Школа лукоморцев

К тому же стоило признать, что от идеи учиться в особой школе для лукоморцев – пусть всё ещё с трудом верилось, что он имел какое-то отношение к известному герою детских сказок, – пульс Кости слегка учащался от волнения и предвкушения. Самую чуточку.

Глава 4

Сборы

Василий вывел их через служебный вход, чему Костя несказанно обрадовался: не хотелось проходить по торговому залу и снова ловить на себе подозрительные взгляды продавцов и покупателей. Насчёт мальчишек на диванчиках он не беспокоился – они наверняка сделали ноги, стоило Косте и Василию пройти мимо них.

Машина Василия, потрёпанная белая «тойота» с трещиной на лобовом стекле и длинной вмятиной внизу левой пассажирской дверцы, немного тронутой ржавчиной, стояла в углу парковки. Василий больше не пытался вести Костю, явно уверенный, что его предупреждение-угроза сработала, и целеустремлённо шёл широким шагом, так что Косте приходилось каждые пять секунд переходить на лёгкую трусцу, чтобы сильно не отставать.

Подходя к машине, мужчина достал из кармана ветровки ключ, и фары мигнули, оповещая об отключении сигнализации.

В салоне пахло мятной жвачкой из-за болтающегося на зеркале заднего вида прямоугольника ароматизатора воздуха. На полу поскрипывал песок, сиденья тоже выглядели пыльными, как после долгой поездки, и Косте вспомнились слова Василия о том, что он путешествует по стране в поисках таких, как он, – проблемных юных лукоморцев. Сам Костя никогда не выезжал за пределы города, и внезапно ему стало немного страшно, ведь ему предстояло оставить позади всё знакомое и окунуться в полнейшую неизвестность.

– Пристегнись, – бросил Василий, щёлкая ремнём безопасности. Дождавшись, когда Костя разберётся с тугой защёлкой заднего сиденья, мужчина обернулся и спросил: – Адрес?

Костя назвал. Они могли дойти и пешком, тут было недалеко, а на машине дорога заняла так вообще минут семь.

Двор Кости располагался в виде буквы «П» с заездом с юга, из-за чего солнечные лучи попадали в него лишь в районе полудня, а остальное время здесь царили сумерки.

– Второй от угла подъезд, – наклонившись и вытянув руку, указал Костя.

Василий ловко втиснул «тойоту» в узкий промежуток между бордюром, отделяющим детскую площадку, и сверкающей тёмно-синей «маздой». Выключив двигатель, он отстегнул ремень и повернулся к Косте.

– Твоя бабушка дома?

– Должна быть.

Бабушка спала, когда Костя после школы зашёл домой, чтобы переодеться из школьной формы и оставить рюкзак, отдыхала после раннего подъёма. Она работала шесть дней в неделю, но уезжала в посёлок в разное время, в зависимости от удобства хозяев домов, где убиралась.

– Тогда посиди пока здесь, – сказал Василий и поднял руку, упреждая возражения. – Мне нужно поговорить с ней наедине, объяснить всё в спокойной обстановке. Без никому не нужных криков и оправданий, понимаешь?

Костя кивнул и назвал этаж и квартиру. Если честно, он даже думать боялся, как отреагирует бабушка, узнав, что внук не только воровал деньги, но и делал это с помощью силы, которую она строжайше запретила ему использовать. Поэтому вздохнул с облегчением, когда Василий, взяв с переднего пассажирского сиденья сумку на ремне, вышел из машины, захлопнул дверь и, поймав взгляд Кости, красноречиво постучал себя по носу, после чего направился к подъезду.

Костя отстегнул ремень безопасности и соскользнул по спинке кресла вниз, пока колени не упёрлись в водительское сиденье.

Потянулись минуты ожидания. Костя то без конца ёрзал от нетерпения и бесцельно водил взглядом по салону, то замирал, устремив в пустоту невидящий взор, погружаясь в смутные фантазии о новой школе и воспоминания о сотворённых глупостях, из-за которых ему хотелось провалиться сквозь землю.

Он так устал от этой чехарды, что в какой-то момент закрыл глаза и повалился боком на сиденье. В рёбра что-то больно впилось. Поморщившись, Костя достал из кармана мобильный и растерянно на него уставился. Он начисто о нём забыл. Хотя не сказать, что Костя так уж активно им пользовался: в этой старой модели не было интернета, поэтому на него невозможно было скачать модные среди сверстников приложения и игры.

На сером экране мигало оповещение о двух новых сообщениях. Своего рода рекорд – сейчас мало кто писал эсэмэски, все сидели в мессенджерах, а бабушка всегда звонила, потому что ей было жалко тратить время на «тыканье в кнопки».

Оба сообщения были от Ромки.

«Ты в полиции?»

И через шесть минут ещё одно:

«Папа Антона обещал в ноябре свозить его на лыжи в горы».

Костя недоумённо нахмурился и ещё раз перечитал второе сообщение. Зачем ему знать о планах папы Антона?

Внезапно его осенило, и он застонал. Они думали, что Костю забрали в полицию, и Антон – а Ромка наверняка набирал сообщения под диктовку – таким образом угрожал огромными неприятностями, если он посмеет их сдать.

На душе стало так гадко, что защипало глаза. Костя ничего не ждал от Антона и его подхалимов, но Ромка хотя бы мог поинтересоваться, как он. Они всё-таки дружили, по крайней мере, общались весь прошлый год и всё лето, живя в соседних дворах.

Костя резко сел и яростно потёр глаза, так, что в них забегали радужные мушки. Он не будет расстраиваться из-за Ромки. Вот ещё! И отвечать на сообщения не станет, пусть понервничают, им это пойдёт на пользу. А Антон обязательно будет нервничать, несмотря на всю свою браваду, потому что папа, скорее всего, хоть и отмажет его от любых проблем, даже с полицией, но едва ли закроет глаза на выкрутасы сына. Тем более что Косте уже было нечего бояться: завтра он окажется в другой школе, вдалеке от Антона и его шантажа.

Но телефон хотя бы помог скоротать время, пусть даже и за допотопной пиксельной «Змейкой». Костя не поднимал глаз от светящегося экрана и не замечал, как тени вокруг сгущаются – для обитателей квартир, окна которых выходили во двор, вечерние сумерки всегда наступали на час раньше, чем для их более счастливых соседей.

Уловив краем глаза какое-то движение, Костя вскинул голову и увидел направляющегося к «тойоте» Василия. В руках он нёс Костин школьный рюкзак и старую дорожную сумку грязно-оранжевого цвета с когда-то ярко-зелёными, а теперь скорее лимонными ручками. Они с бабушкой никогда никуда не ездили, и эта сумка, сколько Костя себя помнил, всегда лежала, плотно утрамбованная, в углу антресоли в прихожей. Поэтому видеть её сейчас при деле и распухшей от вещей было очень странно.

Но Костя не мог оторвать от неё взгляда по другой причине. И по этой же причине вокруг его сердца будто стянулся ледяной жгут, от которого по всему телу побежал ядовитый холод, а на душе стало ещё гаже и тоскливее, чем от мыслей о предательстве Ромки.

Василий подошёл к багажнику, но Костя не стал оборачиваться. Его охватило странное онемение, не только тела, так что и пальцем пошевелить не хотелось, но и духа. Всё будто отдалилось: и то, что происходило вокруг, и его собственные мысли и чувства. Костя будто со стороны услышал щелчок открывающегося замка, затем шорох укладываемой сумки и лязг захлопнувшей крышки.

Он так и не поднял глаз от погасшего экрана мобильного телефона в безвольно упавшей на колени руке, даже когда водительская дверца отворилась и Василий, крякнув, сел в кресло.

– Она не хочет меня видеть? – тихо спросил Костя, едва узнавая свой голос.

Василий пару секунд молчал, затем громко вздохнул и повернулся к нему.

– Слушай, парень… – Он провёл рукой по лицу. – Не буду врать, твоя бабушка очень на тебя сердита. Я не знаю… – Мужчина покачал головой. – В общем, я оставил ей контакты лицея, она знает, что там за тобой присмотрят, ей не нужно за тебя волноваться, и если… когда ей захочется, она с тобой свяжется.

– Она даже не выйдет меня проводить? – ещё тише спросил Костя.

– Парень…

Василий снова протяжно вздохнул. Ему явно было неловко, и он, торопясь сменить тему, протянул рюкзак, деловито сказав:

– Я вроде собрал всё, что может понадобиться. Но если что, лицей обеспечит тебя необходимым. Единственное, мне только сейчас это пришло в голову, но… – Он замялся и неуютно заёрзал. – Если ты хочешь взять с собой что-то особенное, на память там или… Не знаю… Я могу сходить.

Костя, не глядя ему в лицо, взял рюкзак и положил рядом с собой на сиденье. Что бы он хотел взять с собой особенного? Разве у него что-то было, кроме одежды и школьных принадлежностей? В их однокомнатной квартирке было слишком мало места, чтобы долго хранить старые вещи, так что те немногие игрушки, которые бабушка покупала ему в детстве, она или выкинула, или отдала соседским детям. Ещё оставались две полки читаных и перечитаных книг в расклеивающихся и потрескавшихся переплётах с выпадающими кое-где страницами да стопка пазлов в разломанных от старости картонных коробках, но сейчас это казалось слишком мелким и несущественным, чтобы отправлять за ними Василия. Если бабушка не желала его видеть… Значит, чем быстрее они уедут, тем будет лучше.

Костя молча помотал головой.

– Ладно, – Василий кивнул. Заметив телефон на его коленях, он протянул к нему руку: – Дай-ка мне его, я запишу свой номер, вдруг где разминёмся по пути. Не должны, но на всякий случай.

Костя послушно вложил ему в ладонь телефон. Он устал и ни о чём не хотел думать.

– Переписывался с кем-то? – спросил мужчина. За спинкой сиденья Косте не было видно, что он делал с мобильным.

– Мне Ромка писал, – рассеянно ответил он. И пояснил: – Один из тех, кто был со мной в торговом центре. Они с Антоном думают, что я в полиции.

– Боятся, что ты их сдашь?

Костя пожал плечами.

– Наверно.

Он услышал первые ноты мелодии, которая резко оборвалась.

– Вот так, теперь и у меня есть твой номер, – удовлетворённо кивнул Василий, возвращая мобильный Косте. – Пока ты ещё не в лицее.

Костя не нашёл в себе достаточно любопытства, чтобы уточнить, что тот имел в виду под этими словами. Прислонившись виском к стеклу, он упорно смотрел в окно, хотя чувствовал на себе пристальный взгляд мужчины.

– Тебя этот Антон подбил? – внезапно спросил Василий.

Костя, наверное, мог бы обо всём рассказать. Василий ведь тоже был лукоморцем и наверняка понял бы его лучше любого другого взрослого. Но в онемевшей и поникшей душе вдруг заискрил уголёк упрямства: это было бы уж очень похоже на оправдания, на попытку свалить вину на другого и предстать самому невинной жертвой. А Костя не был жертвой и не собирался ею становиться.

Поэтому он лишь дёрнул плечом и окрепшим голосом бросил:

– Это уже не важно.

Глава 5

Ворота в лесу

Поужинали они в маленькой бургерной, в тесном полутёмном зале всего на шесть столиков, спрятанном за скромной чёрной дверью в одном из старых зданий на проспекте. Василий учуял кафе за полкилометра, высунув голову в открытое окно, и объявил, что это самое вкусное заведение в городе.

Костя судить бы не взялся, он за всю жизнь побывал лишь в паре детских кафе на днях рождения одноклассников, да и то лишь потому, что их родители приглашали весь класс. Но даже для его неискушённого носа, которому и не снились способности серого-волка, здесь действительно стояли умопомрачительные ароматы жареного мяса и свежеиспечённого хлеба.

Пока заказ готовили, Василий вышел на улицу и с кем-то долго говорил по телефону, время от времени поворачиваясь к окну, будто проверял, не сбежал ли Костя. Или, что было куда вероятнее, просто обсуждал его со своими собеседниками. Должен же он был предупредить лицей о скором прибытии нового ученика.

Вдобавок к порции картошки и классическому бургеру Василий заставил Костю съесть салат, потому что «полезно для мозгов», а сам умял два великанских монстра с тройной котлетой и беконом. Запив всё чаем с облепихой и мёдом, они вернулись в машину.

Вечернее замедленное движение на дорогах не позволяло как следует разогнаться до самого выезда из города, но затем «тойота» понеслась по магистрали на юг, и вскоре Костя, убаюканный приятной тяжестью в желудке, невнятным бормотанием радио и треволнениями дня, начал клевать носом.

– Пошарь на полке за сиденьем, там где-то должен быть плед, – посоветовал Василий, глянув на него в зеркало заднего вида, – и ложись спать. Нам ехать часов десять. Тебе же будет лучше, если ты в свой первый день в лицее не будешь как сомнамбула.

Костя послушно нашёл плед, скинул кроссовки на пол и лёг на заднем сиденье, подложив под голову рюкзак и поджав ноги. Натянув плед почти по самые глаза, он какое-то время вдыхал исходящие от него запахи мокрой листвы и дыма от костра. Наконец веки сомкнулись, и Костя забылся глубоким сном без сновидений.

Он несколько раз просыпался, но, чувствуя под боком вибрирующее сиденье, почти сразу снова засыпал. Один раз его разбудил упавший на глаза свет от яркой вывески заправки. Василия в салоне не было, и Костя, сев, сощурился, вглядываясь в светящийся циферблат на приборной доске. Было начало четвёртого ночи.

Вернувшийся Василий предложил ему сходить в туалет. Костя сунул ноги в кроссовки и, не потрудившись их зашнуровать, вылез из машины. Заправка находилась посреди редкого леска рядом с шестиполосной трассой почти пустынной, не считая редких грузовиков.

Костя поднял голову к небу и изумлённо заморгал. У себя дома он, конечно, видел звёзды, но никогда столько много.

– Где мы? – выдохнул он.

– Где-то то ли ещё в Тамбовской, то ли уже в Воронежской области, – ответил Василий, отпив из бумажного стаканчика, от которого сильно пахло чёрным кофе. Заметив взгляд Кости, мужчина тоже запрокинул голову, затем с улыбкой посмотрел на него и покачал головой: – Это ещё что. Вот над лицеем небо – настоящее звёздное полотно.

– А вы там учились? – внезапно пришло на ум Косте.

Василий стоял спиной к заправке, и рассеянного света фонарей вдоль дороги было недостаточно, чтобы Костя мог разглядеть выражение лица, но ему почудился блик от зубов, как если бы мужчина улыбнулся.

– Нет, я там не учился, – лишь коротко сказал Василий, не вдаваясь в подробности. И кивнул себе за спину. – Беги в туалет.

После этого Костя заснул не сразу, где-то полчаса сидел и смотрел в окно, рассеянно считая фонари. Но в конце концов его снова начало клонить в сон, и он закутался в плед.

Проснулся он, когда машина резко свернула направо, из-за чего Костю ощутимо качнуло. Открыв слезящиеся со сна глаза, он различил спинку переднего пассажирского сиденья – солнце ещё не поднялось, но темнота уже отступила.

Сев, он широко зевнул и потянулся. Василий обернулся на него, но быстро перевёл взгляд назад на дорогу.

– Ты вовремя, – сказал он слегка хрипловато. И, откашлявшись, добавил: – Мы почти на месте.

Сердце Кости быстро забилось в предвкушении, прогоняя из кровотока остатки сонливости. Он закрутил головой по сторонам и наклонился вперёд, между сиденьями, ожидая увидеть… Он и сам не знал, чего именно, но точно не лес.

Дорога – самое обычное бетонное полотно в две полосы – разрезала его по прямой и терялась из виду далеко впереди. Но самое странное, что по левую сторону от неё лес был довольно жиденький: желтеющие кроны берёз, лип и ясеней легко пропускали розовато-золотистое сияние с востока, между стволами можно было разглядеть тянущиеся до самого горизонта травянистые холмы.

Зато справа… Справа шла сплошным строем, сомкнув ряды, густая неприступная дубрава. Прогалины между старыми дубами, чью толстую кору покрывали глубокие морщины, плотно, не давая шанса пройти вглубь, заполняла молодая поросль. Она тянулась вверх прямыми струнками, ещё не успев под грузом лет и раскидистой кроны обрюзгнуть у земли. Густая листва, не спешащая сменять тёмно-зелёное, почти чёрное в утренних сумерках одеяние на яркий осенний наряд, сплеталась непроницаемым покровом, так что уже в паре метров от дороги сгущалась непроглядная тьма, которую, должно быть, и полуденные лучи не могли пронзить.

Костя невольно сглотнул.

– А-а…

Василий, заметив его реакцию, усмехнулся.

– Что, страшненько? Эх вы, городские жители. Ты хоть в лесу бывал?

– Это не лес, – с непоколебимой уверенностью заявил Костя, указав вправо. – Это непроходимая чаща, и не говорите мне, что вы хотите там гулять! Да туда же не зайдёшь, только если с бензопилой!

Василий расхохотался.

– В этом вся суть. И с бензопилой против них идти не советую, боюсь, не поймут.

– Против кого, дубов? – с подозрением сощурился Костя.

– И против них тоже, – всё так же туманно ответил Василий. – Потерпи чуть-чуть, не хочу портить тебе впечатление объяснениями… Ага, вот он! – воскликнул мужчина, указав куда-то вперёд.

Метрах в ста от них справа от дороги стоял столб около полутора метров в высоту. Обычное бревно, даже не покрашенное, без каких-либо табличек или опознавательных знаков.

Василий плавно затормозил, остановившись перед столбом, и достал из кармана ветровки телефон. Найдя в контактах чей-то номер, он поднёс мобильный к уху. Костя услышал три гудка, затем щелчок и неразборчивый женский голос.

– Зоя Никитична? – заговорил Василий. – Доброе утро! Это Портняков. Да, уже добрались, только у столба встали. Да. Понял. Хорошо, ждём.

Убирая телефон в карман, он с загадочной улыбкой бросил Косте:

– Следи за дубравой.

Костя послушно пересел ближе к окну и уставился на лесной заслон. Что-то в нём было странное, не только пугающее своей враждебной темнотой и непроходимостью, но и откровенно неправильное. Ну не могут деревья расти так густо, не убивая друг друга, а эти дубы, что старые, что молодые, сухими и хворыми никак не назвать.

Мысль Кости оборвалась на полуслове, когда лес перед ним будто разом вздохнул и всколыхнулся, как под напором невидимой волны, пришедшей откуда-то из глубокой чащи. А в следующую секунду он… исчез.

Костя моргнул, не веря своим глазам. Нет, деревья по большей части остались, но теперь это были преимущественно те же берёзы, ясени и липы, что росли по другую сторону от дороги. Почти всё дубовое войско растворилось в воздухе, словно его никогда и не было, оставив после себя самый обычный и очень даже дружелюбный на вид лес.

Костя начал поворачиваться влево, чтобы спросить Василия, что всё это значит, но так и застыл с разинутым ртом.

Взгляд упал на столб. Если раньше он стоял перед сплошной стеной из дубов, то теперь отмечал начало уходящей в лес грунтовой дороги, ровной и хорошо утрамбованной, но недостаточно широкой, чтобы на ней смогли разминуться две легковушки.

Но и это было не самое удивительное. Там, где примерно в метре от основной дороги начиналась лесополоса, боковую грунтовую дорогу перегораживали высокие ворота из чёрных прутьев, украшенные самой настоящей кованой вязью высочайшего мастерства. Железные завитушки и спирали тонким кружевом сплетались в узнаваемые мотивы: кот, сидящий на обвитой вокруг дерева цепи, старуха с крючковатым носом в ступе, юноша верхом на волке, лягушка с короной на голове, домовые, лешие… А посередине располагалась поделённая между двумя створками красивая овальная рамка, как у старинных картин в музеях, внутри которой сверкали как начищенное серебро цифры «3» и «9».

Костя так засмотрелся, что едва заметил, когда «тойота» тронулась и, свернув на грунтовую дорогу, остановилась у ворот.

Которые не спешили открываться.

Он повернулся к Василию:

– Там, наверное, домофон?

Но мужчина помотал головой и, с удручённым видом возведя глаза к небу, пробормотал:

– Если бы домофон…

Вздохнув, Василий энергично потёр щёки и, опустив окно со своей стороны, высунул голову.

– Доброе утро! – неестественно жизнерадостным тоном возвестил он, улыбаясь от уха до уха.

– С кем вы… – непонимающе начал Костя, высунувшись в проём между передними сиденьями, но, сколько бы ни смотрел, за железными воротами никого не было.

– Выше гляди, – не переставая натужно улыбаться, буркнул уголком рта Василий и указал куда-то вверх.

Костя наклонился вперёд и запрокинул голову, чтобы через лобовое стекло увидеть верх ворот. Оказалось, столбы венчали заглушки в форме человеческих черепов с горящими глазами.

Он уже хотел вслух оценить интересное дизайнерское решение, но едва не прикусил язык, подпрыгнув чуть ли не до потолка, когда черепа вдруг открыли зубастые рты и грозно пророкотали:

– Пароль!

– А-а… – страдальчески протянул Василий, пока Костя, выпучив глаза, таращился на говорящие черепушки. – Вообще-то меня Зоя Никитична ждёт…

– Мы знаем! – перебили черепа.

Костя обратил внимание, что хотя черепа и говорили в унисон, из-за чего было трудно разобрать, но голос левого звучал чуточку выше. Может, это была девочка? В смысле, женщина, судя по размерам. Не то чтобы Костя был специалистом по черепам.

– Я привёз нового ученика… – продолжил Василий.

– Мы знаем! – снова перебили они.

– Может, пропустите, я всё-таки не просто так, а по делу? – откровенно умоляющим тоном договорил Василий.

– Пароль! – не пошли у него на поводу черепа. Скорее наоборот, только прибавили громкости.

Костя с трудом оторвал от них взгляд и повернулся к Василию. Тот продолжал сидеть в неудобной вывернутой позе, высунув одно плечо и голову в окно. Улыбка на его лице слегка увяла, но уголки рта подрагивали, не оставляя попыток дотянуться до ушей.

Так прошло несколько секунд. Наконец Василий повесил голову, тряхнул ею, вздохнул и, снова подняв взгляд на черепа, громко откашлялся.

– Эй, запоры мои крепкие, отомкнитесь! – не своим, каким-то старушечьим голосом нараспев продекламировал он, старательно не смотря на Костю. – Ворота мои широкие, отворите-ес-с-ся-а-а! – с чувством растянул и замер, затаив дыхание.

Костя, не зная, что и думать, тоже торопливо перевёл взгляд на черепа.

Те молчали, только ровно светили глазами, как фарами. Наконец левый клацнул зубами и задумчиво произнёс:

– М-м-м… что-то не то…

– Да, что-то не то… – согласился правый череп.

– В интонации, может…

– Может, и в интонации…

– Или в скорости…

– Может, и в скорости…

– Али в чувстве…

– Да, чувства не хватает! – обрадованно резюмировал правый череп.

– Я. Повторять. Не буду, – отчеканил Василий, и Костя ясно различил в его голосе раскатистое рычание.

Черепа хором фыркнули, что в их случае прозвучало как обрубленный свист под зубной перестук. Затем левый сказал:

– Ладно уж. Но только за отменное «с-с-ся-а-а»!

– Только за «с-с-с-ся-а-а»! – подтвердил правый.

– Я старался, – саркастически буркнул Василий и втянул голову и руку назад в салон.

Глаза черепов три раза синхронно мигнули, и железные ворота медленно отворились, пропуская «тойоту».

Костя, держа голову прямо, быстро покосился на Василия.

Проехав с десяток метров, мужчина расслабил плечи и коротко бросил вместо объяснения:

– Иначе не впустят.

– Даже по приказу директора? – решился спросить Костя.

Василий поджал губы и помотал в воздухе рукой.

– Чёрт их знает, они ж штуки древние, себе на уме… Проще не связываться.

Костя обернулся на оставшиеся позади ворота, уже закрывшиеся.

– Так они… волшебные?

– Волшебный артефакт, – кивнул Василий. – Как в сказке о Василисе Премудрой. Читал?

– Наверное… – Костя напряжённо нахмурился, припоминая.

Усмехнувшись, Василий пояснил:

– Они с забора Бабы-Яги. Не знаю насчёт самого забора, по сказке, он был весь из человеческих костей, с ногами вместо дверей, руками вместо запоров и ртом с острыми зубами взамен замка, но черепа эти охраняют ворота лицея с самого его основания.

– А лес – тоже артефакт? – спросил Костя, почти уверенный в своей догадке.

Василий с улыбкой кивнул, осторожно ведя машину по дороге. Она была преимущественно ровной, но кое-где попадались ухабы и небольшие выемки, должно быть, появившиеся от дождей.

– Гребень, обращающийся в гремучий непроходимый лес. Он играет двойную роль: оберегает от посторонних и, – мужчина бросил многозначительный взгляд на Костю, – никого не выпускает за территорию лицея.

Будто в подтверждение его слов, из открытого водительского окна донёсся шелест. Костя моргнул и едва успел застать воздушную волну, прокатившуюся им навстречу в сторону ворот. Секунда – и смешанный лес вновь превратился в неприступную дубраву. Автомобиль резко накрыли густые сумерки: тонкой и местами перекрываемой ветвями полоски неба над дорогой было явно недостаточно, чтобы косые лучи восходящего солнца смогли её высветить.

Обернувшись, Костя обнаружил, что дубы заполнили в том числе и дорогу и продолжали её поглощать на одной скорости с «тойотой», держа дистанцию около двух метров.

Слегка напуганный древесным преследованием, Костя снова повернулся вперёд. Развесистые кроны дубов мешали обзору, и казалось, что серо-коричневая лента дороги тянулась в бесконечность. Но вот впереди возник просвет.