Часть 2. Фея Сью, волшебник Слава, конечно же, Драм, и кто ещё. И, к тому же – огромное количество мыслей обо всём, обо всём… В том числе и о том, какими же должны быть настоящие люди?.. И кошки

Часть 1. День после операции, День Дождя, день приезда родителей. Все разные, но по своему интересные.

Когда Сью открыла глаза – Слава был здесь – улыбался, с жалостью глядя на неё, и выглядел жутко усталым но страшно счастливым. А это означало – что и она была здесь. И уж точно будет ещё какое-то время.

– Привет. – улыбнулась она. Говорить было больно – затылок горел как одна сплошная рана. Но так оно, наверное, и должно было быть.

– Ну, слава Богу! – сказал Слава и улыбаясь погладил Сью по щеке, запутывая пальцы в её волосах. – Сашка очень переживал. Говорит – руки даже тряслись. А я говорю: вот смотри ты у меня!.. Руки тряслись у него! Потом бы тряслись, а не в такой момент! – засмеялся он, – Как ты себя чувствуешь?

– Ну… угу… – кивнула глазами Сью.

– Да вижу – что "угу"!.. – смеясь ответил Слава. – И ещё какое-то время точно будет "угу", пока не отойдешь. Сашка говорит что в первые дни не сможешь почти ни ногами ни руками шевелить. Так что даже не пробуй!.. Бедняжка ты мой маленький… – шутливо покачал головой Слава, – Не пробуй лучше, я серьёзно. У тебя, судя по реакции, очень низкий порог болевой оказался. Поэтому любое движение… Ну, ты их пока и не можешь ещё делать – движения эти. Так что ладно. Но представляю я – каково тебе сейчас! Ну ничего. Хотя бы не сильно "угу", или очень?..

– Не… не сильно… – улыбнулась Сью сквозь боль.

– Ну, ты моя маленькая… – пожалел Слава и ещё раз погладил её по щеке. – Ты знаешь, вчера звонила мама. Она уже перестала, кажется мне, сердиться из-за того что мы без их ведома свадьбу сыграли. Я думаю что она поняла. Ну, так просто поговорили – она спрашивала – как ты, ну я сказал что нормально – жива и уже без этой бяки в голове, а так – и сам ещё не знаю. Твоей маме тоже звонил, сказал что всё нормально прошло. Но мы быстро совсем поговорили – она кашу варила, ей некогда. И кстати родители сказали, что через пять дней они смогут приехать, наверное. Как раз вы и познакомьтесь. Хорошо?.. Ура?!.

– Ко…нечно! – слабо улыбнулась Сью.

– Я пригласил их к себе – пусть у меня тогда остановятся, а мы у тебя в эти дни поживём, ладно?..

– Ко…неч…но. Да это же… не… у… ме…ня… Это тоже – твоя квар…тира…

– Ну, она у меня теперь так крепко ассоциируется с тобой, что я, лично, буду считать её теперь твоей. Тем более что у меня до сих пор ещё лежит залог, что ты заплатила в самом начале за последний месяц! – засмеялся Слава. – Я их, обе, в одно и то же время покупал, и в той, где ты живёшь, сам не жил никогда. Только в своей. А вот теперь – она и будет твоей. И можно будет, если вдруг я тебе надоем, или захочешь тишины – легко расходиться по разным квартирам, и отдыхать ты там сможешь от своего надоедливого Славика! Я надеюсь её на тебя переписать, как только ты сможешь, конечно, доехать до нотариуса. Ну или он до тебя – а ты уж хотя бы, тогда, документы подписать сможешь.

– Не надо!.. – округлились от страха глаза у Сью и она даже заговорила неожиданно ровнее и громче, чем могла это делать ещё только что. – Нет… Ни в ко…ем слу…чае!..

– Ну конечно!.. А кто б мог подумать иначе! Что же ещё могла бы сказать моя Сью?.. Но это не обсуждается. Это давно решено. Ты должна ей владеть теперь и официально. К тому же мне Драм рассказывал, что ты чувствуешь себя, отчего-то, как дома именно здесь, и чувствовала ещё даже до встречи со мной. Поэтому – такова уж судьба, Сью! Давай о другом. Ты хочешь поехать домой уже в среду? Я спрашивал у Саши. Он говорит, что ещё до среды – лучше уж точно не выезжать. Это слишком ещё опасно. А в среду – уже может быть, если тебе станет лучше. Просто ты сейчас ничего ещё почти не сможешь – только лежать, да и всё. Но хотя бы, всё-таки, дома, а не здесь. Это ведь лучше?.. По моему – так намного. Кстати твою маму я тоже попросил приехать по возможности, чтобы она, всё-таки, лично со всеми познакомилась – и со мной, и с родителями. Да и тебя тоже повидала после операции. Она сказала что пока точно не знает, но может быть что и приедет.

– А… как… Как Драм? – узнала Сью.

– Да ничего. Лежит, спит вон – в уголке. Тебя ждал всё – когда ты очнешься, чтоб поздороваться. И так и уснул. Вон, сопит как пылесос! Ну я его потом уже разбужу, ладно? Пусть спит!

Поначалу Сью очень хотела остаться в больнице – ей слишком уж страшной казалась одна даже мысль о том что Славе придётся дома совсем в одиночку за нею ухаживать. Уж лучше пока было просто лежать здесь. Но вскоре абсолютно стало понятно, что от её здесь лежания очень мало что в целом изменится. Слава, всё равно, днями просиживал с нею в больнице и притащил сюда целую кипу красочных детских книг из библиотеки, чтобы читать их Сью. Она удивилась вначале – почему именно детских? А Слава сказал что они веселее и интереснее, чем нудные взрослые. И хочется ему читать ей именно их. И Слава читал, приносил всё новые, много шутил о том, что содержится в текстах, а Сью, хоть и не очень ещё это у неё получалось – смеялась, ну просто до умопомрачения. Конечно же он показывал ей и те картинки, что чем-то ему особенно в книжках понравились. А нравились они ему, кажется, все. Так что показывать он не переставал. К тому же Слава как-то умудрялся ещё и готовить еду у себя дома и приносить её сюда же, в больницу, а потом кормить потихоньку Сью с ложечки. Когда он успевал – оставалось загадкой. Сью открывала глаза поутру – он был здесь. Сью закрывала глаза – тоже. Всё это, хотя и было, конечно, ужасно здорово – но всё же невыносимо. Для Сью, которая себя считала немножечко чем-то лишним в этой странной истории, так похожей на сказку – одни и те же Славины действия становилось одновременно, как невиданным ею доселе счастьем, так и невиданным испытанием. Когда она уверяла его что пора наконец отдохнуть – Слава бодро ей отвечал что не хочет скучать один дома, да и, к тому же, ему просто страшно интересно – что же там дальше произойдёт в той или иной недочитанной книжке. В итоге так выходило что Сью всё равно занимала всё время – и лучше бы ей было просто поехать домой: тогда Славе хоть не пришлось бы ездить туда-сюда, как теперь, по нескольку раз в день, пересекая почти что пол города, и таким образом – она бы наоборот облегчила труд молодому человеку. Возможно и провалиться под землю ей бы хотелось тогда чуточку меньше.

К среде, и правда, её состояние стало лучше. Но у врачей, всё же, были ещё некоторые опасения, из-за чего Сью продержали в больнице ещё один день. И, всё-таки, наконец, в четверг отпустили. Тогда Саша – тот Славин друг, что был свидетелем на их маленькой свадьбе, что оперировал Сью, и что был главой этой клиники – очень весело с ней попрощался и отправил ехать домой в карете скорой помощи. И Драм ещё раз (уже во второй раз в своей жизни!) получил шанс проехаться в этой – такой замечательной – медицинской маршрутке. Что, собственно, очень ему снова понравилось.

Оказавшись дома Сью и Слава прожили ещё один день только вдвоём, а на следующий – уже должны были приехать родители Славы. Зато какой это был день! Чудесный! Драм и не знал, что такие чудесные дни могут быть в этой жизни! Точнее – не знал, но догадывался. С утра в этот день шёл дождь. И как только все проснулись (а Сью, например, спала почти до трёх, и её никто не будил, чтобы она “восстанавливалась”), так Слава тут же сказал:

– Объявляю сегодня День Дождя! – и весело поднял указательный палец кверху. – А День Дождя нужно праздновать не просто – как попало – а по уму! Правильный День Дождя должен проходить в правильной приятной атмосфере. А самая приятная атмосфера для Дня Дождя – это такая маленькая-маленькая земляная норка, в которой всё сделано ну та-аак хорошо и уютно!.. А повсюду на стенах развешены грибочки на ниточках, пучочки трав, осенние листики… На полочках там расставленны баночки с вареньем, а мебель – совсем миленькая и маленькая. И живут в этой норке какие-нибудь счастливые барсучки или кролики или суслики – ну, то есть мы – Сью, Слава и Драм. Я здорово начитался в последнее время всех этих детских книжек, и теперь у меня подобные картинки, ну просто стоят перед глазами!.. – смеясь объяснил Слава. – Ну, что я скажу?.. Мы должны бы, для начала, должным образом обставить нашу комнатку. Но на это потребуется слишком уж много времени, если мы станем делать это своими руками. Так что берём и обставляем нашу норку воображением!.. Раз, два… Всё! У тебя получилось?

– Угу. – кивнула Сью и разулыбалась во весь рот.

– И у меня получилось. Ох, какая красота!.. – сделал вид, что изумленно оглядывается по сторонам, Слава.– Ты толь-ко посмотри!.. Ка-кая уютная норка!!! И как это мы сюда попали?!. Вот – только ещё были в квартире, и на-те!.. Смотри-ка, кто это идёт?.. Вон, там – в окошке? – и Слава приставил ладонь к бровям так, словно пытается разглядеть что-то вдалеке, и указал на шкаф. – Да это же… Да это же наши друзья – зверушки! Смотри – кто к нам пожаловал в гости на День Дождя! Вот идёт слоник… – и Слава открыл шкаф и стал, по очереди, доставать с полки старые игрушки Сью, которые она всё ещё никому не подарила, от того что у неё многое было с ними связано. Первым из них был большой синий слон, – "Здравствуйте, фея Сью! – говорит слоник, – Здравствуйте, мистер Драм! Здравствуйте, сеньор Славик!" – говорил Слава за слона, качая его ушастой головкой и пожимая его лапкой руку Сью, а затем лапу Драма, который сидел рядом на одеяле. – "Здравс-твуй-те-еее! – говорят ему все, – Проходите, уважаемый слоник! Чувствуйте себя как дома!"

"Спа-сибо!" – и Слава усадил слона на диван рядом со Сью. – А вот идёт тигренок. Тигренок весь промок под дождём! Он совсем замерз и хочет скорее в дом. Заходи, тигренок! А вот и все остальные звери… – Слава взял в охапку всё население полки-зверинца и принёс на диван. – Проходите, грейтесь! Залазьте все, скорее, ско-р-рр-ее-ее под одеяло! Там вам будет гораздо теплее! Вот, так!.. – и Слава их всех принакрыл одеялом – так, что остались видны только головы, и Сью укрыл точно так же. – Все в сборе! Ну, что ж – начинаем День дождя! Сегодня у нас – не просто День дождя, а, к тому же – ещё и, всё-таки, медовый месяц!.. Поэтому мы открываем сейчас эту прекрасную баночку с мёдом и начинаем есть его, все вместе, прямо с оладиками, которые я пожарил для всех уважаемых гостей, специально в честь такого случая! А ещё – с творогом, который я для такого случая нашёл в магазине, куда, для такого случая, ходил сегодня утром, пока миссис Сью ещё спали и не знали совсем, что я забрал её зонтик… Но это – для начала. А затем – мы будем пить с ним молоко – и это тоже будет отлично! А пока мы не начали кушать – в честь Дня Дождя фее Сью преподносится маленький… сейчас, секундочку… – Слава выбежал из комнаты, но скоро вернулся с маленьким букетиком цветов в небольшой корзиночке, – Маленький презент! Та-да-аам!.. Это в честь Дня Дождя! Сегодня удивительный день – ещё с самого утра – и в честь него можно было бы и всю комнату завалить цветами, но и того было бы недостаточно. Поэтому мы оставим в ней хоть немножечко места для оладиков и установим всего лишь вот этого малыша! Это – вместо осенних листьев и травок на стенах. А теперь, пожалуйте кушать, дорогие гости! – Слава сходил на кухню и принёс маленький поднос с оладьями, молоком, творогом и мёдом. Его он поставил на столик, который придвинул к кровати и сам сел рядом. – Приятного аппетита, дорогие гости! Чувствуйте себя как дома! Сегодня такой чудесный день, когда всё, что ни делается – должно делаться с единственной целью: почувствовать себя, по-настоящему как дома. И мы эту цель будем сегодня преследовать как никогда добросовестно!

– Слав… – улыбнулась Сью, голова которой торчала из-под одеяла среди голов её старых игрушек, – Я никогда ещё и не чувствовала себя настолько… именно… как дома!.. Спасибо…

– Да… Не за что, не за что, фея Сью! Ведь, в первую очередь – именно Вы мне сперва помогли себя чувствовать как дома там, где, вроде бы, и мой дом, но, всё же, где раньше я как дома себя совсем и не чувствовал. Да и нигде тоже… А вот – появилась хозяйка дома Сью и я оказался дома, хотя и остался ещё в тех же стенах. Ну что ж!.. Уважаемые гости! Не хотите ли сегодня, в честь праздника, поглазеть в телевизор во время еды и познать чего-нибудь полезного из интер-ррресного фильма о Южной Африке, который, если верить программе – начнётся всего лишь через четыре минуты? Конечно, мистер Славик! Конечно же очень хотим, тем более что нам совсем некуда деться!.. Не захотим – так нас, того гляди, и не покормят!.. – отвечал себе Слава за зверей. – Ну что ж, тогда включаю. Раз столько получено просьб от нашей уважаемой аудитории! Пока, дорогие звери, мы две минутки, сначала, посмотрим ужасно интересную рекламу!.. И только потом – страшно интересный фильм! Это словно как в кино. Не благодарите. А пока начинаем кушать! Берём оладик, уважаемые гости, и мажем мёдом. А потом берём его же и добавляем немного творожка… Учитесь, пока я жив! – Слава намазывал мёд и творог на оладик, а Сью уже еле хватало сил продолжать смеяться. Она смеялась уже почти всё утро, которое для неё наступило в три дня, и от того уже почти больше и не могла. Но, всё же, смеялась. Смеялась и потому что смотреть в этот день на Славу без улыбки не получалось никак, и потому что не знала как даже оправдываться за себя вот такую вот – кроме как смехом. Да даже и Драм, кажется – и то улыбался во всю свою кошачью улыбку. Чего уж говорить об игрушечных зверях! Те-то и не переставали улыбаться, ещё с того самого момента, когда их пошили. – Так… Угощайтесь, мистер бычок! – и Слава поднес оладик к игрушечному ротику веселого бычка, – Спасибо, мистер Славик! Очень вкусно! А теперь Вы, господин собачонок! Извольте отведать… Слоник… Обезьянка… И миссис мышка – тоже! Ну а теперь, наконец, фея Сью, что терпеливо ждёт, пока накушаются гости, берите и угощайтесь! – он поднес, наконец, оладик к Сью и она немножечко откусила, смутившись донельзя. Ей удавалось уже немного двигать руками, но всё-таки есть сама Сью ещё не могла. Это было нормально после операции, как говорил Саша и как говорил тот его, более опытный, коллега, который тоже оперировал и наблюдал Сью. Ведь после вмешательства нервные центры ещё не приспособились и… Или что-то такое. Ни Слава ни Сью сами полностью не понимали всего, что там и как – ведь были совсем не знакомы почти с этой областью медицины. – Таааак… – протянул Слава, – А теперь, уважаемые гости, запили молочком! Миссис коровка?! – обратился он опять к бычку, но только теперь в женском роде, – зайчонок? Мартышка? Все отведали? Ну а теперь – Сью! Выпили и отлично… Пока жуете – мы угостим ещё и Драма. – и Слава отвлекся на то чтобы организовать котёнку две мисочки неподалёку, из которых тот мог бы отведать оладиков, как и люди, и молочка. Ещё минут сорок они потихонечку завтракали, глядя в телевизор, и Слава всё время шутил, комментируя то что происходит на экране, и разговаривал с животными и за животных. Он так придумал, что их мартышка скучает по Африке и от того всё время её спрашивал о том, каково же ей видеть родные места и как же она так запуталась в жизни, что в эти края к ним попала – в такие дождливые и холодные? И иногда отвечал себе за неё что-нибудь такое – полное ностальгии по родным местам. Но Сью, при этом, всё не переставала смеяться. После передачи об Африке по телевизору включили мультики и их все посмотрели с не меньшим удовольствием. А вот когда наступило время каких-то скучных новостей – Слава тут же выключил и, убрав со стола, сел читать свои любимые детские книги вслух. И читал ещё часа два, переговариваясь со зверями и не переставая шутить. Это был замечательный день! День Дождя! Настоящий! И Сью наконец сказала, неловко смеясь:

– Я себя чувствую рядом с тобой как самый, что ни на есть, маленький ребёнок!.. – правда сказала она это очень даже медленно и через силу. Ведь говорить ей ещё тоже было не очень легко. – Спасибо! Не думала, что когда-нибудь ещё вернусь в детство не по своей собственной воле, а ещё с чьей-то помощью. Я сама часто придумываю детские книжки и пробую рисовать к ним картинки… Мне так нравится вся эта атмосфера!.. Это чудесно!

– И правильно. – шутливо-назидательно кивнул Слава. – Чувствовать себя нужно всё время ребёнком! Ведь это самое лучшее чувство! Вы согласны, миссис мышка?.. Конечно! А вы, товарищ зайчик? Вы, сеньор бычок?.. Все согласны. А Вы, фея Сью?

– Сог…ласна!.. – улыбнулась Сью, – Конечно! "Будьте как дети" – так нам и Бог сказал…

– Ну, а теперь – спать, фея Сью, и уважаемые гости! Ну, во всяком случае, отдыхать в темноте от этой ужасной штуки – люстры, что висит и, как ни в чём не бывало, слепит нам в глаза. А мистер Славка пошёл пока сделать нам кое-что к ужину. Борщи варятся долго. Пока мы их сварим – все уважаемые гости успеют уже опять проголодаться! И сам сеньор Славик, конечно же – тоже. Спокойной ночи!.. То есть – спокойного вечера, уважаемые друзья! – Слава улыбнулся Сью и выключил свет, а сам ушёл на кухню.

Через время она проснулась – тогда, когда было уже и совсем темно, и почувствовала чудеснейший аромат овощей в воздухе. Особенно хорошо в нём можно было различить жаренный лук, который всегда пахнет так, словно он и есть – сам, собственною персоной, уют в доме. Это означало что Слава уже, видимо, заканчивал варить свой борщ и был довольный при этом – совсем как и прежде. День закончился тем, что они поели этого его произведения кулинарии – опять же глядя в вечерний телевизор, где новости уже прошли, а всякие интересные вещи опять стали показывать, а потом некоторое время ещё поговорили и почитали. А уж затем только наконец легли спать. Ничего особенного – а чудесный день! Так думали все, вплоть до, кажется, даже игрушечных зверей, что пронежились столько часов тогда под тёплым одеялком.

– День Дождя, я считаю, удался на славу! – заметил Слава весело перед сном. – Теперь пора нашим гостям расходиться по домам… Спасибо большое за приём!.. Говорит мышка. И слоник говорит: "Спасибо и до новых встреч!", и мистер бычок идёт, качается, и машет нам ручкой… Вернее – копытцем! " Пока, фея Сью! Всего самого-самого доброго!.." И все потихонечку ложатся спать… И все засыпают, и видят чудесные сны! – и Слава на ночь поцеловал Сью в лоб, поглядел на неё ласково и, выключив свет, тоже лёг спать на соседний диван, который теперь тоже стоял здесь – в комнате Сью, специально для того чтобы Слава мог ночевать рядышком. А Сью, ужасно счастливая и от того что вот так вот всё в жизни бывает, и от того ещё, что как раз Слава вовремя выключил свет – пока ей ещё удавалось не плакать – тихонько заснула.

Отличный вышел день!

А утром Слава уехал, ни свет ни заря, на вокзал – встречать там своих родителей, которые приезжали повидаться с сыном и познакомиться со Сью. Он много раз переспросил девушку – не хочет ли она завтракать, и в сотый раз услышав её заверения что она ещё не голодна, наконец уехал. Сью долго просила его взять тот букет, что вчера он подарил ей, и вручить своей маме, ведь нужно же было хоть с чем-то её встретить! А Слава всё возражал что букет этот её – личный и вовсе неприкосновенный. Но всё же, в конце концов вспомнил, что время ещё раннее и, видимо, ещё не успели открыться цветочные магазины на соседних улицах. Хотя и должны были, вроде бы, где-то быть круглосуточные, но бегать сейчас и искать их, уже не оставалось времени. Так Сью и удалось наконец, настоять на том, чтобы он взял её “личный неприкосновенный букет” и отдал его своей маме. Тем более что она уже вдоволь им налюбовалась за день, а он сам ещё вовсе ничуть не испортился – а сохранился совсем таким, какой был. Даже было такое ощущение, что рядом со Сью стал букетик ещё чуть живей и свежее, чем был при покупке.

Когда Слава закрыл дверь на ключ, Сью поглядела на комнату вокруг, улыбаясь, и, закрыв глаза, сказала Драму мысленно:

– Знаешь, Драм!.. Вот так вот бывает в жизни – сначала ты приютишь кого-нибудь, а потом, совсем скоро – и тебя тоже кто-нибудь приютит. Не бойся делать хорошие дела, Драм, даже если так кажется, что для этого сейчас нет ни малейшей возможности. Хорошее дело – всегда самое главное, что ты должен сделать, чуть только возможность его сделать появится в твоей жизни. А… В конце концов наша жизнь здесь, на земле, слишком уж коротка для того чтобы сделать достаточное количество хороших дел, даже если ты станешь их делать, ну каждую минуту! Ты и в таком случае будешь всегда ощущать что мог бы сделать, если бы хорошенечко постарался, и ещё что-нибудь. Ведь нет предела тому, что ты можешь хорошего сделать для мира. Так для чего же нам, по своей ещё воле, брать и сокращать и так небольшой объем добрых дел, что мы можем сделать – урезать ещё и собственной нерешительностью?..

– Конечно. – кивнул Драм, – Так и бывает в жизни.

И Сью стала ещё разговаривать с Драмом, чтобы развлечь его, пока Славы нет. Тем более что говорить про себя было гораздо проще, чем со Славой – вслух. От этого ничего не болело сильней. Конечно со Славой они тоже частенько разговаривали и внутренне. Но тут ведь уже не такая ситуация совершенно! Ведь если котёнок совсем не может с тобой поговорить словами, то всё что ты хочешь сказать ему – ты говоришь именно мысленно. И выходит – что это единственный ваш способ общения. А если ты можешь с каким-нибудь человеком говорить сразу двумя способами – и вслух и без слов – то уж так получается что твои мысли и чувства делятся на два вида – одни простые и понятные, которые стоит говорить вслух, а другие – сложные и не очень-то простые, которые так легко не выскажешь обычными словами. Вот их-то как раз люди и стараются говорить только внутренне. А остальные – нет. Говорят вслух. Ведь если начнёшь говорить внутренне и о том, что сегодня покушал на завтрак, и о том, что живёт в твоих лучших мечтах – то твои драгоценные мысли смешаются с суетными и получится так, что они не настолько ценны. Для них есть отдельная линия – можно сказать что спецсвязи. На ней говорится о том, что имеет высокую ценность. А об остальном – говорится словами.

– Я, от чего-то, ужасно нервничаю сегодня, Драм. Так – словно что-то может пойти не так. Даже перед операцией я так не волновалась! – сказала Сью, в мыслях, как бы, задумчиво покачав головой. – С чего бы это?..

– А ты совсем не волновалась?.. Тогда?.. Правда-правда? – узнал Драм, – Или всё-таки немножко?

– Ты знаешь, Драм, единственное из-за чего стоило бы волноваться – так это то, что если вдруг что-нибудь пойдёт не так, я больше не смогу уже сделать ничего хорошего и нужного в этом мире. Вот и всё. Конечно – это немножечко заставляет задуматься о том, что хорошо бы тебе пока остаться и пусть бы всё здесь прошло хорошо. Ведь ты, как и любой человек, который захочет быть в жизни с Богом – сможешь сделать на свете так много всего очень хорошего и нужного! Вот например – написать детских книжек побольше – хороших, весёлых и мудрых, проиллюстрировать их хорошенько, придумать какие-нибудь песенки хорошие, научиться играть на рояле хорошо-хорошо и играть на нём так, чтобы у людей, от этого, становилось хорошо на душе… Научить играть на флейте Славу. Хоть как-то научить… И пусть бы он это умел. А потом – просто побыть рядом со Славой ещё немножко… Ведь, ты знаешь, как мне его жалко?.. Если бы ты только знал – как!.. Он помогает мне, он любит нас с тобой, Драм, и всё для нас делает – он сильный и решительный для нас и почти что, как говорится, сворачивает горы. Но это ведь – только для нас. А для себя… Мне кажется так, что он, всё ещё, беззащитный маленький мальчик – такой слабый и, знаешь, ранимый… И весь внешний мир его очень пугает. Я это чувствую. И мне бы хотелось ещё побыть с ним, чтобы воздать ему за всё, что он для нас сделал, и попытаться ему дать достаточно тепла, как и он мне даёт его, в этом холодном мире. Ты понимаешь?.. Ведь то что он может делать многое для нас – ещё не значит совсем, что он так же точно может всё в мире устроить совсем хорошо и для себя. Он вряд ли сможет. Для этого он слишком добрый. И у меня-то самой всегда было, Драм, очень много сил и энергии, желания и способностей делать всё-всё-всё что я могу для других. А для себя… Ты понимаешь, Драм?..

– Угу. – кивнул котёнок, – Так и бывает в жизни.

– Ух!.. Ну, ну!.. Ну, ох!.. – Сью засмеялась вдруг очень громко для неё нынешней, но и немножечко, кажется, испуганно. А потом стала вскрикивать что-то – как внутренне, так и вслух. Драм сначала не понял – что же такое происходит, но, присмотревшись, наконец понял что к Сью подлетела большая чёрная, тяжёлая как маленький бомбардировщик, муха и стала летать у её лица,стараясь сесть прямо на глаз. Сью, как могла, уворачивалась от нежданной гостьи, что, видимо, залетела через окно, отыскав щель в москитной сетке, но сильно вертеть головой было ещё слишком больно, а на то чтобы поднять к лицу руку ей бы потребовалось и совсем много времени. Большая муха отаковала и от намеченной цели отступать не собиралась. Сью очень, наконец, испугалась, но всё ещё продолжала смеяться. А Драм решил что нужно опять что-то предпринимать и, в два прыжка подбежав к лицу Сью по одеялу, со всего маху ударил по мухе. Та увернулась и, сев, всё-таки, на щёку Сью, стала ползать по ней и щекотаться от чего девушка снова заговорила что-то невнятное, пытаясь согнать муху, ведь не знала даже толком – что же сказать и что же сделать в таком случае. Возможно – то что она говорила, на языке мух как раз и означало то, что хотела сказать крылатой гостье Сью. Но это маловероятно, ведь муха так ничего и не поняла. Тогда Драм предпринял вторую попытку поймать муху и со всей силы ударил по ней. Сью вскрикнула, ведь удар пришёлся ей прямо по щеке и на коже остался след из нескольких красных царапин, которые оставил Драм своими коготками. Зато муха улетела. Драм поспешил извиниться и сказал: