиках, – подняла бровь Мескито с презрением.
– Неужели никто не пытался рассказать?.. – удивился Венто.
Пар недовольно спрятался в чан, который вспыльчивая Мескито позабыла накрыть. Запахи кухни ослабели, аромат грозовой свежести побеждал приправы. Аромат, к которому так привык Венто – подмастерье ветродуев.
