«Клиповое» мышление

«7 грехов»

(«Covёr» – сериал «Дэмиен», 2016 г., США, Режиссёр – Ник Копус, Тим Эндрю, Эрнест Р. Дикерсон, Бронуэн Хьюз, Шекхар Капур, Гильермо Наварро, Микаэл Саломон, Т.Дж. Скотт; «AM-A-S» – «Молчание ягнят», «Ганнибал», «Красный Дракон», «Ганнибал: Восхождение», 1990–2006 гг., США, Великобритания, Италия, Германия, Чехия, Франция, Режиссёр – Джонатан Демме, Ридли Скотт, Бретт Рэтнер, Питер Веббер, сериал «Ганнибал» 2013–2015 гг., США, Создатель – Брайан Фуллер; «Хирург», «Ученик», 2001–2002 г., Автор – Тесс Герритсен)

– Да ладно?.. Это ж прям – как в той песне: «О, как намаялся я с тобой, Моя попытка № 5»! – Хохотнул мужчина и отложил все свои бумаги, которые до этого заполнял чёрной гелиевой ручкой в металлическом футляре и с золотым же напылением «под стать», где-то ещё и параллельно же делая пометки на полях: тут же внося их в «Доработки по документам» – для секретаря; и в свой же чёрный толстый ежедневник с разлиновкой в такую же мелкую линейку – отдельно. Затем – сложил их обратно и в их же прозрачные файлы, вставил их, закрепляя на металлический зажим, в чёрные пластиковые папки и отложил, как и всю остальную же свою канцелярию, в левую же сторону от себя, с лёгким шорохом и по чёрному же деревянному столу, расположенному в середине и «сердце» его же всё кабинета, выполненного исключительно: в чёрно-красных тонах и практически полностью погружённого во мрак. Где и даже свет от ламп, встроенных в чёрный же натяжной потолок, отдавал тёмно-бордовым светом; пока и большие же чёрные пластиковые окна «в пол» позади хозяина – были завешаны вертикальными тканевыми жалюзи «в цвет»: не пропуская уличное ало-рыжее зарево туда, где и своего «красного», в виде и той же всё остальной мебели, хватало! Как и в виде – небольшого камина, по левую же сторону от владельца, его же стола и чуть ли и не во всю же чёрную стену, выложенного тем же кирпичом и плиткой поверх. Пол же был застелен – чёрным ковром с мелким, но и мягким ворсом, скрывая не только шаги и шуршание по нему изредка открываемой нараспашку чёрной деревянной двери с красными стекольными и «не» вставками и позолоченной металлической ручкой, но и скрипы чёрных же металлических стульев и деревянных ножек стола: по такому же паркету под ним и ними. С трёх сторон же и от стола, вытянутого буквой «т», стояли сами же стулья в красной кожаной обивке: один стул, почти и «кресло», для главного, чуть больше и мягче, плюс ко всему же – ещё и на небольших колёсиках; и два других, именно «стула», для гостей и клиентов, меньше и, соответственно, твёрже-устойчивее, да и скорее же – как данность, нежели «повинность». Но а уже по правую сторону от собственника – была расположена и чёрная же деревянная софа с красной кожаной обивкой, накрытая чёрным бархатным пледом и с кучей же небольших чёрно-красных тканевых подушек: с кисточками и «не».

Абстрагировавшись, наконец, таким образом и полностью же уже от своих дел на этот «сеанс», мужчина-демон, а это был именно он, тридцати трёх лет развалился в своём кресле и предстал перед своей же всё ново-старой гостьей в расслабленном состоянии, но и в то же время – не теряя заинтересованного вида и такого же взгляда своих чёрных глаз: продолжая же всё ещё находиться – в официальной и строгой рабочей обстановке. Как и таком же – классическом чёрном костюме, состоящем из: пиджака, расстёгнутого полностью в сидячей позе, рубашки, расстёгнутой лишь и на три же первые пуговицы сверху, без галстука и брюк со стрелками, чуть приподнятых из-за той же всё «позы»; так ещё и демонстрирующих заодно и «в тон» же – его длинные носки и лакированные туфли на небольшом квадратном каблуке. Теперь он был полностью сосредоточен – лишь на ней: девушке – с миниатюрными и аккуратными, почти и «кукольными» чертами лица, в обрамлении тёмно-каштановых кудрей, длиной до пояса; с тёмными широкими бровями – на узко-низком смуглом лбу и над тёмно-карими же, почти и чёрными, будто и «в цвет» же ещё ему, глазами; в окружении чёрных длинных ресниц – над округлыми багряными щеками, что и так ещё сочетались с её же небольшим подбородком, над таки и проглядываемыми скулами; что и по сторонам же от тонкого и маленького, ровного носа – над, и в свою же уже очередь, пухлыми и алыми сейчас, матовыми губами; поджатыми одновременно – в приятном ожидании и «не» негодовании. Ведь и восседала же она перед ним, на стуле для гостей и клиентов, по правую же сторону от него, в расстёгнутой чёрной кожаной куртке и с руками, сцепленными в «замок» на животе, уже битые десять, не то и «пятнадцать» минут, время от времени сжимая и разжимая их-его, почти и царапая нежную бледную кожу своими же длинными острыми чёрными ногтями, когда теряла из виду и свою же красную футболку, заправленную в чёрные джинсы с высокой талией и дырками по всей же поверхности ног, уходящих в чёрные же высокие, до колен, ботинки-сапоги с такой же шнуровкой на небольшом квадратном каблуке и закинутых на стол, хоть и перед этим же всё, задолго и до, вытертых за дверью: ведь знала – он не любит бардак и грязь, властвуя скорее и над внутренним же хаосом, держа округу же и всё внешнее – в полной чистоте и таком же покое; оставалось лишь узнать – насколько его хватит с таким её чистоплотным неуважением, чтобы он всё-таки отвлёкся и обратил на неё своё внимание – без «тычка». Ненадолго! Ещё, и как минимум же всё, на минуты две-три. А затем – его чёрные две бездны, и зрачками, и радужками, и даже яблоками с хрусталиками, таки взглянули и в ответ же всё на и в неё: под чёрными же короткими волосами, изредка спадающими, за счёт ещё укладки и прилизанности назад, на высокий и бледный лоб, но и не закрывая чёрных густых бровей и таких же коротких ресниц, как и не мешая же и самому его обзору – над длинным и достаточно широким к низу носом между выточенных и острых скул, нависающим над узкими губами и мощным, почти и квадратным подбородком. Не выражая, как и не показывая никаких эмоций и чувств, никаких и ощущений, в сравнении с теми же всё и губами, изредка, но да и кривящимися в подобии какой-никакой, но улыбки, ухмылке-оскале, они доводили до паники некоторых его гостей и клиентов, случайно или «нет» попавших на его же приём, а уж и тем более – «чисто спросить», но только же всё и не эту девушку, порядком уже и привыкшую к такому своему неординарному знакомому: она очень даже легко и свободно ощущала себя в его присутствии и бездонном же омуте его глаз, отражаясь в них не только лицом и телом, но и душой, как и в чёрном же зеркале, помноженном на два – смотрелась и не смущалась. Но и чего, конечно, не скажешь об омуте обычных глаз: она даже смотреть в них не могла.

– Оу… Я пропустила момент, где ты с классики – перешёл на попсу? – Скривила губы в улыбке она и быстрым движением правой руки оправила свои каштановые волосы, перебросив их копну с одного, правого плеча, на левое; левой же, в это самое время, сняла плечики куртки со своих плеч и оставила её так – на сгибе рук. – И жарко же тут у тебя!..

– С тобой – и не такой грех на душу возьмёшь!.. – Фыркнул мужчина. – Чай, не «рай»… Привыкай! – И ненадолго прервал только их диалог, чтобы нажать пару кнопок на своём же чёрном «стационарном» телефоне с такими же тонкими длинными проводами, уходящими в круглую прорезь стола, и связаться со своим же секретарём; параллельно ещё – швырнув в девушку, за её же сморщенную гримасу над словом «душу», какой-то из оставшихся-невыложенных ещё предметов своего же небольшого чёрного тканевого пенала: им оказался – чёрный карандаш! – Ви, на ближайшее время, где-то с полчаса-час, никого ко мне не пускай… А если будут особо рваться – посылай!..

– К чёрту? – Продолжил и тут же спросил сладкий, а даже и «приторный» женский голос по громкой связи.

– Зачем же – так?.. – Хохотнул он. – К моему «луковому горе-Егор’у»: лишняя практика – никому и никогда не повредит! А там, может, ещё и «поможет»…

– Поняла! – Отчиталась вновь коротко она и отключилась.

– Умница! – Отключился вслед и брюнет. И, сбросив «маски», грузно выдохнул, потирая пальцами правой руки свою переносицу; левой же – отбивая пальцами какой-то только и себе же известно-понятный ритм на подлокотнике своего кресла. Затем – всё же вернул взгляд на закатившую не раз и не два глаза девушку: от такой любезности. – Что?

– Ученика себе нашёл, Хирург? – Ухмыльнулась она, прокручивая меж пальцев руки, зеркально же от него, но уже и своей «левой» у лица, карандаш.

– Ловить-таки – научилась? – Съёрничал-отбил ей в ответ он, получая сразу же, прямо и не отходя же от кассы, а и точнее «стола», её убийственный взгляд, за вопрос-на-вопрос и подтрунивание, и такие же слова затем: «Жопо-рукостью – не страдаю, в отличие от некоторых!». – Да, нашёл! Но знакомить – не буду!.. – Отрезал тут же, только заметив её заинтересованно-любопытный огонёк. – Мне он ещё – пригодится! А ты его «до ручки» – в первый же «приём» доведёшь!.. Что он и повесится на ней. А потом – ещё раз! И ещё… Давай уже мою собственность – на родину! – И протянул свою правую руку.

– Ну не у всех же такое «стальное терпение» и такая же «железная нервная система», как у тебя! – Покривлялась девушка, поднявшись всё же с насиженного места, и вернула карандаш на стол, нагло и в открытую же проигнорировав его руку, впрочем, как и желание и дальше стоять, поэтому вновь села; так ещё – и откинувшись на спинку стула.

– И правда!.. – Оценил её «банно-бунтарский жест» усмешкой мужчина и убрал карандаш обратно в пенал. – Хотя и они дают сбой – с такой коррозией, как ты.

– Надо же!.. Только просил милостыню чуть ли и не на коленях – и вновь желчно-кислотный яд… Дэмиен, ты не меняешься! – Хмыкнула она и скрестила руки под грудью. – А как же хотелось продолжения этих твоих шуточек за «три сотни», вроде и: «Куда?.. Эта ручка – занята моей женой… А чтоб ты – знала!». Я бы даже простила, что: не мной!

– Менялся бы, если бы ты посещала меня чуть реже, чем… – и он наигранно задумался, приставив большой палец правой руки к подбородку, – …всегда! Например, через неделю… Ну или через «день-два», хотя бы! А не каждый день!.. Подари мне – такой шанс, а?

– Ты же всё знаешь… – Не оценила его игры, как и мольбы в речи, брюнетка и чуть шире усмехнулась. – Quid pro quo, Дэм! – После чего таки и вновь же встала – и направилась к кушетке, принимая затем и уже на ней горизонтальное положение тела: с заброшенными за голову руками и скрещенными между собой на спинке её же ногами. – Я, так и быть, дарю тебе шанс заскучать по мне… А ты и мне же взамен – то, что я хочу!

– Ну хотя бы уже и не «Quiproquo»… Твои познания – всё так же удручают. Зато и навыки к обучению – очень даже радуют!.. Но а насчёт же последнего – неравноценно! – Покачал головой брюнет и в секунду оказался подле неё, заставляя её и своим же резким появлением – лишь скинуть свои ноги ему же на колени. – Если ты получишь то, что так настырно просишь, я не смогу полностью ощутить: каково это – скучать, а и главное быть без тебя… Ты же мне будешь глаза мусолить – уже не ежедневно, а «ежесекундно»!

– Не буду! – Заверила его тут же она, покачав головой, словно «болванчик-наоборот». Хотя и на деле же – будто бы и прося же игрушку за своё хорошее поведение: уверяя, что не будет проказничать и пакостничать… сегодня. – Ведь и стоит лишь тебе сказать «да» – и духу моего здесь не будет!.. А будет он – на Карибах или Канарах оболочку свою под солнечными же лучиками греть… – И замечталась, засмотревшись в потолок, как и в его же глаза. Но и тут же скорее – чёрное море. С большой «ч» и «моря»!

– На!.. – Извлёк из левого нагрудного кармана ещё одну свою ручку он и протянул ей, вырывая её ещё и тем самым же – из своих-её же мыслей. Но и не успела она хоть как-то нормально среагировать, кроме как оживиться «Контракт?.. Так быстро и?.. Сразу – к делу!», равно как и принять её, как и почти сразу же была возвращена вновь и обратно же на землю – его же всё и величеством «Заземлением», прибравшим и тут же своё к себе. – Губу закатай, Крис!.. Если я скажу «да» – ты не покинешь стен этого здания, как и самого же этого места! – А ещё и заметив, как округляются её глаза, уже и хрипло рассмеялся. – А ты думала!.. В сказку попала? Нет, дорогая! Принимая «новый образ (не)жизни» – будь добра соблюдать и свод таких же «новых правил»! У меня, такой, как ты и «не», каждый кадр – на счету! И если уж я беру грех на душу за изменения, то должен блюсти и их. Как минимум – год-два… А тебя – и всю (не)жизнь! Буквально… Твою же. И, как видно же всё, ещё и свою… с тобой! Так что дурью не майся – и лучше-ка возвращайся ты обратно!

– Ну, Дэ-э-эм… – Заканючила Кристина и выпятила нижнюю губу.

– Что, Дэ-э-эм?! Бесишь меня!.. Мало того, что практически поселилась в моём кабинете, так ещё и имя коверкаешь – на свой лад! – Рыкнул брюнет и, облокотившись на спинку, опустил свои руки на её же ноги, легко пройдясь лишь пальцами по кромке их джинс, от коленей до щиколоток и обратно, успокаивая её и одновременно же себя – мелкой моторикой и «псевдопианино». – Имя моё – не запятнай! Ага, конечно!.. Матом!

– Ну тебе же нравится!.. – Осклабилась вновь она, прикрыв глаза, и обратилась «к себе»: в свои эмоции, чувства и ощущения. – Да и изгонять – я тебя пока не собираюсь…

– От того – и бесит!.. – Шикнул Дэмиен. – Стоп! Что?.. Хотя ладно… Чья бы корова и… так далее! Что – с глазами?.. «Линзы»? Для меня?!..

– Скорее – «Сучка крашена»!.. Пусть это – и мой же «Натуральный цвет»… – Улыбнулась вдруг и совсем же мягко девушка, тихо постанывая от приятных щипаний и поглаживаний – его уже и кончиков пальцев. – В тебе умер – массажист! – Ведь даже и через довольно-таки и грубую ткань джинс – она чувствовала каждый жест и каждое же его касание к себе: обратившись в один большой и толстый оголённый нервный провод. – Ты всем – «подобные» услуги оказываешь?.. Или только – особо… особенным гостям!