скачать книгу бесплатно
Если верить магам и закону кармы, то её выдержка и хладнокровие должны были закалить душу и передать эти качества будущему её обладателю, то есть Николаю. Но он ничего подобного в себе никогда не наблюдал. Напротив. Ведь перед собой он был всегда честен. Размазня! – вот его мнение о себе.
И он восхищался Гульбиби.
Гульбиби!.. Да будь он сам на месте Носителя его сознания, он, быть может, стал бы похожим на него: смелым, уверенным в себе и в свою способность охранить любимую от любого посягательства…
– Это же… Аксункур… – прерывисто прошептал Носитель.
Новых противников было всего четверо, но как они выехали навстречу кавалькаде Носителя, как перекинули руки к поясам с оружием, как они держались в сёдлах – даже неискушённый в таких делах Николай понял: эти четверо ни чета недавней дюжине.
– У-урр! – прорычал Носитель. – Будь со мной по левую руку, – буркнул он Абдаллаху. – А ты, Низам, ударь по Бешеному из лука!
Стрела, тут же пущенная Низамом, странным образом, не долетая Аксункура – громадного, пропорционально сложённого воина, – свернула в сторону и поразила одного из его спутников чуть ниже подбородка.
Аксункур громко захохотал. Что его развеселило, Николаю было не понять. Зато Носитель передёрнулся от кончиков пальцев ног до бровей.
Бешеный был красив мужской красотой. Широкие брови оттеняли не по-восточному широко раскрытые карие глаза, рот кровянел избытком силы и чувств, правильное лицо украшали вислые, но не слишком, чёрные усы.
– Будь ты проклят, Аксункур! Собака Мухтарама! – крикнул Носитель, пальцы рук его занемели на рукоятке сабли.
Николай почувствовал разрастающуюся в существе Носителя безысходность. Аксункур, его слава непревзойдённого бойца и уверенность в своём превосходстве, сковали волю и удаль Носителя.
Трое против восьмерых, но первые стоили вторых.
Лишь смерть Абдаллаха спасла жизнь Носителю. Через заслон Аксункура просочилась половина нукеров, но и сам Бешеный оказался в одиночестве.
Но не они, а он бросился за ними вдогонку.
«Сейчас он!..» – предчувствие неизбежного конца передалась от Носителя к Николаю.
– Умар! – крикнул Носитель. – Гульбиби и ты… К Абу-л-Джаванширу… Головой…
– А-а-а! – бешеный Аксункур, подняв над собой громадную саблю, нагонял беглецов.
Носитель стал придерживать и разворачивать коня, чтобы на мгновения остановить ценой своей жизни нападавшего, и дать возможность уйти Гульбиби.
Но тут тонко пропела тетива от пущенной стрелы Низамом, и слегка нависший нос Аксункура удлинился во много раз.
– Так его!
Носитель вздохнул свободней. Он ещё проследил за медленным падением бешеного прислужника Мухтарама, и отвернулся, когда тяжелая туша мешком свалилась на землю и несколько раз перекувырнулась, извалявшись в грязно-жёлтой пыли.
Лошади несли их по каменистому жёлобу. Одна на полном ходу сломала ногу, её всадник с невольным криком, описав в воздухе гигантскую кривую, рухнул на камни.
Никто не оглянулся, никто не сказал: – Прости! Потому что никто ему уже не мог помочь. Но сердце Николая, если оно было его сердцем, защемило пониманием потери.
Небольшая абрикосовая рощица приютила усталых беглецов.
– Абдаллах! – колыхнуло мозг воспоминание Носителя и его глаза щипнуло непрошеной слезой – Николай ощутил нежность и привязанность к погибшему нукеру. Носитель быстро оправился, досадуя на свою слабость. Твёрдо сказал: – Ты, Умар, теперь будешь по левую руку.
– Да, бек, – просто ответил Умар. Он был одних лет с погибшим Абдаллахом, но рябоватое лицо и узко посаженые глаза делали его старше и как будто опытнее.
Незатейливое распоряжение Носителя и простой ответ нукера, заставили Николая кое в чём усомниться. В книгах о взаимоотношениях господина и его прислужника пишут не так, – подумалось ему.
Впрочем, как пишут в книгах, он не вспомнил. Но не так!
– Милый, – сказала Гульбиби.
Под её прекрасными глазами легли тени усталости.
– Я с тобой до конца, – произнёс пылко Носитель, но большая часть его эмоционального порыва шла от Николая, во всяком случае, он хотел бы верить в такое.
– Я тоже, – шепнула Гульбиби и приникла к груди любимого.
Солнце, яростно грея и освещая округу, склонилось к западу. Пора было продолжать путь.
– Если Мухтарам… – начал было один из трёх оставшихся в живых нукеров, Асвар.
– Думал так, как я? – перебил его Носитель. – Он предполагал, что я пойду к отцу, и теперь ждёт нас на подходе к нему?
– Нет, – не согласился Асвар и упрямо свёл брови. – Если сюда примчался Аксункур, то и Мухтарам где-то сам притаился здесь рядом.
– Ты прав. Посмотрите вокруг, прежде чем выходить из тени.
Нукеры вскочили в сёдла. Однако разведывать было нечего. С высоты всадников, куда бы ни падал их зоркий взгляд, везде виднелись воины. Они стояли на виду, окружив рощицу редкой цепью, тем не менее, их было не меньше сотни.
– Друзья! – обратился к нукерам Носитель. Они и правда были его друзьями, ибо с ними у него прошла вся его короткая жизнь. – Я вас не держу…
– Бек…
– Им нужен я. Один…
– Милый!
– Да, моя Гульбиби. Это я силой похитил тебя. В том нет твоей вины. Ты поняла?
– Нет, милый. Нет! Я умру без тебя… Лучше вместе с тобой, чем… Ты же знаешь, что он сделает со мной?
– Мы тоже с тобой, бек!
– Тогда… За мной! – Носитель тронул коня.
Они двинулись в том же направлении, куда стремились до того. Умар вровень ехал рядом с Носителем слева, справа Гульбиби, её сбоку прикрыл молчаливый Низам. Стрела лежала у него на тетиве лука, готовая к выстрелу. Чуть приотстал Асвар, охраняя господина сзади.
Жалкая кучка против полчища…
– Мы идём против всех, – заметил чуть позже Носитель, возможно, озвучив размышления Николая.
Перед ними появилась большая плотная группа всадников. Среди них на вороном чистых кровей жеребце выделялся шириной плеч и простотой одежды Мухтарам. Ухоженные тонкие усы и короткая бородка подчёркивали бледность скуластого лица. Николай понял, что видит обманутого мужа глазами Носителя, потому что они остановились только на нём, все остальные всадники противной стороны виделись лишь сероватым скопищем.
– Я его возьму на себя, – сквозь зубы процедил Носитель, губы его онемели, по лицу катился холодный пот. Рука его сжалась в кулак, но оружие он держал в ножнах.
Его нукеры продвигались также, словно прогулочным шагом и оружия не обнажали. А Николай думал о Гульбиби. Он старался заставить Носителя повернуть к ней голову, но тело того не подчинялось Николаю, оно просто отключилось от его сознания, и сейчас вцело принадлежало беку, идущему к смертельной развязке. Николай же превратился в случайного зрителя последнего акта маленькой, по сути своей, трагедии в череде подобных событий, случившихся за сотни лет до переселения души Гульбиби в его, Николая, телесную оболочку.
Неподвижное настороженное лицо Мухтарама дрогнуло. Он перевёл взгляд вправо от Носителя, посмотрел, наверное, на Гульбиби. По-видимому, пытался что-то такое увидеть в ней: покорность, страх, раскаяние, равнодушие?.. Но то, что он рассмотрел, явно удивило его.
А лошади тем временем сходились почти вплотную, никто из всадников с той и другой стороны пока что не выхватывал сабель и не разомкнул уст. Окружение Мухтарама в зачарованном недоумении следило за покорным, по их впечатлению, Носителем, известным недругом их господина, за беком Джаванширом ибн Абд ал-Муталлибом, на благородном лице которого блуждала странная улыбка.
Николай тоже отупел от происходящего. Почему они, Носитель, его нукеры и Гульбиби, так покорны? Их словно всасывало в громадную воронку, и невозможно было остановиться, и не было проку бороться, а надо отдаться силе, влекущей их никуда…
Вдруг слева что-то метнулось. Николай едва отметил в памяти сразу изменившуюся картину перед глазами Носителя. Всё на ней оставалось как будто таким же: люди Мухтарама с круглыми глазами и невыразительно широкими лицами, мутное от зноя небо, округлости недалёких предгорных холмов. Да и сам Мухтарам всё также сидел в седле с удивлённым взглядом, направленным мимо Носителя. Но в горле его темнела рукоять кинжала Гульбиби, и кровь выступала от последнего толчка умирающего сердца.
– У-урр!
Рычание Носителя застало Николая врасплох. Оно потрясло его, как если бы его внезапно бросили под грохочущий поезд.
– У-урр! – в руках Носителя уже оловянно сверкала сабля. Её блеск поблек после первого же касания плоти живого человека. Ещё взмах…
Темнота и тревога окружили Николая.
– Гульбиби! – выкрикивал он, казалось, во всё горло, но даже не слышал себя, а замерзающие губы не повиновались ему.
Вокруг всё как будто посветлело. Ровно и мертвенно
– Гульбиби!
И звук появился.
Стряхивая остатки дурмана недавних видений, и всё острее переживая утрату, постигшую его в этих видениях (о себе, вернее о Носителе его сознания, он не думал, потерянной была Гульбиби), Николай вошёл в большую комнату, куда его привёл один из ассистентов Арзуманяна. Сам глава фирмы сидел за журнальным столиком в глубоком кресле. Перед ним полукругом стояли другие кресла с дорогой обивкой. Они и чуть раздвинутые тяжёлые шторы на двух окнах придавали практически пустому помещению одомашненный вид и навевали покой.
– Прошу Вас, садитесь здесь, – показал ассистент Николаю кресло после знака Арзуманяна.
Николай, ощущая усталость от недавно пережитых любовных утех, погони, схваток и вида крови, опустился на бархатную кожу указанного кресла. Остальные из них, кроме одного, были уже заняты мрачными, как показалось, Николаю, людьми различного возраста и пола.
Слева от себя он увидел абрис старческого лица. На голове старика топорщились остатки седых, до зелени, волос, на подлокотнике лежала безвольно брошенная рука с белой в пятнах кистью, не знавшей, по всему, какой-либо физической работы многие годы. Пальцы шевелились – белые, плоские, с утолщениями в суставах… Старик сразу стал неприятен Николаю из-за своей невзрачности и белизны.
Справа оказалось незанятое место, а за ним сидела женщина средних лет с нервным и каким-то злым лицом. Не красивая, с лошадиной челюстью, подпёртой тройным подбородком. Её полные в икрах ноги тронула венозная синева.
Все чего-то ожидали.
Николай, оказавшись в центре полукруга из шести кресел, видел двух других присутствующих не слишком хорошо. За стариком располагался совсем ещё молодой человек с высоким лбом и чеканным профилем. Когда-то Николай видел нечто подобное на древней камее в Эрмитаже. А за женщиной устроился громадный рыхлый толстяк неопределённого возраста. От него доносился сап бешено работающих лёгких.
Дверь раскрылась. Ассистент ввёл в комнату рыдающую навзрыд молодую женщину. Лица её Николай не видел, так как она прикрылась платком и руками, но фигура у неё, ноги и грудь показались ему выдающимися. Короткое облегающее платьице не скрывало прелестей, напротив, подчёркивало.
Толстяк впился в неё глазами и засопел сильнее, другие же встретили нового участника их небольшого собрания равнодушно.
– Я вас собрал… – В мягком вкрадчивом голосе Арзуманяна слышались странные нотки, он словно упрекал и сострадал одновременно. – Хотя такое и не в наших правилах, но случай с вами нам представляется уникальным. Правда, у нас ещё небольшой опыт работы, тем не менее, теоретические изыскания, проводимые нашей группой…
Николай не совсем понимал, о чём говорит этот человек. Он больше был занят попыткой разглядеть лицо женщины, посаженной рядом с ним. Его рука легко могла дотянуться до её руки, прижатой платком к щеке, и отвести её.
– … не буду настаивать. Но теоретически вероятность произошедшего с вами равна нулю, а это означает…
– Ты, доктор, говори, зачем нас собрал? – ровным громким голосом проговорил молодой человек, прерывая унылую речь Арзуманяна.
– Перехожу к сути, – поспешно отозвался глава фирмы, но совсем поскучнел. Он, наверное, хотел поговорить о своём детище, о невероятностях, о своей работе перед заинтересованной, по его мнению, аудиторией, но его никто не хотел о том слышать. – Чтобы все знали, – сказал он. – Вы все оказались участниками одного события, связанного с прежними носителями ваших душ. Каждый из вас…
– Что?! – вскрикнула нервная женщина неприятным хриплым голосом. – ОНИ! – она сделала ударение на этом слове и махнула в сторону присутствующих рукой. – Там тоже были? Тогда кто из них этот пёс?.. Этот ублюдок?.. Этот…
– Прекратите! – мягкости в приказе Арзуманяна как не бывало.
Окрик подействовал, и женщина примолкла, но продолжала подозрительно оглядываться. Щёки её пылали красным злым цветом.
Истерический всплеск женщины отвлёк Николая от собственных мыслей. Вновь и вновь повторил про себя её грубые слова. Что это она так взъярилась и на кого? И он непонимающе оглянулся на старика. Тот оставался невозмутимым и до сих пор не поменял позы, принятой в самом начале беседы.
– Не забывайте, – продолжал Арзуманян тоном лектора, теребя щепотью густую курчавую бородку, – всё это произошло почти семьсот лет тому назад. И не с вами, а с теми людьми, в которых когда-то обитали ваши души. Вы лишь побывали там своим сознанием и увидели частичку, самую малую, жизни носителей вашего сознания и людей, в которых, повторяюсь, в прошлой жизни обитала ваша душа. Сейчас же вы не имеете к ним никакого отношения. Только на эфирном уровне, бесчувственном и…
– Нет уж! – взвизгнула неукротимая женщина и встала, являя приземистую и корявую фигуру. Её, наверное, никогда не любили мужчины. – Это ложь! Я с самого своего рождения знала о себе всё в той, прошлой жизни. И всегда хотела отомстить этому подонку… Этому ублюдку…
Запас уничижительных и оскорбительных эпитетов у неё явно был скромным.
От её страстного заявления скука мгновенно слетела с лица Арзуманяна. Он, привстав, быстро спросил:
– Что Вы знали о себе в той жизни?
– Всё!!
– Это не ответ. Что именно Вы знали? Кем Вы себя помните в прошлой жизни?
Женщина дёрнула могучими телесами, дабы придать значимости произнесённому громко и с расстановкой:
– Беком Мухтарамом ибн Хасим ат-Табари!
– Кем? – Арзуманян, похоже, опешил. – Что вы сказали?
– Беком Мухтарамом, – уже без вызова проговорила женщина. Щёки её поползли вниз и нависли шторами над подбородком. Она села.
Арзуманян нажал на столике кнопку и к кому-то обратился с вопросом:
– Посмотри, кем была в прошлой жизни Фикусова Инна Петровна?
– Тринадцатый век, дневной сеанс? – прозвучало по громкой связи.
– Да.
– Так… Аксункуром, по прозвищу Бешеный. Разбойник…
– Проверь ещё раз как следует!
– Ну, хорошо, – неохотно отозвался невидимый собеседник главы фирмы.
