Настя на пути к счастью

Это было моё первое путешествие в Париж – город юных грёз, где люди приятно мурлычут на моём любимом языке. Я приехала в компании подруги детства, с которой мы выросли на соседних улицах в одинаково скромных семьях. И главное, что у нас было в детстве, – это мечты, в первую очередь – мечты о Париже.

И вот всё сбылось: мы, Париж, Эйфелева башня, Диснейленд. Как в самом сладком сне. Мы были счастливы до слёз. Я не планировала рыдать в Диснейленде, но музыкальная церемония закрытия парка растрогала меня окончательно. Парящие над замком Спящей красавицы мультяшки так проникновенно пели о том, что мечты сбываются, что слёзы хлынули из моих глаз. Ведь правду пели.

Я так привыкла завтракать круассанами, бродить по Монмартру, каждый вечер любоваться мерцающими огоньками Эйфелевой башни. И даже бомж, живущий у отеля, уже стал родным. Уезжать не хотелось, но надо.

И тут началось самое интересное. Мы стояли в длиннющей очереди на пограничном контроле аэропорта Шарль-де-Голль. Очередь была такая длинная, а времени было так мало, что мы забеспокоились не на шутку. Подруга быстро прошла границу. Я второпях отправилась за ней. Становлюсь у окошка. Сотрудник пограничной службы берёт в руки мой паспорт и долго листает туда-сюда, крутит в руках. Словом, совсем не торопится. Переводит взгляд на меня и спрашивает:

– Первый раз в Париже?

– Да, – удивляясь неожиданному началу, отвечаю я.

Серьёзный мужчина лет сорока с невозмутимым лицом продолжает:

– И как? Понравилось?

Спрашивает и пытливо смотрит прямо мне в душу, будто ему и правда интересно, понравился ли мне Париж.

Тут я вспоминаю хитрые правила европейского этикета, по которым принято задавать вопросы, ответы на которые тебе совсем не интересны. Ок-ок. Чмок-чмок. Поулыбались и побежали дальше. Что ты ответил, никто не запомнил, а скорее всего, даже не вслушивался.

– Да, – отзываюсь я строго в рамках приличия, чтобы не засорять офицеру голову. Представляю, какой огромной была бы его голова, если бы он каждый день внимательно слушал, как тысяче туристов понравился Париж. Громадные архивы Лувра столько сантиментов не вместят.

– С кем приехали? С бойфрендом?

Пронзительные карие глаза напротив начинают сверлить во мне дыру. Слой пальто уже пройден, теперь горит где-то под шарфом.

– Нет. С п-п-подругой, – начинаю волноваться и чуть ли не заикаюсь. Кажется, бездонная голова офицера не боится лишних данных и о моей личной жизни.

– А бойфренд у вас есть? – сохраняя профессиональную строгость на лице, продолжает пограничник. А его пытливый взгляд уверенно бродит по прямой линии от паспорта до меня и обратно.

– Не-е-ет, – уже обалдело отвечаю я. Про себя: «А что, при пересечении границы и такую информацию указывать надо? Что за дела на иностранцев тут ведут?!»

Внезапно пограничник пустился в лес своих философских дум, всё больше отдаляясь от задачи. Ему было всё равно, что все торопятся, и бесконечная очередь за мной уже ненавидит меня. Какое это всё имеет значение, когда речь идёт о главном? Моего собеседника больше интересовало то, как мало в мире хороших людей, что он уже двадцать лет сидит на этом посту и по одному взгляду может раскусить человека, и то, что он видит, ему обычно не нравится.

– Посмотрите на людей за вами, какие злые у них лица.

Я оглядываюсь и вправду вижу толпу, готовую меня разорвать, ведь я всех держу уже минут пятнадцать. Катя по ту сторону контроля прыгает и жестами показывает, что мы рискуем опоздать.

– А вы, вы – другая. Я сразу вижу, что вы хорошая, – не унимается пограничник.

– М-м-можно мой паспорт? У меня сейчас самолёт улетит, – совсем опешив, взмолилась я.

Вскоре пылкий офицер сжалился, написал на моём посадочном талоне свой номер телефона и электронный адрес и со словами «Позвоните мне» всё же меня отпустил.

Позже в самолёте я открыла свой паспорт и не увидела там печати о том, что покинула Францию. Пограничник так увлёкся сердечными разговорами, что забыл мне его поставить. Глядя на посадочный талон с его контактами, я подумала: «Ого! И такое в жизни бывает?!»

Хотя… Разве у любви есть границы? Границы чертят на картах мира, а у чувств человеческих границ нет.

Индийский целитель дело говорит

Все ответы есть в тебе. Нужно любить в первую очередь себя. Ты можешь всё. Встань и иди! Вы тоже всё это слышали? От мотивационного тренера, какого-нибудь умного сообщества в таком умном Интернете или внезапно прозревшего друга, который косячил-косячил, прям как ты, а потом как прочёл, что возможно всё, да как поверил!

Сидишь порой такой могучий, знаешь, что вся сила в тебе, но на деле так слаб, так хрупок, разболелся весь, и настроения нет. Бывает, годами хандришь. Слушаешь мотивационные речи и говоришь себе: «Встань и иди!» Но нет, сидишь-грустишь и беззащитно жмёшься к дивану, как драный котёнок с оборванным ухом. А на душе вместо могущества то кошки, то черти, то непонятно кто скребётся.