Уставший от эротики бездумной. Лучшие рассказы инета

Витька Клюев суматошно метался по гаражу, нервно курил, причитая:

– Все названия расхватали: Мустанг, Дракула, Чебурашка, Шварц. А Шварц – это что?

– Черный, – малорослый молодяк Женька, любовался надписью.

– А если попробовать отмыть?

– На себя посмотри. Черный, – это его естественный цвет, а еще Шварцнегер – крутой бодибилдер – рыцарь Голливуда.

– А я хотел Мустангом назвать. Типа, конь для ковбоя, да Васька опередил.

– Назови «Тормоз» или «Лох» – самое то, – под смех окружающих посоветовал Женька.

– Быстрым назову, типа, не догнать, – объявил Витька, и смех перешел в хохот.

Действительно, Витькин погрузчик частенько тормозил и плелся на скоростных участках или, наоборот, стремительно бросался вперед, где требовалась чуткая работа «на мягких лапах». Погрузчик «показывал характер» или Витька «не догонял», или сливались качества коня и всадника в ненужном, неуместном и несвоевременном резонансе – бог весть, но неудобство от их совместной работы ощущали все.

Утром Юрка Борода почувствовал себя неуютно среди бьющей по глазам мишуры. Кары пролетали по двору, сверкая рекламными наклейками и товарными знаками популярных фирм и торговых домов. Каждый второй рекламировал туалетную бумагу Зева-плюс и прокладки Олвис-пласт – этикеток этих товаров на свалке нашлось особенно много. Задние борта погрузчиков «украсили» надписи-предупреждения: «Не уверен – не обгоняй!», «Иду по приборам!», «Попробуй догони!», «Что, съел?!», – проиллюстрированная факом.

Имя своей двухтонной Тойоты Юрка Борода никому не открывал да и сам произносил не часто. Только в трудных ситуациях, перед особенно крутым подъемом или непредсказуемым спуском или работой на грани опрокидывания, трогал ласкающим поглаживанием эбонит руля: «Ну, Маша, давай», – и погрузчик, утробно поуркивая дизелем, подбирался, напрягал колеса, включая свое управление в нервную систему хозяина, и становился продолжением его тела: рук, ног, вестибулярного аппарата. Когда молодые водилы, хвастаясь, пытались задвинуть «рогом» спичечный коробок или щелкнуть зажигалкой, Юрка усмехался – фокусники.

Маша, Мария. Первая любовь, первая жена. От нее ушел в армию. Наказал ждать, а вернулся с другой. Сколько их потом было. Лет пять назад, устроившись водилой на базу, встретил Марию на складе запчастей. Сходила замуж неудачно, сейчас дочь в институте учит. Разговора сразу не получилось, а потом и вовсе примелькались: здоровались и проходили мимо. Тянуло зайти поговорить, но давило грузом чувство вины, и проходил Юрка, глаза пряча.

На обед подкатил с опозданием и застал в столовой оживленную дискуссию.

– И кто же у нас в понедельник станет безработным? – проорал, энергично размешивая чай в бокале, Серега.

– Надо голосованием определить. И пусть катится.

– А я предлагаю последнего расстрелять, – веско заявил Кучерявый и оглянулся, ожидая смеха. Никто не поддержал.

– Что у вас тут? – Юрка присел за стол, начал доставать из пакета обед: банку супчика, хлеб, сало.

– Объяву шеф повесил: кто последний на финише – вылетает с работы.

– Тогда не суетитесь: я не участвую, значит, и вылечу.

Недолгую тишину прервал Серега Хохол:

– Тогда с кем бороться мне? Я реально не вижу соперников. Давай, Мася, возрази.

Двухметровый, сутулящийся Мася пренебрежительно глянул на Серегу и с недоумением повернулся к Юрке:

– Интересно, Борода. Я второй день прикидываю, как сделать тебя на повороте, а ты не участвуешь? Не с Хохлом же возиться.

– У тебя нету шансов, – взвился Серега.

– Я в армии, – Мася агрессивно наклонился к Сереге, – БТР водил. И на каре езжу, как на БТРе. Будешь под колесами путаться, слетишь с рампы или раздавлю на хрен.

– Умираю от страха, – Серега зазвенел ложечкой в бокале. – По жизни точно знаю, побеждает не сила, а характер и желание победы.

– Отдыхаете оба, – поднимаясь из-за стола, веско оборвал Васька Кучерявый. – У меня дом не достроен, и денежный приз очень кстати.

Никто не ответил. Плотного крепыша Ваську работяги считали «мутным» и сторонились.

Юрка вышел из столовой и выругался: выезд загораживал малинового цвета трехтонный Порш, с надписью «Кент» на лобовой доске кабины. Закурил в ожидании. Мася не заставил себя ждать:

– Нарочно поставил, чтоб ты имя заценил. Кент – это, типа, клоун у короля Лира, которого родные дочки кинули, а клоун не кинул в горе и в радости. Нормалек?

– Нормально. Давай, катись. У меня машина уже подана.

Длинный Мася уселся в широкозадый Порш и составил с погрузчиком образ кентавра. Юрка осторожно улыбнулся и потянул из кармана сигарету. Мася повернул ключ зажигания, но дизель не запустился. Стартер крутил вхолостую. Мася ругнулся, попробовал еще раз – никакого результата. Третья и четвертая попытки так же закончились ничем.

– Сейчас аккумулятор посадишь, – Юрка подошел ближе. – Капризный у тебя друг.

– Клоун и в Африке клоун, – Мася резко крутанул ключ. Стартер исправно крутил, но двигатель не запускался. – Сволочь.

– Дай попробую, – Юрка занял место на сиденье, подвигался, устраиваясь. Тронул ключ. – Ну, не злись.

Выбросив из выхлопной трубы клуб черного дыма, дизель рыкнул и заработал ровно и надежно. Мася сглотнул и полез, отворачивая взгляд, на освобожденное Юркой кресло.

Юрка заканчивал грузить вагоноподобный фургон Мана. Грузчики-гастарбайтеры управлялись шустро, и погрузчик сновал челноком от склада к машине. Работа спорилась, и Юрка решил после погрузки забежать на склад запчастей, взять ремень для генератора. Старый еще походит, но лучше иметь запасной. Юрка все чаще находил поводы повидать Марию. Поговорить пока не получалось, но улыбаться друг другу начали.

У края рампы остановился Андрей, равнодушно и расслабленно осмотрелся:

– Борода, ты не надумал?

– И не собираюсь, – Юрка опустил поддон в кузов и повернулся к Андрею. – Сначала сомневался, а сейчас увидел ваши кнуты-пряники, и с души воротит. Лучше сразу выгоняйте.

– Ты о чем, камрад?

– Сам ты это слово нехорошее, – Юрка по своему обычаю ответил грубо, но, увидев недоумение на лице мастера, поспешил разъяснить. – Объявление в столовке.

– Ну?

– Не нукай, не запряг, – подхватил освободившийся поддон и, резко газанув, сорвался с места.

Не добившийся вразумительного ответа, Андрей отправился в столовую, оттуда почти бегом бросился в офис.

На территорию въехал черный Лендровер, привычно остановился под кленом на пятачке, который никто не смел занимать. Из-за руля выбрался Батя, шестидесятилетний, высокий, крепкий мужчина – отец Данилы и Андрея.

В девяностые скупил Батя за бесценок полу заброшенные склады промбазы и начал потихоньку оживлять оптовое снабжение области. Восстановил старые и наладил новые связи по доставке и реализации товаров, подлатал подъездные пути, склады, заборы. Постепенно прикупил, собрал, отремонтировал необходимый технопарк. Теперь дело уверенно вели сыновья, но незримое присутствие Бати ощущали все.

Батя осмотрелся и, не заходя в офис, двинулся по складам. За руку здоровался с встречными работягами, с некоторыми разговаривал подолгу. Высмотрев среди погрузчиков Юрку, призывно махнул рукой, Борода, приткнув погрузчик к бордюру, остановился, спрыгнул на землю и, разминая затекшие плечи, направился к Бате.

Пять лет назад Юрка, расставшись с очередной женой и «расплевавшись» с Мурманским портом, в расстроенных чувствах вернулся на родину и пришел к Бате в поисках работы. Батя кое-как пролистал Трудовую книжку и внимательно рассмотрел и расспросил Юрку. Своим ключом открыл гаражный бокс, в котором в беспорядке стояли с десяток битых-перебитых, полу разобранных погрузчиков:

– Посмотри тут, а я к вечеру подойду.

Умел Батя дарить людям счастье. Юрка весь день, забыв про обед, пыхтел, сопел, даже запевал иногда из любимого репертуара о заразах: «Ты где была, Зараза, прошлой ночью?», «Вот такая вот Зараза девушка моей мечты», и самое модное и любимое: «Она не женщина, она – Зараза!» В течение дня завел, опробовал и «поставил на ход» две машины. Батя посмотрел, пожевал губами и спросил:

– Выпиваешь?

– Случается, – решил не врать Юрка.

– Пить – здоровью вредить, – пояснил Батя.

На следующий день Юрка возился в гараже полноправным водителем. В помощники к нему Батя определил сына Андрея.

Батя сделал несколько шагов навстречу и протянул руку:

– Здорово.

– Здрасте, – Юрка привычно отметил ширину и жесткость Батиной ладони, будто доска, сколько ни дави, не продавишь.

– Андрюха уши прозудел, какие-то соревнования. Давай, объясни.

– А я с какого боку? Он придумал, его и спрашивайте.

– Спрошу. Ты сам как?

– Против, – Юрка дерзко глянул на Батю. – Мы работаем, вы платите, а развлекать господ мы не обязаны. Нет такого пункта в контракте.

– То есть так? – Батя уперся взглядом в Юркины глаза. – Ты вот что… Не кипятись пока, а потом поговорим. – Повернулся и, тяжело ступая, зашагал к офису.

Юрка курил, глядя вслед. Впервые за пять лет назвал Батю господином, как оскорбил. Было время, работали на равных. Андрюха взбрыкивал от радости, выруливая из гаража на очередном восстановленном погрузчике, Данила на комплектовке мешки, ящики ворочал. «Зря Батю обидел!» – побежал следом, догнал около офиса:

– Извини, Бать. Я, может, не так… Если Андрюха будет гонять с нами, я без проблем.

Батя посветлел лицом:

– Ладно, иди, – прошел в офис.

Батя прошел и плотно сел в кресло у центрального стола и насмешливо уставился на сыновей. Андрей и Данила, подчеркнуто не глядя друг на друга, напряженно молчали.

– Что у вас? – Батя повернулся к Даниле.

– Новый клиент объявился. Планирует сеть гипермаркетов.

– Не юли, – Батя подвигался в кресле и слегка наклонился вперед. – Давай про гонки.

– Андрюхина затея, – Данила нарочито пренебрежительно кивнул на младшего брата. – А я решил совместить приятное с полезным. Получить за потраченные деньги: солярка, призы, рабочее время, – конкретный результат. Избавить предприятие от балласта.

– Еще не известно, кто балласт, – вскинулся Андрей.

Батя предупреждающе приподнял ладонь:

– Продолжай.

– Но, если Андрюхе не нравится, спокойно можно все отменить.

– Ободрать раскраску с погрузчиков, пригасить блеск в глазах, – в голосе Андрея проскользнули скорбные ноты, и Батя повернулся к нему с нескрываемым интересом.

– Ну, ты поэт! А еще доводы «за» есть?

– Людям нравится соревноваться, обгонять других. Быть первым – это громадный моральный стимул, – Андрей схватил со стола сигареты, но, глянув на Батю, бросил обратно. – Нам устроить гонку легко… и дешево. Почему не делать добро, если тебе это ничего не стоит? Мы ничего не теряем, а оборот машин уже вырос.

– И еще светит коньяк за мой счет, – съязвил Данила, и пояснил для отца, – мы поспорили, если выиграет Борода, с меня коньяк.

– Ставки сделаны, ставок больше нет. Затеяли тараканьи бега для своего удовольствия? – Батя в упор смотрел на Андрея. – Ну?

– Борода сказал «крысиные», – потупился Андрей. – Только все не так: я хотел, чтобы Юрка почувствовал борьбу, победу. Ходит, как не мужик, – смотреть жалко.

– Решил сделать человеку хорошо, а надо ли ему это, спросить забыл? – Батя повернулся к Даниле. – Ну что ж, будем считать Юркины беды точкой отсчета, а дальше – вперед и вверх. Приказ свой дай.

Данила, перегнувшись над столом, протянул лист бумаги. Братья напряженно следили, как отец, шевеля губами, неторопливо перечитывает текст.

– Сказал «а», говори «б», – Батя поискал глазами по столу, взял маркер, начал зачеркивать и вписывать новое. – Первое место – пятнадцать тысяч, второе – десять, третье – пять; поощрительный приз, придумайте название, – три тысячи, чтоб не пропили, а домой несли. Последнему – две тысячи «За волю к победе», как на олимпиаде. Участие по желанию. Андрюха! Тебя я уже записал.

– Почему?

– Потому что соревнования, а не крысиный забег. Будем делать праздник. Жен, детей в зрители, бутерброды, лимонад.

– «Бабе мороженое, детям – цветы», – Данила засмеялся. – А второй сорт позовем?

– Какой второй сорт?

– Гастарбайтеров, приезжих, – начал объяснять Данила и сразу смешался, заметив, как тяжелеет лицо Бати. – Они работают постоянно,… чтоб не отвлекать.

Батя повернулся к Андрею:

– У нас, где приезжие работают?

– Погрузка, выгрузка, уборка.

– Данила, – Батя тяжело пристукивал кулаком по столу. – Ты с понедельника в отпуске на месяц. Дела сдашь Андрюхе.

– Ничего себе, – Данила радостно привстал. – Да я хоть сейчас. И на Мертвое море, на историческую Родину.

– Историческая Родина обойдется пока, а вот на погрузке поработаешь месяцок. Охолонешь.

– Да я. Да я. – Данила хватал ртом воздух. – Да я уволюсь.

– В грузчики не завтра. Время подумать у тебя есть, – жестко подытожил Батя, поднялся и пошел к выходу.

Данила шарил руками по карманам, отыскивая сигареты, заметил пачку на столе, торопливо закурил, несколько раз глубоко затянулся:

– Достали Батины ультиматумы. Просто, по-человечески интересно, почему он не ставит условий тебе?

– Не надо недооценивать Батю, – Андрей усмехнулся и тоже достал сигарету. – Он точно знает, что я уйду и не вернусь.

– А я – вернусь?

– Ты даже не уйдешь, – Андрей смягчил слова улыбкой. – Извини, я не грублю, просто констатирую факт.

Субботнее утро порадовало неожиданными для начала ноября солнышком и безветрием. Соревнование собирались начать в десять, но уже к девяти на территории активно тусовались болельщики и участники. Со стороны гаражей доносились звуки прогреваемых движков.

Из двадцати штатных карщиков, автографы и названия машин в списке оставили четырнадцать человек. Желание состязаться у многих исчезло напрочь, как только увидели имена признанных мастеров – Юрки Бороды, и Андрея, однажды при стечении народа поднявшего кар на два левых колеса и «нарисовавшего» по погрузочной площадке красивую ровную «восьмерку». Васька Кучерявый пробежал глазами список и без колебаний вывел внизу свою фамилию:

– Приз впечатляет, а я строюсь – деньги нужны.

Юрка Борода, надраивая ветошкой борта, радостно рассматривал надпись на лобовой доске кабины. «Мария» – имя красивое, слово звучное. Весь вечер накануне, сопя от удовольствия, вырезал из красной клейкой ленты и размещал буквы. Днем забежал на склад за воздушным фильтром и, пока копался в коробках, нечаянно разговорился с Машей. Легко и непринужденно вспоминали молодость и свою давнюю любовь. Вскоре Юрка спохватился о работе и ушел, но радость и уверенность в продолжении разговора не покидали.

Остановил пробегающего по гаражу с очень занятым видом Серегу Хохла:

– Пошто не участвуешь?

– Андрей забрал мою Хмарку, – горестно выговорил и расплылся хитрой улыбкой Серега. – Начальство надо уважать и уважить.

– Скажи, испугался?

– Не скажу, – Серега заулыбался шире и хитрее. – Ответь, чем отличается украинец от хохла?

– Да, хрен вас разберет. Ничем.

– От вы москали тупые. Украинец живет в Украине, а хохол, где ему лучше. Вот я – хохол, а еще судья-информатор, и удивляюсь твоему тыканью. Отныне только на «вы» и шепотом…

– Щас, – не умея скрыть хорошего настроения, Юрка широко улыбнулся. – Вали отсюда. Не подаю по субботам, а потому, свободен.

Юрка завел мотор и, осторожно подгазовывая непрогретым мотором, вывел погрузчик на площадку перед боксом. Хмарку Сереги Хохла осматривал, пританцовывая, Андрей, в камуфляжной спецовке и ярко-желтой бейсболке.

– Конкурирующей фирме физкульт-привет, – Андрей взмахнул над головой кулаком.

– Здорово, – коротко ответил Юрка и снова схватился за ветошку, принялся вновь обтирать борта, скрывая улыбку.

Грубить, по-обыкновению, сегодня никак не получалось. Да и многое их связывало с Андреем. Считай полгода изо дня в день восстанавливали погрузчики, машины, оборудование складов. Автодорожный институт Андрея неплохо дополнял Юркины практические познания. Случалось и ругнуться накоротке, и приуныть над неразрешимой задачкой, и порадоваться шелестящему лепетанию изначально «мертвой» техники.

Склады располагались в десять рядов. Ряд – три здания. А между офисом и первым рядом площадь сто на триста метров, – гоняй-не хочу. Программа соревнований включала два этапа. Первое, на время: проехать пять метров, подхватить поддон, со стоящим на нем ведром воды, и поставить на крышу грузового контейнера; вернуться на старт и проделать все в обратном порядке.

Второе упражнение – гонка в два круга. Круг включал проезды по рампе, спуск и подъем по пандусам, проезд по «пересеченной местности», не заасфальтированный ухабистый участок в углу двора, и двести метров ровной бетонки – скоростной участок. Рядком стояли четырнадцать поддонов, на каждом из которых по три ящика столбиком, – груз легкий и неустойчивый.

За столиком рассаживались судьи: Батя, Мария Сергеевна, завскладом запчастей, и обиженно поглядывал из-под бровей Данила – главный судья. Серега Хохол бегал по площадке, расставляя машины вдоль белой сплошной полосы.

– Тебе хочется сдать задом? И как ты себе это представляешь? – громко выспрашивал Масю. – Нет, мы конечно можем подвинуть и столик, и судей, и Батю, но тебе будет стыдно. Гони в конец своего Кента.

Длинный Мася на приземистом широкозадом Кенте, трехтонном «Порше», идеально складывался в образ кентавра, и зрители начали улыбаться. Юрка оказался в середине ряда, между Мустангом Васьки Кучерявого и Хмаркой. Недовольно поморщился в ответ на улыбку Андрея, не понимая, о чем тот говорит, протягивая красную бейсболку. Подвинулся на сиденье:

– Ну?

– Тебе пойдет, под цвет.

Юрка помедлил, взял бейсболку и напялил на голову. Свою черную сунул под сиденье.

– Андрей, коньяк в силе?

– Обижаешь?

– Если выиграешь, два с меня, – Юрка показал два пальца. – Согласен?

– Гут. Зер гут. Очень хорошо. Я тебя умою.

– Не кажи гоп.

– Водителей просят пройти на жеребьевку, – объявил в громкоговоритель-«матюгальник» Серега Хохол.

Мария Сергеевна приоткрывала каждому крышку пластмассового ведерка. Водитель называл номер, Серега повторял в громкоговоритель. Андрею достался первый. Юрка, тянул руку к ведерку, смущаясь от Машиной улыбки, – восьмой.

– Счастливый, – сказал ей, почти шепнул. Зашагал к погрузчику: «Чем счастливый? Почему счастливый? Просто, счастливый!»

Серега Хохол в роли судьи-информатора оказался «на уровне», с громкоговорителем и секундомером в руках являл собой персону значительную и ответственную:

– Всем участникам желаю честной борьбы и заслуженной победы, – журчал в матюгальник мягким южно-русским говорком.

Синий двухтонный «Порш» Хмарка выкатился из ряда и, нарисовав плавную дугу, замер перед стартовой чертой. Андрей, слегка наклонившись вперед, ждал команды. Серега взмахнул секундомером. Хмарка пыхнула темно-серым дымком и сорвалась с места.

Хитрость задания – пластиковое узкое ведро с водой. Резкий рывок или грубое торможение вызывает немедленное опрокидывание. В полуметре Хмарка плавно тормознула, завела клыки снизу; приостановилась, поднимая груз, и с ускорением двинулась вперед.

Андрей не терял времени: поднял поддон на двухметровую высоту и поставил краем точно по обрезу контейнера. Сдал задним ходом на линию, подмигнул Сереге, и снова придавил газ.

– Шестьдесят три секунды, – объявил Серега. – Серьезная заявка на победу. Посмотрим, чем ответят другие участники.

Среди зрителей, их собралось на рампе склада и у судейского столика до сотни, раздались редкие аплодисменты. Васька Кучерявый на Мустанге уложился в две минуты, маленький Женька на Шварце в полторы.

Аплодисменты звучали все чаще. Зрители начинали различать ошибки и шероховатости, особенности в манере вождения, – учились видеть красоту в работе профессионалов.

Брутальный кентавр Мася легко справился с заданием, но поддон поставил на землю грубо. Ведро подпрыгнуло и опрокинулось. Зрители ответили сочувственным вздохом. Судьи добавили штрафные секунды. Кентавр, негодующе дымя черным, вернулся на линию.

Юрка Борода подхватил поддон, не останавливая кар. Наклоном стрелы и быстрым подъемом каретки компенсировал опрокидывающий момент – сорок секунд и обвальные аплодисменты. Возвращаясь на линию, краем глаза поймал радостную улыбку Марии.

– Но пасаран, камарадо, – Андрей протянул Юрке сигарету и кивнул на выполняющего упражнение Витьку Клюева на Быстром. – Думаешь, довезет?

Витька Клюев приподнял груз над контейнером и начал клонить стрелу на себя.

– Опрокинет, – Юрка съежился, будто ожидая удара. – Ох, черт!

Ведро скользнуло на решетчатую крышу погрузчика и залило нескладного водилу от ушей до пяток. Хохот и аплодисменты. Мокрый Витька невозмутимо погнал своего Быстрого к линейке.

Секунды, выигранные на первом этапе, определяли порядок старта на втором. Двухтонные погрузчики имели преимущество перед трехтонниками на скоростных участках, и трассу наполнили виражами, подъемами, спусками, ограничивая возможности разогнаться. Прямой участок остался только перед финишем.

Отмашку давал Серега, Мария, сверяясь по листочку, подсказывала время следующего участника. Юрка крутил по трассе, отмеченной разметкой и старыми покрышками. Двадцать три секунды для трехтонника – слабая фора, и Юрка слился со столбиком ящиков на поддоне, кончиками пальцев ощущая его наклоны и встряхивания, и нежно играя рычагами гидравлики. Ему удавалось держать высокую скорость, и, завершая первый круг, он не уступил лидерства.

Кары растянулись по трассе. Витька на Быстром, мало того, что стартовал последним, так еще и опрокинул груз на пандусе и перегородил дорогу заканчивающим круг. Водителям приходилось снижать скорость, объезжая недотепу. Васька Кучерявый тормозить не стал, ударил передним колесом по «клыкам» и отбросил Витькин погрузчик к стене. Ящики вновь полетели на землю. Васька, не оглядываясь, промчался мимо.

До финиша оставалось всего ничего – колчковатая грунтовка да отрезок прямой, но Андрей на скоростной Хмарке уже «дышал в спину». На последнем перед пересеченным участком повороте, заметил Юрка догоняющего Андрея Ваську Кучерявого, и настроение сбилось.

Не выносил он этого скользкого парня с бегающим взглядом. Растравляя себя, вспомнил недавнее происшествие. Взял на складе шлиф-машинку «Болгарку», зачистить шов на лопнувшем и заваренном ободе колеса. Отлучился на минутку в слесарку за болтами, а «Болгарки» и след простыл. Данила не дрогнувшей рукой удержал шесть тысяч из зарплаты. А неделю назад сосед позвал столбы для забора порезать и вынес ту самую «Болгарку», со знакомой рукам трещинкой на задней ручке.

– Выцепил по случаю у Васьки за три штуки, – похвастался сосед.

Юрка тогда краснел и бледнел, но даже не заикнулся об истории инструмента, а, встречаясь с Васькой, отводил глаза, стесняясь назвать человека вором. «Не в деньгах счастье», – попробовал себя утешить, уступая дорогу обгоняющей Хмарке.

Хмарка первой въехала на пересеченный участок, Андрей внимательно следя за грузом, объезжал кочки и выбоины, неторопливо перекатывался по неровностям, почти догнавший Васька Кучерявый в точности повторял его движения. Юрка добавил газу и пошел на обгон. Он шел по прямой, умело работал гидравликой и быстро наращивал отрыв. Впереди скоростной участок, где двухтонники снова включат свои скоростные качества.

Переферийным зрением с удивлением отметил радостное лицо Андрея и злобное – Васьки Кучерявого. Васька отставал и нервничал, попробовал придавить газ, и ящики угрожающе качнулись. Перестраховываясь, поехал медленнее, но впереди удалялась спина Андрея, а с ней и первый приз в пятнадцать тысяч рублей. Взвыл, ткнул ногой в педаль, и ящики посыпались с поддона. Подвывая, бросился подбирать.

Юрка выбрался на бетонку и «вдавил педаль в полик». До финиша двести метров, а Андрей уже выкарабкивается на прямую. Юрка оглянулся. Хмарка догоняла. Васька Кучерявый мчал следом так быстро, будто заправил Мустанг собственной злостью. Три погрузчика, отчаянно дымя выхлопными трубами, мчались к финишу. Зрители, затаив дыхание, подавшись вперед, сжимали кулаки и задерживали дыхание.

Финиш рядом. Серега Хохол с матюгальником в руке и… Мария. Погрузчики теперь шли уступом. Хмарка и Мустанг сокращали расстояние с каждым метром.

– А вот хрен вам, ребята! Сегодня второе место меня не устроит! – через плечо быстро глянул на догоняющих. – Форклифты, блин! – Наклонился вперед, ласкающим движением погладил пальцами руль, тронул подсос: «Ну, Маша, давай!»

Уже почти догнавший Андрей заметил, как перестало сокращаться расстояние между машинами, а перед финишем трехтонник будто прыгнул вперед, и Юрка первым промчался мимо Сереги.

Работа была вчера-сь

Все меньше поводов улыбаться без причины