Ценою в жизнь, или история Титаника. Часть 3

RMS OLYMPIC

Естественно, Титаник удивился, причем не так, как это происходило у него обычно. В разум его рекой хлынула радость, подумав он о том, что в скором времени может стать точно таким же добрым, справедливым старшим братом, каким представился ему Олимпик еще со дня рождения. Британник… Его величество новое судно «Олимпик-класса». Будет ли он очередным близнецом или более проработанной версией его самого, он мог только предполагать. Брат прав, нужно ожидать скорого появления Британника на свет, а уже опосля всматриваться во внешний вид и отличительные черты. А застанет ли он его на верфи – вопрос весьма спорный, так как пароход не собирался возвращаться туда минимум год по словам инспектора комиссии. Пусть и так, но он обязательно увидит его на пути или в одном из портов двух замечательных городов Новой и Старой земли.

«О! Так это просто великолепно! – отправил лайнер. – Приятно узнать этакую весть от тебя. Так что ж… как скоро я смогу узреть младшего? Известны ли сроки?»

«Сроки мною не определены. Но я практически полность уверен в том, что произойдет это в этом или следующем году. Не позже!»

RMS OLYMPIC

«Я рад! Действительно рад! Благодарю за новость, она очень занимательна. – Он вдруг вспомнил: – Знаешь, мне тоже есть что сообщить. Раз уж мы ведем такую откровенную беседу, я, пожалуй, добавлю к ней еще кое-что. Но это заявление я собираюсь доложить лишь тебе и никому более. Пообещай мне, дорогой брат, что никогда не сообщишь о том кому-либо без моего ведомства.»

«Если это и вправду важно для тебя, то я не собираюсь выдавать чужих секретов. К тому же я не сообщаю интимных подробностей, если они являются таковыми. Не сообщаю их даже тебе, отчего ты многое можешь не знать. Пиши, я пойму и приму, не промолвив ни единого словечка кому-то еще.»

RMS OLYMPIC

«Не знаю, правда, как об этом сообщить, но… это неподдельный факт! Я влюблен и влюблен зверски. Я влюблен в одно замечательное судно, что совсем не походит на нас с тобой. Она… Она обладает полностью иным мировоззрением, своей точкой зрения и своим взглядом на мир. Мне странно ощущать себя, вспомнив я о ней, странно понимать, что существуют некие чувства, не поддающиеся логике и разуму как таковому. Но мне так хорошо на душе! Так хорошо, что хочется произносить ее имя и бежать вперед, надеясь на скорую встречу.»

RMS TITANIC

Олимпик в очередной раз замолчал, по-видимому, переваривая услышанное.

«Влюблен? – наконец выдал он. – Что значит «влюблен»? Разве ты не имеешь понятия, что любовь запрещена в нашем кругу? Да… Тебе явно так никто и не объяснил…»

«Мне говорили об этом. Но я не могу контролировать свои чувства. Все получилось само собой. Я принял решение оставить этого крохотного зверька в себе, как нечто дорогое и милое. Но я не понимаю одного… с чего бы вдруг запрещать любовь? Разве она может как-то навредить или ухудшить чье-либо положение? Она ведь так прекрасна и добра… так приятна…»

RMS TITANIC

«О, я объясню тебе, что к чему, – громко и рассержено простучал пароход. – Видишь ли, мой уважаемый Титаник, у любви есть противоположная сторона. Привязанность – вот то, что она вызывает. А привязанность чаще всего и бросается камнями в борт. Ты можешь привыкнуть к кораблю, которым дорожишь, а затем вдруг… Может произойти несчастье и тогда та самая госпожа любовь разломит жизнь того, кто так сильно дорожил этим чувством и постепенно привыкал к возлюбленному. Понимаешь ли теперь? Любовь равносильна духовной гибели. Она убивает, бьет, не жалея. Подобные случаи были, хоть я их и не застал. Но случаи эти прогремели на всю округу. Суда немедля решили прекратить это безобразие и убрать любовь. Ненужное чувство ушло, и слава Всевышнему! Я не могу подвергнуть тебя такому опасному ощущению, поэтому предупреждаю и молю – остановись!»

«Нет, Олимпик, – внезапно заявил пароход, – я не могу противоречить тому, что имею. Я желаю ощущать это. Желаю, понимаешь? Любовь – это одно из лучших качеств жизни и она сильна… так сильна, что не поддается контролю. Я не собираюсь предотвращать такой казус, как тебе может казаться. Ну и пусть что-то случится – я справлюсь! Это будет нелегко и больно, но я справлюсь. И мисс Карпатия справится! Я верю!»

«Мисс… Карпатия?… О боже! На что ты идешь, несчастный?!»

RMS OLYMPIC

«Да, я понимаю твою эмоцию, – отстучал новенький лайнер. – Но я прошу не воспринимать меня как идиота, готового бежать за небогатым судном только из-за любви. Эта связь куда теснее. И поверь мне на слово, я знаю, с чем связываю свою жизнь, и знаю, к чему это может привести. Я признáюсь, что не могу более существовать, не зная ее имени и образа, что приходил мне в грезы лишь однажды. Я не могу не думать о ней, не могу спать, не думая о ней… Мне нужна она! И ничто не помешает мне осуществить мои планы, касаемые ее восстановления в общественном строе!»

«Я понял, – отправил сообщение старший, кажется, успокоившись, что было странно. – Я вижу, как тебе дорога эта тема. Одним словом, противодействовать бесполезно.»

«В твоем ответе я наблюдаю скрытый умысел.»

RMS TITANIC

«Ни в коем случае! Если ты хочешь этого, то поступай как знаешь. Самое главное – не смей сообщать об этом мне. Не желаю слышать подобных росказней.»

RMS OLYMPIC

«Будет тебе, Олимпик! Я не стал бы ворчать, узнав что-то неприемлимое, к примеру, от тебя. Просто доверься моим словам и пойми, что я не помышляю ничего плохого и не собираюсь попадать в неприятности, по крайней мере, в ближайшую неделю. Все будет в порядке, в этом я могу тебя уверить!»

RMS TITANIC

«Что ж, понимаю. Поступай как знаешь. Будь с ней, но… Но будь внимательнее, раз решаешь взять на себя такую ответственность.»

RMS OLYMPIC

«Могу поклясться в собственной аккуратности!»

RMS TITANIC

«Не стоит. Я и без того в этом уверен.»

RMS OLYMPIC

Про «Голубую ленту Атлантики» Титаник так и не решился рассказать. Ну а ради какой выгоды ему велено было сообщать об этом каждому? Особенно это касалось родного брата. Если уж он так разозлился на заявление о влюбленности, то что он скажет про затею парохода о спасении леди Карпатии от парочки некультурных особ? Нет уж, извольте! Ничего он ему не расскажет. В противном случае пришлось бы выслушать надругательства в свою сторону и заявление о том, какой же он глупый, раз помышляет о невозможном.

«Пора бы нам попрощаться, – вскоре выдал юный лайнер. – Мне следует идти далее по пути. Погрузка багажа и пересадка пассажиров на борт фактически окончена.»

И действительно. Вспомогательные суда закончили свое дело и отошли, чего Титаник не заметил в течение долгих разговоров.

«Пожелаю тебе удачного рейса, мой младший «Олимпиец». Пусть океан покажется тебе маленьким озером в сравнении с огромной Америкой. Беги вперед, навстречу стране, и все же не спеши. Не забывай об айсбергах и берегись!»

RMS OLYMPIC

«Непременно! До свидания, дорогой брат!»

RMS TITANIC

«До свидания!»

RMS OLYMPIC

Затворив все двери и подняв платформы, пароход приготовился к дальнейшим действиям.

Сказать вкратце, вскоре он поднял якорь и пошел в обратном направлении, прочь от Ирландии, к океанической трассе, в которую был влюблен также, как и в дорогую Карпатию.

В кормовой части судна собрались сотни эмигрантов из Ирландии. Все вместе они подошли проститься со своей землей, взглянув на нее в последний раз из-за кормы уходящего вдаль лайнера.

Музыкант Юджин Дэйли, прошедшего на корабль вместе со своими соплеменниками, давал небольшой концерт, играя на волынке тоскливые песни. Одной из них оказалась композиция «Плач по Ирландии», под которую рыдали едва ли не все эмигранты. Они оплакивали свою судьбу и этот день… этот самый несчастливый день, когда они навсегда расстались со своей страной и своим домом, что выкормил их и вырастил такими, какие они есть. Прощай, Ирландия! Мы будем помнить тебя!

II

В скором времени лайнер достиг маяка Фастнет, что обозначал начало трансатлантической трассы. Сперва вдалеке показался невысокий, но все же вытянутый скалистый островок, а уже следом, по мере приближения, из него вырос белесый маяк, словно стелла, возвышающаяся в пушистые небеса. Он являлся самой южной точкой Ирландии и своебразной точкой невозврата. Почему же? В самом деле неизвестно, что ждет судно на пути и вернется ли он здоровым и счасливым, прямо как в сию минуту. Остается только подумать и убедить себя в том, что точка невозвратаокажется положительной и что она проводит Титаник добрым взглядом, не предупреждающим о какой-либо неудаче.

Одним словом, пароход прошел мимо, поглядев на этакую достопримечательность с необыкновенным интересом. Маяк он видел впервые и просто не мог обойти его стороной. Он смотрел внимательно и любовался каждой просматриваемой деталью, чтобы позже наблюдать его пред взором во время сна или в собственных воспоминаниях.

В скором времени капитан —по отхождению от маяка – приказал «Полный вперед!» и лайнер послушно увеличил обороты. Кочегарами были задействованы дополнительные котлы, отчего поршни, вращающие боковые винты, стали двигаться куда напорственней и стремительней. Скорость резко подскочила до 20-ти узлов.

Удовлетворенный Титаник пошел быстрее, заметив, что своим ходом перегнал полет морской чайки. А чаек в округе было много и все они отставали от бегущего парохода так, будто подыгрывали ему в этих своеобразных соревнованиях.

Но все равно, даже несмотря на хорошие показатели в действии, лайнеру казалось, что скорости его недостаточно для того, чтобы совершить задуманное. Но что делать? Однозначно ждать подходящего момента и совершать то, чего Олимпик бы никогда не одобрил. Риск да и только, но Титаник был полностью к нему готов. И никаких противоречий!

В общем, он бежал прочь от маяка и радовался тому, что наконец-то мечта оказаться в океане, таком желанном и добром, осуществилась. Океан встретил его пусть и не солнцем, как он когда-то пожелал Карпатии, пусть и не теплотой прогретого воздуха и даже не самыми впечатляющими видами, а необъятными просторами, своей изумительной лаской и спокойным воздухом.

Погода в нем плавно перетекала в более благоприятную, чем, к примеру, в той же далекой Франции. Небо прояснялось, а волны стихали. Пароход видел эти существенные изменения и готовился встретить вечер с хорошим настроением.

Кочегар Прист поднимал очередную тяжелую лопату с каменным углем и вбрасывал ее содержимое в топку. Пот лился рекой с его лба, попадал в глаза, в отверстие рта, отчего Артур постоянно сплевывал. Пóтом пропиталась и его форменная одежда. Она прилипала к телу, мерзко пахла и, главное, мешала тем, что, собственно, находилась на своем законном месте. Хотелось снять рубаху и выбросить ее к чертовой матери, ведь из-за нее было еще жарче в и без того жаркой котельне.

Он брал груз, сбрасывал его, снова брался за тяжесть, и снова сбрасывал. Спина, не выдерживая этого испытания, грозилась потянуться или того хуже – отказать вовсе. Но пока она претерпевала все мучения своего хозяина и преждевременно не завывала. Тот же, кажется, чувствуя себя куда комфортнее новичков, —что, к слову, прямо сейчас охали по сторонам и потирали красные лбы —выкрикивал в сторону Джозефа Доусона, который, как ни крути, не мог его расслышать:

– Вот это я понимаю!… Такова она – работа кочегара!… Настоящая работа!… Непосильный труд, хороший труд!… Как я скучал по этому! Ох как скучал!…

Красные лица, красное помещение. В топках пенится пламя. От них исходит невыносимый жар, заставляя рабочий люд задыхаться из-за недостатка кислорода. А люд трудился, невзирая на обстоятельства, и надрывал спины, вбрасывая в жерла твердое топливо.

Непривзойденная Маргарет Браун прогуливалась по палубе вместе со своей новой знакомой, о жизни которой можно было говорить много и долго. Имя ее – Мадлен Астор, она являлась женой миллионера – самого богатого человека на судне. Сказать кстати, этот самый миллионер снова куда-то запропастился, оставив супругу на развлечение самой себе.

Ее пухлый животик было хорошо заметно под роскошными, белыми одеждами, а руки ее то и дело прикасались к этакому чуду, невероятно чувствительному и постепенно растущему. Ее улыбка растягивалась все сильнее по мере того как она ощущала внимание Маргарет к собственной персоне, а глаза горели, глядя она на знакомую, и как бы прося ими упомянуть о ее положении вслух. В глазах этих разгоралось приятное стремление к жизни; в них виднелся образ чистого неба, глубокого и загадочного… Казалось бы, она так и плещет энергией, хочет передать ее тому, кто находится рядом. К тому же, она готова поддержать абсолютно любой диалог, даже интимный.