Мираж: Осколки души

Эхо шлепка обложки взорвалось в тишине комнаты, как раскат грома в беззвёздной ночи. Варрик закрыл книгу, ощущая внутри себя, как страницы остаются открытыми. Тайна Фальгрима, мутаций и катастрофы повисла в воздухе, требуя разгадки из тех глубин, куда не всякий осмелится заглянуть. Фаррок сидел за своим столом, что-то читал и писал, но обратил внимание на звук – Варрик только что закрыл книгу так сильно, что она хлопнула об поверхность. Фаррок вздрогнул, и обернулся сразу. Оглянулся от своего стола, где пыльные фолианты лежали, как забытые скелеты. Его глаза, обычно ясные как ручей, теперь подозрительно блеснули под едва мерцающим светом свечи.

– Ты не стал дальше читать? – спросил Фаррок, и в голосе его послышалось эхо отдалённого любопытства, смешанное с тенью беспокойства. Как если бы он знал что-то, чего не произносил. Фаррок уже сам прочёл эту книгу не так давно – черствые страницы, полные скрытых истин о мире, который официальные истории похоже старательно обходили. Он дал её Варрику именно для этого; чтобы он, как и Фаррок, воспитанный на сказках о героических Императорах и мифических зверях, увидел настоящую «истину» книги – тёмные мутации, упущения катастрофы, которые Фаррок хотел разобрать вместе с ним, рука об руку. А теперь этот шлёп… «Может, я ошибся? Может, Варрик не смог читать дальше, потому что вся эта «легенда» слишком расходится с тем, чему его учили всю жизнь?» Так думал Фаррок, уголком сердца жалея, что принудил его к этому чтению.

Варрик медлил, пальцы всё ещё лежали на обложке, словно пытаясь впитать тайну обратно. Наконец он выдавил слова, стараясь, чтоб голос не дрогнул;

– Уже всё прочитал – Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой, как тень от блуждающего огонька.

Фаррок удивлённо приподнял бровь, его взгляд скользнул на стопку страниц, которую Варрик только что пролистал. Он читал её когда-то сам не менее трёх часов – долгие вечера за столом, погружаясь в каждую деталь, раскрывая слой за слоем скрытые смыслы. А тут Варрик успел изучить всё за это время?

– Быстрый ты. – сказал Фаррок, осторожно как будто проверяя слова на вкус. – Что думаешь об этом?

Варрик встретился с ним взглядом, и в этот миг комната словно сузилась – стены библиотеки казались ближе, полные невидимых ушей. «Что сказать? Что в моих венах течёт хаос этих хроник? Что мираж этого острова – не отдалённая сказка, а набор несвязных событий? А верю ли я сам, что они не связаны?» Но вместо этого он произнёс тихо, с намёком на таинственность;

– Думаю… это зеркало чего-то большего. Я не знаю точно, правда это всё или вымысел. Может это всё бредни той самой старушки Нуру, которая тут упоминалась? Но здесь о создании наших бытовых вещей, которые уже нас окружают. И мы это изучали. Оно и здесь. Но почему-то прерывается резко без продолжения… Мне пока сложно конкретно выявить суть. А ты?… Видел в этом скрытый смысл?

Разговор повис в воздухе, полный невысказанных слов, – начало чего-то, что могло привести к пропасти… Или к истине.

Фарроку наконец выпал шанс сказать всё то, что у него копилось с того момента, как он прочёл книгу, но он понимал, что Варрик и так уже устал и старался выдать свои мысли сжато, но и искренне, всё что думал. Он собирался с духом, глядя на друга, чьи глаза ещё блестели от свежего чтения – будто книга оживила в нём какую-то древнюю искру.

– Варрик, после прочтения я ощущал то же, что и ты. Я не доверился этой книге сначала, но она меня не отпускала день ото дня. Как-то сказал мой отец, что каждая книга таит в себе нужные знания. Даже глупый человек может знать то, чего не знаешь ты. Несколько дней я тщательно пытался вникнуть во все эти слова. Я думал, что дело в начале цивилизации, когда Фальгрим начал учить всех мастерствам, которые он знал. Но это привело меня в тупик. Я пришёл к первому выводу; это и есть начало истории о цивилизации, а наша история лишь продолжение. И я вернулся в самое начало. Меня смутили… Эти мутации.

Варрик тоже мысленно уткнулся именно в эту тему из книги. Странно, что Фаррок не сразу понял, что дело в них. Ведь они оба, оказывается, кружили вокруг одного и того же вопроса. Варрик кивнул, его мысли вернулись к скупым строкам о мутациях, которые казались загадочным пророчеством. Он и сказал;

– Я сразу упёрся почему-то в эту тему. Если это действительно шла речь о нашем материке… Острове… Кто мутировал?

Фаррок облегчённо улыбнулся, его напряжение немного спало – наконец-то разговор пошёл в нужное русло, рука об руку, как он и задумывал;

– Вот и я пытаюсь в этом разобраться.

Повисло тяжёлое молчание, наполненное эхом непроизнесённых вопросов. Варрик уставился в окно, где уже сгущался вечер и его плечи слегка опустились. Он действительно хотел отдохнуть, но любопытство удерживало. Фаррок, чувствуя неловкость за то, что вовлёк во всё это, – в этот хаос, который мог быть просто бредом – решил немного смягчить момент. Он говорит Варрику, слегка улыбаясь, но с ноткой беспокойства в голосе;

– Прости, что завёл тебя этим после тяжёлого дня.

Варрик вздохнул, постукивая пальцами по рукописи;

– Всё в порядке. – ответил он тихо. – Но, знаешь, родители, наверное, будут беспокоиться, если я задержусь. Помню, ты хотел, чтобы я помог тебе разобраться с этим, – сказал он. – Но… чтобы действительно понять общий смысл, потребуется ни один вечер. И, возможно, ещё больше времени.

Фаррок, задумавшись, примолк. А затем, решив что-то важное, предложил;

– Может, я сейчас отвезу тебя домой?

Варрик вмиг застыл, глаза расширились от неожиданности. Ему, скромному и нередко пешему бедняку, предлагали прогулку в карете богатого Фаррока?

– Я дойду!… – замялся он, пытаясь не показывать смущения, – Не переживай.

Но Фаррок взглянул на него уверенно и мягко;

– Нет, Варрик. День и правда был непростым. Да и после всей этой книги тебе наверняка нужно отдохнуть. Я могу одолжить тебе её и свои записи – заметки, что я вёл, пытаясь прийти к нужным выводам. У себя дома, когда будут силы, сможешь изучить их спокойно.

Варрик снова почувствовал неловкость. Брать личные вещи Фаррока, да ещё и с его рукописями – казалось, будто он собирается украсть нечто из священной библиотеки. Он пытался выдавить слова, не зная, стоит ли соглашаться.

Фаррок заметил неуверенность. Подошёл к своему столу и видимо взял ту самую книгу с этими записями. После вместе взял и книгу, которую Варрик только что прочёл.

– Вернёшь завтра. – сказал Фаррок – А лучше – когда будет удобно. Мне самому пора сосредоточиться на учёбе. Понимаешь, как только начинаешь изучать важные темы, многое приходится откладывать. – Он внезапно, с улыбкой на глазах, добавил – И я тебя отвезу. Не смей отказываться.

Фаррок отворил дверь библиотеки и жестом показал Варрику, что пора в путь. Варрик, неловко держа книги и записи в руках, вышел в коридор и направился вместе с Фарроком по шикарным коридорам его дома к выходу. Тот роскошный интерьер – с гобеленами на стенах и статуями в нишах – заставлял Варрика чувствовать себя так, будто он совершил кражу в присутствии самого Фаррока. Они вышли во двор, где дождались кареты. Фаррок подошёл к вознице и приказал;

– Выдвигаемся.

Затем он повернулся к Варрику с вопросом;

– А где именно ты живёшь?

Варрик замялся;

– Ну, в Серые Трущобы… Если ты знаешь, где это. Там, у Старого Разбитого Моста.

Фаррок, говоря правду, улыбнулся;

– Знаешь, и я плохо знаю эти районы – они не часто на моём пути. Но возницы карет все знают, только поэтому их и нанимаем. Он доедет куда надо.

Они сели в карету. Варрик, не выпуская книгу и записи из рук, словно держал бесценное сокровище, всё ещё крепко сжимал их пальцами. Он настолько обомлел от смущения и неожиданности от такого, что забыл про свою нищенскую сумку, в которой обычно складывал записи и учебники. Лишь через пару минут осознания он всё аккуратно убрал внутрь сумки и поставил рядом.

Они тронулись по городу. У Варрика не хватало эмоций, чтобы передать своё восхищение этим чудом передвижения. Карета давала возможность не тратить силы на пеший путь – просто прекрасное приспособление! Снова с интересом осматривая те улочки, по которым шли Фаррок и Варрик к его дому, он чувствовал себя в окне настоящего приключения.

Фаррок умилённо смотрел на взгляды Варрика, который осматривал каждую улочку, каждого пешехода, даже плитку на земле. Ему казалось забавным, как этот юноша, привыкший к скромным кварталам, находит чудеса в обыденном. Фаррок не совсем понимал, почему Варрика удивляет каждое изображение из окна кареты. Эти виды были привычными для него, часть повседневности богатых кварталов, где роскошные фасады домов, ухоженные сады и элегантные прохожие в дорогих одеждах, мелькали ежедневно. Фаррок вырос здесь, и для него это было просто фоном, а не чем-то достойным внимания. Наконец, Фаррок решил расспросить;

– Тебе понравился сюрприз-то? – спросил он с лёгкой улыбкой, кивая на окно.

Варрик повернулся, вопросительно глядя на него. Преодолевая смущение, он всё же ответил искренне;

– Да, если честно. Ты смог покорить меня не только книгой. Она… Она очень интересная, да. Но ты смог мне так же раскрыть то, как могут жить другие люди. Это бесценный опыт.

Варрик немного задумался, глядя на улицу, где чудесный вид начал меняться. Скоро, через несколько миль, пейзаж сменится с красочного на серый; люди с чистых, в богатых тканях, уступят место тем, кто носит обноски, доставшиеся ещё с прошлого поколения. Варрик всё же решил искренне поделиться;

– Не знаю теперь, как я буду возвращаться в свой… Район.

Фаррок обеспокоенно посмотрел то на Варрика, то на виды за окном. Он никогда добровольно не ездил по этим местам и не мог представить себе эти картины даже в воображении. В его голове рисовались неброские дома, похожие на те, что окружают и богатые районы. Просто без красок, красивых фасадов и изысканной отделки. «Ничего страшного,» – думал он – «пожалуй, скромные жилища, где люди живут просто, но достойно». У него не было повода предполагать, что бедность может быть такой глубокой и безжалостной, как нищета. Реальная, грязная, с отсутствием всякого комфорта. Ведь его семья всегда заботилась о нём, а слуги окружали роскошными вещами, и даже слухи о бедных казались ему чем-то далёким, как легенда.

Действительно, со временем вид изменился. Появились и такие кварталы. Люди стали выглядеть беднее; вместо аккуратных нарядов – лохмотья, лица усталые и осунувшиеся. Возница ехал всё дальше, вид становился омраченнее. Вместо гладких плиток карета сейчас катилась по бездорожью, где грязь и слякоть обволакивали колёса, поднимая брызги. Капли из грязных луж попадали на окна, оставляя размытые следы. Дома сменились с каменных на деревянные, покосившиеся, без каких-либо украшений – просто четыре стены чтобы укрыться от непогоды. Люди в обносках копошились в земле, пытаясь вырастить хоть немного еды на крошечных клочках огорода, соседи переговаривались с усталыми, хриплыми голосами. Фаррок не ожидал такой резкой контрастности, и его удивление нарастало; мир, который он считал единым и понятным, вдруг раскололся на две части, и одна из них оказалась столь далёкой от его собственного.

Фаррок понял, что смог удивиться и сам, хоть и по-другому. Он обернулся к Варрику и увидел его опечаленный вид, как будто тот погрузился в мысли о доме. Теперь Фаррок понял, к чему он это сказал. Варрик, убрав с лица грусть, указал на скромный дом впереди. Фаррок передал указание вознице, и карета остановилась.

Теперь Фаррок смог разглядеть дом Варрика получше. Да, он не отличался от остальных в квартале – простой, деревянный, с потрёпанной крышей и стенами, на которых виднелись трещины и наросты плесени. Но хозяева всё равно старались привести его в более надлежащий вид; окна в аккуратных подоконниках, дверь обшита свежей доской, а вокруг небольшая пристройка с кувшинами стоящие у стен. Фаррок не понимал, вглядываясь в пристройку, для чего она требуется. Некоторые кувшины стояли обмотанные тканью у горла на открытом небе, видимо для сбора дождевой воды. Рядом небольшой огород, где по чуть-чуть росли разные культуры – корнеплоды, зелень и даже несколько кустиков ягод. Фаррок заметил и живность; гахиджи, которые возились в пыли неподалёку, неся яйца для скромного стола. Ему было сложно представить, как Варрику и его семье удаётся хорошо питаться в таких условиях. А у него, как Фаррок помнил, в доме живут мать, отец и сам Варрик. Фаррок решил спросить невзначай;

– У вас главный работающий в семье – отец?

Варрик кивнул;

– Да, он работает в полях Императора. Отвечает за ячмень и пшено. Платят не много, иногда позволяют брать зерно, из которого мать может иногда сама испечь хлеб.

Фаррок осмелился выйти из кареты вместе с Варриком. Вид открывался ещё более мрачным, чем сквозь украшенные окна транспорта; воздух был тяжёлым от запаха влажной земли и дыма от костров, а земля под ногами – глинистой и неровной. Люди косились на незнакомца – богатого юношу в карете – с любопытством и подозрением, продолжая свои повседневные дела.

Из дома резко выбегает женщина, видимо, мать Варрика. Она оказалась моложе, чем ожидал Фаррок; лет сорока-сорока пяти. Несмотря на явные возрастные изменения – морщинки в уголках глаз, проступающие вены на руках от бесконечной работы, – в таких суровых условиях она смогла сохранить внешний вид, достойный восхищения. Даже некоторые богатые дамы из высшего общества не выглядели так естественно и привлекательно, без намека на искусственный блеск. Их тела истощены годами труда, но её глаза светились внутренней силой, а кожа сохранила здоровый румянец. Она с удивлением и настороженностью смотрит на Фаррока и его богато украшенную одежду, стоящего рядом с Варриком, её сыном. Неловкое молчание разрывает Фаррок, его голос звучит мягко и уважительно, чтобы смягчить напряжение;

– Добрый вечер, госпожа. Меня зовут Фаррок, я одноклассник Варрика. Понимаю ваше удивление – я лично решил проводить вашего сына до его дома, в ответ на его доброту. Он мне очень помогает в учёбе и я хотел выразить благодарность таким образом.

Зере – мать Варрика, не скрывает шока на лице. Она не привыкла к столь изысканной речи и еле справляется с волнением, её слова выходят немного запыханными, но искренними;

– О… Спасибо!. Простите… Не ожидала таких гостей.

Фаррок понимает всю неловкость ситуации и пытается её развеять лёгкой улыбкой;

– Не стоит извинений, миледи. Ваш сын по-настоящему заслужил это внимание. Он – светлый ум среди нас, и его помощь бесценна.

Зере опять замирает, краснея от смущения, и всё же берёт себя в руки, стараясь проявить гостеприимство, как учила её собственная мать;

– А… Господин Фаррок! Может… Может желаете войти… в наш дом? Простите за скромность.

– С удовольствием, Госпожа, – отвечает Фаррок, его голос полон теплоты, чтобы развеять её сомнения.

Фаррок вместе с Варриком заходят в дом. Варрик ощущает острую неловкость от его интерьера. В отличие от роскошного особняка Фаррока, здесь царила скромная простота. Пол местами скрипел под ногами от подгнивших досок, старые ковры с потертыми узорами лежали на нём, а на полках красовалась потрескавшаяся посуда – глиняные миски и кружки с облупившейся глазурью. Воздух пропитан запахом влажности, как будто стены недавно спасли от дождя, а из углов доносились лёгкие шорохи – мыши или просто ветер через щели в рамах. В углу старая печка, где, судя по всему, готовила Зере. Свет от единственной керосиновой лампы отбрасывал жёлтые тени, подчёркивая шрамы на мебели, как свидетельства долгой борьбы за выживание.

– Добро пожаловать, Фаррок. – с угнетением произносит Варрик, его плечи опущены, глаза избегают взгляда друга. Он знает, насколько это место контрастирует с миром Фаррока и отражается в нём болезненно, как отражение собственного несовершенства.

Фаррок смотрит на Варрика обеспокоенно, ощущая всю боль и стыд, которые тот испытывает. Его сердце сжимается от сочувствия. Он перебирает в уме, как помочь, но молчит, не желая прерывать момент.

Зере врывается в разговор, пытаясь заполнить тишину и хоть как-то загладить впечатление;

– Мне сложно предложить такому Господину, как вы, хоть что-то достойное. Но, может, хотите попробовать? Недавно испекла хлеб с чесноком. Он свежий, если желаете…

– Не откажусь, – отвечает Фаррок, его голос искренний. – Совсем немного, простите, я не голоден.

Все присаживаются за стол. Расшатанный деревянный стул скрипит под Фарроком. Они смотрят на него и он кажется тут совершенно неуместным; среди серого интерьера, с его одеждой и манерами, он светится, как чужеродное солнце в тёмной комнате. Варрик и Зере обмениваются быстрыми взглядами, думая про себя; «Неужто он осмелится пробовать нашу еду? Должно быть, побрезгует, ведь привык к деликатесам». Тяжесть в воздухе ощутимо – каждый кусочек хлеба кажется символом их скромного мира. Фаррок же, напротив, ест с видимым удовольствием, чтобы развеять их страхи. Он начинает разговор с Зере во время перекуса, его слова полны уважения;

– Мы с моим отцом восхищаемся вашими стараниями ради Варрика. Вы – сильные люди, раз смогли оплатить такое дорогое обучение в нашей академии. Это впечатляет!

Зере краснеет ещё сильнее, её голос дрожит немного, но в нём звучит гордость и усталость. Она рассказывает трудности этого пути; признаётся, что было нелегко. Они с мужем планировали это, когда она ещё была беременна Варриком. Были не уверены, что всё получится. Копили гроши по копейке, отказывая себе в малом, где-то в дворах находили обронившее золотишко, занимали у соседей и знакомых, до сих пор отдают должок. Когда накопили нужную сумму, могли бы переехать в средние районы, где жизнь уже лучше и чище. Но толку в том, когда плата за жильё и налоги съедают всё? С их образованием, простым ремесленным, из школы этого же района, мало куда берут, и то на нищенскую зарплату. Поэтому понимали; лучше попробовать выбиться в люди сыну с образованием этой академии. Варрик сможет работать в любой сфере, даже если его направят в какую-то область – он в любой момент переключится на другую. Не как у неё и мужа, закованных в один жизненный круг.

Фаррок ест, но впитывает по большей части рассказ Зере. Он начинает сравнивать внутри себя; кто круче – его отец, который родился в сам не бедной семье, стал ещё богаче и влиятельнее, или эта женщина, которая, несмотря на все лишения и невзгоды, смогла дать сыну шанс на образование, за которое он сам не платил бы никогда.

После того как Зере заканчивает свой рассказ, Фаррок ощущает, как его сердце наполняется смесью восхищения и грусти. Он смотрит на неё – на эту женщину, чьи руки загрубели от работы, но чьи глаза горят материнской любовью. Фаррок жалеет только о том, что не сможет познакомиться и с отцов Варрика. Сравнивая в уме, он понимает; его отец, родившийся в достатке и умноживший богатства благодаря влиянию и связям, – это одна сила, прагматичная и повелевающая. Но Зере и её муж, начавшиеся с ничего и преодолевающие каждый барьер ради сына, – это подлинная сила души, которая вдохновляет куда сильнее. Она не добивалась славы или золотых монет; она боролась за мечту, и эта скромная победа казалась Фарроку величайшим достижением.

– Пока вы рассказываете, – говорит Фаррок, его голос звучит искренне и проникновенно, – душа сворачивается в комочек. Хочется вновь сказать, как я вами восхищаюсь, Госпожа Зере. Ваша стойкость и жертвы – это урок, который дорого ценится в нашем мире.

Зере опускает взгляд, её щёки вновь пылают румянцем, но в глазах мелькает благодарная искорка. Она не привыкла к таким словам из уст благородного господина, и это трогает её до глубины души. Варрик тоже молчит, но его рука слегка трепещет под столом. Он чувствует, как между ними укрепляется невидимая связь.

Фаррок раздумывает мгновение, чувствуя, что пора немного разрядить атмосферу, чтобы не ставить Зере в неловкое положение. Он переводит тему с лёгкой улыбкой;

– Кроме того, у вас вышел отличный хлеб с чесноком. Даже в лавках не всегда попадаются такие вкусные сдобы, как ваш чесночный хлеб. Он тает во рту, словно приготовлен лучшими поварами королевского двора.

Зере смущается, но отвечает тихо, стараясь скрыть улыбку;

– Благодарю, сир Фаррок, вы очень любезны. Я просто стараюсь использовать то, что у нас есть. Никаких особых секретов.

Фаррок кивает, его взгляд тепло светится;

– Вы этого достойны, госпожа Зере. Не все умеют творить нечто прекрасное из скромных ингредиентов. Ваша простота – это истинное искусство.

Варрик, видя, как диалог перетекает в более лёгкую беседу, ощущает облегчение. Он впервые за вечер улыбается свободно, глядя на мать. В этот момент комната, казавшаяся прежде такой тесной и бедной, наполняется тихим весельем. Фаррок чувствует, как будто перемены уже начались – не в виде золота или подарков. Варрик всё время сидел тихо, не издавая звуков. Зере встаёт, говоря с поклоном;

– Простите, господин, мне нужно ещё кое-какие дела на улице сделать, пока муж не пришёл. Чувствуйте себя как дома.

– Не беспокойтесь. Я не надолго. Родители тоже могут волноваться.

Фаррок и Варрик вновь остались одни. Варрик всё ещё излучал неловкость. Фаррок заметил это и мягко пояснил, что говорил искренне. Хлеб его матери действительно приятный. Нет, это не изысканный деликатес, но в этом есть своя простота и тепло. Фаррок продолжил, говоря, что Варрику не стоит стесняться своих корней и того, что у него есть. Не у каждого есть такие возможности, как у него, но многие соседи и знакомые мечтают о жизни, подобной его, и по разным причинам не могут вырваться наверх. Он подчеркнул силу духа родителей Варрика, которые пробили ему путь, и добавил, что Варрик похож на них – у него тоже крепкий дух и сила. Ему не стоит терять это в себе.

Варрик внимательно слушал, смотрел на сокурсника и не видел ни капли насмешки – только искренность в каждом слове. Он почувствовал, как между ними укрепляется связь и не хотел её терять. Не из-за денег Фаррока, а потому что такая человечность дорога и редка всего на свете. В этот момент Варрик впервые ощутил связь между кем-то другим, с кем-то, кто не его родня. Сумел ощутить доверие к другому человеку и понять, что он теперь предан Фарроку за всё что он для него сделал.

– Спасибо, – тихо сказал Варрик, – ты прав. Иногда я забываю об этом.

Фаррок улыбнулся, кивнул и положил руку на плечо друга;

– Тогда держись за это крепко. И помни, что ты не один.

– Спасибо ещё, раз.

– Ладно, Варрик, приятного тебе вечера. До завтра. Постараюсь в этот раз не опоздать на первый урок. Если всё же, решишь разобрать все материалы, которые я тебе дал. Не стесняйся, с радостью обсужу с тобой всё.

– И тебе приятного вечера, Фаррок.

Варрик через окно своего старого деревянного дома наблюдал, как карета Фаррока уезжала с их двора, подпрыгивая на кочках бездорожья. Колёса скрипели, а кузов слегка покачивался. Его мама, стоявшая у калитки, провожала карету глубоким поклоном – жестом уважения и благодарности. Варрик тихо улыбнулся и, почувствовав лёгкий голод, отправился к столу.

На столе лежал варенный ёвел, приготовленный ранним утром, рядом – свежевыпеченный чесночный хлеб и простая вода в глиняном кувшине. Варрик взял кусочек хлеба, ощущая его тёплый аромат, и откусил кусок от ёвела. Простая еда, казалось, согревала его не только телом, но и душой. Вкус чесночного хлеба был далёк от изысканных деликатесов, но именно в этом была его сила – в искренности и теплоте, вложенной в него матерью. Этот хлеб передавал всё её ожидание и заботу о Варрике и его отце, их тихую надежду на лучшее будущее. Вкус свежей булочки, нежный крем и ароматный чай из недавнего обеда всё ещё не покидали его мысли. Но, как ни странно, Фаррок был прав – именно такой простой хлеб имел свою особенную ценность, которую не заменят никакие изыски.

Поев, Варрик поднялся и направился в свою комнату – небольшое, скромное помещение с узкой кроватью, едва подходящей по его комплекции. На стуле лежали несколько потрёпанных одеяний, напоминавших о прошедших днях. Стены были пусты, без картин и украшений, разве что несколько рисунков, сделанных им в порыве вдохновения, когда он пытался уйти от реальности в мир фантазий.

Варрик аккуратно положил на стол книгу и заметки Фаррока, которые тот одолжил ему. Ему не терпелось вновь окунуться в загадочный мир этих писаний – истинных или ложных, но таких манящих и полных тайн. Ещё больше его интриговало то, что могло быть написано в заметках Фаррока – ведь в каждой строке мог скрываться новый смысл или важное открытие.

Но его планы прервало неожиданное стучание в дверь. Это была мать. Варрик позволил ей войти, и она осторожно вошла, её глаза выражали тревогу и заботу.