скачать книгу бесплатно
– Доступ к информационным источникам Третьего Галактического Содружества запрещён, – немного поразмыслив сообщил Эндо, как мне показалось, с некоторым недоумением тряхнув чешуйками. Или, может, я невольно начала одушевлять гундосую машину за неимением приятелей по общению? Впрочем, запрету я отнюдь не удивилась. Дальтерийская Империя – авторитарная система, подавляющая личности, об этом нам настойчиво твердили, начиная со школы. Доступ к информации здесь строго ограничен. Складывается впечатление, что дальтерийцы живут в дефиците любого человечного общения.
– Покажи мне тогда локальные новости, Эндо. Все, что связано с темой планеты Катария, – скомандовала я, садясь в позу лотоса и от нетерпения ёрзая пятой точкой по ланолиновому полу.
Мой электронный приятель задумался, словно размышляя, что именно мне можно сообщить. Затем блестящие чешуйки стали перемещаться, деформируя шар и превращая одну его сторону в плоский экран. Обладая минимальной технической подкованностью, даже я понимала, что рассеиватели способны передавать световые изображения не хуже кристаллов. Поэтому вскоре экран запестрил надписями:
«Позорное бегство завоевателей с Катарии»
«Военный корабль с захватчиками получил заслуженный импульс. Второму кораблю удалось ускользнуть»
«Неожиданное нападение на Катарию»
«Третье Содружество нанесло удар»
– Чушь! – с негодованием воскликнула я. – Уж если и нанесло удар, то только по изнеженному самолюбию дальтерийцев!
– Чушь? – словно пробуя пирожок на вкус внезапно переспросила машина. – Что хочет сказать… – на пару секунд задумалась, – человек?
– Человек хочет сказать… – я встала и уставилась в горящий напротив экран, словно за ним спрятались наблюдающие с интересом глаза. – А, впрочем, неважно… Покажи новость, где корабль был настигнут импульсом…
Эндо покорно продемонстрировал сюжет, где модели летящих Аюстеров, военных судов, очевидно, участвовали в гонке, пока Аюстер дальтерийцев не разразился импульсом, словно треснувший переспелый помидор. Аюстер Содружества сместился с траектории, получив существенный, но не смертельный удар и потеряв почти все левое оснащение, вошёл в безудержное вращение.
Дальтерийцы на этом успокоились и преследовать корабль, равно как и мелькающее на заднем плане такое родное исследовательское судно, одним своим видом заставившее мое сердце больно сжаться, не стали.
– Сокрушительный удар нанесён по военному агрессору, – прочитала я комментарий к анимированной схеме. – Однако милость Верховного Руководителя Дальтерии не знает вселенских пределов. Вопрос о попытке вооруженного захвата принадлежащей дальтерийцем планеты Катария будет поставлен на четвёртом событийном съезде Глав Империй.
От сердца немного отлегло. Главное, что исследовательский корабль не пострадал. Овчанкин… Я тяжело вздохнула, представив любимого. Гадает, что со мной стало. Учитывая обильно окропленное кровью место нашего сражения с темным дальтерийцем, ничего хорошего ему придумать не удастся. Больная рука, словно отвечая, заныла тупой болью. Будут ли меня искать, вызволять? Даже это оказалось под большим вопросом… Для всех, скорее, я погибла в неравном столкновении с сильнейшим неприятелем. Сама, к тому же, виновата – несанкционированно покинула корабль.
– Чушь? – отвлекла меня от грустных размышлений навязчивая машина. – Новость – чушь?
– Чушь, Эндо. Чушь – значит, неправда. Конечно, корабли гнались друг за другом. Но вот Третье Содружество ни на кого не нападало. Это было исследование нейтральных территорий.
Мы немного помолчали. Я продолжила грустные мысли о несостоявшемся замужестве, машина тоже что-то крутила в своих кремниевых мозгах.
– Мнение! – наконец изрёк Эндо, а я подняла на него глаза. – Человек сказал мнение. Мнение – субъективная точка зрения на какой-то вопрос.
– Какая субъективная?! – возмутилась я. – Так все и было!
– Человеку нравится его мнение? – будто бы не слыша меня спросил противный Эндо.
– Что-о? – я оторопела от такого возмутительного высказывания. – Мне бы понравилось, если бы ты… – начала я и осеклась от ругательства. Все-таки не стоило сразу портить отношения с бытовым роботом, который из-за какой-то программной ошибки вёл себя слишком нагло. По крайней мере, наши роботы никогда не высказывали свою позицию и уж, конечно, не провоцировали хозяев. – Мое мнение верное, Эндо. – Произнесла я уже спокойней. – Ты можешь спросить, как меня зовут. Тебя – Эндо.
– Узнать характеристики человека, – сделала обобщение машина и поделилась им вслух со мной. – Какое у тебя имя, человек?
– Аля, меня зовут Аля, Эндо. Аля значит Альтарея. Можешь меня называть по имени. – Я доброжелательно улыбнулась, хотя уже основательно точила зуб на мерзкого робота.
– По имени в ситуации, – алгоритмы кремниевых мозгов почему-то не хотели отвечать по-простому и скрипнув от натуги, выдали: – Сердитая Аля.
– Да, я сержусь, Эндо, в этом ты прав. Разве я могу радоваться тому, что нахожусь в безнадёжном плену у жестокого человека и неизвестно, какая судьба меня ждёт? – сжимая кулаки я резко посмотрела на потряхивающий чешуйками шар, словно он являлся источником моих бед.
– Радость – субъективная функция жизни, – припечатала мудреность машина. – Человек жив, человек может быть рад. Когда Альтарея испытала максимальное значение радости? – последовал каверзный вопрос.
Перед глазами тут же всплыли тонкие пальцы Овчанкина, сжимающие мои руки, эхом пронеслись трепетные слова. Глаза моментально увлажнились.
– Замолчи! – рявкнула я так, что Эндо подпрыгнул в воздухе, сотрясая всеми своими рассеивателями. Не оставляло сомнений, что робот был таким же безумным, как и его создатели. И на уме у кремниевых мозгов стояла задача доводить меня до белого каления.
– Я не могу быть полностью бесшумным, – Эндо воспринял мою угрозу слишком прямолинейно, – нейротипические элементы и антигравитационные энджеры могут издавать шум на уровне до 20 децибел.
– Можешь шуршать, – глубоко вздохнув, милостиво разрешила я, устраиваясь поудобнее на полу. Какой смысл злиться на единственного помощника? Силы нужны для другого. Необходимо многое обдумать на случай, если вернётся дальтериец и устроит мне допрос с пристрастием.
Глава 7
Чужая рождает воспоминания. Лишние воспоминания. Пустые… Врываясь в сознание, словно опасный осколок астероида, продырявивший жизненно важный двигатель. Злюсь. Белые нити тянут на себя, парализуют, образуя паутину образов, от которых я стремлюсь убежать всю свою жизнь… Но они вновь настигают меня неконтролируемым темным потоком. И ярость сильнее толкает обратно…
Крики матери и младшей сестры донеслись в тот момент, когда я сосредоточенно изучал нейронный элемент в импровизированной лаборатории. Как всегда, время пробежало стремительно и я засиделся до утра, когда красноватые лучи прорезали окутанное сизой дымкой пространство. Откинув микроскопическую схему, я со всех ног бросился из подвала на второй этаж нашего небольшого, построенного из недорогих углеродных пластин дома.
Захватчики напали внезапно и бездушно в самый разгар утреннего сна. Подозреваю, что большинство жителей так и не узнали, каким образом и от чьей руки отправились в темные глубины вселенной. Маленькая Сайна же по недоразумению проснулась, разбудив своими криками мать.
Я моментально оказался перед стеной детской комнаты, прозрачной с одной стороны. Картина, поистине достойная самого кошмарного сна, в тот же миг предстала перед глазами. Сайна на руках у матери, крепко сжавшая воротник маминого платья. Пронзительно синие глаза, наполненные слезами, застыли в немом недоумении. Мать с гримасой непередаваемого ужаса на лице, умоляющие глаза, побелевшие костяшки пальцев, луч света из окна выхватил испарину, моментально покрывшую высокий лоб. Такой же красный луч, как и силовое лезвие в руках человека напротив.
Мой мозг с поражающей тщательностью перечислял ужасающие детали, буквально приковав меня к месту. И он… Захватчик с поразительно ледяными волосами, застыл в онемении, не решаясь двинуться вперёд. Готов поклясться, что несколько секунд он колебался, не решаясь нанести удар. Несколько секунд судьбоносного выбора. Для всех. А я… Я мог использовать это время. Но липкий страх ледяными ручищами, такими же, как и волосы захватчика, оплёл мои ноги невидимым канатом, парализовал, заставляя смотреть неподвижно. Сердце, казалось, пробило все рёбра в попытке вырваться наружу. Но… я стоял. И даже мой дар, мое проклятье, из-за которого меня ненавидели и боялись ровесники, в самый решающий момент тоже испарился, словно страх решительно уничтожил любую попытку сопротивления. Стёр мою личность с лица земли. Испарил мою суть, оставив вместо меня малодушное ничтожество.
Красный меч сверкнул неожиданно, деля мою жизнь на до… и после. Разрубая, рассекая хрупкие тела, словно мешающую прослойку воздуха. Настолько резким был удар. Вряд ли Сайна и Олифа сумели что-то ощутить. Лишь слабый запах обожженной плоти и моментально остекленевшие глаза говорили о том, что нечто неладно. Черт! Слово неладно абсолютно не подходящее…
Захватчик поспешил покинуть комнату, я едва успел нырнуть в нишу и скрыться с его глаз, сжимая рукой рот, готовый извергнуть вой безумия. Быстрыми шагами он спустился по лестнице, что-то зашипело, отбрасывая искристые отблески. Белый огонь… Убийца, теперь его, определенно, можно было назвать так, просто поджег дом, ускорив распространение огня кастовым окислителем.
Я бросился в комнату, не в силах сдержать рвущийся из груди рёв дикого животного. Сюрреалистичная картина, в которой мать с сестрой так и остались стоять, прислонённые к стене и ещё теснее друг к другу, с застывшими кукольными глазами, смотрящими прямо, перед собой. Неподвижные, немые, идеальные статуи, не живые… Последнее, что они видели – лицо захватчика, его прозрачно-стеклянные, словно потерявшие всякое выражение, глаза. И кровь… следы крови, вмиг пропитавшие одежду ровно посередине. Хотя луч такой силы, как правило, запаивает срез наглухо. Посередине… них. Которые теперь превратились в неодушевленные объекты.
Я долго рыдал на коленях, бессильно глотая воздух ртом, ненавидя воздух за то, что позволяет мне дышать. И жить. Я стоял там так долго, что уже едкие пламенные языки стали забираться в комнату. Я желал лишь одного – чтобы они поглотились меня яростно и безвозвратно… Но… снова смалодушничал. Не смог умереть. Первые свои шрамы я получил именно тогда – выбираясь из охваченного пламенем дома. А душа… душа навсегда покрылась чёрной коркой, словно выжженная земля, в которую превратился наш дом. Она трескалась и болела каждый раз при упоминании Третьего Галактического Союза.
***
Я проснулась, когда гигантский фрегат (устаревшее название для военных кораблей) заметно тряхнуло. Обычно такие громадины приземлялись плавно, но сейчас что-то пошло не так и корпус получил ощутимую ударную волну.
– Сальдери, – прокомментировал вездесущий Эндо, примостившийся ночью рядом со мной за тренировочной горкой.
– Доброе утро, Эндо, – отозвалась. – Надеюсь, что оно будет добрым и не закончится для меня фаршеобразным состоянием…
Остаток вчерашнего дня ушёл на объяснения кремниевым мозгам, чем питаются и как живут люди. Эндо был чрезвычайно любопытен, если не сказать навязчив. Уж не знаю, что за программа в нем заложена, но Эндо живо интересовался всем, начиная с глобальной проблемы недостатка свежих продуктов и вырождения фермерских угодий и заканчивая способами синтеза пищевых порошков. На нем аж чешуйки тряслись каждый раз, когда он пытался выведать из меня новые подробности. Реалистично сделано, удивлялась я.
Не оставили мы без внимания и формы существования разных рас, наряды и даже этикет. Парящий в воздухе, словно непомерно жирная бабочка, Эндо никак не мог усвоить необходимость определенных вежливых ритуалов, существующих между людьми, что и немудрено здесь, в Дальтерии, где кроме муштры другого языка нет. Пришлось объяснять, что у людей (и других разуменов) также как и у машин, существуют свои условные сигналы, коды, по которым мы проверяем готовность собеседника к доброжелательному взаимодействию.
– Зэлдар, например, не здоровается со мной, не интересуется, как мои дела, – объясняла я любопытной машине, внутренне удивляясь своему чрезмерно спокойному голосу, – потому что он не заинтересован в общении и не имеет ко мне расположения.
Да уж… мягко сказано. Боюсь, у него просто руки не дошли вытрясти из меня необходимую информацию, чтобы потом, не раздумывая, вышвырнуть прямо в глубины космоса.
От надоедливой машины мне удалось, в конце концов, добиться вполне сносного обеда, напоминающего овощной суп с кусочками реальных высушенных овощей, нашедшихся на корабле. И пока я подворачивала во всех местах раздобытый Эндо светлый мужской защитный костюм минимального размера, Эндо, поднаторев в поиске по общегалактической базе, осваивал искусство прачки, колдуя над моей родной испачканной и порванной одеждой микровибрационными воздействиями.
Колдун из него вышел не очень, потому что вскоре на месте бурых пятен засохшей крови образовались аккуратные дырочки, делая мой костюм похожим на решето или на аксессуар для эротических игр.
– Эндо!!! – зло завопила я, пытаясь выхватить остаток одежды из чешуйчатых отростков, вытянувшихся прямо из пластичного тела робота.
– Подбираю междометие… – машина ловко увернулась от моего гнева. – Ой! – наконец изрёк несносный робот.
– Ой?! – взревела я. – Ты только что испоганил мой единственный костюм!!!
– Этот тоже походит к лицу, – практически нараспев, задумавшись на секунду, сострил пройдоха. Явно наковырял фразочку из пособия по этикету. Впрочем, сразу пообещал, что поищет схемы для создания новых костюмов в глобальном пространстве.
С дальтерийцем вчера мы так и не встретились, вероятно, он вернулся, когда я тревожно спала. Снился отец, мой родной каменный дом на живой планете. И я бежала, бежала прочь, настигаемая жадным живым огнём, уворачиваясь от ярких пламенных языков. Я задыхалась прямо во сне, не в состоянии отличить сон от реальности. Далее сон смазывался, превращаясь в череду беспокойных вздрагиваний и мимолетных просыпаний, когда даже Эндо учтиво предложил развлечь меня парочкой детских колыбельных.
Утром я слышала, как дальтериец уходил, негромко шуршали раздвижные механизмы дверей. Поэтому когда корабль приземлился на Сальдери (я вспомнила название из курса Космогеологии – одна из самых зелёных планет, сплошь покрытая тропическими лесами), я подпрыгнула в неясном предвкушении и бросилась на второй этаж.
Картина, впечатлившая бы любого человека, проведшего как я большую часть жизни в техногенном городе. Гигантские листья неизвестных растений свешивались со всех сторон так неистово, что если бы не волна при приземлении, они бы с радостью поглотили огромный военный аюстер дальтерийцев. Крики диких птиц неведомым образом доносились даже сквозь защитный купол комнаты дальтерийца. И бабочка… Изумительно крупная бабочка, размером не меньше моего замаха, исключительно синей, переходящей в светлую лазурь раскраски, блестящая на солнце, словно невиданная драгоценность.
Я в восхищении раскрыла рот и мигом подскочила к стеклу, протягивая руки под настоящее живое солнце. Мигом напомнил о себе приступ ночного удушья. Грудь затрепыхалась сама в глухой попытке вдохнуть кислород и запахи, что были яро скрыты защитным стеклом. Как непросто, видеть красоту и не иметь возможности к ней прикоснуться…
А может… Я пулей заскочила в ванную и в спешке привела себя в порядок после сна. Спустилась вниз, к двери. Возможно, после ряда манипуляций у меня получится её открыть, но это обнажит мой секрет, рисковать не стоит. В задумчивости я подошла ещё ближе.
– Эндо! – позвала я, радуясь мелькнувшей мысли. Робот же мог покидать пределы каюты. – Пройди сквозь дверь! – скомандовала я подлетевшему шару.
Перед роботом двери послушно расступились и я, как мышь, скользнула следом. Спустилась по длинному пустому коридору вниз, пробежала мимо центрального зала к главному выходу. Здесь царило оживление: десятки чёрных солдат в настоящих, а не иллюзорных масках выбегали на улицу, направлялись вдоль охраняемой прозрачным полем дороги куда-то вдаль.
Я дождалась, пока выскользнут все, у входа осталась только охрана. Обернувшись на важно следовавшего за мной Эндо, я расправила плечи, задрала нос и натянув самое надменно-уверенное выражение лица, не сбавляя шаг, проскользнула мимо застывших солдат наружу. По всей видимости, у них не было распоряжений относительно меня, поэтому если они и удивились, то виду не подали, лишь задумчиво повернув в мою сторону головы.
Длинная дорога из искусственного пега убегала внутрь леса, по краям гнули бока прозрачные силовые стены, образуя ровный коридор. Для защиты от гнуса, решила я. Несколько солдат выскочили за его пределы, настраивая силовые линии. Несомненно, и мне хотелось пересечь его, чтобы хоть немного постоять не первозданной земле. Какое же это удовольствие лицезреть тропики в первый раз в жизни сквозь защитный коридор?!
Неподалёку от корабля ещё оставались солдаты, оживленно обсуждающие друг с другом военные стратегии. Ещё чуть дальше я заметила его… Желтый взгляд словно лезвием скользнул по моему лицу, видимо, Зэлдар Эспандер не ожидал застать меня здесь. Дальтериец резко отвернулся и продолжил разговор со своими подчиненными, я же оценила, что мне дали карт-бланш на незапланированную прогулку. Скорее всего, я была сродни пустому месту – и опасности не представляю, и сбежать в диком лесу не смогу, поэтому вскоре на меня совсем перестали обращать внимание.
Я прошла немного вперёд по шероховатому, дающему хорошее сцепление для бега, пегу. Впереди мелькала прозрачными куполами промежуточная база, место, где солдаты могли хранить специальное оборудование или припасы. Вокруг – буйство красок первозданной, реликтовой зелени, гигантские папоротники и мощные лианы, паразитирующие на стремящихся в небо лиственных гигантах, крупные насекомые, стремительно носящиеся вокруг, пронзительные краски, бесконечная голубая синь сверху, запах влажности и пыльцы неизвестных мне растений. За исключением ранних лет, мы практически не путешествовали по натуральным планетам, не считая пары экскурсий, поэтому сейчас я взирала на все, неприлично открыв рот, не в состоянии надышаться мягким воздухом. Предательски стучала мысль, что я потеряла слишком много, проведя почти двадцать лет в условиях искусственных станций. С того момента, как не стало родителей…
Вдруг давно забытый, но такой родной, знакомый с детства запах заставил меня остановиться. Я огляделась. Фиолетовый родетон рос буквально в нескольких метрах от коридора. Я помню эти цветы, густо украшавшие поляну неподалёку от нашего дома. Сразу в голове возник образ мамы с длинными белыми волосами, она смеялась так беззаботно, кружа меня на руках на фиолетовой поляне. Мы задевали высокие стебли с фигурно выкрученными цветами и вокруг желтым облачком разлеталась вкусно пахнущая пыльца. Потом мама ставила меня на землю и с криком «Догоняй!» бросалась прочь, в глубину фиолетового моря. Мы смеялись так сильно, что падали вниз, когда в груди заканчивался воздух, приминали родетоны, счастливо смотрели друг на друга и хохотали, хохотали снова…
Воспоминание отозвалось влагой в глазах и я поняла, что неожиданно для себя самой оказалась рядом с цветком. Я вышла за барьер, проницаемый для людей, и прикоснулась к родетону руками как к чему-то хрупкому, как к тонкой нити, которая связывала меня с чем-то глубоко внутри, что было моим, истинным. Настоящим. Где я была все это время? С тех пор, как не стало родителей… Жила или это можно назвать сном наяву?
Резкое шуршание внизу заставило вздрогнуть. И в ту же секунду я оказалась бесцеремонно перевёрнута на спину. Во время падения я больно ударилась головой о какую-то деревяшку, а увиденное заставило меня вскрикнуть от ужаса. В ботинок вцепились жвалы огромного чёрного жука, размером со среднего абакена семейства псовых, не меньше. Сразу стало ясно, от какого именно гнуса дальтерийцы установили защиту.
Я взвизгнула снова, движения жука были резкими и не иначе как защитная ткань ботинка, раздобытого Эндо, не позволяла ему прокусить ногу. Недолго думая, чёрное чудовище стало пятиться назад, очевидно намереваясь затащить меня поглубже в лес, чтобы совершить с моим телом пищевые ритуалы. Я задергала ногами и не менее беспомощно руками, но прочные хитиновые челюсти сбросить с себя было невозможно. Пнула жука ногой и тут же ощутила боль от намертво вцепившихся в ногу жвал.
Выгнув голову, увидела скопившихся в коридоре дальтерийцев. Чёрные маски, за которыми сложно было угадать эмоции, наблюдали за мной словно за театральной постановкой. Пара солдат было дернулись в мою сторону, очевидно, намереваясь помочь, но осеклись. Чёрный предводитель стоял неподвижно и не дал никакой команды.
Сердце забилось с отчаянием, когда я поняла, что спасать мою безуспешную жизнь некому. Жук протащил меня уже несколько метров по жёсткой траве и бугристым корням, когда я жалобно заверещала:
– Эндо!!! Сделай что-нибудь! Ослепи! Ослепи его! Вспышка!!! – дурацкий совет, учитывая как ярко светит солнце. Но Эндо послушно воспроизвёл яркое свечение, не возымевшее никакого действия на монстра.
– Лазер, Эндо, лазер! – подкинул мой бьющийся в агонии мозг ещё одну идею.
– Необходимо задать мощность, выбрать координаты направления! – бубнила дурацкая машина вместо того, чтобы быстро сообразить, как спасти мне жизнь. С лазером связываться опасно, конечно, можно и себе ненароком что-нибудь отрезать. Но выхода не было.
Внезапно дальтерийцы зашевелились, вероятно, устав наблюдать непотребное в своей глупости зрелище. Краем глаза я заметила, как от прозрачного коридора отделилась фигура предводителя. Резкими уверенными шагами, все так же молча, он пересёк расстояние, которое тащил меня жук, моментально оказавшись рядом. Мимолетное сильное движение заострённым как бритва ботинком… Он знал, был уверен, куда бить. В узел, соединяющий жвалы.
Громадный жук не только моментально раскрыл хитиновые челюсти, но и словно легкая кукла отлетел на несколько метров назад, ударился в ствол дерева, в недоумении перевернулся, засеменив противными лапками и подтягиваясь с нелепого положения, а затем скрылся в глубине зарослей.
Не веря в своё счастье, я резко подскочила на колени, пытаясь взглядом выхватить глаза спасителя, но он уже отвернулся. Так же быстро Зэлдар вернулся к солдатам, среди которых раздавались еле сдерживаемые смешки, моментально стихшие от одного поворота головы чёрного предводителя. Мотнув головой, он подозвал солдат и стройная шеренга направилась к куполам базы, не теряя больше времени на созерцание нелепой, никуда не годной и не видящей дальше своего носа девицы.
Я подскочила с места, пытаясь отряхнуться от налипшей грязи, и на дрожащих ногах поспешила укрыться под пологом защитного коридора. Сердце заполошно билось, выдавая пережитые волнения. Я присела на дорожку, не в силах стоять на ногах и пытаясь унять слишком частое дыхание. Как ещё приступ не случится, они так участились в последнее время. Все из-за этого дальтерийца и его защитных ключей, неумолимо сжимающих грудную клетку, не оставляющих кислорода, выжигающих едким пламенем желтых глаз все внутри.
Эндо усердно кружил рядом, беспокойно (или мне так казалось) потряхивая рассеивателями.
– Толку с тебя… – обвинительно проворчала я. – Мог бы и помочь, мне ведь было больно.
– Боль-но? – растягивая слово переспросил Эндо, жикнул мозгом и смекнул. – Раздражение болевых рецепторов, приводящее к субъективному ощущению.
– Боль… это когда тебе что-то невыносимо мешает жить, – попыталась я объяснить роботу то, что он никогда не сможет ощутить. – Боль бывает физическая и душевная. – Отчего-то разоткровенничалась я. – Физическая боль связана с телом. А душевная… – это чувства. Чувства, которые ты не можешь воплотить в жизнь, и оттого чувствуешь… дыру внутри себя.
Эндо помолчал, вероятно, сопоставляя мои слова с той базой знаний, на которую опирался. Поняв что-то вдруг спросил:
– Тебе больно, Аля?
– А? Что? Нет… уже не больно, – рассеянно ответила я, тщательно заталкивая назад волну грусти, накатившую изнутри. Снова вспомнилась и мама, и Овчанкин, и все-все, что было до того глупого решения прогуляться морозным утром. – Пойдём, Эндо. Разведаем, что там происходит.
Глава 8
Глупость отличает других от меня. Разум слепнет, будучи захвачен в плен мимолетными эмоциями, как тиной, утопая в мутной воде. Беспристрастность позволяет держаться на плаву, в то время как остальные давно ушли под воду.
Чужая – яркий пример человеческой ограниченности. Разрешаю себе с удовольствием наблюдать, как глупость находит свою награду. Жвалы древоточника. Чувствую, как в жилах разливается неподдельное наслаждение. Возмездие за опрометчивый поступок настигает ее так быстро, что глаза, полные мольбы и отчаяния, подбрасывают лучшее топливо в мои вены. Лишь я решу, позволить ли нанести увечье… Чтобы потом еще долго наслаждаться тонкими криками. Криками, похожими на гимн человеческой глупости.
Но… время не ждет. Бой начался и меня будоражит ощущение куда большего поединка, крови, криков и борьбы… Да… И для чужой не время. Мне еще нужно подготовить для нее свой собственный, изматывающий, сюрприз. Выхожу на траву и резким ударом вышвыриваю жука прочь. Разве это противник? Сплошное недоразумение. И за время, потраченное на него, чужой придется хорошенько отплатить.
***
Я нехотя поднялась и заставила себя пойти к куполообразной базе. Признаться, после происшествия прогулка уже не вызывала оптимизма… Но надо было чем-то занять голову, пока внезапная меланхолия не поглотила меня.
Молча мы дошли до шарообразных прозрачных построек. Вернее, дошла я, Эндо подозрительно тихо плыл в воздухе, чуть слышно позвякивая рассеивателями. Не иначе как размышлял о смысле жизни и выдумывал новую порцию каверзных вопросов для меня. Однако, как только мы беспрепятственно вошли под огромный купол, моя апатия моментально уступила место сильнейшему потрясению. То тут то там раздавались невыносимые стоны, а сервисные роботы сновали, перенося искореженных, изувеченных солдат. Следы крови моментально затирались, но все равно я успела заметить красную дорожку от пролетевших мимо носилок. Я пробежала вперёд, чтобы увидеть уложенных в ряд молодых мужчин, не имеющих сильных внешних повреждений, но корчившихся так, словно их только что ужалила ядовитая змея. Несчастные были густо переплетены проводами, по которым с быстрой скорость неслась кровь, вероятно для очистки, подавались какие-то лекарства, а кому-то кислород.
Я выцепила первого же бежавшего мимо, на вид здорового, солдата, крепко схватив его за рукав защитного костюма.
– Что здесь происходит? – требовательно спросила я, не в силах оставаться безучастной к происходящему.
Солдат помялся, явно застигнутый моей дерзостью врасплох и не привыкший действовать без явной команды.
– Ресторы напали на арантьягов, – наконец, нехотя ответил он, осознав, что я, скорее, оторву ему рукав, чем останусь без информации. – Много ресторов!!!
– Ресторы? – задумчиво переспросила я. Ну, арантьягов-то все знают. Это гигантские парнокопытные, отдаленно напоминающие лошадей и используемые во многих отсталых (деликатно называемых аутентичными) регионах для транспортных нужд. Отчего-то некоторые народности и даже целые расы использованию высокотехнологичных машин предпочитаю выведенных на ферме животных. А вот, кто такие ресторы… Нехорошее предчувствие тревожно засосало под ложечкой.
– Осы! – немного раздраженно выпалил солдат. – Гигантские осы! Извините, лэнна, мне пора.
С этими словами он быстро ринулся в направлении, которое открывалось за куполом. Про себя отметила, что солдат обращался со мной довольно вежливо и употребил нейтральную форму обращения к женщинам – лэнна, что никак не подчеркивает социальный статус или другие особенности.
Гигантские осы, значит… Выходит, чёрный жук, желавший сегодня сладко отобедать глупой лэнной и чьи планы были так дерзко нарушены некстати возникшим черным ботинком, не единственный представитель опасной членистоногой фауны Сальдери. Странно, почему наша наука ничего об этом не знает…
