Проводники душ

Анастасия Бекей

Проводники душ

Глава 1

.

Введение

Я помню только боль. Бесконечную боль от которой чернело в глазах. Больше не было ничего – ни страха, ни печали, ни разочарования. Последнее, что я видела – это мой пес, смотрящий на меня грустными черными глазами, и лизавший руки. Мне приходилось отодвигать его морду, чтобы почесать за ушком – так настырно он ко мне лез, пытаясь выразить всю свою бесконечную собачью любовь.

В какой-то момент эта поглощающая меня боль отступила и в этот миг я начала чувствовать радость от того, что Барри был рядом, что я могла касаться пушистой мягкой шерстки и наслаждаться его компанией.

Я не обращала внимание, что за спиной Барри ничего не было – ни комнаты, в которой я должна была быть, ни привычных для нее вещей – стола, стоящего у окна, со стопками книг – пизанскими башнями, кренящимися вбок, и исписанными тетрадями.

Мне даже не показалось странным, что рядом со мной вдруг оказался Барри.

Барри, которого не стало холодной январской ночью, двадцать три года назад.

Глава 2 . Белая комната

Я открыла глаза и увидела, что нахожусь в комнате – большой, даже очень большой, белой комнате с несколькими металлическими кроватями на которых спали какие-то люди. В первую секунду захотелось вскочить и бежать куда-то, куда глаза глядят, потому что эта комната внушала мне страх. Я попыталась вспомнить, что же было вчера, но ничего не получалось, по чернилам сознания словно провели мокрой тряпкой – все было смазанным.

Попытки вспомнить свое имя тоже ни к чему не привели, и я в ужасе подумала: «Господи, неужели у меня амнезия?!». И тут же усмехнулась – я помнила значение слова «амнезия», но абсолютно запамятовала слова, которыми назвали меня при рождении.

Внезапно откуда-то донесся странный, чуть приглушенный, писк. Я завертела головой, пытаясь найти источник звука, и довольно быстро нашла – он оказался прямо у меня над головой.

Маленькая круглая лампочка, мигающая зеленым светом, попискивала (вероятно, за ней или рядом был встроен динамик), и, что удивительно, этот звук не раздражал, хоть и должен был быть противным для человека, который только что пришел в себя и был не в состоянии вспомнить свое имя.

В конце комнаты, скрипнув, открылась коричневая дверь, которой, я клянусь!, до этого там не было. Впрочем, занятая попытками идентифицировать саму себя, я, наверное, ее просто не заметила. Другого объяснения просто не могло быть.

В комнату вошла девушка, одетая в белый халат, один из сотен тысяч тех, что носят врачи по всему миру. В ее руке был планшет с прикрепленными к нему серыми листами бумаги. Она поправила очки на лице, подошла к кровати на которой я лежала, и сверилась с планшетом.

– Номер двадцать два пришла в себя. – Кашлянула, сняла очки, опустила планшет и пристально посмотрела на меня. – Привет. Как тебя зовут?

«Видимо, я попала в аварию… – промелькнуло в голове, – а это мой лечащий врач».

«А номер? Что за номер, которым она тебя назвала?» – спросило что-то в моем подсознании.

Я тут же нашла логичное объяснение.

«Видимо, этот номер дали мне при поступлении, потому что у меня с собой не было документов, по которым они могли бы установить мою личность».

«Когда ты последний раз выходила куда-то без документов?»

– Если ты там с внутренним голосом разговариваешь, то постарайся приглушить его сейчас, ладно? – подала голос врач, до этого молча меня рассматривающая, пока я вела беседы с самой собой.

Я пару раз ошарашенно моргнула.

– Я… я…

– Не переживай ты так, со всеми случается, – девушка присела на край кровати, – тебя научат его выключать, когда он не требуется. Если хочешь, то потом сможешь дать ему имя, так проще его принять и взаимодействовать с ним.

– Что?.. Что Вы говорите?

Честно говоря, произнесенное девушкой звучало как бред. Быть может, я не в больнице, а в клинике для душевнобольных? А она – психиатр, который сейчас пытается установить мою связь с реальностью, понять, насколько я сумасшедшая.

Девушка широко улыбнулась, показав слегка кривоватые нижние зубы.

– Нет, ты не сумасшедшая.

Я натянула одеяло повыше, почти до шеи.

– Как Вы узнали о чем я думаю?

– Все в начале думают одинаково. Ты не исключение, дорогая. Но давай вернемся к опросу. Как тебя зовут?

– Я… не помню.

– Что ты помнишь о своей жизни?

Я задумалась, пытаясь воспроизвести в голове хоть одно воспоминание. Нет, ничего. Была пустота. У меня даже не получалось припомнить, как я выгляжу, сколько мне лет… Все стерлось.

– Не помню. Ничего не помню.

Девушка цокнула языком.

– Скверно. Придется с тобой поработать.

– Где я нахожусь? В больнице? Меня сбила машина? Что произошло? Когда я смогу отсюда уйти? – я завалила ее вопросами, пытаясь справиться с нарастающей паникой внутри.

«А куда ты собралась идти, если не помнишь, кто ты?», – спросил голос внутри. Он словно жил отдельной жизнью и мне стало реально страшно.

– Почему Вы молчите?! – я почти сорвалась на крик и села на кровати, краем глаза отметив, что на мне была белая пижама. – Кто Вы такая?!

– Меня зовут Эбигейл. Но ты можешь звать просто Эби.

Она снова улыбнулась и мое внимание приковали ее зубы. Я смотрела на боковой резец, который нагло наполз на центральный, и в голове была зияющая пустота. Ни одной мысли. После шквала вопросов, которые я обрушила на эту девушку, это было странно.

Эбигейл поняла, что я пялюсь на зубы, коснулась кривого резца языком, и вздохнула.

– Я горбачусь на них столько лет, а они мне не могли дурацкий зуб поправить. Жаль, что у нас нет профсоюза, а то бы пожаловалась.

– Как это нет профсоюза? По-моему, сейчас у всех он есть. А уж у врачей – тем более должен быть.

Я нахмурилась. Потом вспомнила, что хмуриться нельзя – будет морщинка – и резко разгладила лоб. Не сдержалась и хихикнула: боже мой, я не помнила свое собственное родное имя, зато знала, что мне стоит избегать хмурого выражения лица из-за преждевременных морщин! Так и вот сколько мне лет? Явно не двадцать, в двадцать морщины бы меня не беспокоили.

Я посмотрела на свои руки – гладкие, ухоженные. Значит, мне точно меньше пятидесяти. И, наверное, меньше сорока тоже, потому что я не чувствовала себя на сорок.

Девушка-врач с интересом за мной наблюдала, как наблюдает орнитолог за редкой птицей, которую случайно встретил в отпуске.

– Что-то не так? – осторожно спросила я.

– Просто смотрю на то, как ты делаешь выводы.

– А Вы и про это знаете? Вы можете читать мои мысли?

Эбигейл рассмеялась.

– Нет, что ты. Просто я такое ни раз уже наблюдала, уж за свои-то десятилетия работы я встречала таких, как ты, тех, кто сразу пытается все разложить в голове по полочкам, найти всему объяснение. Многие, конечно, заваливают вопросами и ждут, когда им все расскажут, но есть и те, кто пытаются сделать выводы сами. Таких меньше, сама понимаешь.

«Десятилетия работы?», – я с удивлением рассматривала девушку. У нее была гладкая кожа, чистые ясные голубые глаза, каштановые волосы до плеч. Она выглядела лет на двадцать пять, ну максимум тридцать, так о каких десятилетиях могла идти речь?

– А ты умная, да? – Эбигейл засмеялась, очень мило щуря глаза. – Мне нравится. Чувствую, кое кто не будет разочарован.

– Кто?

– Потом увидишь.

– Так и все же, где я?

Этот вопрос вышел на первое место. Хотелось понять сложность моего положения.

– Я не могу тебе ничего рассказать, это не в моей власти. – Покачала головой Эбигейл. – Моя работа – вести контроль в Белой комнате. Встречать вас.

«Встречать? Вас?».

Я хотела задать еще вопрос, но нас неожиданно прервали.

Раздался писк, замигала зеленым лампочка над кроватью, которая была через две пустых от меня.

Эбигейл встала, развернулась и сверилась с планшетом.

– О, отлично. – Она повернулась ко мне. – Дорогая, вон дверь, иди туда и подойди к стойке регистрации. Дождись там человека по имени Мерфи. Он тебе все расскажет. И не удивляйся, если он опоздает. А меня пока ждет работа. Хорошего дня! – И Эбигейл, улыбнувшись мне на прощание, пошла к кровати с ошарашенно сидящем на ней мужчиной. Наверное, я выглядела точно так же, как и он, когда только-только пришла в себя.

Я тоже встала с кровати и шлепая босыми ногами по белой плитке, прошла мимо мужчины. Мы встретились глазами – растерянные мои и растерянные его.

Потом я дошла до коричневой двери, замерла на секунду, пытаясь побороть страх, что зарождался внутри, вздохнула и открыла ее.

В комнату хлынул белый свет, который меня полностью ослепил.

Глава 3 . Мерфи

Когда мои глаза привыкли к свету, я поняла, что нахожусь в огромном помещении. Оно не походило на приемную больницы, потому что было слишком просторным, слишком светлым и по нему сновали туда-сюда совершенно разные люди. Я всматривалась в них и не заметила никого в белом халате, в каком была Эбигейл…

Я обратила внимание на огромные окна через которые лился неестественный белый свет, как от прожекторов на каком-нибудь футбольном поле, и на стены, полностью выкрашенные в белый цвет. Никаких кресел или стульев, вывесок или досок с информацией. Только белизна и коричневые двери, зияющие во всем этом белом великолепии.

На дверях табличек с номерами или текстом тоже не было.

Я покрутила головой, пытаясь понять, что же это за место, и мои глаза зацепились за единственное, что было понятным – большая мраморная стойка с горящими над ней буквами – «Стойка регистрации».

Фыркнув, я пошла прямо к ней, стараясь не налететь на суетящихся людей. Они словно меня не замечали, хотя я явно им мешала – меня приходилось огибать, потому что я шла напролом. И они делали это так ловко, словно для них подобное было привычным делом, не требующем особого внимания или усилий.

За стойкой стояла молоденькая девушка со скучающим лицом. Она заполняла какие-то бланки и совершенно не обратила на меня внимание.

– Простите… – позвала я, чуть наклоняясь вперед.

Девушка оторвала глаза от своих бумаг и кивнула, благосклонно разрешая мне задать свой вопрос.

– Эбигейл сказала мне, чтобы я подошла к стойке регистрации и дождалась человека по имени Мерфи. Вы не знаете, кто из них он?

Девушка завертела головой, пытаясь выискать неизвестного мне персонажа, а потом снова повернулась ко мне.

– Его еще нет. Но Вы не переживайте, он всегда опаздывает. Довел тут уже всех своими опозданиями. Ужас.

– Бывает… Ничего, я подожду.

Девушка одобрительно закивала и уже хотела снова вернуться к своим бланкам, но я не дала ей это сделать, задав следующий вопрос, который меня слегка беспокоил:

– А кто он такой?

Ну вдруг он врач-онколог или кто-то еще похуже? Чем черт не шутит. Тем более, я ничего не помню. Вдруг у меня в голове опухоль размером с теннисный мячик?

Регистраторша округлила глаза и отрицательно замотала головой. Мне даже показалось, что она слегка испугалась.

– Он сам Вам все расскажет.

– Почему? Это какая-то тайна? – я уже начинала волноваться. – Почему нельзя сказать, кем работает этот Мерфи?

Девушка испуганно заморгала, казалось, что мои вопросы полностью выбили ее из колеи. Я же решила, что добьюсь от нее ответов, чего бы мне это не стоило. Меня на это толкал страх и я была не готова так просто сдаться и отойти в сторону, отстав от девушки-регистраторши.

– Потому что он сам тебе об этом скажет, – раздался веселый голос за моей спиной и я резко обернулась.

Передо мной стоял невысокий парнишка с темными всклоченными волосами, которые будто бы не знали, что такое расческа, и большими голубыми глазами. Одет он был обыденно – черная футболка и джинсы, никаких белых халатов и бейджиков со страшными словами. Да и ни возрастом он не походил на врача, ни видом, – обычный парень лет восемнадцати-двадцати, мимо которого пройдешь и не заметишь.

– Ты – Мерфи? – удивленно спросила я.

– Он самый.

Парень скользнул по мне каким-то очень странным взглядом, а потом хлопнул в ладоши, словно пытался отогнать свои мысли.

Девушка-регистраторша облегченно выдохнула.

– Мерфи, отведи ее в сторону, нечего тут беседовать, вы уже создаете очередь.

Я посмотрела за спину парню и увидела, что за ним уже толпилось несколько человек, среди которых я заметила того самого мужчину, который пришел в себя в Белой комнате, где я разговаривала с Эбигейл. Он выглядел таким же растерянным и ничего не понимающим, как и я.

Мерфи кивнул, ухватил меня за рукав, и потащил за собой.

Он отвел меня от стойки в сторону, ловко маневрируя между бегающими людьми.

Мы дошли до белоснежной стены и остановились. Я начала еще сильнее волноваться.

– Меня что, сбила машина? И теперь я в больнице? – дрожащим голосом поинтересовалась я, пристально вглядываясь в лицо парня.

– Никакая машина тебя не сбивала. Хотя… – Мерфи потер переносицу большим и указательным пальцами, – может и сбивала, но об этом мы узнаем еще ой как не скоро.

– Я тебя не понимаю, о чем идет речь? Эбигейл сказала, что ты мне все объяснишь.

Мерфи замер и подозрительно на меня посмотрел.

– Она тебе не сказала, да?

– Не сказала о чем?

– Вот черт, Эби!.. – зашипел он, – опять она сваливает на нас всю работу. Ты себе не представляешь, как это иногда бывает тяжело! Ведь попадаются и очень впечатлительные люди! Могут даже в обморок грохнуться, – пожаловался Мерфи, заламывая руки. – Это, конечно, пережитки, но, как говорится, от старых привычек очень трудно избавиться.

Я поморщилась.

– Да в чем дело?

– Подожди, я сначала тебе водички налью, – Мерфи метнулся куда-то в сторону, я проследила за ним взглядом и увидела, что невдалеке стоит столик с графином и стеклянные стаканы. Готова поклясться чем угодно на свете – раньше его там не было!

Мерфи налил целый стакан кристально чистой воды и принес его мне. Сбитая с толку, я взяла протянутый холодный стакан. Вдруг отчаянно захотелось пить.

– Понимаешь, тут такое дело… – парень внимательно вглядывался в мое лицо, словно пытался считать настроение и состояние, – ты попала в очень необычное место. Мы называем его Элизий. Иногда – Ирий.

Я ничего не понимала.

– Элизий? Что это?

– Иногда еще это место зовут Лимбом, но это не совсем верно. Лимб в переводе с латинского значит «рубеж» или «предел», вот это вот точно неправильно по отношению к нашему миру.

– Лимб?.. – в голове стоял туман, через который я никак не могла пробиться. Это было знакомое мне слово, но вот что оно значит – я не помнила.

Мерфи понимающе на меня посмотрел.

– Еще иногда можно встретить такие названия как «Вальхалла». Но ты, наверное, не будешь здесь махать копьем или мечом.

Меня пронзила страшная догадка. Это слово я слишком хорошо знала. Туман в голове рассеялся, сдавшись.

– Это что… я что… умерла?

– Фух, – Мерфи облегченно выдохнул, – никогда не любил произносить это слово. От него всегда веет грустью.

– Так это что, тот свет? – захотелось сесть на пол и схватиться за голову. Глупость, это, наверное, какая-то глупая шутка. Этот парень просто решил надо мной пошутить. Увидел человека, который ничего не помнит, вот и прикинул, что можно над ним поглумиться…

Это было очень глупое предположение…

Мерфи грустно посмотрел на меня.

– Ну, можно и так сказать.

Я замерла, не в силах даже дышать. Интересно, а мне нужно тут дышать?.. Первый шок явно начал отступать и откуда-то пришло осознание, что никакая это не шутка, что все то, что сказал мне этот странный парень, правда.

Наверное, обо всем этом следовало и догадаться, но со мной этого, увы, не произошло. Некоторые вещи наше сознание старательно игнорирует до того момента, пока не становится поздно.

Я подняла глаза на снующих людей, на белоснежные стены и чистый, подозрительно яркий, белый свет, лившийся из окон…

– Умерла… Как странно.

– Ничего странного, – Мерфи в знак поддержки положил мне руку на плечо. Захотелось ее стряхнуть. – Хотя, конечно, в первый момент это обескураживает, но одно из приятных качеств этого мира – ты быстро ко всему привыкаешь.

– Значит, ты тоже умер?

– Да, и очень давно.

Это ободряет… По крайней мере, меня не ждет ад. Или ждет, кто его знает… Стоило узнать дальнейшую судьбу поподробнее.

– И что теперь? – растерянно спросила я.

Мерфи быстро убрал свою руку с моего плеча и кивнул на стакан, который я все еще держала.

– Ты не попила воды. Попей, будет легче.

– Вода из какого-то особого источника? – я сделала большой глоток. На вкус… просто вода.

– Если бы. Ничего магического в ней нет, лишь утоляет жажду. Хотя, технически, пить нам уже не нужно, но от старых привычек, порой, очень трудно избавиться. Я это уже говорил тебе, несколько минут назад, помнишь?

Я проигнорировала этот вопрос, решив, что он легко может сойти за риторический.

– Так что будет дальше? Я пройду какой-то тест, как у богов Древнего Египта, и по моим делам в жизни будет решено, куда я отправлюсь – в рай или ад?

Мерфи рассмеялся. Я улыбнулась, почувствовав, что сморозила какую-то глупость.

– Нет, никакого рая и ада. Да и у нас с тобой задачки поинтереснее будут, уж в этом ты можешь не сомневаться.

– Что за задачки?

– Это я тебе чуть позже расскажу. А пока скажи, что ты о себе помнишь?

Я напрягла память, но это не помогло никак – я все так же не могла вспомнить ничего о себе в прошлом.

– Ничего… Ничего не помню.

Мерфи цокнул языком.

– Плохо. Имя свое хоть можешь сказать?

– Нет… Почему я ничего не помню? Так со всеми бывает?

– Неа. Обычно те, кого мы выбираем, помнят свое имя и то, как они умерли, а уж обрывки воспоминаний из их жизни мы восстанавливаем по ходу дела. Это всегда – наша важная задача, но не первостепенная. Главное – это научиться.

– Чему?

– Ты попала в мир, который называют Элизием, но это только название, которое никак не передает сути. В античной мифологии Элизий – часть загробного мира, где царит вечная весна, где избранные проводят свои бесконечные дни без печали и забот. «…человека легчайшая жизнь ожидает. Нет ни дождя там, ни снега, ни бурь не бывает жестоких…», – продекламировал Мерфи.

Я снова напрягла память.

– Что-то знакомое…

– Гомер, «Одиссея», – пояснил парень и продолжил, – у нас Элизий это не райские кущи, а некоторое промежуточное загробное звено. Здесь мы готовим тех, кто будет помогать мирозданию решать свои задачи.

– Чего?

– Мы готовим тех, кто будет помогать умирающим людям уходить.

– Вы… готовите смерть?

– Неверно. Смерть уже существует, она неосязаема и всегда приходит в срок. Если я скажу, что мы подготавливаем ангелов смерти, то это тоже неправильно. У нас нет крыльев, могущества ангелов или чего-то подобного. В нашем мире такие души зовут Проводниками. Ты будешь Проводником, я обучу тебя приходить к умирающим людям и создавать для них самое лучшее воспоминание, морок, окунувшись в который они смогут спокойно уйти.

Я растерянно молчала. Мерфи сделал небольшую паузу, оценил степень моего ступора, и беззаботно продолжил:

– Ты научишься выуживать из их сознания моменты, которые делали их абсолютно счастливыми, независимо от того, когда это произошло – пять лет назад или пятьдесят. Это как отрывок сюжета на кинопленке, ты его находишь, вытаскиваешь наружу и создаешь для того, кто должен умереть.

– Что это за моменты?

– У каждого они свои. Может быть, – рождение первенца. Или свадьба. Или удавшийся проект на работе, который принес бешеную прибыль. А быть может – это радостный день, когда человек играет со своей собакой в зеленом солнечном парке, кто знает.

«Играет с собакой»… Эта фраза почему-то кольнула сердце и я попыталась ухватиться за эту мысль. Собака? У меня что, когда-то была собака? Или я всегда ее хотела, но по какой-то причине не могла завести и теперь это боль всей моей… загробной жизни?

– С ума сойти… – пробормотала я, качая головой. Мерфи выглядел довольным собой и тем впечатлением, которое его слова произвели на меня.

– Не стоит. У нас слишком много дел.

Глава 4 . Элизий

После того, как Мерфи кратко ввел меня в курс дела, а я смогла хоть в некоторой степени осознать, что умерла, он повел меня к большим алым дверям, которые я тоже раньше не замечала. Пока мы шли к ним, Мерфи беззаботно болтал о том, что в Элизие хорошо, что это чудесное место и мне тут понравится.

Отчего-то, но я ему не верила.

Мы вышли через большие двери на улицу, и меня снова ослепил белый свет. А потом сразу же зелень, которая, казалось, словно лилась отовсюду. Вокруг было столько деревьев, со свежей чистой листвой, будто бы только после летнего дождя, что мне показалось словно я попала в какой-то чудесный заповедник. На душе как-то сразу стало спокойно и легко.

Каменная тропинка простиралась далеко вперед, сталкивалась с такими же тропинками, только поменьше, и коричнево-серой рекой утекала куда-то вдаль. Трава, кусты, деревья – их было так много, что от зеленого оттенка начали болеть глаза.

– Ну, как тебе? – горделиво спросил Мерфи, словно это все было его рук дело.

– Красиво. И… насыщенно.

– Ты быстро привыкнешь.

– Здесь не бывает плохой погоды?

– Крайне редко, только перед важными и серьезными событиями в Элизие, чаще всего очень неприятными, или перед какими-то катаклизмами, которые произойдут на земле. Мы называем это – головной болью Элизия. – Мерфи заразительно захихикал. – Знаешь, ведь у людей перед сильной сменой погоды всегда болит голова. Или зубы. Ноют такой противной тягучей болью.

– Знаю. Я еще совсем недавно была человеком.

– Чисто технически – ты и сейчас тоже человек. – Он пожал плечами. – У твоей души есть определенный образ, который связан с той тобой, какой ты была при жизни.

Была при жизни… Точно!

– Внешне я выгляжу так же? – мне срочно захотелось посмотреться в зеркало. Почему я не подумала об этом раньше? Быть может, когда я увижу свой образ, свое лицо, глаза, руки, смогу хоть что-то вспомнить про себя?

– Конечно.

– Здесь есть зеркала?

Мерфи завертел головой словно зеркало могло оказаться среди зеленых кустов, что повсюду росли… А может и могли, кто их знает?.. Потом отрицательно ею помотал.

– Конкретно тут нет. Но есть пруд, ты можешь посмотреться в него. Поверхность у него вполне себе подходящая.

– Пошли скорее!

Он кивнул и повел меня за собой. Сначала мы шли по центральной тропинке, а потом свернули на узкую, которая вела куда-то вглубь кустов и деревьев. Эта тропинка была такой неприметной, что я невольно задумалась о том, сколько людей (извините, душ) не знали о ней и не могли из-за этого выйти к воде, когда отчаянно этого хотели.

Когда мы обогнули кусты и деревья, что надежно прятали за собой настоящее сокровище, – передо мной раскинулся небольшой пруд с кристальной водой. Я подбежала к нему, упала рядом на колени и, с опаской, заглянула в него.

С водной глади на меня смотрела девушка лет за тридцать, с морщинками под серыми глазами, с топорщащимися каштановыми волосами по плечи. Обычная внешность обычной девушки. Я смотрела на себя и ничего не вспомнила. Кто я такая?..

– Ты симпатичная, – беззастенчиво резюмировал Мерфи. Я поднялась с земли и отряхнула колени от кусочков травы. Было очень грустно и эта грусть словно взяла меня за горло своей ледяной рукой. Слова дались мне с трудом.

– Как меня зовут? Ты знаешь?

– Нет. Это тебе тоже предстоит вспомнить.

– И как ты ко мне будешь обращаться? – я растерялась. Не хотелось бы слышать от него в своей адрес что-то вроде «эй ты, недавно помершая, а ну иди сюда».

– Пока что по номеру. Ты у нас кто, двадцать вторая? Вот и будешь у меня покуда Двадцать Второй. Смотри только, если попытки вспомнить затянутся, то это прозвище к тебе надолго прилипнет, уж не сомневайся в этом. – Глаза Мерфи лукаво сверкнули.

– Ты сказал, что обычно умершие помнят свое имя и то, как они умерли. Почему же я ничего не помню?

– Значит, в твоей жизни произошло что-то очень серьезное, что-то очень… – Мерфи задумался, – переломное. Пока не могу сказать более точно. Честно говоря, я с такими людьми редко встречался. Вы, своего рода, диковинки. Но ты только не переживай, я тебе во всем помогу, и ты вспомнишь. – Он ободрительно улыбнулся. Я улыбнулась тоже. Немножко стало легче.

Потому что мне дали надежду.

Пока Мерфи и сам заглядывал в водную гладь пруда, я беззастенчиво его рассматривала. Он был симпатичным и очень светлым. Казалось, этот свет словно лился изнутри, и был будто осязаемым, даря всем вокруг тепло и радость.

– Получается, ты будешь кем-то вроде учителя для меня.