Цена предательства

Она шагнула за грань и именно в этот миг впервые ощутила, что счастье может быть смертельно опасным.

Один его шаг – и она сделала свой.

С этого дня они встречались всё чаще. В постели он был жаден до неё, а в разговорах умел касаться её слабых мест. Сначала – о браке, потом – о том, что она

«создана не для скромности». А через несколько встреч – вопрос о работе Эльдара.

– Временный доступ к информации, – произнёс он, глядя прямо в глаза. – Миллион долларов. Никто не пострадает.

Сугра замерла. Миллион – это не просто деньги. Это целый новый мир.

– Я… подумаю, – ответила она. Но где-то глубоко внутри чувствовала: мысль уже пустила корни.

Алан произнёс это почти небрежно, будто речь шла не о миллионе долларов, а о чём-то вроде нового платья или короткой поездки на уикенд. Но в его голосе проскользнуло что-то жёсткое – едва уловимое, холодящее изнутри.

– Доступ к информации, которая у него есть, – повторил он тихо, почти шёпотом, будто проверяя, как эти слова укоренятся в ее сознании. – Один миллион долларов, и никто ничего не узнает.

Сугра замерла, не сразу даже поняв, дышит ли она. Миллион. Это слово раскрылось внутри, как дверь в иную реальность: просторная квартира с видом на море, белоснежные шторы, мягкие ковры, тёплые вечера в отеле на Мальдивах. Новый, чистый, блестящий мир, в котором нет дешёвых обоев, пустых полок и вечно усталого взгляда Эльдара.

– А кто эти люди? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, но внутри всё дрожало.

Алан чуть улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла. – Не нужно тебе всё знать. Я лишь посредник. Сингапурский военный синдикат. Люди серьёзные, надёжные… – он сделал паузу, – и очень благодарные.

Он смотрел на неё в упор, и в этом взгляде не осталось ни капли прежней мягкости. Лишь расчёт и какая-то тихая, сосредоточенная сила. Впервые за всё время Сугра почувствовала, что не понимает, кто перед ней на самом деле.

Слова повисли между ними, как прозрачная нить. Она знала: стоит её тронуть – и путь назад закроется.

– Я… мне нужно время, – сказала она, чувствуя, что мысли уже начали крутиться не туда, куда надо.

Алан не отводил взгляда. – Подумай, – произнёс он медленно, – но недолго.

Такие возможности не ждут.

Он поднялся из-за стола, обошёл её и, едва коснувшись плеча, наклонился к самому уху: – Ты создана для лучшего, Сугра. Для жизни без компромиссов.

От его слов её дыхание как будто бы останавливалось, но не от страха – а от того, что внутри уже шёл торг: с собой, с совестью, с будущим.

Она знала – это предложение не просто про деньги. Это приглашение войти в чужую игру, где правила диктует не она. И всё же в груди, поверх тревоги, медленно расправлялись крылья соблазна.

В тот вечер, возвращаясь домой, Сугра шла по вечернему городу и ловила себя на мысли, что уже ищет оправдания. Не я первая, не я последняя… Никто даже не заметит… Миллион долларов – это шанс.

Ночь была тихой, почти безветренной. За окнами редкие огни машин медленно скользили по проспекту, отбрасывая на потолок её комнаты бледные тени. Сугра лежала на спине, глядя в темноту, и слышала только ровное дыхание спящего рядом Эльдара.

В голове снова и снова звучал голос Алана: «Ты создана для лучшего. Для жизни без компромиссов». Эти слова не отпускали, впивались в сознание, как тонкая игла.

Она закрыла глаза, но вместо сна пришёл образ: дверь, приоткрытая в незнакомый, ослепительно красивый мир. За дверью – золото закатов, холод шампанского, шелест вечерних платьев… И чья-то тень, неподвижно стоящая в глубине, в ожидании её шага.

Сугра чуть сжала пальцы, словно нащупывая невидимый ключ.

А если этот ключ уже в моей руке?

В квартире вдруг щёлкнула батарея, тихо, как выстрел глушителя. Сердце споткнулось. Ей показалось, что в темноте кто-то смотрит. Не Эльдар. Не сосед за стеной, а кто-то другой.

Она сделала глубокий вдох, но холод внутри не исчезал. И вдруг поняла: игра началась – и уже неважно, хочет она в ней участвовать или нет.

Вечер на кухне пах жареным луком, маслом и чем-то старым, въевшимся в стены. Плита вся в брызгах, сковорода шипит. Эльдар, сидя за столом, что-то чертил в блокноте и время от времени перелистывал бумаги, даже не замечая, что за его спиной в этот момент клубится настоящая буря.

– А если… – её голос прозвучал тихо, как пробный выстрел в темноте. – А если бы ты мог продать свои идеи? Заработать. Серьёзно. Навсегда.

Он поднял на неё глаза. Там не было гнева, только искреннее недопонимание. – Ты о чём?.. – и в глубине взгляда мелькнула осторожная тень сомнения.

– Ну… кому-то это же может быть нужно, – она сделала шаг ближе, стараясь, чтобы слова звучали мягко, но с нажимом. – Твои разработки. Почему бы не продать? – Мы же не можем вечно жить вот так, – уже более твёрдо произнесла она, указав взглядом на облупленные стены.

– Сугра, – в голосе прорезалась усталость, – ты понимаешь, что несёшь? Это военная информация. Это тюрьма. Это предательство. Да и кому они нужны в недоработанном виде? – он отмахнулся, как от назойливой мухи.

Она подошла ближе, почти бесшумно, и обняла его сзади, уткнувшись лицом в его шею. – Просто подумай, – прошептала, чуть касаясь губами его кожи.

– Один раз. Ради нас. Ради будущего. Ради меня. Я устала мечтать и считать копейки. Даже детей мы не можем завести, – голос стал жалобным, но в этой жалобе звучала цель.

Она знала, ему нужно время, чтобы переосмыслить эту идею. Зерно сомнения уже было посеяно.

Но через пару дней, поздним вечером, который тянулся так же однообразно, как сотни предыдущих, Сугра стояла у окна с кружкой горячего чая, плотно обхватив её обеими ладонями, будто пытаясь согреться. За её спиной на плите остывал ужин, а на ногтях блестел свежий слой лака. Эльдар сидел в кресле с планшетом, сосредоточенно вбивая какие-то цифры.

Сначала пошли привычные разговоры – про ремонт, протекающий кран, про старый диван. Потом – о деньгах, которых нет. С каждым словом в его глазах темнело, по лицу прокатывалась тень стыда, он замыкался всё больше.

И вдруг она сменила интонацию. – Ну все-таки, а что, если получится продать твои изобретения? – произнесла она, растягивая слова, будто шла по минному полю.

Эльдар поднял на неё уставшие глаза. – Кому? Как? Да кому они нужны? Я же сказал, это пока только наработки, произнес он терпеливо, объясняя, как малому ребенку.

Она усмехнулась – тихо, почти ласково. – А если нужны? – шагнула ближе. – Ты ночами грызёшь эти чертежи, а кто-то на них гребёт миллионы. Ты хоть копейку на этом заработал? – её голос оставался мягким, но в нём появилась настойчивость. Он молчал. Она знала – спорить с ней он не умеет.

– Слушай… – она поставила кружку на стол и приблизилась, так что он почувствовал аромат её духов и тепло кожи под тонким халатом. – На меня вышли люди. Представители сингапурской оборонной компании. Готовы заплатить миллион долларов. Мил – ли – он. Всё, что им нужно, это флешка, с которой ты работаешь.

Она наклонилась так, что из выреза халата виднелась упругая линия груди. –Ты ведь понимаешь, – шепнула она, – тебе даже спасибо здесь не скажут. Ты сгниёшь в этой дыре. А с такими деньгами… мы можем уехать. Дом у моря. Прекрасная беззаботная жизнь.

Её грудь коснулась его плеча, губы скользнули к его шее. Он попытался ухватиться за мысль. – Подожди… а откуда эти люди знают про флешку? Ты уверена?..

Она чуть отстранилась и с ангельской улыбкой ответила: – Со мной на фитнес ходит жена торгового атташе Сингапура. Она всё устроит. Им нужны только схемы. Никто и не заметит.

Её рука скользнула ему под рубашку, губы накрыли его рот жадным поцелуем.

Он не успел понять, когда его тело предало его.

– Подумай, любимый… – почти приказала она, проведя пальцем по его щеке. – Я хочу лучшего для нас.

Эльдар остался сидеть, уставившись в пол, пока Сугра хлопала дверцами на кухне и напевала беззаботный мотивчик. Она умела обрывать разговор так, будто ничего и не происходило.

Он поднялся, открыл бар, достал полупустую бутылку водки. Руки дрожали.

Лёгкий звон рюмки в тишине прозвучал, как выстрел.

Сидя за столом, он смотрел в мутный квадрат окна. Фонари светили ровно, безлико. Мысли стучали в висках: предательство… тюрьма… миллион долларов…

Перед глазами вставали лица коллег – людей, которые верили ему, делили с ним ночные смены в лаборатории. Она права? Всю жизнь за копейки? Или… шанс? На что? На жизнь в страхе?

С каждым глотком внутри открывалась пустая чёрная дыра. Страх и вожделение, вина и предчувствие непоправимого спутались в тугой клубок.

Он вспомнил её глаза, когда она говорила – блестящие, хищные. Глаза женщины, которая ждёт и требует.

Полчаса он просидел неподвижно. Потом поставил рюмку в шкаф. В голове уже звучала фраза: Я просто дам флешку. На время. Я же ничего не продаю…

И тут же другая: а если они не вернут? Если узнают? Если следят?.. Он отогнал её, как и всякий раз, когда Сугра притягивала его к себе, лишая возможности думать.

Он так и не уснул. Лежал на краю кровати, чувствуя рядом дыхание Сугры. Иногда её рука скользила к нему, и он осторожно отодвигался.

Она спала, чуть улыбаясь, как человек, который уже мысленно тратит эти деньги.

В груди что-то сжалось – не любовь, не жалость, а спазм, от которого хотелось избавиться. Я ненавижу тебя, Сугра, – подумал он. – За то, что ты делаешь со мной. За то, что умеешь быть сладкой, когда тебе это нужно, и ледяной, когда всё уже решено.

Он чувствовал, что она отдалилась. Чувствовал, что ее мысли далеко, понимал, что это не просто так. Понимал – и закрывал глаза.

Поднявшись на локоть, он провёл пальцами по её спине. Она вздохнула во сне и улыбнулась. Ему стало тошно от самого себя, но он лёг обратно и беззвучно вздохнул.

Ты мой яд… моя казнь… и моя последняя надежда.

На часах было за четыре утра, когда он всё же сомкнул глаза. А где-то глубоко внутри тихий голос шептал: если они узнают – Тебя убьют первым.

Глава 5. Эльдар

Экран телефона вспыхнул ровно в 6:30. Резкий сигнал будильника отразился от стен спальни. Эльдар выключил его одним движением и сел на кровати. За окном город ещё спал: улицы дышали тишиной, редкие фары рассекали темноту.

Он надел кроссовки. В коридоре тихо скрипнула дверь, и Эльдар вышел на пробежку. Пять тысяч шагов по ещё влажному после ночи асфальту – его утренний ритуал. Ритм шагов сливался с размеренным дыханием, а холодный воздух срезал остатки сна.

Вернувшись, он побрился, принял душ. Капли стекали по кафелю, отражая блеклый свет лампы. Костюм, галстук, быстрый завтрак. На секунду задержался в дверях спальни. Сугра лежала, укрывшись одеялом до подбородка, лицо спокойно, как у человека, которому незачем спешить. И всё же… что-то в её снах всегда казалось ему далёким и непонятным.

Иногда, задерживаясь в дверях спальни, он смотрел на неё и ловил странное ощущение – будто её сны бродят где-то очень далеко, в месте, куда ему нет доступа, и эта мысль напрягала и не давала ему покоя.

Кресло в конструкторском бюро скрипнуло, когда он сел. На экране монитора вспыхнула реклама:

Sea Breeze 18[1]– курорт мирового уровня на Каспийском море в Баку! Апартаменты премиум-класса. Покупайте уже сейчас!

Он усмехнулся.

– «Покупайте» … – сказал вполголоса, вспоминая вчерашний её вздох о красивой жизни.

Здесь, в тишине кабинета, Эльдар работал над проектом лазерной системы высокой мощности для противоракетной обороны. Он был в числе ведущих инженеров программы – оружия, способного перехватывать и уничтожать цели на подлёте, выводить из строя навигацию и системы управления вражеских ракет. По сути, это был аналог израильского Iron Beam19[1], только адаптированный под азербайджанские задачи.

Он окончил Азербайджанскую государственную нефтяную академию по специальности «Автоматизация промышленных процессов» с красным дипломом.

Получив государственную стипендию, продолжил учёбу в Калифорнийском университете по программе информационных технологий. После выпуска перед ним открывались реальные перспективы остаться в Кремниевой долине 20[1]– предложения стажировок и стартовых контрактов уже лежали на столе.

Но в годы администрации Дональда Трампа миграционные правила для иностранных специалистов ужесточились. Плюс – обязательство перед государством – отработать минимум пять лет на родине, ведь обучение финансировалось из бюджета. Теоретически, при согласовании с государственными спонсорами можно было бы остаться, но политическая и бюрократическая реальность делала это почти невозможным. Так он вернулся в Баку, устроился инженером в государственное конструкторское бюро и постепенно стал одним из ключевых специалистов-разработчиков.

Военную кафедру он окончил с присвоением звания лейтенанта связи в запасе.

Оборудование там было допотопным, но именно его несовершенство разожгло в Эльдаре желание внедрять в Азербайджане передовые технологии связи. Позже, в рамках азербайджано-израильского соглашения, министерство модернизировало системы противовоздушной обороны, получив лицензию на доработку систем без права продажи.

Главная проблема заключалась в том, что при массированном залпе 10–15% ракет всё же прорывались через защиту. Нужно было синхронизировать работу наземных систем, мобильных пунктов и спутников. Эльдар разработал единый алгоритм, который объединял израильскую аналитику, систему наведения турецких дронов, автоматизированное управление артиллерией и азербайджанские спутники. Этот алгоритм сыграл ключевую роль во время 44-дневной войны21[1].

В памяти вставали не только схемы и цифры, но и ощущение хрупкости этой паутины. Любую систему можно изменить. И тот, кто получит к ней доступ, получит и контроль над оружием.

В юности он был мягким, даже чересчур доверчивым. В тринадцать лет он отдал все свои накопленные за годы карманные деньги, чтобы мать смогла купить себе красивый шёлковый платок к празднику, забыв о мечте про радиоконструктор. Мама тогда сказала подруге: «Мой сын жену на руках носить будет». Она была права.

Сугра умела обращаться с ним, как с мягким пластилином. Её лёгкое касание плеча. Полувопрос за ужином. Взгляд, задержавшийся на секунду дольше, чем нужно. В этом взгляде – интерес не только к нему, но и к тому, о чём он молчит.

В последнее время такие моменты участились. Не часто, но достаточно, чтобы он ощущал: её внимание скользит туда, куда он не хотел бы пускать никого. Он гнал эти мысли прочь.

Он открывает глаза, делает пометку в блокноте и продолжает работать.

Ведь если Сугра просит, значит, так нужно.

А всё остальное… можно обсудить потом.

Глава 6. На чужой стороне

Майор Министерства обороны Азербайджана, специалист по информационным технологиям, Тофик Ильясов был человеком рациональным, строгим к себе и другим. Он курировал научные разработки конструкторского бюро, знал поимённо всех инженеров, следил за испытаниями и лично отвечал за каждую цифру в отчётах.

После событий в Стамбуле внутри него что-то безвозвратно треснуло.

Жизнь превратилась в вязкое болото тревоги. Сон – в цепочку коротких рывков, когда он просыпался от малейшего шороха, будто рядом щёлкнул затвор. В лифте он замирал, прислушиваясь, не идёт ли кто-то следом. Каждый раз, вставляя ключ в замок, он ждал, что за дверью окажется посторонний.

Он стал болезненно внимателен к деталям: чужим взглядам в метро, звонкам с незнакомых номеров, микропаузам в голосах коллег. Казалось, невидимая сеть медленно, но неотвратимо затягивается вокруг.

Месяцы шли. Снаружи он выглядел собранным, внутри – узел страха. Иногда он верил, что всё позади, что компромат исчез. Но в глубине сознания звучало: «А вдруг нет?» Подобные ошибки не забывают. Их откладывают до нужного момента.

Однажды ночью ему приснилась блондинка в розовом пеньюаре – запах свежевымытого тела, возбуждение, ощущение дежавю. Перед глазами пронеслись кадры той ночи в Стамбуле: Айдан, ресторан, её улыбка… И вдруг – момент, когда она с точностью ювелира подсыпает что-то в его коктейль. Он услышал тихий звук капли, увидел, как рука не дрожит. И вспомнил, почему тогда память оборвалась. Проснулся в смешении возбуждения и ужаса, словно этот сон был не просто воспоминанием, а сигналом.

Утром, уже находясь на работе, Тофик набрал Эльдара, нужно было согласовать встречу. Удалось найти подходящее время: 15:00 по бакинскому, центральный офис Министерства оборонной промышленности.

Рабочая группа конструкторского бюро состояла из трёх человек со стороны МОП22[1]:

Старший – заместитель министра по развитию новых технологий, Яшар Мамедов, человек с тяжёлым, пронизывающим взглядом и привычкой проверять каждую деталь, словно искал в ней скрытый изъян. Рядом с ним – педантичный начальник отдела разработок, Гошкар Эйвазов, невысокий, худощавый мужчина с вечной папкой в руках. Его аккуратный почерк в отчётах был предметом шуток среди коллег, но именно эта дотошность спасала проекты от ошибок. Гошкар редко улыбался и почти никогда не спорил, но за его внешней покорностью скрывалась упрямая вера в цифры и схемы. Он любил порядок до мелочей – от ровно разложенных карандашей на столе до идеально выверенных строк кода. В коллективе его считали «сухарём», но если работа требовала ночёвки в лаборатории, он оставался одним из первых.

И, наконец, главный специалист того же отдела – Эльдар Маниев, тихий и внимательный, умеющий слушать так, что собеседник чувствовал себя под микроскопом.

Со стороны Министерства обороны в ядро проекта входили так же три фигуры, и каждая держала в руках свой рычаг влияния.

Подполковник Закир Меликов, начальник Главного управления связи, ИКТ23[1] и кибербезопасности, был человеком с глазами цвета холодной стали. При разговорах он редко повышал тон своего голоса. Если он повышал тон – значит, что-то уже случилось. Его отдел жил в ритме круглосуточных операций: расследования утечек, закрытие уязвимостей, отражение атак. Он знал, какие линии связи обрывать, а какие – охранять до последнего, и всегда держал у кровати два телефона с разными кодами доступа, просыпаясь от любого сигнала.

Полковник Ахмед Забулов, начальник артиллерийской службы, на испытаниях считался «главным по ракетам». Ветеран советской школы, он помнил запах машинного масла и суровую дисциплину Ленинградской артиллерии. Забулов презирал лишние слова – только расчёты, схемы, факты. Он мог заставить инженеров работать ночами, пока данные не станут безупречными. По слухам, однажды он собственноручно разобрал снаряд на полигоне, заподозрив саботаж.

Майор Тофик Ильясов курировал всю цифровую начинку проекта. Аккуратный китель, напряженный взгляд – и за этим фасадом скрывался ум, переплетённый с большими амбициями. Он умел быть посредником между лабораториями и генералами, и столь же легко – давить на разработчиков или лоббировать бюджеты. На испытаниях мог подружески хлопнуть инженера по плечу, а через минуту холодно перечислить уязвимости в его протоколах. Бумажную работу ненавидел, но любил момент, когда ракета исчезает в небе, а на экране вспыхивает «цель поражена».

Однако за всем этим скрывалось то, о чём он старался не думать. В минуты переговоров или на испытаниях в памяти всплывали эпизоды турецкой командировки. Тогда началось то, что изменило его жизнь: его постепенно втянули в процесс, из которого не было выхода. Сначала информация, потом мелкие уступки, лёгкие удовольствия, обещания. Постепенно он всё чаще ловил себя на мысли, что уже не до конца понимает, на чьей он стороне.

Следующий этап проекта предполагал участие военных лётчиков и авиааналитиков – но это будет позже. Сейчас же любой посторонний в этой комнате был бы лишним.

Согласовали дату и место испытаний – 3 мая 2021 года, Евлахский полигон. Задача: проверить, сможет ли комплекс перехватывать ракеты, запущенные почти одновременно из разных точек.

Главная проблема – многоцелевая радиолокационная система пропускала 10–15% ракет. А в реальности это значило: молиться, чтобы они не ударили по жилым районам, как в 2020 году в Гяндже и Барде. Нужно было улучшить систему идентификации целей и расчёта траектории, чтобы попытаться увести ракеты подальше от людей, если не получится их сбить.

Для испытаний в Евлахе подготовили три цели: макет РЛС24[1], подбитый армянский бронетранспортер и деревянный макет долговременной огневой точки. Центр управления остался в Баку. Испытания планировались и днём, и ночью.

Комиссия прибыла накануне, ночевала в Гяндже, а утром 3 мая разместилась в защищённом бункере с аппаратурой связи и наблюдения. Время от обнаружения цели до выстрела – секунды. Эльдар отвечал за идентификацию и наведение. От министерства нацбезопасности присутствовал майор Азер Исмайлов, заместитель начальника операционного отдела контрразведки.

Бункер оказался с низким потолком. Почти все члены комиссии были невысокими. Лишь Азер возвышался над ними. Он наблюдал, как они лавируют в узких проходах, и вспомнил первую Карабахскую. Тогда с другом Туси, они часами ползли по окопам, оба слишком высокие для них. Туси шутил: – Азер, тебе бы метр роста отдать – и мина бы не зацепила!

Теперь эта шутка резала, как осколок. Он видел момент, когда Туси не успел пригнуться перед растяжкой.

Сегодня, в бункере, он смотрел на этих людей, снующих, как мыши в норах, и понимал: в этой тихой войне он не будет пригибаться.

Испытания начались с запуска баллистической ракеты «Скад»25[1]. Она шла прямо на макет укреплённой огневой точки, того самого ДОТа26[2], что строили ещё во время войны. В 10:00 дали пуск. На долю секунды система потеряла цель.

– Проверьте протокол обмена! -резко скомандовал Меликов.

Эльдар бросился к терминалу, исправил сбой, и «Скад» рухнул, не долетев.

Дальше -новая проверка. На этот раз задействовали зенитный комплекс «Касар», направив его на макет радиолокационной станции. За полкилометра до цели система сработала безупречно: ложная РЛС превратилась в облако искр.

Но всё изменилось, когда из Гянджи запустили реактивный снаряд из установки «Град», грозной системы залпового огня. Целью был макет бронетранспортёра. И именно в этот момент у Тофика зазвонил телефон. Экран мигнул, и Азер уловил неладное: номер выглядел чужим, закодированным, будто из сети, которой в Азербайджане не существовало. Он машинально отметил время в блокноте.

Через несколько секунд залы управления вспыхнули красным светом. Сирены взвыли, экраны пошли рябью.

– Держу! – почти выкрикнул Эльдар, судорожно перебирая команды.

Но было поздно. «Град» прорвал оборону.

Удар разорвал тишину, и макет БТР27[1] дрогнул, осыпавшись облаком пыли и осколков.

Тишина. Купол посчитал БТР неважным объектом, а ведь в нём могли бы прятаться люди. Азер видел, как взгляд Тофика на мгновение стал пустым, словно он мысленно был в другом месте. Каждый сбой – улика, подумал Азер.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

0

Военный конфликт между Азербайджаном и Арменией в Карабахе и прилегающих районах, продолжавшийся с 27 сентября по 10 ноября 2020 года; завершился победой Азербайджана и полным освобождением оккупированных Арменией в ходе Первой Карабахской войны территорий.

1

Комитет Государственной Безопасности

2

Вооружённый конфликт между армянскими и азербайджанскими силами в Карабахском районе Азербайджана и прилегающих к нему районах, длившийся с конца 1980-х до мая 1994 года и завершившийся оккупацией этих районов со стороны Армении, длившейся 30 лет.

3

Боевые действия азербайджанских сил в январе 1994 года в районе города Горадиз (юг Физулинского направления) с целью вернуть контроль над рядом населённых пунктов и участком границы по реке Араз; по итогам операции Горадиз, соседние сёла также перешли под контроль Азербайджана.

4

Фатулла Гусейнов» (известен как «Чёрный полковник») Азербайджанский полковник МВД, участник Первой карабахской войны, в 1990-е годы занимал руководящие посты в полиции; убит 14 июня 2004 года у своего дома в Баку. Позже к убийству был причастен преступный синдикат, связанный с Хаджи Мамедовым.

5

Торговый центр в центре Баку

6