скачать книгу бесплатно
Плерома
Анатолий Белоусов
По жанру роман «Плерома» можно охарактеризовать как эзотерический боевик или мистический триллер. Захватывающий сюжет, интеллектуальные диалоги, тонкий юмор. Книга имеет структуру знаменитого «Криминального чтива» Квентина Тарантино, события в ней развиваются не линейно, а словно в калейдоскопе. Однако, заглянув в содержание, пытливый читатель без труда может раскрыть истинную структуру повествования и перечитать все произведение заново, уже расставляя главы в совершенно ином, правильном, порядке!В центре повествования оказываются два бандита из 90-х, которые выполняют некое задание своего босса, непрестанно при этом философствуя и дискутируя на самые разные темы (от бытовых, до возвышенных и метафизических). Главный герой пытается разобраться в себе: кто же он – винтик в огромном механизме социума или же, напротив, яркая и неповторимая личность, божественная индивидуальность, противостоящая тоталитарному общественному организму?..
Анатолий Белоусов
Плерома
ПЛЕРОМА – (греч. ??????? — полнота), термин ортодоксальной и особенно еретической христианской мистики, означающий множественное единство духовных сущностей, образующих вместе некоторую упорядоченную, внутренне завершенную «целокупность». В более обычном словоупотреблении – церковь как всемирная община верующих, «мистическое тело», в котором множество членов образует жизненное единство.
«Философский словарь»
ПЛЕРОМА – (греч. «полнота»), гностический термин, принятый для обозначения божественного мира или Вселенской Души. Пространство, развернувшееся и разделившееся на ряд эонов, в которых до конца развертывает себя верховная первосущность. Обитель невидимых богов. Имеет три ступени.
«Теософский словарь»
ПЛЕРОМА [греч. pleroma – полнота, обилие, множество] – бот. внутренний слой первичной ткани в верхушечной зоне роста растений.
«Словарь иностранных слов»
>Enter
– Ну и как, – спросил Бахур, открывая глаза и распрямляясь, – впечатляет?
Мужчина, которого он только что напугал, продолжал с опаской таращиться на давно уже неподвижный стакан. Он окончательно пришел в себя, деловито сложил свою газету, убрал ее в дипломат и с мрачным видом направился к выходу. Бахур негромко рассмеялся.
– Я мог бы продемонстрировать ему что-нибудь еще помимо этого дурацкого фокуса, но, думаю, результат оказался бы тот же. Удивление…
Бахур разинул рот и захлопал глазами.
– Легкий испуг, затем несложное умозаключение и такой же несложный вывод: «приглючилось»! Свят! Свят! Свят!..
Он трижды перекрестился, вперив в собеседника торжествующий взгляд.
– Да, фокус действительно дурацкий, – ответил Лайт после короткой паузы. – Я бы, по крайней мере, придумал что-нибудь пооригинальнее.
– Допустим. И что бы от этого изменилось?
– Может, и ничего, а может… Впрочем, не важно.
– Вот именно! Как ни крути, обезьяна остается обезьяной, даже если ее научат носить очки и курить табак.
Лайт ограничился презрительным: «Пф-ф!..»
В маленьком ресторанчике, где они сидели, сильно воняло жжеными ароматическими палочками. Кто и для чего портил в помещении воздух, было неясно. Однако, даже несмотря на это досадное неудобство, находиться здесь, в прохладном полумраке, когда на улице продолжала стоять изматывающая жара, было приятно. Кондиционеры работали вовсю. Негромко играла музыка. Все это действовало умиротворяюще.
Несколько минут Бахур молча поигрывал ложечкой в чашке с кофе. То, как отреагировал на его выходку этот мужик, не было для него ни неожиданностью, ни чем-то особенно интересным. Все произошло именно так, как он предполагал. Обыватели, они вообще народ предсказуемый. В какой-то мере он даже немного стыдился, что использовал в споре такой заведомо беспроигрышный аргумент. Впрочем, Лайт это должен понимать ничуть не хуже него, а значит, всё в порядке. Просто давно надо было подвести черту под этим затянувшимся, никуда не ведущим диспутом.
– Не знаю, как тебе, – сказал он, отложив ложечку и сделав несколько глотков из чашки, – но мне все это порядком надоело. Самое смешное, что тема нашего разговора нам обоим абсолютно не интересна. Ты говоришь одно, я совершенно противоположное. В ход идут самые изощренные доказательства, однако каждый упорно продолжает стоять на своем, и конца этому не видно. Ситуация безнадежна, тебе так не кажется?
Грустно улыбнувшись, Лайт покачал головой.
– Я с тобой не спорю, – возразил он.
– Вот как?
– Я хочу обратить твое внимание на то, чего ты упорно не желаешь замечать.
– Господи, перестань! Ты что, ничего не видел?
– Видел… что-то, – устало вздохнул Лайт. – Давай лучше немного помолчим.
Бахур одним глотком допил все, что оставалось в чашке, и замолчал, подперев щеку кулаком. «Сдает старик, – с легким разочарованием подумал он, глядя на продолжавшего улыбаться грустной улыбкой Лайта, – совсем сдает. Неужели он всерьез вообразил, что сможет меня переубедить?.. Вздор! Ни за что не поверю…»
– Люди тупы и безмозглы, – твердо произнес он.
– Мы с тобой тоже люди.
– Хорошо, в основной своей массе люди тупы и безмозглы. Их жизнь ничем не отличается от… жизни насекомых. Социум, в котором они обитают, поглощает всю их индивидуальность без остатка.
– Без социума немыслима никакая индивидуальность.
– Самое досадное, – продолжал настаивать Бахур, – что даже те, кто способен вырваться за пределы Системы, кто при желании мог бы разрушить сложенные веками стереотипы и стать свободным, не делают этого, предпочитая оставаться в стаде.
Он подозвал официантку и заказал себе еще чашку кофе (третью за вечер), после чего продолжил:
– Ты только посмотри, как они живут.
– Как мы (!) живем, – попытался поправить Лайт.
– Мы живем иначе. А они…
Бахур не договорил. К их столику подошел грязный, заросший мужчина и принялся клянчить мелочь. Лайт полез было в карман, но в этот момент появилась уборщица, которая привычными отточенными движениями стала выталкивать пробравшегося в ресторан оборванца обратно на улицу. Некоторое время продолжалась возня, потом, словно из-под прилавка, выскочил заспанный охранник и назойливого посетителя вытолкали-таки вон. Довольная одержанной ею победой, уборщица гордо удалилась в темноту подсобных помещений. Охранник на всякий случай остался у входа.
– Бомж, наверное… – рассеянно констатировал Бахур.
Лайт отрицательно покачал головой, но в подробности вдаваться не стал.
– Ладно, на чем мы остановились? Ах да! На том, как они живут.
Он отхлебнул из принесенной ему чашечки, слегка обжегся и, почмокав, поставил чашку обратно на стол.
– Хотя то, как они живут, не так уж и важно. Куда важнее то, что они думают и чувствуют. У каждого из них имеется определенный круг проблем (социальных, бытовых… неважно!), в котором и сосредотачивается всё их существование. Это маленький островок, покинуть который они боятся больше всего на свете. Покажи им нечто, выходящее за рамки усвоенных ими представлений, и они в ужасе отмахнутся от этого, поспешив возвратиться в свою ойкумену.
Бахур живо изобразил выражение лица того мужика с газетой, когда стоявший перед ним стакан дешевой мадеры медленно поднялся в воздух и описал вокруг его головы несколько замысловатых петель.
– Ты думаешь, он попытался понять, что с ним произошло? Думаешь, это экстраординарное событие хоть немного разрушило скорлупку его жалкого мировосприятия? Да ничего подобного! Он уже давно забыл об этом. Выкинул досадное происшествие из головы и думает сейчас о жене, любовнице или событиях на Ближнем Востоке, про которые прочитал в своей паршивой газетенке. А если и вспомнит когда-нибудь в компании пьяных сослуживцев, то только с тем, чтобы рассказать, какой у него был однажды отвязный глюк. Всё! На большее они не способны.
Последнюю фразу Бахур особенно подчеркнул. Лайт упорно продолжал молчать. Казалось, он чего-то (…или кого-то?..) ждал.
Народу в зале было немного. В дальнем углу сидела молодая мамаша с двумя малолетними чадами. Мамаша вот уже минут десять сосредоточенно рылась в сумочке, а чада посасывали молочные коктейли, дико таращась на снующую между столами официантку. Возле окна расположился старичок. С виду вполне безобидный, но вызывавший у Бахура какую-то странную неприязнь. За столиком напротив уныло торчала девушка, как и все остальные, ничем особым не выделявшаяся.
– Э-эх, – вздохнул Бахур, отодвигая недопитую чашку, – скукотища-то какая. Словно зимой в улье…
В этот миг в зал вошли двое парней. Лет двадцати семи – тридцати, прилично одетые, но с какими-то шальными физиономиями. «С пожара, что ли?..» – возникла у Бахура ассоциация. Парни перекинулись с охранником, продолжавшим торчать у дверей, коротким приветствием, уселись за столик возле ящика с пальмой и заказали бутылку коньяку.
При их появлении Лайт заметно оживился. Морщинки на его лице разгладились, глаза излучали радостный блеск. Всё это показалось Бахуру довольно странным, так как на него самого парни произвели скорее отрицательное впечатление. Ну-у… или не отрицательное, а как бы это сказать… Настораживающее, что ли?..
– Времени сколько? – спросил один из них, белобрысый и тощий.
– Двадцать два сорок, – отозвался другой, взглянув на запястье.
– Ну, давай, – вопрошавший поднял рюмку, – за Алёшку.
Выпили. Тут же налили по второй.
Бахур саркастически хмыкнул, задумчиво посмотрев на стоявшую перед ним чашечку. Вообще-то, от коньяка он и сам бы сейчас не отказался. Давненько не пил, даже соскучился. Сейчас бы, как в старые добрые, тяпнуть граммов двести…
– Этих двоих видишь? – поинтересовался Лайт.
– Не слепой. И что с того?
– Мужичонку с газетой ты выбрал сам. И выбрал не случайно. На такого олуха не только твои фокусы, сам Иисус Христос не смог бы произвести впечатления. Верно?
Вздохнув, Бахур отвел взгляд в сторону.
– А теперь попробуй сотворить что-нибудь подобное вот с этими, – улыбнулся Лайт.
Он одними глазами указал на столик, за которым пили коньяк.
Бахур ненадолго растерялся. То, как повел себя Лайт, и то, чем казались ему самому эти парни, как-то не совсем состыковывалось. «Так, так, так… – подумал он, пытаясь проанализировать ситуацию. – И что же он такого особенного в них узрел? Ничего не понимаю…»
Парни, выпив по второй, о чем-то заспорили.
– Почему именно с этими? – осторожно поинтересовался Бахур.
– А разве тебе не все равно? – удивился Лайт. – Ты же говорил, что все люди без исключения…
– Ладно, – отмахнулся Бахур, – можешь не распространяться. Эти, так эти. Какая, в самом деле, разница?!
Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Лицо его сделалось серьезным, затем слегка побледнело и разгладилось. Не переставая тихонько посмеиваться, Лайт перевел взгляд на соседний столик. Казалось, он уже заранее знал, чем все это закончится…
Syzygia – 3
Крипта[9 - …крипта… – Крипта (гр. ??????) – тайный подземный склеп, предназначенный для ритуальных целей – посвящения или погребений; подземный ход со сводами, высеченный в скале. Считается, что под каждым храмом древности обязательно находилась крипта.]
Живя,
Будь мертв,
Будь абсолютно мертв —
И делай все, что хочешь,
Все будет хорошо.
Бунан Дзэндзи
– Prace chest! Поехали! – Юрий Алексеевич захлопнул дверцу машины и повернулся к Даосу, изображая на лице кислую улыбку. – Извини, что заставил ждать. Проспал.
Он виновато развел руками.
Даос молча завел мотор. Набирая скорость, машина вырулила со стоянки.
– Чего такой хмурый?
– Нормальный, – ответил Даос, не поворачивая головы. – А ты, как я вижу, снова не в меру веселый. Был у Макса?
– Ой, перестань, – скривился Юрий Алексеевич, – сколько можно об одном и том же. Ну был, и что с того? Мне твои нравоучения уже вот где сидят!
Он выразительно чиркнул ладонью себе по горлу.
– Дурень ты, что я еще могу сказать, – с грустью в голосе произнес Даос.
Вести воспитательную работу он и не думал. «Что я ему, нянька, что ли? Взрослый мужик, сам знает, чем все это обычно заканчивается. Ну покурил травы, ну нажрался бы, это еще туда-сюда. Иногда даже полезно. Нет ведь, тянет его на какие-то идиотские эксперименты. Вот Гында узнает, он ему врежет. Вылетит как пробка, будет тогда опять с копейки на копейку перебиваться по своим газетенкам».
– Куда хоть едем? – поинтересовался Юрий Алексеевич.
– Работать едем.
– Ясно, что не на прогулку. А конкретнее?
– В «Клуб». Звонил Тюка, назначил встречу на десять часов.
– Это снова насчет твоих железяк? – скосомордился Юрий Алексеевич.
– Нет, – спокойно ответил Даос, – это насчет пропажи. Не знаю, каким образом, но дипломат всплыл у них. Гында велел разобраться. По возможности тихо.
– Ну сопляки, ну дают! У них что, совсем ума не осталось?
– Кто бы выступал по поводу ума, – усмехнулся Даос.
Юрий Алексеевич фыркнул, но промолчал.
«А вообще-то, он прав, – думал Даос, поигрывая пальцами на баранке руля, пока машина стояла на светофоре. – Зря пацаны в это дело влезли, ох зря. Ладно, нас послали, а если б кого другого? Собирали чугун, вот и собирали бы себе. Плачу им неплохо, чего еще надо?..» Он попытался прикинуть, каким образом дипломат мог попасть к Тюке, но придумать что-либо вразумительное было довольно сложно. Или это какое-то недоразумение, или…
Загорелся зеленый, Даос убрал ногу с педали тормоза и легонько нажал на газ.
– Слушай, – Юрий Алексеевич достал сигарету, закурил, – а когда нашего бугая завалили? Я что-то по телефону со сна не разобрал.
– Пару часов назад. А около восьми был звонок от Тюки. Дипломат у него, но как он к нему попал… – Даос пожал плечами. – В общем, пацаны даже не догадываются, чей он и чем они рискуют, объявив себя. Требуют пару кусков зелеными, дурачьё…
– Ну дела! А что Гында?
