скачать книгу бесплатно
– Натурально. Это же perpetuum mobile, батенька! Вечно!
– Нашёл свободные уши? – послышался голос собаки. Она стояла в дверях и держала руки в карманах. Мужчина помрачнел, но ничего не ответил.
– Пойдёмте, – обратилась собака к солдату, – а то мы так до места не доберёмся.
– Вы видели? – сказал солдат, шагая вниз по тропинке, – Какое сложное устройство! И может крутиться вечно, обеспечивая себя потребной энергией!
Собака внимательно посмотрела на него:
– Я надеюсь, Вы понимаете, что вечного двигателя не может существовать?
Солдат не понимал и начал рассказывать собаке принцип работы механизма, который он видел минуту назад. Собака его прервала:
– Видите ли, драгоценный мой, закон сохранения энергии гласит, что так называемого «вечного двигателя» не существует. Вы видели, как работал механизм…
– В том то и дело, что видел.
– А пока его водружали на стол, Вы, наверное, читали какую-то интересную книгу.
– Причём здесь это?
– Притом. Я попытаюсь объяснить Вам устройство этого механизма и первый закон термодинамики…
– Я не хочу ничего слышать про закон термодинамики, – перебил солдат, – я видел вечное движение и точка, – сказал он и насупился.
– Ну, как знаете.
Дальше шли молча. Чем ниже они спускались, тем меньше света становилось вокруг, и вот тропинка уже была еле видна. Исчез свет, зато вокруг появились мрачные тени, некоторые были похожи на людей, некоторые на зверей с горящими глазами. Видно было, что собаку они боялись, поэтому близко не подходили. Солдату было не по себе от их пристальных взглядов, он почему-то вспомнил мрачных Древних Богов из книги, что читал наверху, и покрепче схватился за саблю.
– Пришли, – сказала собака и указала вперёд. Там, на самом дне воронки, стоял сундук, доверху набитый серебром. Солдат кинулся к нему и начал набивать серебром ранец и карманы. Собака вынула из кармана трубку с изгибом, не торопясь набила её табаком, закурила. Лицо её периодически освещалось тусклым красным светом, приобретая хищные черты. Солдат торопливо набивал ранец, оглядываясь на спрятавшиеся неподалёку тени. Часть монет не попадала в ранец и падала на пол; одна подкатилась прямо к ноге собаки. Собака подняла её и сунула в карман. Наконец всё было до отказа набито серебром, солдат охнул и закинул ранец за спину.
– Пойдём другой дорогой, – сказала собака, – несколько длиннее, но путь пологий. Для Вас это преимущество.
Солдат припустил вперёд, боясь, как бы тени не ухватили его за ранец, если он пойдёт позади собаки. Наконец они выбрались на свет, и солдат облегчённо вздохнул, хотя уже порядком устал от своей ноши.
– Сделаем привал на полпути, – сказала собака, – вон там, – она указала наверх, на дверь, рядом с которой располагались два окна с витражами, а сверху выходила труба, из которой вился лёгкий дымок.
Наконец они добрались. Собака открыла дверь.
– Разрешите? – спросила она кого-то. Из-за двери послышались радостные возгласы, по которым стало понятно, что собака со своими приятелями, которые были в этом доме, а то, что они были приятелями, не было никакого сомнения, давно не виделась. Солдат вошёл следом.
В огромной гостиной, левая сторона которой была одновременно и кухней, находились трое мужчин.
Двое из них были грузны, один поджар.
Двое были бородаты, один гладко выбрит.
Двое имели привычку курить, один на дух не переносил табачного дыма.
Двое были в очках, один очков не носил.
Двое сидели в креслах, один стоял у плиты.
Все трое были в хорошем настроении.
Собака обнялась со всеми по очереди.
– Я вам тут охотника за сокровищами привёл, передохнуть надо, – сказал пёс, и солдату тут же было предложено мягкое кресло. Сбросив ранец, солдат плюхнулся в кресло и вытянул ноги.
– Ну, как там наверху? – спросил у солдата один из мужчин, тот, что сидел ближе к нему.
– Стабильности нету, – сказал солдат и неопределённо пожал плечами.
– Компота хотите? – спросил тот, что у плиты.
– Пожалуй.
Мужчина принёс что-то наподобие пиалы и ложку. В пиале были выложены фрукты, залитые лёгким сиропом.
– Какой же это компот? Это блюдо какое-то, – сказал солдат.
– Самый настоящий компот, угощайтесь. Компоты такие и должны быть.
Солдат не стал спорить и съел всё дочиста. Затем он откинулся в кресле и посмотрел в окно. Окна в доме были витражные, но одна створка была распахнута, и солдат увидел на противоположном краю воронки открытую дверь. На столе стоял механизм, тот самый perpetuum mobile, в дверном проёме была видна фигура мужчины, который расхаживал по гостиной, заложив руки за спину. Солдату страсть как хотелось увидеть эту машину ещё разок, она давала ему ощущение какого-то жизненного смысла, чего-то такого, что мы ещё, быть может, не знаем, а быть может нам и не дано узнать, но это нечто существует, наполняя наше существование смыслом, как бутыль наполняют добрым вином. Как нагарную чугунную сковороду наполняют пряной жареной картошкой. Солдат чувствовал, что это нечто, конечно же, выше, легче и прекрасней, чем жареная картошка, но в голове у него других образов не родилось.
– А вы знаете, я видел вечный двигатель, – решил поделиться он своей радостью с обитателями комнаты. Но эффекта не произвёл: собака промолчала, бросив на него хмурый взгляд (впрочем, солдат иного и не ожидал), тот, что у плиты укоризненно покачал головой и принялся что-то нарезать, второй хмыкнул и потянулся за сигаретой, тоже всем видом показав, что не собирается это обсуждать. Третий мужчина тоже закурил, выдержал паузу и произнёс:
– В конце концов, это дело вкуса.
Этим он, видимо, хотел только скрасить молчаливую паузу, которая возникла после слов солдата, дабы не показаться невежливым, но тут отреагировал тот, что у плиты:
– Это дело дурного вкуса! Не может быть вкуса у того, кто вбивает себе в голову всякую дурь.
– Знаешь, если уважаемому солдату захочется увидеть perpetuum mobile, он его увидит. Не у нас, так наверху. Не наверху, так сам придумает.
– И всё же нехорошо потакать человеческим слабостям, – вмешался второй, – ты же не будешь уверять его, что вечный двигатель существует.
– Нет, не буду.
Второй задумался, а потом сказал:
– Хотя… наверное, ты в чём-то прав, – сказал второй третьему, а потом первому, стоявшему у плиты, – не суди строго, они просто боятся.
– В конце концов, все боятся. Каждый по-своему, – сказала собака.
Наступила неловкая и несколько нервная пауза. Солдат молчал. Третий мужчина спросил у солдата:
– Вы после нас в третью комнату?
– Да. Собака из первой сказала, что сюда сначала нужно зайти.
– Правильно сказала. Вы потом к нам заглянете?
– Зачем? Та собака тоже просила. Что там, в третьей комнате?
– Мы не знаем. Никто не знает. Ну так как, заглянете?
Солдат вздохнул:
– Загляну. Замотался я сегодня, по комнатам ходить.
– Да, это тяжёлая работа – деньги таскать. Хотите, мы Вам кофе сварим?
– Давайте по чашечке, и мы в путь, – откликнулась собака, – а то поздно уже.
Начали решать, кому варить кофе. Первый сказал, что он кулинар, поэтому поручить нужно ему. Третий заявил, что забота кулинара готовить блюда, а варить кофе кулинар уметь не обязан. А у него итальянские корни, так что в вопросах кофе он может заткнуть за пояс любого кулинара. Первый отвечал, что варить всё равно будем в турке и тут нужно быть не итальянцем, а турецким подданным, а кофе такое же блюдо, как утка в яблоках или, если хотите, как ризотто, пер фаворе, раз уж у вас итальянские корни…
В это время солдат увидел, что в дальней стене комнаты есть узкий проход – и как это он раньше не заметил! Он поднялся и пошёл по нему, через минуту выйдя в большую пещеру с высокими сводами, на которых сидели летучие мыши и капли воды. Пол пещеры разрывался пополам большой расщелиной. Заглянув туда, солдат увидел, что внизу оказались опять-таки люди. Все они держали в руках perpetuum mobile. Механизмы были разные, некоторые были основаны на вращении колёс или шаров, некоторые на природном магнетизме, а были и такие, которые двигались за счёт капиллярного притяжения… Тут из стены напротив выдвинулась прямо на солдата большая каменная голова в красном фригийском колпаке и громогласно сказала: «А, новенький! Хочешь пойти к нам – выбирай!» и справа и слева от головы тут же выдвинулись две большущие каменные руки, в одной из них был факел, а на второй – perpetuum mobile, в точности такой, как видел солдат, спускаясь по склону. Факел был замызганный, хотя и горел ярко, а вот механизма сверкала сталью и мягко шелестела валами и рычажками. Солдат не отрываясь, как зачарованный, смотрел на неё. «Как выбор сделаешь, получишь приз! Хороший выбор – хороший приз!» – загромыхала голова. Солдат, конечно же, хотел механизму, уж очень она ему нравилась… «А-а-а, вижу чего хочешь! – прогрохотала голова, – молодец, все выбирают perpetuum mobile!» Солдат посмотрел в расщелину. А ведь и действительно – все! Только с десяток человек ходили по расщелине с факелами, что было не удивительно. «На, владей! Твоя механизма теперь!» – произнесла голова. «А приз?» – спросил солдат. «Лимон!» – захохотала голова, и солдату в руку упал лимон. Солдат кисло повертел его и спросил: «Выбор нехороший был? Почему лимон? А если бы я выбрал факел, то что бы получил?» Тут голова загромохохотала так, что механизма в руке у солдата запрыгала и зазвенела, а со сводов сорвалась стая испуганных мышей: «Тоже лимон!» И солдату в руку упал второй лимон. «Ничего не понимаю…» сказал солдат. «А и понимать нечего!» – это уже сказали лимоны, которые как два глаза смотрели на солдата. Тут они прыгнули из рук и поскакали вниз по каменным ступеням словно два мячика случайно выпавшие из детских рук скачут по лестнице твоего дома а ты знаешь что они сейчас укокошат какую-нибудь вазу внизу. Солдат бросился за ними а они лихо поворачивая на поворотах скакали солдат за ними пустился сапоги как свинцовые и ноги не слушаются и скользят на поворотах а лимоны мячами скачут дзинь-ля-ля дзинь-ля-ля и смеются и хоть бы хны им а они тут повернулись и солдату да ты кофе то хочешь и мордой собачьей спрашивают солдат ты кофе будешь пить… солдат, ты кофе будешь?
– Солдат, ты кофе будешь? – солдат открыл глаза, собака трясла его за плечо, – кофе готов.
Оказывается, он спал! Ну и приснится же! Солдат посмотрел на дальнюю стену, где, естественно, никакого прохода не было.
Выпив кофе, солдат с собакой бодро прошагали дальше, сделав ещё один привал прямо напротив дома Элеонор, на противоположной стороне воронки, у какого-то небольшого роста мужчины, ходившего босиком и курившего длинную трубку. Солдат снова подкрепился, на сей раз пенным пивом, серым хлебом и сыром. За трапезой солдат разглядывал комод, кресла, покрытые кружевными салфетками. Прямо напротив стола в раме висела странная маленькая картина маслом, на которой был изображён всего лишь лист с дерева. Подпись гласила, что это лист кисти кого-то, фамилию солдат не разобрал. Наевшись, солдат откинулся на спинку стула и прислушался к разговору, который вели собака с мужчиной. Мужчина жаловался на Элеонор, рассказывал про её грубость, что она ему досаждает, спасу нет. Что-то было общее между этим мужчиной и Элеонор, покачивавшейся в кресле на противоположной стороне воронки. Общее и в то же время они очень сильно различались, подумал солдат. Словно Элеонор была пуста, а этот босой мужчина нет… Но от пива у солдата все мысли спутались и он бросил дальше думать… Собака заметила, что солдат уже скучает и откланялась…
Раз-два, раз-два, и вот солдат с собакой уже вынырнули из воронки. Сердечно попрощавшись с собакой…
4. Третья комната
…солдат пошёл в третью комнату. Фу ты пропасть! У этой собаки глаза были ни дать ни взять две Круглые башни и вертелись точно колёса.
– Моё почтение! – сказал солдат и взял под козырёк. Такой собаки он ещё не видывал.
Долго смотреть на неё он, впрочем, не стал, а взял да и посадил на передник и открыл сундук. Батюшки! Сундук-то опять пуст! Что только не делал солдат – и махал перед носом у собаки руками, и приплясывал, и ругал собаку на чём свет стоит, но она сидела не шевелясь и только глаза вертелись точно колёса. Пошёл тогда солдат сам себе по комнате. Идёт, осматривается и видит, что комната пуста: ни тебе холмов, ни тебе золота, только серый туман цвета мыши клубится, покрывая пол и стены…
Ну, хорошо, хоть серебро осталось в рюкзаке. Посадил он собаку опять на сундук…
5. Развязка
…потом захлопнул дверь, и закричал наверх:
– Тащи меня, старая ведьма!
– Ты взял огниво? – спросила женщина.
– Ах правда, чуть не забыл! – сказал солдат, пошёл и взял огниво.
Женщина вытащила его наверх, и он опять очутился на дороге, с набитым серебром ранцем.
– Зачем тебе это огниво? – спросил солдат.
– Не твоё дело! – ответила женщина. – Ты ведь получил деньги! Отдай же мне огниво!
– Как бы не так! – сказал солдат. – Сейчас говори, зачем тебе оно, не то я вытащу саблю да срублю тебе голову.
– Не скажу! – упёрлась та.
Тогда солдат вытащил саблю. Женщина взвизгнула и припустила вокруг дерева, а солдат за ней. Бегали они так минут десять – то вперёд, то назад, пока, наконец солдат не оступился, да не ударился со всего размаху головой о камень. Тут-то ему и конец пришёл: перелом основания черепа случился. И поделом ему, противный этот солдат оказался – всё ему старая женщина «ведьма», да «ведьма», а она, может, просто некрасивая. Да и надуть он её решил – огниво забрать хотел.
В общем, тут и сказке конец.
Маленький Клаус и Большой Клаус
К чему эти эвфемизмы?
В одной деревне жили два человека; обоих звали Клаусами, но у одного было четыре лошади, а у другого только одна; так вот, чтобы различить их, и стали звать того, у которого было четыре лошади, Большой Клаус, а того, у которого одна, Маленький Клаус. Послушаем-ка теперь, что с ними случилось; ведь это целая история!
Всю неделю, как есть, должен был Маленький Клаус пахать на своей лошадке поле Большого Клауса. Зато тот давал ему своих четырёх, но только раз в неделю, по воскресеньям.
А надо сказать, что Большой Клаус имел неприятную особенность в воскресенье напиваться в хлам. Большой Клаус обычно пил всю неделю, но поскольку на неделе нужно было работать, он стоял на ногах. Но как только приходило воскресенье, тут уж Большого Клауса было не удержать! Выставлял он перед собой двадцать две бутылки картофельного шнапса и выпивал их за раз.
А Маленький Клаус в воскресенье пахал. Ух ты, как звонко щёлкал кнутом Маленький Клаус над всей пятёркой, – сегодня ведь все лошадки были будто его собственные. Солнце сияло, колокола звонили к обедне, люди все были такие нарядные и шли с молитвенниками в руках в церковь послушать проповедь священника. Все они видели, что Маленький Клаус пашет на пяти лошадях, и он был очень доволен, пощёлкивал кнутом и покрикивал:
– Эх вы, мои лошадушки!
– Не смей так говорить! – сказал ему как-то раз Большой Клаус. – У тебя ведь всего одна лошадь!
Но вот опять кто-нибудь проходил мимо, и Маленький Клаус забывал, что не смел говорить так, и опять покрикивал:
– Ну вы, мои лошадушки!
– Перестань сейчас же! – сказал ему наконец Большой Клаус. – Если ты скажешь это ещё хоть раз, я возьму да хвачу твою лошадь по лбу. Ей тогда сразу конец придёт!
– Не буду больше! – испуганно сказал Маленький Клаус. – Право же, не буду! Да вдруг опять кто-то прошёл мимо и поздоровался с ним, а он от радости, что пашет так важно на пяти лошадях, опять щёлкнул кнутом и закричал:
– Ну вы, мои лошадушки!
– Вот я тебе понукаю твоих лошадушек! – сказал Большой Клаус. Взял он обух, которым вколачивают в поле колья для привязи лошадей, и так хватил по лбу лошадь Маленького Клауса, что мозги у той разлетелись по всей пахоте. Маленький Клаус стоял и смотрел в ужасе, как его лошадка брыкается в предсмертных судорогах…
– Эх, нет теперь у меня ни одной лошади! – проговорил Маленький Клаус и заплакал.
Потом он сделал из лошадки отличную кровяную колбасу, а шкурку лошадки высушил хорошенько на ветру, положил в мешок, взвалил мешок на спину и пошёл в город её продавать.
Идти пришлось очень далеко, через большой тёмный лес, а тут ещё непогода разыгралась, и Маленький Клаус заблудился. Едва выбрался он на дорогу, как совсем стемнело, а до города было ещё далеко, да и домой назад не близко; до ночи ни за что не добраться ни туда, ни сюда.
При дороге стоял большой крестьянский двор; ставни в доме были уже закрыты, но сквозь щели светился огонь.
«Вот тут я, верно, найду себе приют на ночь», – подумал Маленький Клаус и постучался.
