Рыбка. Второй поцелуй

– Роуз, я боюсь, что второго расставания ты не переживешь.

С того момента как я покинула телестудию, добившись от Гарри согласия на командировку, меня преследовала та же самая мысль. Сэм был любовью всей моей жизни. И все-таки я не хотела – и не могла – позволить нашим отношениям, какими бы они ни были, помешать мне собрать деньги для Олдерни.

– Прошло семь лет. Он наверняка облысел и стал еще большим занудой с пивным брюхом. – Я взяла сумку в одну руку, а телефон – в другую, и за три шага пересекла гостиную.

Мои апартаменты напоминали заплатку: совмещенная с гостиной и коридором кухня, ванная комната, в которую влезла только душевая кабина, спальня, девяносто пять процентов которой занимала кровать. В общем, не развернуться, но зато – в Лондоне!

– Скорее всего, мы друг друга даже не узнаем, если вообще встретимся.

– На острове, где всего один город и численность населения меньше, чем в моем квартале? – Кейт саркастично изогнула брови. – Райское местечко.

– Туристы обожают Олдерни. – Я скользнула ногами в любимые сапоги, которые, к счастью, уже успели высохнуть. – Зимой холодрыга, но зато атмосферно. В августе музыкальный фестиваль. Уверена, вам понравится. Живая музыка, танцы на пляже, джаз на закате. Английская речь и французская кухня – красота!

– Ага… – Кейт закивала головой. – Ты уходишь от темы.

На весь школьный двор раздался звонок, оповещавший о конце учебного дня. Позади Кейт дети сорвались с турников и с криками ополоумевших индейцев бросились к воротам. Я не видела Льюиса, но знала, что ровно через тридцать секунд он повиснет на шее матери, и она из ответственного редактора превратится в курицу-наседку, которую заботят протертые на коленях штаны и количество витаминов на квадратный дюйм обеда.

– Поцелуй за меня Льюиса, – перекрикивая шум, доносящийся из динамиков, попросила я.

– А ты береги себя, ладно? И напиши мне, как доберешься.

Я послала ей воздушный поцелуй, отключила телефон и, захватив с вешалки серое пальто, вышла из квартиры.

Джейми ждал меня на улице. Подняв воротник черной кожаной куртки и нацепив на нос солнцезащитные очки, несмотря на хмурое декабрьское небо, он стоял, привалившись к капоту «Астон Мартин» серебряного цвета. Я плохо разбиралась в марках автомобилей, но любимицу Джеймса Бонда узнала бы даже на ощупь.

– Матерь божья, ты что, угнал машину за миллион фунтов?

Джейми одним плавным движением снял очки, подхватил мою сумку вместе с пальто и понес к багажнику.

– А ты что, убила и расчленила гигантского омара?

Я фыркнула от смеха и осторожно опустилась на кожаное сидение Джейми захлопнул багажник, сел рядом и завел мотор. Приятный рокот наполнил салон. Машина была в идеальном состоянии и поэтому не могла принадлежать Джейми, который, в отличие от Кейт, умел заботиться только о самом себе.

– Нет, я серьезно, где ты взял эту машину?

– Получил в подарок на совершеннолетие, – равнодушно отозвался Джейми, включив поворотник и бросив взгляд на проехавшего мимо велосипедиста.

– Конечно. Всем подросткам дарят раритетные машины.

И тут меня осенило.

– Так погоди, ты шотландец, ездишь на «Астон Мартине» и за два года совместной работы ничего не рассказал о своем прошлом! И тебя на самом деле зовут не Джейми, а Джеймс! Ты и есть настоящий «агент 007»!

Сохраняя невозмутимое выражение лица, Джейми вырулил на проезжую часть.

– Конечно. А в заднем кармане джинсов у меня лицензия на убийство. Хочешь взглянуть? Если что, я готов помочь тебе спрятать труп омара.

Мы влились в бесконечный поток машин, направлявшихся в сторону аэропорта Гатвик. Я любила узкие лондонские улочки. Съехав от Кейт и Михи, я поселилась в Камдене, где было шумно и многолюдно, а на рынке можно было купить антикварные вещички и полакомиться самым разнообразным фастфудом: от традиционных фиш-энд-чипс до корейского кимчхи. Что-то успокаивающее было в этой кипящей жизни на расстоянии вытянутой руки.

– Я понимаю, почему ты сбежала с Олдерни, – нарушил молчание Джейми.

– Потому что там зимой слишком холодно и ветрено? – Я кивнула на его кожанку. – Как бы ты не заболел.

– Мне не идут бесформенные пуховики, – отмахнулся он и вернул тему в первоначальное русло. – Я бы взвыл в такой дыре, как Олдерни. Оттуда даже прямых рейсов в Лондон нет. Бр-р-р. А пересадка в Гренси длинная?

– Как повезет. Может, час, может, пять.

– Вот, шесть часов пути минимум.

Транспортное сообщение с Лондоном оставляло желать лучшего, но покинула родной остров семь лет назад я не из-за этого.

– Хочешь знать самый большой минус Олдерни? – хмыкнула я. – Там нет телестудии. Вещает одна-единственная радиостанция, и то только по праздникам.

Джейми медленно повернул голову и уставился на меня огромными от ужаса глазами.

– Матерь божья, Роуз, куда ты меня тащишь? А про интернет и тиндер там слышали? Чем я буду заниматься вообще по вечерам?

– Подозреваю, что читать бумажные книги. Кстати, вместо интернета олдернийцы предпочитают старые добрые сплетни, – рассмеялась я, хотя сердце больно кольнуло. То, к чему могут привести сплетни, мне было знакомо не понаслышке.

С Джессикой мы дружили с песочницы: вместе лепили куличи и покупали первые тампоны, отстригали друг другу челки кухонными ножницами и делились самыми сокровенными мыслями. А потом она влюбилась. В восьмом классе у нас появился новый учитель физкультуры. Двадцатидвухлетний Лео приехал на Олдерни из Манчестера и с особым энтузиазмом взялся за нашу спортивную подготовку. Сам он одно время профессионально играл в волейбол и в первую же неделю работы осчастливил нас открытием секции. Джессика, красная от смущения, потащила меня на отборочные мероприятия, а я и рада была оказать поддержку, иначе торчала бы в отеле, куда как раз заселилась делегация врачей-проктологов. В принципе, я ничего не ждала от этих отборочных, но, оказавшись посреди спортивного зала, обнаружила, что мне нравится тяжесть мяча в руке и что я могу точно и быстро делать передачи. Лео в тот же день позвал меня в основной состав, а Джессику, которая умирала как хотела проводить с ним время, не посадил даже на скамейку запасных.

Наверное, я поступила не по-дружески, записавшись в секцию, но под конец второй недели ежедневных тренировок Джессика не выдержала. «Роуз показала Лео голую грудь в раздевалке, чтобы он взял ее в команду», – рассказала она одноклассникам. На следующий день об этом знала вся школа, включая директора. Лео уволили, не пожелав даже выслушать, а меня от греха – и Джессики – подальше перевели в другой класс. Волейбол я бросила и до самой встречи с Кейт зареклась иметь подруг.

Тряхнув головой, постаралась отбросить дурные воспоминания. Даже если мне предстоит встретиться с Джессикой на острове, я собиралась вести себя по-взрослому.

– Зато мы с тобой на пару недель отвлечемся, – пытаясь вернуть хорошее расположение духа, сказала я. – И знаешь что? Вдруг мы такие выпуски замутим, что Гарри согласится перевести нас в другую программу!

Через час мы прибыли в аэропорт, и я не без ужаса отметила безразличие, с которым Джейми бросил свой «Астон Мартин» на парковке. Самолет до Гернси оказался полупустым, и нам любезно разрешили пронести в салон и камеру, и клешню омара. До порта мы доехали на такси и пересели на совершенно пустой паром, разместившись на жестком диванчике на крытой пассажирской палубе.

– Когда доберемся до места, напьюсь вчерную, – проворчал Джейми, дрожа всем телом в тонкой кожанке.

Ветер поутих, но декабрьский холод в проливе Ла-Манш еще никто не отменял.

– Я убью тебя, если ты заболеешь и сорвешь съемки.

– У меня иммунитет супермена.

– Ну-ну… Хорошо, что нас встретит в порту кто-то из администрации Олдерни, чтобы мы там не мерзли.

Я написала маме сообщение и предложила пересечься завтра где-нибудь в центре, а затем полезла бронировать нам с Джейми номера, но обнаружила, что свободных комнат нигде нет. Ни у миссис Браун, ни в отеле «Роза ветров», нигде.

Как это возможно, черт побери? В начале декабря отели всегда простаивали! Телефонные разговоры с метрдотелями внесли ясность: все комнаты отданы тем, чьи дома пострадали во время урагана.

Господи, во что я нас втянула?

Я кинула взгляд на удаляющийся порт Гернси, расстегнула воротник пальто и погладила через ткань кофты рыбку у себя на груди. Сэм уверял, что она умеет исполнять желания, и сейчас мне очень нужна ее помощь.

– Джейми, я облажалась.

Рыжие брови взлетели.

– Не знаю, где нам ночевать.

– А что с отелем твоих родителей?

– Это последнее место на земле, где нас ждут.

В совершенном молчании Джейми вытащил из сумки фляжку, обтянутую тканью с шотландским орнаментом, поднял ее, точно я произнесла тост, и сделал большой глоток. До меня донесся слабый запах хорошего виски.

Час спустя, в половине десятого вечера мы сошли в порту Олдерни. Свои надежды я возлагала на кого-то из администрации, кто, по заверению Гарри, будет нас встречать. Я огляделась, но единственное, что увидела в свете фонаря, – это черный «Ленд Ровер», а рядом с ним… Сэм.

4

Легкие сжались. Время как будто остановилось. В голове не осталось ни одной мысли кроме тех, что крутились вокруг Сэма.

Я ошиблась. Никаких залысин, никакого брюха. Густые, слегка вьющиеся волосы были коротко подстрижены над ушами, но оставлены чуть длиннее надо лбом и уложены назад. Высокие скулы и квадратный подбородок украшала привлекательная трехдневная щетина. Широкие плечи обтягивал бежевый свитер с высоким воротником и коричневая куртка из замши.

Господи, как ни сложно в это было поверить, но Сэм стал еще красивее. Гораздо красивее. Невозможно красивее. Когда он оттолкнулся от джипа и пошел в нашу сторону, я, сама того не осознавая, попятилась, налетела спиной на Джейми и обернулась.

– Все хорошо? – удивился он.

Я замотала головой, потому что язык приклеился к небу. Как, святые угодники, в порту оказался именно Сэм? Я не была готова столкнуться с ним лицом к лицу ни сейчас, ни через миллион лет. Пытаясь сделать вид, что занята, я расстегнула молнию на сумке, висящей на плече, и принялась заталкивать внутрь клешню омара. Клешня не поддавалась.

– Добрый вечер. Я Сэм Стоун, – раздался бархатный голос за моей спиной, из-за которого в моем животе взметнулись бабочки. – Я руковожу комитетом по экономическому развитию Олдерни. Я так понимаю, вы – те журналисты из Лондона, которых нам обещали?

Че-е-е-ерт!

– Привет, – отозвался Джейми, поправил сползающую с плеча лямку от сумки с камерой и протянул ладонь для рукопожатия. Спиной я ощущала близость Сэма и то, с какой уверенностью он ответил на приветственный жест. – Джейми Маккензи.

Я зажмурилась, призывая бабочек в животе успокоиться, но от каждого слова Сэма они взмывали все выше, и казалось, что меня сейчас ими стошнит.

– А это Роуз, – добавил Джейми, когда я так и не повернулась.

– Роуз? – раздался настороженный голос Сэма.

– Ага. Роуз де Леви. Может, вы даже знакомы?

Продолжать игнорировать Сэма не имело смысла. Я повернулась, сжимая в руках так и не залезшую в сумку клешню. Чуть не свернув шею, я задрала голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Синие глаза округлились, когда он наконец узнал меня, а через секунду недовольно сощурились.

– Привет, Сэм. – Мне удалось выдавить улыбку, на которую он даже не потрудился ответить.

Вместо этого он посмотрел на Джейми и голосом, холодным, как вода в Северном море, сказал:

– Мы ждали серьезного журналиста, а не фермерскую сваху.

Бабочки в животе замерли, сложили крылышки и, каменея, рухнули вниз. Фермерская сваха… Вот же самодовольный придурок!

Я ткнула Сэма клешней в грудь.

– Кроме фермерской свахи ваш дрянной остров больше никому не нужен. Так что радуйся, что я приехала.

Никогда не любила злорадствовать, но Сэм высыпал пуд соли на мою рану, а потом потер ее наждачной бумагой. Я всегда мечтала работать в новостях, а не вести идиотскую лабуду про фермеров.

– Пойдем, Джейми. Нам с такими грубиянами не по пути.

Я обогнула Сэма, проехав клешней по его широкой груди, и направилась в сторону парковки, на которой стоял «Ленд Ровер».

– Но Роуз… – протянул Джейми.

– Сейчас вызову такси, – как ни в чем не бывало объявила я, вытащила телефон и открыла «Убер».

Проклятие! Как я могла забыть, что на Олдерни, в этом провинциальном болоте, нет никакого «Убера», потому что единственная служба такси с автопарком в пять машин принадлежала Остину Янгу, а вместо него мне отвечал автоответчик.

– Я подвезу вас, – безапелляционно сказал Сэм.

– Мы сами справимся, – отрезала я с такой уверенностью, будто передо мной стояло десять лимузинов и водитель каждого из них зазывающе махал рукой.

– Автопарк Остина затопило, – возразил Сэм.

Краем глаза я заметила, как он нетерпеливо одернул полы замшевой куртки. Хотя Сэм тоже был одет не по погоде, казалось, будто ледяной ветер его совершенно не волнует. Даже кончик носа не покраснел!

– У кого вы остановитесь? – спросил Сэм.

– Дело в том, что… – начал было Джейми, но я опять не дала ему закончить.

– У моих родителей!

Сэм недоверчиво нахмурился, и чтобы предотвратить его вопросы, я соврала:

– Мы с отцом помирились.

Одну бесконечно долгую минуту Сэм всматривался в мое лицо и наконец коротко кивнул.

– Тогда пойдемте. Я вас отвезу. Иначе вам придется идти пешком.

Пешком! Я была готова идти на своих двоих даже на край света, лишь бы не сидеть с ним в одной машине. Но Джейми оказался проворнее. Он, наверное, до того замерз, что согласился бы прыгнуть в жерло вулкана, лишь бы согреться. Когда я подошла к джипу, они уже положили в багажник камеру и сумку Джейми, а я, все еще прижимая к груди свою поклажу, забралась на заднее сиденье. В салоне пахло сосновыми иголками и черным кофе. Крепкий мужественный аромат без намека на слабость. Каким и был Сэм.

Мы были знакомы с рождения. Иначе и быть не могло на острове с населением в две тысячи человек. Сколько я себя помнила, Сэм вызывал у меня восхищение, переросшее в любовь. К сожалению, я не подозревала, что его любовь к острову окажется сильнее любви ко мне.

Я написала маме сообщение: «Мы едем к вам. Некуда деваться. Надеюсь, папа примет», и выглянула в окно, стараясь разглядеть в темноте повреждения, нанесенные ураганом.

Не прошло и десяти минут, когда мы остановились перед отелем родителей. Вывеска «Последний герой» красовалась на длинном двухэтажном здании небесно-голубого цвета. В темноте я с трудом могла различить, насколько сильно оно пострадало, но мама не соврала: крыша и правда была на месте, а вот стекла в большинстве деревянных рам отсутствовали, и окна наскоро заколотили фанерой.

Мои мысли метнулись к нашей последней встрече с отцом. Ноги сковало паникой. Почему со всеми важными мужчинами в моей жизни у меня такие сложные отношения? Ну ладно, не со всеми. С Льюисом все было просто и понятно. Особенно, когда я дарила ему очередной набор лего.

Сэм отстегнул ремень безопасности, видимо, намереваясь проводить нас до отеля.

– Спасибо, но дальше мы сами, – выпалила я.

Ради Джейми я была готова упасть отцу в ножки и молить принять нас, но лучше бы сделать это без лишних свидетелей. Я выпрыгнула из салона, вытащила сумку Джейми из багажника и потянула на себя камеру.

– Позволь мне.

Одним легким он движением вытащил камеру. Я попыталась выхватить сумку у него из рук, но он развернулся и пошел к входной двери отеля. Его походка была уверенной. Наверное, точно так же он вышагивал по острову, даже когда здесь бушевал ураган.

– Роуз, я ни черта не понимаю, – сказал подошедший ко мне Джейми. – Ты ведешь себя как ненормальная. Дай парню нам помочь.

– Нам от него ничего не нужно.

– Во-первых, я голоден как волк. Во-вторых, куда нам податься, если твой отец окажется не в духе?

– Придумаем что-нибудь. На крайний случай в церкви всегда есть пара свободных скамеек.

– У тебя с Сэмом что-то было, да? – догадался Джейми.

Я открыла рот, чтобы возразить, но в итоге решила сказать правду.

– Он разбил мне сердце.

– Только скажи, и я разобью его красивую физиономию. – Джейми сжал кулаки. – Он изменил тебе, да?

Я грустно хмыкнула и покачала головой.

– Он сделал мне предложение.

Лицо Джейми вытянулось.

– Вот теперь я совсем ничего не понимаю. Разве не об этом мечтают все женщины?

– Не все и не всегда.

Я развернулась, обняла клешню омара и пошла к отелю, совершенно не чувствуя ног.

Мы с Джейми остановились рядом с Сэмом. Пару секунд спустя дверь отворилась, и на пороге появилась мама в бордовой майке и черных брюках. Темные волосы были собраны в свободный пучок.

– Рози, милая.

Она сгребла меня в объятия. Запах краски и клубничного варенья согрели сердце. Как же я по ней соскучилась. Переписывались мы регулярно и, когда папы не было рядом, созванивалась, так что наша разлука не ощущалась особенно остро. Но факт оставался фактом: первый и последний раз после моего отъезда с Олдерни мы сидели лицом к лицу три года назад.

На дворе стоял март – пик мертвого сезона на Олдерни, и мама вырвалась ко мне на целую неделю, чтобы вместе отметить мой двадцать второй день рождения. Она сказала, что отец, хоть и не рад был, но скандал не устроил. За семь дней в Лондоне мы с ней обошли все музеи и заглянули на телестудию. Если первая часть культурной программы ей понравилась, то вторая повергла в смятение. «И ради этого дурдома ты уехала от нас?» – спросила она, оглядываясь по сторонам. Мы стояли перед столом, служившим декорациями для вечерних новостей. В одном конце коридора Руфус орал на гримера, мимо нас, не поднимая головы, прошел мрачный Гарри, а в соседнем остекленном офисе спали на диванчике, привалившись друг к другу, Кейт и еще один редактор утренних новостей. Бедолаги выходили на работу в три часа утра.

– Это она? – вдруг раздался недовольный голос папы откуда-то из-за маминой спины. – Ноги ее в моем доме не будет!

Лицо мамы осунулось.

– Мне не удалось его уговорить, но все будет, Роуз… Нам нужно набраться терпения. Он точно скоро оттает.

– Ага, конечно.

Сколько еще лет ему нужно? Сто? Он даже не вышел, чтобы поговорить со мной! Нос и глаза защипало от подступающих слез. Чтобы не расстраивать маму еще сильнее, я кивнула, отвернулась и засеменила в сторону джипа.

– Сэм… – жалобно протянула мама.

– Кора, положись на меня, я обо всем позабочусь.

Я не стала их слушать и ускорила шаг. Джейми догнал меня у машины и слегка толкнул плечом.

– Роуз?

Я потерла нос ладонью, надеясь, что не расплачусь.

– Все отлично.

– Твой папа другого мнения.

– В каждой семье есть паршивая овца. Вот у нас – это я.

– Быть не может. Ты самая милая и безобидная девушка на всем Би-би-си. Другая бы уже сто раз переспала с половиной начальства и вела бы вечерние новости вместо засранца Руфуса. А ты продолжаешь пахать и выкладываешься на все сто. Чем ты могла так разозлить отца? Стащила его любимые тапочки? Выпила бутылку любимого виски?

– Отказалась заниматься семейным делом.

Джейми скривился.

– Всего-то?

Я крепко обняла клешню.

Для моего отца я совершила преступление хуже убийства. Он всю жизнь готовил меня к тому, что, когда уйдет на пенсию, я буду заниматься отелем. Экономил каждый пенни и скопил в итоге двадцать тысяч фунтов, чтобы отправить меня в Лондон учиться гостиничному бизнесу. Все каникулы, все выходные я помогала родителям в отеле, но сколько себя помню мечтала работать на телевидении. Но папа даже слышать об этом не хотел. «Работа для шакалов, которые копаются в чужом грязном белье», – вот как он это называл. Однако я втайне от него отправила документы в Голдсмит. Я была уверена, что не пройду, но не попытаться не могла. Просто не могла безропотно пойти куда сказал отец. Когда меня приняли, пыталась объяснить ему, что такой шанс упускать нельзя, что от учебы в Голдсмите не отказываются, а он поставил мне ультиматум: либо семья, либо журналистика.

– Садитесь в машину, – рявкнул Сэм, незаметно оказавшись сзади.

Я медленно обернулась.

– Мы сами разберемся.

Глаза Сэма сузились. Я подумала, что сейчас он наорет на меня, но вместо этого он проговорил убийственно тихим голосом:

– Роуз Франсуаза де Леви, садись в эту чертову машину вместе с этой плюшевой клешней и прекрати испытывать мое терпение.

Я открыла рот, чтобы возразить, но Сэм меня опередил:

– Немедленно!

Мне хотелось топать ногами, возмущаться и требовать оставить нас в покое, но потом я взглянула на красный нос Джейми, на его покрывшуюся мурашками шею и обессиленно кивнула. Другого выхода у меня все равно не было, а заморозить бедного парня не хотелось.

– Только ради Джейми.

– Да хоть ради сусликов на Аляске. Мне наплевать.

Сэм засунул сумку и камеру обратно в багажник и захлопнул его так, что у меня зазвенело в ушах. Две минуты спустя мы уже ехали по темной безлюдной улочке.

– Куда мы держим путь? – спросил Джейми после того, как сделал еще один большой глоток из фляжки.

Глянув в зеркало заднего вида и встретившись со мной взглядом, Сэм ответил:

– Ко мне домой.

5

Я пришла к нескольким выводам: а) нужно сделать свою работу; б) бросить попытки помириться с отцом; в) относиться к проживанию у Сэма как к ночевке в отеле; г) быть осторожной в своих желаниях; д) встретиться с мамой при других обстоятельствах. Ах, ну да, е) дошить рождественского омара.

Мы выехали из города. Дорога лежала между лугов и пологих холмов, и через двадцать минут мы остановились на подъездной дорожке из гравия перед трехэтажным особняком восемнадцатого века. Свет лился лишь из пары окон на первом этаже. Стены из серого камня, частично увитые плющом, казались неприступными, но в кровельном покрытии зияли темные дыры. Многовековому саду вокруг особняка тоже досталось: среди деревьев грудами лежали поломанные ветки, а скамейка под дубом, на которой мы не раз целовались с Сэмом, оказалась перевернута.

– Я думал, ты обычный политик, – сказал Джейми, отстегивая ремень безопасности.

– Этот дом уже два века как принадлежит моей семье, – сухо ответил Сэм и повернул ключ в замке зажигания. Громко бурчащий мотор затих. – Я его не строил и не покупал, но собираюсь позаботиться о том, чтобы еще как минимум десять поколений могли здесь жить.

Учитывая, что Сэм был единственным ребенком Роберта и Мэри, его заявление подразумевало наличие собственных детей. Неужели на пороге меня все-таки встретят голубоглазые ангелочки? А рядом с ними женщина, которая делит с Сэмом постель? Пресвятая богородица, пощади! Стараясь скрыть панику, я насмешливо сказала:

– Сэм – настоящий английский лорд. Так что, даже если он станет прибедняться, не забывай, с кем имеешь дело.

– О, – только и сказал Джейми.

К моему удивлению, я услышала в его тоне пренебрежение. Особого преклонения перед титулами я тоже не ощущала. Когда Сэм сделал мне предложение, последнее, о чем я думала, – это о возможности стать леди Стоун.

Мы выбрались из машины, взяли сумки и направились к высоким двустворчатым дверям из темного дерева. Мне стоило помалкивать, но одна мысль не давала покоя.

– А детей ты уже успел наклепать? А то вдруг некому будет десять поколений подряд восхищаться твоим самоотверженным трудом.

Сэм сдержанно улыбнулся.

– Я активно работаю и над этим. Можешь не волноваться о моем потомстве.

Я подавилась слюной, на долю секунды представив, как именно он работает над произведением потомства. Пока кашляла, перед глазами мелькали две аппетитные ямочки чуть ниже его поясницы.

Мы подошли к дверям, и Сэм, быстро приложив большой палец к маленькому датчику справа на стене, надавил на массивную резную ручку из металла. Пересечение прошлого и будущего в одном мгновении. Как это похоже на Сэма. Мы по очереди зашли в длинный холл, застеленный бордовым ковром. На стенах висели все те же портреты лордов и леди Стоун, и пахло лилиями – любимыми цветами Мэри.

Вдруг раздался топот, и в следующую секунду из дверей, которые, я знала, вели в гостиную, выбежал лохматый сенбернар.

– Боже мой, это Барни? – поразилась я.

Я знала его щенком, который помещался у меня на ладонях, а теперь это была огромная псина размером с откормленного пони. Он радостно гавкнул, заметив нас.

– Тихо, – приструнил его Сэм. – Родители наверняка уже спят.

Пес завилял хвостом, тут же послушно перейдя на шаг.

– Барни совершенно безобидный, – сказал Сэм. – Мне кажется, он даже не знает, что у него есть клыки. Смысл его жизни заключается в том, чтобы лежать у камина и давать чесать себе брюхо.

Пес обнюхал Джейми и, уткнувшись мокрым носом в мою ладонь, дернул головой в сторону Сэма, заскулил, снова посмотрел на меня, резко поднялся на задние лапы и положил передние мне на плечи. Мои колени дрогнули под его весом. Огромные карие глаза оказались на одном уровне с моими. Клянусь, он смотрел так, будто узнал меня.