Заказ на экстаз. Москва слезам не верит

Выставила вперёд руку и, хоть вид у меня был совсем не для переговоров такого уровня, все же решила стоять на своём. Отчеканила:

– Вячеслав Спартакович, вы меня от производства с какой целью оторвали? Зачем в Москву привезли? Помнится, для того чтобы какие-то там юридические правила соблюсти. Но вместо этого я уже неделю таскаюсь по сомнительным мероприятиям, от которых нет никакого толку.

Они даже присели от моего наезда. Ну и правильно. Совсем распустились. Я всю жизнь сама всем занималась, и не стоило бросать. Один раз слабину дала, и вот к чему это привело.

– И вообще, там, на производстве, без меня тяжело. Все потому, что вы выдернули меня без подготовки и без предупреждения. Работа всегда была для меня на первом месте. Но сейчас я не работаю, я задницей кручу на фоне вагонки, которую брёвнами называют.

А по ночам такие фортеля с тобой в постели выделываю, что меня скорее можно назвать любовницей, чем сотрудницей или, на худой конец, подчиненной. И все это никак не вяжется с тем, ради чего я здесь.

Кажется, мои глупые женские надежды в очередной раз сыграли со мной злую шутку. Ведь знала же, что все идёт к этому. Что за схемы они проворачивают? На мгновение стало страшно. Добавила:

– «Кедровое» для меня – все, и больше ничего в моей жизни, кроме него, нет. Либо возвращайте документы, разбежимся подобру-поздорову, либо доделывайте то, что собирались. Пока я не вижу причин, по которым мое пребывание здесь так необходимо.

Сердце заныло, но разум упрямо доказывал, что делаю все правильно. Долго же чувства копились. Слишком долго. Неудивительно, что все получилось именно так.

Передо мной стояли двое мужчин. Один из них, точнее, сидел, но по всему было понятно, что горит желанием подняться. На нем уже красовались трусы, а руки тянулись к брюкам.

А ещё бесконечно раздражало, что они переглядывались и вели странный безмолвный диалог. Бесит!

– Ну так мне кто-нибудь объяснит, что происходит и каким боком в нашей договоренности появился ваш отец, Вячеслав Спартакович?

При упоминании Дворянского Слава поморщился. Да так, что сердце пропустило удар. Я, правда, плохо помню свой первый вечер в столице. Вот от слова «совсем».

Не знаю, как так вышло, ведь пила вроде не так уж и много. Только сейчас до меня начинало доходить, что меня могли жестоко обмануть. Так как мужчины продолжали молчать, настороженно спросила:

– Это вообще твой отец был? Или я что, на мошенника нарвалась?

Вот и кто сказал, что фантазия у меня плохая? Вон как шустро полезли в голову всякие невероятные теории заговора. Судя по обеспокоенному лицу Славы…

– Нет, к сожалению, это действительно был мой отец. У нас с ним не самые простые отношения…

Кивнула. Облегчение, должно быть, явственно отразилось на моем лице. Нахмурилась, вспоминая подробности разговора. Спустя несколько секунд несмело сказала:

– Он что-то говорил про то, что ты не желаешь его принимать, прощать, или нечто в подобном ключе. Если честно, я плохо помню тот вечер. Должно быть, первый перелёт так сказался.

Ну, или вернёмся к теории заговора. Никак меня не отпускает эта бредовая идея. Слава же после моего предположения лишь снова поморщился. Мужчина, судя по всему, эту тему совсем никак не желал комментировать, но я вопросительно вздернула бровь.

Он недовольно возвёл глаза к идеальному потолку с лепниной, перекликавшейся со строгими линиями интерьера. Интересное решение. Хорошо хоть, Слава сейчас на Муромского не смотрел.

Тот словно занял выжидательную позицию. Находился на низком старте, чтобы в случае чего выразить свою юридическую позицию. Ну, или дружескую, как я поняла.

– Я не готов пока обсуждать этот вопрос. Мои отношения с отцом слишком сложны, и я сам до конца не разобрался в них.

Поджала губы. Сказано это было резко и даже немного грубо. Поэтому ещё раз повторила свой вопрос:

– Ну так что с моей фирмой и документами на неё?

Глаза в глаза. Мои светло-карие против его стальных. Противостояние шло не на жизнь, а на спор. Но игнорировать мой напор босс больше не мог. Наконец ответил:

– Нотариус потерял документы, и оформление задерживается. В целом все хорошо, вы, Анна Константиновна, теперь полноправная моя подчиненная. Как только все восстановим, представлю на подпись должностную инструкцию.

Глава 8. Аня

За окном барабанил дождь, а я ожидала курьера, сидя в кабинете Муромского. Очередная ссора с Красовским просто вывела из себя.

– Может, кофе?

Секретарша у Александра Андреевича была ещё древнее, чем у Славы. Как она умудрялась держать чашку, чтобы руки не тряслись, ума не приложу. На вид женщине было лет сто.

– Спасибо, не стоит. Но я была бы признательна, если бы вы сообщили, когда курьер с одеждой приедет.

А то эти идиотские шорты мне уже одно место, кажется, до мозолей стёрли. Небось буду, как Слава, ходить завтра враскорячку. Ещё и трусы сегодня надела сексуальные, думала, может кого встречу.

Хотя как кого. Надеялась на Красовского! Все же женская интуиция чего-то да стоит. Теперь из-за неточности ее предсказаний вот мучайся. С любимыми хлопковыми трусами с суперменом мне бы ничего не натерло.

– Конечно, Анна Константиновна, первым делом к вам направлю.

Кивнула женщине, а сама внутренне посетовала, что не могу закрыться. Тогда бы просто сняла шорты и отдохнула. Но кабинет не мой, а в таких обстоятельствах предрекаю, что может нагрянуть Тамара Львовна.

Не то чтобы она мои шорты за одежду считала, но второй раз наблюдать человека без штанов за сегодня… Боюсь, это может плохо сказаться на здоровье немолодой женщины. А ей ещё на меня смотреть как на врага народа.

Не тешила себя мыслью, что секретарша генерального примет меня в каком бы то ни было виде. Я ей сразу не понравилась. Но придётся потерпеть. Вскоре я сделаю все необходимое, и причин оставаться в столице больше не будет.

Если, конечно…

Оборвала себя на этой мысли. Наивная сибирская школьница! Неужели до сих пор Слава хоть одним намеком дал понять, что его интересуют отношения?

Что он готов развиваться и идти со мной, так сказать, поступательно. Нет, ну серьезно. Сколько ещё эта бабская розовая сопля будет тянуться из моего носа?

Сама на себя зла. Моя жизнь сейчас напоминала качели. Эдакие горки, когда череда ванильных грёз сменяется прозрениями. Но факт оставался фактом…

Красовский пока не готов со мной сотрудничать вне офиса. Спать – да, но секс не означал, что это перерастёт в нечто большее. Одно то, что он не мог признаться мне в такой простой загвоздке неделю…

Неделю! Вы только представьте! Ну, потерялись документы, ну, с кем не бывает. У нас в районе эти же самые документы трижды теряли в налоговой, гоняя меня как сивку-бурку по бездорожью весной.

Мол, это мои проблемы, что налоги не уплачены, а что их сотрудники пять раз подряд случайно теряли сопутствующую документацию, товарищей из госорганов не волновало.

Что тут страшного такого? И ради этого надо было из меня семь дней отщепенку делать? Да я на посиделки в его отделе кадров и не претендую. Очень надо.

А значит, Слава просто решил держать меня подальше, считая за китайского болванчика. Убила бы, честно. Не его, а свою веру в чистую и светлую любовь.

Сердце сжималось от злости и обиды. Да где уже курьер этот! Между прочим, мне было все равно, в чем в гостиницу ехать. Вот совершенно. А этот, прости господи, начальник взбеленился.

– Вы в таком виде в метро ездили?! С ума сошли? Анна Константиновна, вы вообще в курсе, сколько у нас в стране извращенцев? А блогеров?

Я же, как провинившийся поросёнок, лишь глазками хлопала. Что-что? Какие извращенцы средь бела дня в час пик? Какие блогеры? О чем он?

Но Красовский уже сел на своего конька и гнал, подгоняя его странными убеждениями. Мол, в таком наряде меня могли украсть, принудить и вообще не пойми что сделать.

Да если бы мне в метро блогер какой попался, то потом репутацию не отмыли бы. Ага. Строительный блогер в метро, который во мне узнал хозяйку «очень известной» фирмы «Кедровое».

Даже Муромский понял, что пахнет шизофренией, и поспешил сгладить конфликт. Предложил заказать доставку одежды и переждать этот момент у него в кабинете, пока ошпаренное начальство поедет домой.

Даже я не была против такого хода событий, тем более что мой теперь уже точно босс вёл себя не совсем адекватно. Он таки натянул на себя штаны, а потом лично взялся за подбор одежды для полуголой подчиненной.

Моего мнения никто спрашивать не собирался. Ну и ладно. Только бы до гостиницы добраться. А там… Уточнила у этих товарищей, что нужно для восстановления документов.

Красовский снова прорычал, что ничего. Они виноваты, и они сами разберутся. Интересно получается, но юридически хозяйка фирмы я, и без меня они вряд ли что восстановят.

Дальше пошли пространные рассуждения Муромского, что это не мои проблемы и вообще беспокоиться мне тоже не о чем. Ситуация снова начинала напрягать.

Окончилось все вроде бы совсем безобидно: меня прикрыли фирменным халатом, который, естественно, добыла Тамара Львовна, и отвели в соседний кабинет.

Тут секретарша ни слова против меня не сказала и вообще выглядела до странного радушно. Не то что некоторые. Вот я и сидела, мучилась и ждала новостей.

Надо было на кофе соглашаться. Нервно сжала полы очень мягкого халата. Вот и что теперь делать? Сегодня же, как только хозяин кабинета придёт, попрошу конкретики.

Все равно Слава, пока гениталии свои не подлечит, по ходу, в адекватное состояние не вернется. Поэтому обсуждать с ним дальнейшее мое пребывание в столице смысла нет.

Задумалась. Но ненадолго, так как в сумке раздалась громкая мелодия моего телефона. Вторая за последние десять минут. Это отец беспрестанно названивал.

Родители у меня замечательные, но иногда у них случаются обострения заботы. Вот с тех пор как приехала в Москву, они как чувствовали, что что-то не так, и выносили мне мозг.

Потянулась за гаджетом и с тоской во взгляде и голосе все же ответила. Не отвяжется же!

– Да, папа, что за дурацкая привычка названивать, когда я не беру трубку? Ну почему…

– ТЫ В МОСКВУ УЕХАЛА?! ТЫ ФИРМУ ПРОДАЛА? АНЯ!

Ууупс. Вжала голову в плечи. На такое я не рассчитывала. Обычно родители не лезли так сильно в мою жизнь. Но иногда случалось. И как они узнали?

Постаралась как можно спокойнее ответить:

– С чего ты взял?

Ежу понятно, что кто-то из мужиков моих сболтнул. Потому что это было ясно как день. Папочка – любитель поговорить с ними о жизни, но я в последний раз четко дала понять коллективу, что разговоров на рабочие темы с моими родителями не потерплю.

Совсем там без меня берега попутали! Говорила же сто раз, что родителей в бизнес не впутываю! Им там делать нечего. Где совет понадобится, там я сама спросить могу, а тут…

– Мы к тебе в гости с сюрпризом приехали. А тут траурное настроение. Все ходят злые, как в воду опущенные, и тебя нет! Вот нам дядя Ваня все и рассказал.

Угу, рассказал. Небось его его же самогонкой и пытали. Дядя Ваня – великолепный партизан, пока уровень алкоголя в крови не достигает нужной отметки.

Тут ни тетя Маша, ни утренние угрызения совести помочь не в силах. Значит, родители как минимум два дня в деревне. Почему же Милка не позвонила?

– Пап, я все обязательно расскажу, но позже, а пока…

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и прихрамывающей походкой вошёл Слава с пакетом. Судя по названию, в нем хранилась моя новая одежда.

Я было открыла рот, но вместо вопроса быстренько попрощалась и уставилась на босса. И что ему на этот раз от меня надо?

Глава 9. Слава

– Ты истеришь, потому что яйца ошпарил или из-за того, что решил сморозить самую невообразимую чушь на свете?

Муромский как ни в чем не бывало зашёл в кабинет, прикрывая за собой дверь. Потом убедился в том, что она заперта, и уселся на диван, в то время как я крутился в кресле.

Небось сдал Аню своей секретарше и рад. А я нет! Как она в таком виде могла по городу кататься? А если бы что случилось? Я за каким хреном к ней водителя приставил?

– А что я должен был ей сказать? Прости, Аня, я просрал твою фирму отцу, который больше всего на свете желает сделать из меня дойную корову?

Друг потянулся к пирожным, что Тамара Львовна все же принесла в кабинет и в качестве немого протеста поставила на стол. Надо будет ей выговор сделать. Совсем распустилась.

– Если тебе нужен мой совет, то я тебе его дам.

Вот как часто люди лезут со своим мнением, когда их никто не спрашивает. А тут все с точностью наоборот. Приходится едва ли не умолять поделиться мудростью.

– Саш, говори давай. Я уже запутался.

Но Александр Андреевич не был бы собой, если бы не закинул в рот пирожное и с наслаждением не принялся бы его жевать. Закатил глаза. Муромский очень любил все эти прелюдии и официоз.

Наверное, даже спал в костюме дома и в машине слушал исключительно Вивальди. Он, конечно, хороший мужик, умный, правильный, но это иногда раздражало нас, простых смертных.

– Саш, я, безусловно, понимаю, что ты не любишь торопиться. Но у меня тут одно место горит, в душе свербит, и вообще я не настроен философствовать.

Не говоря уже о том, что сегодня вся работа встала из-за визита одной вредной и строптивой молодой женщины. С ней вообще в последнее время связаны все чрезвычайные происшествия в моей жизни.

То аллергия на гадов кусачих, то отдавит мне причинное место, то его же ошпарит… Хотя справедливости ради стоило признать, что в последнем она непосредственное участие не принимала.

Да и в первом тоже… Но факт оставался фактом. Все самые захватывающие события последних лет можно было смело уместить в совсем маленький срок, и происходили они в присутствии одной и той же женщины.

– А говоришь, что философствовать не настроен, а сам вон как в себя ушёл. О брёвнах думаешь, Вячеслав Спартакович?

И не успел я слова сказать, как нахал снова ухмыльнулся и занял свой рот очередным пирожным. Нет, так не пойдёт. Тем более что я тоже хотел попробовать.

Собрался с духом и встал. Прихрамывая, направился к дивану. Если честно, то не особо любил этот кабинет. После Ильи ничего не стал здесь переделывать.

Да даже обжиться не успел толком. Потому что чувствовал себя здесь самозванцем. Это выливалось из меня совершено неожиданно. Даже для самого себя.

А поездка в Сибирь и та, которую привёз оттуда, лишь усугубили ситуацию. Кто бы мог подумать, что я заболею этим же? Может, именно кабинет так влияет на меня?

Может, после Ильи здесь какие-то неправильные флюиды остались, что всех его хозяева сходят с ума от женщин и совершают глупости? Бросают семейный бизнес там, кардинально меняют место жительства…

– Нет, не о брёвнах, представь себе.

Саша посмотрел с веселым сомнением. В это время я уже, кряхтя и мысленно кляня судьбу, садился рядом с ним на диван. Друг со всей возможной серьезностью протянул мне розовую пироженку.

Словно контракт многомиллионный подавал, ей-богу. В этом церемониале и был весь мой друг. Тем не менее столь же серьезно принял сей дар, услышав:

– Должно быть, о каком-то конкретном бревне, верно?

Закатил глаза. Вот так и бывает. Начали за здравие, а кончаем мучным и сладким. Злобно посмотрел на Муромского. Попросил, называется, друга совет дать.

– Саш, ты либо совет давай, либо предлагаю закончить эту свистопляску. Ну что ты от меня хочешь? Чтобы я сказал, что Аня мне небезразлична и нас ждёт любовь до гроба? Точнее, до того момента, пока она не узнаёт, что ее фирма находится в руках моего чокнутого папаши.

– Ну, не чокнутого, а тщеславного уродца. Не только у тебя не складывается с ним. Я давно пытаюсь вычеркнуть его из жизни «Элитстроя», но так вышло, что пока не преуспел. Думаю, ты уже заметил, что он меня недолюбливает.

Заметил. Пожал плечами, потому что рот был набит пирожным. К слову, совершенно невкусным. Подкосился на Муромского, но тот уплетал сладости с таким аппетитом…

– Ну, судя по тому, что он бросил на стоянке, это понятно. Что же делать дальше?

Отложил десерт и подвинул тарелку своему юристу. Пусть доедает уж. Но тот на секунду завис, а потом серьезно спросил:

– Мне нужно ещё немного времени, и, думаю, мы сможем решить эту проблему. Но ты готов быть сыном уголовника? Я посажу его, Саш. Посажу всерьёз и надолго. Только время нужно.

Задумался. Не о том, каково мне будет в статусе сына уголовника. А о том, как отреагирует мать, когда все узнаёт. Я ведь ей так и не сказал, что наткнулся на этого урода и он снова портит мне жизнь.

– Да хоть порешишь его, мне все равно. Лишь бы он вернул фирму и исчез из моей жизни. Делай, что считаешь нужным. Тебе что, понравились пирожные?

Если честно, то они были совершенно несладкими и со странным кислым вкусом. Никогда не замечал у Муромского таких странных привычек. Посмотрел на это все и добавил:

– Саш, ты извращенец. Это же есть невозможно.

Он же, смакуя каждый кусочек, насмешливо ответил:

– И это я слышу от человека, который сегодня ошпарил себе гениталии чаем, а потом лечил их при помощи своей сотрудницы при открытой двери.

Засранец. Совсем не жалеет своего босса. Никакой субординации! Недовольно пробурчал:

– Александр Андреевич, будьте любезны не топтаться по моей старой мозоли.

– Не такой уж и старой. Час от силы этому увечью. Как ещё в больничку не загремел… Ты, прежде чем я совет дам, поделись своими соображениями, что делать будешь с Аней дальше.

Любит Муромский все же, когда все по его сценарию, но в данном случае я и не против был. Хочет план? Пусть получает:

– Сейчас позвоню организатору съемки, забыл опять, кто там был назначен. Уволю. Потом займусь этим сам. Дистанционно, разумеется. Отсниму материал, все подготовлю к запуску. Параллельно с этим разберёмся с отцом. А потом старт программы, и ещё бы решить вопрос с заговором в деревне…

Почесал за ухом, вспоминая, что вообще-то, помимо всего прочего, надо было разобраться с предателем среди Аниных работников. От ребят из аудита ни слуху ни духу всю неделю.

Что они там нарыли? Хотя сейчас не до этого. Хватает проблем другого уровня. Повыше на порядок.

– Что-то в этой схеме я не вижу твоих действий непосредственно с Аней. Только не говори мне, что все эти дни ты в гостиницу к ней ездил о брёвнах разговаривать.

Муромский, как всегда, постепенно начинал раздражать. Но ведь я сам попросил его высказаться?

– Аня будет делать, что я ей скажу, а потом… Потом, как гениталии заживут, так и решим.

Сашка в ответ на мою пламенную речь искренне, от всей души рассмеялся. Недоуменно смотрел на него. Тот же, как только закончил веселиться, просто ответил:

– Боюсь, с таким настроем к концу всех твоих планов с брёвнами сам будешь фотографироваться. Слав, ну ты же большой мальчик. Работа – это прекрасно, но она ж тебе нравится. По-настоящему. И если ты не хочешь упустить момент, то в ресторан зови девушку скорее. А то даже я уже начинаю думать, что ты ее сюда привёз ради секса.

Глава 10. Аня

– Переодевайся.

Слава протянул мне большой пакет с одеждой и зашёл внутрь, закрывая дверь. Предусмотрительность проснулась? Интересно, где она раньше была, когда двери его собственного кабинета были нараспашку?

Но тем не менее пакет приняла. Хватит уже из себя строить пугливую девственницу. Этот поезд уехал примерно месяц назад. Тем более перед этим… боссом.

Подошла к нему, ибо мужчина передвигался с явным трудом, забрала из рук объёмистый пакет. Сейчас и узнаю, что за вкус у него и в каком образе видит меня любовник.

Слово резало слух, но я сознательно мысленно терзала себя. Настрой создавала, так сказать. Особый антураж. Пора было привыкать к своему месту. А там, как станет все понятно, с документами ехать работать.

Дальше примостила большой бумажный пакет на длинный невысокий стол. Кабинет Муромского был очень темным, мне не нравилось, но, как говорится, это всего лишь мои проблемы.

Зато не сдержала интереса, когда доставала вещи из великолепно упакованных коробок. Слава богу, это не знаменитые оранжевые сумки из ЦУМа. Мне Милка такими всю голову забила.

А то знаю я этих московских щёголей, они способны сорить деньгами даже там, где в этом нет никакой необходимости. Но бренд все равно выглядел солидно, хотя был лично мне не знаком.

– Я взял на себя смелость быстро тебе образ составить. Как бы одел тебя я. Надеюсь, что понравится. Впервые подобным занимался.

– Спасибо.

Мои слова прозвучали как-то неожиданно тихо. Совсем растерялась от его объяснения, и в голову снова полезли всякие мысли, раскрашенные в розовый цвет.

С трудом запихала их обратно в тот отдел мозга, который отвечает за девичьи грезы, единорогов и прочую бабскую муть. А сама с наслаждением зашуршала упаковочной бумагой.

Она была на ощупь как сатин, очень приятная и хрустящая. Почувствовала себя героиней телепередачи. В детстве смотрела такую, где страшных теть переодевали, делая настоящими красавицами.

Как только несколько слоев упаковки убрала, еле сдержала восторженный возглас. В коробке лежали длинное клетчатое платье и пояс к нему.

А в бумажном пакете на дне нашла ещё коробку с чудесными и на вид безумно удобными мягкими шлёпанцами. Да тут даже цепочка была с браслетом.

– Красовский, признавайся, ты что, проходил курсы стилистов? Я сама бы себе такое не подобрала. Ты разовьёшь во мне комплексы.

– Не повершишь, зашёл на страницу сайта, а там висят готовые образы. Я просто вбил твой размер, и оно само свалилось в корзину. Но можно я скажу, что долго и кропотливо выбирал это великолепное платье среди сотен других, потому что его силуэт должен подчеркнуть твои достоинства?

Не сдержалась и улыбнулась. Наряд и вправду был очень красивым и чрезмерно продуманным. Для мужчины. Не знай я наверняка, как все это заказывалось, то решила бы, что Слава муштровал продавщиц.

– Примеришь?

Вот и хотела бы к чему придраться, но Красовский не давал ни малейшей возможности. Выглядел почти нормальным. Я сонной не была, и его рукам, нагло гулявшим по моему телу, не сдавалась.

Признаю: как только поняла, что рабочий инструмент мужчины выбыл из строя на неопределенный срок, в том числе разозлилась. Да потому что не представляю, как мы можем иначе общаться, кроме как в постели.

Мы почти все время ругались и собачились. Выясняли отношения… Но я в какой-то момент согласилась на просто секс. А тут почти человеческий диалог получается.

– Конечно примерю, отвернись.

Слава посмотрел на меня с веселым скепсисом. Типа я сморозила дикую чушь и что он там не видел. Я же не была намерена спорить и жестами показала, что он должен отвернуться.

Усмехнувшись, мужчина демонстративно медленно, со стонами и охами встал лицом к двери. Я же наконец-то с наслаждением стащила идиотские шорты, а потом и топ, сложив все это аккуратно на халат.

На минуту зависла, наслаждаясь дыханием полной грудью, стоя в одном белье. Потом потянулась за платьем. Оно было очень мягкое, сразу видно, что недешевое, из натуральных тканей.

– Анют, ты прости меня, что устроил этот игнор. Там просто все не совсем очевидно, понимаешь?

– Слав, прощаю. Давай не будем об этом? Я уже сто раз пожалела, что тогда психанула и пошла с твоим отцом, потом пожалела, что вообще сюда приехала и связалась с тобой. Мне нервы дороже, и если от меня ничего не зависит сейчас… Что ж! Главное, что мое детище в безопасности, иначе я бы не знаю, что с тобой сделала.

Мне не было видно его лица, но показалось, что мужчина очень сильно напрягся. Возможно, это действительно было так, время покажет. Но сейчас я правда не хотела больше в этом копаться.

Устала. Безумно устала от всех этих волнений последних дней. Бешеный темп точно не для меня. Сначала эта встреча с Дворянским, потом секс-марафон, затем ещё тесты на беременность, отрицательные, слава богу…

Все свалилось в кучу, и я не вывозила. Раз на моей улице на мгновение наступил праздник, надо бы воспользоваться этим. Вот я и брала быка за рога.

Вернее, проскальзывала в безумно приятное для тела платье, заструившееся по коже. Невероятное блаженство носить такую вещь. И ведь с размером-то как угадал точно и фасоном!

Жаль, зеркала тут не было, тогда бы смогла насладиться видом себя любимой сполна. А пока лишь мучила свою недоразвитую фантазию, подпоясывая ремешком талию.

– Готово, Красовский. Сейчас ещё аксессуары добавлю и шлепки надену. Несмотря на непогоду, там довольно тепло. Парит.

Он развернулся, и я встретилась с его глазами, когда снимала обувь. Взгляд мужчины жадно скользнул по моей фигуре, и он тут же поморщился. Сначала не поняла, в чем дело, но потом смекнула. Он только подтвердил догадку: