Не доводи меня

Но чтобы на голову мне нахлобучивали мешок… Пах он чем-то грязным, но чем именно – я разобрать не сумела. Отвлеклась на другие органы чувств. Мужчины не разговаривали между собой. Они действовали четко и слаженно, словно по давно разработанному сценарию. Мешать им было даже как-то неловко.

Но в одно мгновение я все же дернулась. Поднесла руки к голове, чтобы стянуть мешок, и резко отскочила в сторону. Я не надеялась убежать. Но хотелось хотя бы понять, как выглядят мои похитители. Я думала, маневр удастся, ведь я так покорно шагала за ними, отчего они могли потерять бдительность.

Только вот они словно мысли мои читали. Схватили через миг после того, как я отпрыгнула. Точнее дернулась. Потом, чего я совсем не ожидала, мощный кулак прилетел мне в живот. Я охнула, сгибаясь пополам. Только продышаться мне не дали. Грубо пихнули под зад, чтобы я поторапливалась. Теперь ослушиваться я не стала. Оказалось, это заканчивается болью.

Я чувствовала себя жирной клушей, которую ведут на убой. Постоянно спотыкалась, и дело было не только в закрытых глазах. Просто ноги подкашивались от страха. А после неудачной попытки побега запястья стянули за спиной наручниками. Несколько раз я думала, что упаду. Я была бы даже рада этому. Но сильные руки подхватывали меня и пихали вперед, чтобы ускорялась.

Холщовая ткань промокла. Грубые волокна царапали нежную кожу лица. Я не думала, что плачу, пока мешок не стал ко мне прилипать. От ужаса слезы лились сами. Я пыталась успокоить себя тем, что не совершала ничего такого, из-за чего со мной могли так обращаться. Может, эти ребятки просто обознались?..

Но мысль о часах не давала покоя. Все мои проступки всегда сходили мне с рук. А тут, когда в игру вступили в часы… Дело точно было в них. Как бы я ни желала, чтобы это оказалось не так.

Спустя кучу времени… или, может, совсем немного времени… сказать точно я не могла, часов ведь при мне больше не было. В общем, когда-то мы остановились. Один мужчина оттянул мои разодранные наручникам запястья, так что пришлось прогнуть спину. Но как бы я ни старалась, чувствовала, что суставы вот-вот вылетят.

А второй занимался чем-то другим. Не знаю чем. Я открыла глаза, хотя доселе жмурилась так крепко, словно меня заставляли на солнце смотреть. Обзор все еще закрывал мешок, но теперь сквозь ворс проступал свет фонаря. Я заморгала, давая глазам привыкнуть, хотя света было не так уж много. Но и он радовал.

Что-то сейчас произойдет. И вряд ли меня убьют. Так что все не так уж плохо. Может, как в средневековье воришкам, мне сейчас отсекут ладони? Я сжала кулаки, словно так могла их скрыть и спасти.

Кто-то бросил кому-то несколько коротких фраз. Новый игрок в этом спектакле? Мне даже неловко стало от того, что заставила стольких людей крутиться вокруг себя. И от этого полегчало. Не совершала я ничего настолько страшного, чтобы так со мной суетились. А часы… Часы больше не при мне. Они ничего не докажут… Наверное.

Несколько неясных шевелений, еще пара фраз, и моих судорожных вздохов, еще несколько секунд молчания, и я услышала звук, с каким отворяется автомобильная дверь. На меня дохнуло знакомым запахом дождя, а потом я почувствовала толчок в спину.

Мешок с меня так и не сняли, он так же лип к лицу, но теперь влага была и на шее, отчего жесткая ткань натирала ее сильнее, чем если бы двигалась посуху. От толчка я завалилась на колени. Я зажмурилась, готовая ощутить боль. Но колени приземлились быстрее, чем я предполагала. К тому же на что-то мягкое. Снова меня подтолкнули, и я засуетилась. Попыталась вскарабкаться с ногами на сиденье, только бы не раздражать больше этих людей.

Я чувствовала себя очень маленькой и глупой. Не впервой, конечно. Но сейчас обстоятельства подталкивали к тому, чтобы сожалеть о том, какая я. Мои преимущества, ловкость и хитрость, в таком положении не спасут. И оставалось только слушаться. Сложность была в том, что приказы отдавались не словами, а этими толчками, неясными, как шепелявая речь.

Когда все мои конечности оказались в машине, дверцу захлопнули. Машина покатилась. А я поняла, что дела мои хуже некуда.

Ночь, разряженный телефон, и неизвестные, явно настроенные недружелюбно. Бабка говорила не садиться в машину к незнакомцам. Да вот только оказалось, что незнакомцы эволюционировали – не спрашивают хочешь ли ты сесть в машину. Ну, чтобы не получить отказ.

Машина набирала скорость. Я молчала. Слезы текли, хотя я заставляла их остановиться теми силами, которые не сожрал страх.

В салоне машины было темно. Лишь раз в несколько секунд холщовую ткань пронзал луч фонаря. Я смотрела вперед, ничего не видя, и тяжело дыша. Сиденья автомобиля ощущались мягко и знакомо. Я сразу поняла, в какой машине нахожусь, но пока не разрешала себе дрожать от страха.

Мы все ускорялись. Неслись уже, наверное, по трассе. Хотя мое положение из-за скорости становилось все менее безопасным, я чувствовала себя все лучше.

– Да сними ты его наконец, – прозвучал его голос.

– Очень смешно, – фыркнула я в мешок.

Да, огрызаться – не лучшая стратегия, когда тебя похитили. Но если рассказы Вани он нем правдивые…

– О чем ты? – прозвучал его голос растерянно.

Наверное, он пытался рассмотреть меня через зеркало заднего видения. Кажется, в машине мы были вдвоем. Методом исключения я поняла, что он за рулем. А я на пассажирском сидение, куда забралась с ногами. Плохая идея, наверное. Когда я смотрела на кеды в последний раз, от них грязь уже отсохшая отваливалась. А это было утром. С тех пор я прошлась по грязи, по клеткам животных, потом снова по грязи, и наконец по пыльной улице ночного Крамольска.

Чтобы ему легче было видеть, почему его вопрос о мешке смехотворный, я спустила ноги на пол и развернулась на сиденье вполоборота, приподняв запястья.

Секунду я сидела так, чувствуя себя глупой. А услышав его смех, мигом выровнялась.

– Так ты плохо себя вела, да? – сказал он. – Я не говорил им надевать на тебя наручники.

– Сделаешь это сам, только попозже и при других обстоятельствах, да?

Я была уверена, что он засмеется. Но вместо этого с переднего сиденья прозвучало:

– Если сама попросишь, то конечно.

Я промолчала. Не поняла, как отнестись к этому заявлению. Он думает, что мы еще увидимся? Еще и при тех обстоятельствах, про которые я пошутила?

Он тоже молчал. Машина теперь ехала с ровной скоростью, не медленно, но и не так быстро, как мне казалось, хотя мы не тормозили. Фонари так же с равным интервалом прорезал тьму моего поля зрения. Это хорошо. Значит, мы едем просто по трассе. А не в лес, куда легче выкинуть мой расчлененный труп.

Молчание затянулось. Тогда я решилась пискнуть:

– Освободишь меня?

Я замерла, отчего-то думая, что сейчас на меня либо ругань полетит, либо что-то с физическим воплощением. Заслужила я немилость, еще и права качаю. Что за преступница?

Но он не разозлился. Наверное, и не собирался делать это сегодня вечером. Чего он добивается? Попугать меня хочет? Так он уже справился с этим. Там, в темном проулке между домами, с мешком на голове, и амбалами впереди и сзади меня, я ощутила страх, как никогда. Я теперь досконально знала это чувство. Как оно ощущается, когда не знаешь, что тебя ждет, когда не у кого просить помощи, когда знаешь, что провинилась и заслуживаешь что-то подобное.

– Честно говоря, – заговорил он слегка расстроенным голосом. – У меня нет ключа.

Мое сердце ухнуло. Такого ответа я не ожидала. И раскаяния в его голосе я тоже не ожидала.

– И что теперь делать?

Вопрос повис в воздухе. Ничего не происходило. Я едва решилась повториться, как поняла, что меня все-таки услышали. Машина замедлялась.

Страшно мне больше не было, но тревога никуда не делась. Да, его тон добрый, да, если Ваня не ошибся, сам он тоже добрый. Да, дорога вроде городская, да, если бы меня хотели убить или избить или еще как-то физически обработать, то сделали бы это еще в темном переулке. Но что, если он просто психопат? Я ему насолила, и теперь он будет мучить меня просто потому, что… Потому что что?

Когда машина остановилась, я постаралась сжаться в молекулу. Не получилось. Я лишь перекинула колени со стороны двери к середине сиденья заднего ряда. Потом ждала, слушая, как колотится сердце.

Распахнулась дверь, противоположная от той, где я сидела. От неожиданности я вздрогнула. Вроде понимала, что сейчас она откроется, вроде нет ничего пугающего в этом звуке. Но все же мурашки пробежали по телу. Особенно когда я почувствовала, как продавливается сиденье рядом с мной.

Он ощущался не так, как вчера. Но это до тех пор, пока не стянул с меня этот клятый мешок. Вместе с мешком он схватил еще и волосы. Я вскрикнула, отчего он тут же пустил мешок.

– Они пришили его к твоей шее?

Он так это сказал, словно не шутил. Я решила над этим не задумываться и воскликнула:

– Волосы!

– О, прости, прости…

Ему было искренне жаль. Я злилась на его нерасторопность ровно до той секунды, когда ощутила его пальцы на своей шее. Какого черта он делает?

Потом я поняла, что аккуратно снять с меня мешок, не развязав его, будет сложно. Он просто возится с завязками. Оттого и коснулся шеи. Ничего больше.

Но я все-равно почувствовала, как приятно защемило в груди, как скользнула в тело боль, но сладкая. Учитывая особенность моего положения, подобные чувства были неуместны. Категорически. Но как тут справиться, если я прекрасно помнила, как еще вчера его пальцы так же касались меня только… при других обстоятельствах, да.

Соскочили завязки с шеи, затем соскочил и мешок. Я глубоко вдохнула и лишь потом открыла глаза.

– Андрей Литовский, – сказала я.

Я наслаждалась растерянностью в его взгляде. Но не долго. Ровно столько, сколько он сам мне позволил. А потом он сказал:

– Лиза Раскина.

Улыбка слетела с моих губ. Только я почувствовала, что хоть немного владею ситуацией, как он снова меня обскакал.

– Откуда ты знаешь… – начала я, но запнулась.

Мы оба хотели задать этот вопрос друг другу, и оба хотели узнать ответ на него. Так что не было смысла его произносить.

Андрей выглядел сегодня еще лучше, чем вчера. Волосы снова уложены крупной волной с пробором посередине. Глаза прикрыты, словно в удовольствии. И ухмылка. Иногда она обнажала его идеальные белые зубы. Но сегодня я их еще не видела.

Только наряжен Андрей был проще. И вопреки этому сочетался, что ли, с внутренним убранством «Порше». Я была уверена: одень кого угодно так же, как Андрея, посади в этот салон, и он будет выглядеть, как бедняк, который угнал дорогую машину. Но Андрей в любом амплуа выглядел элегантно. Не стать ему актером.

Хотя, надо отдать должное, играл он замечательно. Я правда целую секунду думала, что смогу в этом раунде одержать вверх. Но он узнал мое имя… Откуда?

Мы молчали. Я смотрела на Андрея, он – на меня. Никто не собирался отводить взгляд первым. Не знаю, что он высматривал во мне. Но я искала отголоски тех историй, которые мне рассказывал про него Ваня. Хотя верить Ване не хотелось, кажется, он не врал. Этот тот Андрей. Как я поняла? Не знаю. Но было в нем что-то манящее, хотя меня он скорее отталкивал. Ненормально это, снаряжать людей, чтобы они похищали меня ему на потеху.

– Так что? – сказал Андрей. – Как ты узнала мое имя?

– Ты известная в Крамольске личность.

Мы стояли на обочине, и мимо нас проносились машины. Так быстро, что «Порше» вздрагивал.

– Так ты и вчера знала, как меня зовут?

– Нет, – мигом ответила я. – Только сегодня… навела справки.

Подлетели к кромке волос его брови, выщипанные, идеальные, как и все лицо.

– И где же обо мне есть справки?

Он улыбался немножечко, словно я была щеночком, который сумел его рассмешить. Не знаю, испугался он и так скрывал свой страх, или правда позабавился. Наверное, сыну самого богатого человека в городе стоит бояться, что о нем так легко можно «навести справки». Забавно, что я даже не старалась это делать. «Справки» сами приплыли ко мне.

– Не где, а у кого, – сказала я, тоже пробуя улыбнуться. – У людей.

– У каких таких людей?

Теперь Андрей чуть хмурился. Мне понравилось, что я смогла немного, но озадачить его. Хотелось пожить с этим ощущением подольше. Поэтому я сказала:

– Я уже на три твоих вопроса ответила. Теперь моя очередь спрашивать.

– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы.

Конечно, я знала об этом. Но вдруг поняла, что испугалась его слов. Андрей еще и голову так склонил, как психованные делают. Я вжалась в сиденье. Секунду просидела так, а потом расслабилась – Андрей рассмеялся.

– Успокойся, – сказал он. – Я ничего плохого тебе не сделаю, просто хотел тебя проучить.

– Проучить? – скривилась я. – Да я чуть не обосралась в переулке! Когда твои прихвостни мне вмазали!

– Вмазали? – Андрей прищурился с недоверием.

Я часто врала, и ничего, кроме досады, не чувствовала, когда люди мне не верили. Но когда говоришь правду, и тебе не верят… Отвратительное чувство.

– В живот, – кивнула я, стараясь, чтобы голос был уверенным или хотя бы безразличным.

Если начну жаловаться, скулить, то Андрей решит, что я лгу.

– Они не должны были, – сказал Андрей. – Я не говорил им делать этого. Только про наручники сказал…

Он сказал это с печалью, а затем провел пальцем по моим запястьям. От этого жеста волнение было лишь неприятное. Хотя его касание ощутилось как что-то мягкое, почти интимное.

Просто я вдруг поняла, с кем имею дело. Он захотел… как он сказал? Проучить меня? И для этого ему потребовалось лишь отдать пару приказов. Что бы он сделал, если бы я сделала ему что-то похуже, чем воровство часов?

– Это жестоко, – шепнула я.

Впрочем, я понимала, что заслуживаю большее наказание, чем получила. Ну, это если самое неприятное за вечер уже позади.

Андрей протянул руку к моей голове. Я вжала ее в плечи. Так руку заносят, чтобы ударить. Но Андрей, кажется, не собирался этого делать. Он коснулся моих волос, которые я еще в электричке закрутила в растрепанный пучок, чтобы не мешались. Волосы пора была помыть. Как и все тело. Вспомнив про это, мне сделалось еще менее уютно.

Андрей недолго возился с моими волосами. Несколько раз он больно дернул за волосинки, может, вырвал их. Но не специально. Затем он опустил руку и в ладони блеснула моя шпилька.

– Что.. – начала я, но тут же догадалась, что Андрей собирается делать.

Он аккуратно подтолкнул меня так, чтобы я развернулась спиной. Затем я почувствовала, как он касается наручников. Запястья саднило, но я молчала. Уставилась в окно, за которым видно было лишь темноту.

Я думала, что он не справится. Поковыряется со шпилькой в наручниках, потому что видел, как так делают в фильмах про шпионов. Но к моему удивлению, уже спустя полминуты что-то щелкнуло. Еще несколько секунд, и я поняла, что это замок наручников.

– Можешь поворачиваться, – сказал Андрей.

Я так и сделала. Потом уставилась на него с чем-то средним между восторгом и ужасом. Андрей улыбался.

– Я и не такое умею, – сказал он.

– Я знаю, – ответила я, ничего под этим не имея.

Но Андрей снова удивился.

– Что же у тебя за источник такой?

Я повела плечом. Не знаю, хотел бы Ваня, чтобы я обсуждала его с Андреем. Вообще, мне было плевать, что он об этом думает. Просто не хотелось раскрывать перед Андреем все карты.

Снова молчание. Андрей стучал пальцами по подлокотнику. Меня это бесило. Я смотрела ему в глаза, особо не робея, как и он. А потом опустила взгляд на его руку. Всего на секундочку, просто потому что этим мерзким стуком Андрей привлекал к ней внимание.

Но едва я опустила взгляд, секундочка растянулась в несколько секунд, а потом в дюжину. «Хубло». Те самые, которые совсем недавно были на моей руке. Теперь они обхватили запястье Андрея.

Он догадался, куда я смотрю. Особой смекалки это не требовало. Часы были единственной занимательной вещью в машине. Кроме самой машины. Она тоже была весьма занимательной. Салон черный, хотя раньше я думала, что все дорогие машины внутри бежевые, словно обтянутые человеческой кожей. Такая ассоциация возникала у меня не от страха. А от дороговизны. Вряд ли человеческая кожа дешевая, ведь так?

Андрей ни слова не говорил. Продолжал настукивать пальцами какую-то мелодию, и наслаждаться эмоциями на моем лице. Мне снова стало страшно. Вот так быстро Андрей вернул краденое. Меньше суток прошло.

Я чувствовала, как мурашки пробежали по рукам и бедрам. Он может все, что угодно со мной сделать. И я все еще заперта в его машине.

– Знаешь, – сказала я тихо, но понимая, что меня прекрасно слышно. – Чем дольше мы тут сидим, тем меньше я верю, что ты не собираешься делать мне ничего плохого… Объяснишься?

Андрей улыбнулся. Но не жутко, как маньяк, а по-доброму. От этого я чуть расслабилась. Просто обстоятельства, в которых я теперь находилась, пугали меня. Еще больше меня пугало то, что завел меня в них этот милый человек.

– Ты первая девчонка, которая осмелилась обокрасть меня.

Андрей вдруг засмеялся. Он так задорно это делал, что мне тоже захотелось. Но сразу же я себя одернула. Еще чего не хватало – смеяться над его шутками. Это будет значить, что я покорена. Нельзя допустить, чтобы он так думал. Это даже не было правдой.

– Честно говоря, – сказал он. – Я восхищен.

– Что?

Звучало как шутка. Я не верила, что мной можно восхищаться. Но Андрей… Он сказал это уверенно. Неужели серьезно так думает?

– Серьезно! – воскликнул он, и я испугалась еще и того, что он мысли читает. – Я до последнего пытался понять, зачем они тебе понадобились. Ты же не собиралась их носить?.. Нет?

Я молчала. Не верю, что он не понимает, для чего воруют дорогие вещи.

– Я еще подумал, что ты их забрала, как монетку в фонтан кидают… Чтобы вернуться, знаешь?

Андрей улыбался заразно. Но меня хватило лишь на гримасу.

– Но оказалось, что все так прозаично. Ты просто хотела сдать их в ломбард.

«Прозаично». Я ни разу не слышала это слово в людской речи. Вот так просто он его ввернул.

Я кивнула, и опустила глаза в притворном раскаяние.

– И ни капли ты не жалеешь об этом, – продолжал Андрей с той же игривостью.

Он не журил меня, не пытался унизить. Он словно бы хотел понять, как я мыслила, что чувствовала.

– Мне нужны деньги, – сказала я, подняв взгляд.

Надеюсь, вид у меня был гордый. Мне в общем-то неважно было откуда деньги ко мне придут. Заработала я их или украла, какая разница? Номинал у купюр от этого не меняется.

Андрей снова склонил голову.

– Устройся на работу.

Я качнула головой.

– Не выйдет, – сказала я. – Меня нигде не хотят видеть.

С хитрым прищуром Андрей чуть склонился ко мне. Я захотела отшатнуться, но не посмела выдать этим то, что мне жутко и неприятно находиться здесь с ним.

– Как интересно, – сказал он. – Поэтому ты решила воровать?

Я снова кивнула. Теперь не гордо, а снова как бы раскаиваясь. И снова Андрей меня не раскусил. Либо не дал мне этого понять.

– Много наворовала?

– Все, что успела, владелец уже вернул себе.

– Неужели? – сказал Андрей. – Всего только часы?

– Меня уволили только вчера. Я поэтому хотела…

Я не стала заканчивать фразу. Андрей прекрасно помнил, что я вчера хотела совершить. Интересно, этому он тоже восхитился? Есть хоть один человек в его окружении, кто по доброй воле хотел бы расстаться с жизнью?

Андрей коснулся моего голого колена. Я не стала возражать. Как сам он говорил: не в том положении находилась. Только выше колена Андрей не пошел. И жест был скорее для поддержки, чем для исследования моего тела.

– У меня есть предложение, – сказал он.

– Потрахаться в машине? – сказала я и качнула коленом.

Андрей не засмеялся – он захохотал. А потом убрал руку. Я смотрела на него, чуть поджав губы. Разве после этого касания можно было о чем-то другом подумать?

– Нет! – воскликнул он, отсмеявшись. – Приличное.

– Мне приличных предложений давно не делали.

– Охотно верю, – сказал Андрей.

У него это прозвучало галантно, словно изысканный комплимент. Как это у него вышло, если речь о похабщине? Я даже смутилось. Только мое лицо осталось снисходительным.

– Я о другом, – сказал Андрей, словно это уже было не очевидно. – О работе.

О работе значит. Что же он может мне предложить? Даст телефончик знакомого, которому нужна секретарша? Так знакомый как татуировки мои увидит, так вежливо скажет «мы вам перезвоним», и с удовольствием забудет обо мне, едва я порог переступлю.

– О какой же? – сказала я.

Мне было интересно и уже почти не страшно. Честно говоря, я бы согласилась на любую работу, которую он бы мне предложил. Я была на грани. Я правда чуть не взобралась на крышу. Если бы Андрей не проехал там… Никто другой меня бы не спас.

– Твой источник уже сказал тебе, кто мой отец?

– Да.

Андрей умолк. Хотел, чтобы я поняла, к чему он клонит. Я и начала догадываться. Только говорить об этом не стала. Не верила. Не могло быть правдой то, о чем я думала, нет, нет, нет… Андрей не может сделать мне такое предложение, он так плохо меня знает. А то, что знает, играет против меня. И все же он сказал:

– Ты бы хотела работать в казино?

Мой последний шанс устроиться. Ну, не считая варианта стать уборщицей на полдня в каком-нибудь офисе. Но чем это, лучше воровать.

Андрей ждал. Я молчала не потому, что ломалась, чтобы поднять себе цену. Нет, мой ценник уже давно валялся под плинтусом, и Андрей это видел, если не был слепым. Из головы вылетели мысли о том, что я мигом согласилась бы на любую работу. Просто я испугалась.

Казино. Город в городе. Спускаясь под землю, попадаешь в «Эмпирей». Как бы странно это ни звучало. Отель, казино, ресторан – и этот список не полный. Вроде там был ипподром. Но скорее всего это слухи, которые распускали в кругах, где я вертелась. То есть тех, кто никогда не был в «Эмпирее». Вряд ли на территорию можно зайти просто так. А если можно, то что такие, как я, там бы делали? Глазели на богатеев, как на животных в зоопарке? Скорее наоборот. Это они бы смотрели на бедняков, как Андрей посмотрел на меня, после того как я пискнула:

– Я даже не была там никогда.

– Правда?

Андрей так удивился. Словно не знал, что в Крамольске кроме лоска и сверкания «Эмпирея» есть смрад и пыль бедных районов.

Я не отрицала, так что Андрей понял, что не ошибся. Еще недолго он осознавал это, а потом его губы снова растеклись в легкую улыбку.

– Всегда бывает первый раз.

От такой банальщины захотелось громко языком цокнуть и глаза закатить. Но эти базарные замашки не вписывались в салон «Порше». Так что я ни звука не издала, а просто смотрела на Андрея, как Ева, наверное, смотрела на Змия. Хотя если судить по личностям, роли у нас с Андреем скорее обратные. Он, конечно, похож на искусителя, но добренького. Не того, кто затянет на землю грешную. Наоборот, его искушение – это… эмпирей, получается?

– Сегодня четверг? – сказал Андрей.

Вопрос был неожиданный и я растерялась. Хотя, как некогда работающий человек, прекрасно знала, какой сегодня день недели. Блаженство незнания, какой сегодня день и какое число месяца, осталось в далеком детстве.

– А завтра пятница? – сказал Андрей.

К этому времени я уже сориентировалась, поэтому кивнула.

– Приходи в субботу.

– Куда? – нахмурилась я.

Андрей поджал губы, все еще улыбаясь.

– Ну не строй из себя глупенькую, – сказал он. – Тебе это не идет.

Интересно, какой образ мне, по его мнению, идет? Стервы? Девчонки на одну ночь? Воровки в отчаянии?

Я задумалась, но не над тем, о чем подумал Андрей.

– Лиза! – сказал Андрей, не выдержав тишины. – Куда еще? В казино! Ты же знаешь, где оно?

Конечно, я знала в каком районе находится «Эмпирей». Это знание жителям Крамольска поступает вместе с пропиской. Но я никогда не заходила туда, и не представляла, как это сделать, чтобы не выглядеть посмешищем. Маленькая, в дешевом наряде. Чтобы на меня не обращали внимания, нужно, чтобы рядом вышагивал кто-то, кто своим сиянием затмевал бы меня. Я не против. Даже наоборот: в тени лучше, я знаю.

Вообще, я верила, что легко впишусь в мир богатеев… Нет. Рано об этом думать. Андрей просто предложил поработать. О чем это может говорить, кроме как о недостатке сотрудников?

– Я понял. Встретимся у входа в отель, – сказал Андрей, и добавил, усмехнувшись: – Я знаю, ты в курсе, ведь ты…

«… чуть не сделала это место своим последним пристанищем». Он так хотел закончить? Вряд ли, судя по этой его милой улыбке.

Я отвела взгляд и посмотрела в лобовое стекло. Фары не светили, только аварийка мигала. Оказалось, это необходимо, ведь «Порше» не сияет в темноте нежным золотым блеском. Удивительно.