Знакомый знакомого и вечный дождь

– Какой угрожающий запах. И твой вид, – заметила Соня.

– Ты же сказала, что не боишься меня. И попросила избавить от боли. Я что-то делаю не так?

– Да всё так. Что ты собираешься делать? Лечить? Скрывать симптомы? Просто дать мне забыться?

– Я могу зачитать тебе этот абзац из учебника, если хочешь. А можешь просто выпить таблетки и отдохнуть здесь.

– А ты, видимо, добрый доктор?

Соня взяла таблетки с подноса. Из кулера Тимофей налил ей бокал воды. Они улыбнулись друг другу. Тимофей оставил Соню одну. А сам вышел к Денису и Лере. Он надеялся, что они помирились за это время.

– Верни ключи, – злобно сказал Денис сразу, как только Тимофей вышел из кабинета.

Парень кинул ему ключи с брелком в виде бесконечности. Лера отдала Тимофею бумаги и хотела уже ворваться к Соне. Но молодой доктор остановил её. Посадив назад, на диванчик. А потом окликнул Дениса, чтобы тот подошёл к нему.

– Я хотел попросить прощения у вас обоих за то, что испортил вам отношения, – собрался и сказал Тимофей.

– При чём тут ты? – сразу же возразила Лера.

– Действительно! Ты же не строишь из себя обиженную школьницу? – негативно поддержал Денис Леру, в первую очередь унижая её саму.

– Кто тут ещё обиженная школьница! Ты меня из лужи облил!

– А ты меня везде заблокировала! Не кажется, что это глупо? А если нужно будет сообщить важные новости? Могли бы разойтись и по-хорошему.

– С тобой нельзя по-хорошему. Ты меня и за человека не считаешь!

– На каких основаниях ты сделала такие выводы? Я, считай, ничего не сделал. Просто предложил. Я тебе не изменил. Я тебя не избил. Я дарил тебе подарки. И при этом не контролировал каждый твой шаг. Не звонил каждую минуту! Я не понимаю такой ненависти.

– Может, потому что тебя не хотели купить, как вещь?!

– Люди, зарабатывающие на этом деньги, тоже люди!

– А чего ты так защищаешь проституцию? Сто тысяч подружек с этой профессией?

– Лера, давай расстанемся! Я не могу больше слушать твой бред!

– Правильно! Во мне твои речи тоже не бабочками разлетаются.

Денис рассерженно вышел из дома друга. Тимофей только услышал, как заводится машина. Лера отвернулась, скрестив недовольно руки.

– А если он сейчас не справится с управлением и разобьётся. На улице вон какой ливень! Какие вы всё-таки, – Тимофей махнул рукой и поднялся на второй этаж, где заперся в своей комнате. Лера зашла к своей сестре тоже вся на взводе. Все её старания отвлечься от Дениса вчера, превратились в сгусток негативных эмоций сегодня.

– Вы расстались? – спросила Соня, которая избавилась от головной боли и наслаждалась этим полусонным состоянием.

– Да. Но лучше бы мы с ним вообще не встречались!

– А с Тимофеем? Начни встречаться с этим крутым доктором, чтобы отомстить Денису.

– Когда это ты стала такой мстительной. Я вызвала такси. Поедем домой.

– А на крутой тачке нас больше не покатают? Как жаль. А я так надеялась прокатиться перед одноклассниками, чтобы у тех челюсти поотваливались. Но раз не судьба, так не судьба. Больно нужен твой Денис, с огромным состоянием, крутой машиной, классным парфюмом, дорогими подарками. Может, мне всё-таки с ним замутить? А что? Я не хуже тебя. Да и гены у нас, должно быть, схожи, – не могла остановиться говорить Соня, которая просто была счастлива внутренне, что больше не испытывает физического дискомфорта.

– Не неси чушь. Такси в такую погоду подорожало в три раза. У тебя есть деньги?

– Для тебя найдутся. И я должна тебе признаться. Я дала Тимофею твой номер. Прости.

– Это уже ничего не значит. Мы больше не будем связываться с этими богатыми неблагодарными людьми.

– Вообще-то будем. Тимофей теперь мой доктор. Я его пациентка. И ты подписала бумаги. Я не хотела тебя нервировать, но такой шанс даётся лишь раз в жизни.

– Как с тобой сложно! Собирайся. Пошли. Машина почти подъехала, – пожалела Лера, что приютила у себя сестру.

Почти у выхода девушек догнал Тимофей и подал зонт. На улице лило как из ведра. А ещё на улице стало прохладно. Он проводил их до дверей подъехавшей машины и вежливо попрощался. На его лице не было ни печали, ни радости. Он проводил их взглядом, понимая, что чувство вины за отношения Леры и Дениса внутри него только нарастает. И без должной помощи он напьётся до потери пульса.

11.

Водитель ехал очень медленно. Леру это напрягало. Она хотела поскорее закрыться в своей комнате, включить самый плаксивый сериал, взять в руки бутылочку пива с сыром-косичкой и просто рыдать, сжигая распечатанные фотографии.

– Можно быстрее ехать? – спросила грубо Лера.

– Вы видите, что на улице творится. Я не горю желанием попасть в аварию. У меня жена и сын.

– А у меня время, которое ваши родственники мне не вернут.

– Вы так говорите, будто у вас нет родных?

– Может, и нет! Вы представляете, насколько это бестактный вопрос? – вываливала своё недовольство Лера на всех вокруг.

Когда водитель привёз пассажиров на место, Лера со злостью и недовольством обратилась к Соне:

– Заплати, пожалуйста. А вы, водитель Анатолий, раз не справляетесь со своей работой, ничего не знаете о элементарных правилах морали, то ищите профессию, где не надо контактировать с людьми! – Лера с ещё большей агрессией вышла прямо под проливной дождь, ненавидя его всё больше и больше. Воспоминания о том, как этот самый дождь мог довести её до пика радости, смылись водой глубоко под землю. Смылись как вся романтика этого мира, выращенного под дождём взаимной ненависти, предательства, эмоциональной нестабильности.

Водитель Анатолий взял у Сони пятитысячную купюру, ничего не ответив Лере. Отсчитал из своего кошелька сдачу. Вернул её Соне. А после, также не спеша, поехал по дороге, которая наполнялась водой, не успевающей уходить в плохо сконструированные водоотводные системы.

Анатолий остановился около здания библиотеки. К нему быстро из-под крыши прибежала молоденькая девушка, с яркими красными волосами, очками, в чёрной оправе, на которых остались капли от дождя. Девушка сразу кинула рюкзачок на заднее сиденье, вытерла с лица воду и тут же без слов начала целоваться с водителем. Она одной рукой сняла очки, чуть не сломав душку, и мокрыми холодными руками вцепилась в голову Анатолия. Его короткие волосы были почти полностью седые. Не говоря уже о том, что возраст водителя уже давно перевалил за пятьдесят.

– Толь, сегодня ужасная погода. Я так замёрзла. Согрей меня. Я так скучала, – сказала девушка, убирая свои красные волосы назад, показывая свою хрупкую шею.

– Ника, я ждал сегодня весь день нашей встречи, – ответил водитель.

– Может, ты оставишь свою жену. Разведись с ней, – увлечённо говорила девушка, невольно прищуриваясь, чтобы лучше видеть.

– Конечно. Ради тебя всё, что угодно, – захваченный в плен этой молодости, красоты и восхищения от девушки, говорил Анатолий. Ему очень льстило столь особенное внимание от молодой девушки, которая на килограмм тридцать была легче его жены, которая не пилила ему мозг по всяким мелочам, которая обескураживала своей смелостью. Она получала много внимания от сверстников. Красные волосы привлекали многие личности к этой девушки, но она выбрала его. Выбрала, зная, что у него есть семья, что он не так уж и много зарабатывает.

Они целовались в машине под раскаты грома, под барабанящий дождь. Это пламя и дым. Это разгорающаяся молодость и уже перевалившая за пол века судьба, пережившая и первое свидание, и свадьбу, и рождение сына, и потери, и тысячи, десятки тысяч ничего не значащих событий. Она целовала его со страстью, пока он пытался просто поддерживать её юное влечение. И всё это прервал его телефонный звонок. Анатолий поднял телефон, поднёс его к уху и ответил:

– Да, сынок. Что такое?

На этих словах Ника отвернулась от водителя. Отвернулась к окну. Закатила глаза и сложила руки, выражая недовольства.

– Хорошо. Сейчас подъеду.

Анатолий отключил звонок. Он посмотрел на обиженную девушку. Попытался оправдаться:

– Это мой сын. Я не могу его бросить, понимаешь?

– Нет! Не понимаю! Ради меня ты бы от него не уехал! Я хочу значить для тебя больше, чем семья.

– Не обижайся. Я просто отвезу его из больницы домой. Ты не успеешь даже выпить кофе.

– Какой ещё кофе? – спрашивала Ника, вытирая стёкла своих очков.

Анатолий достал из кошелька пятитысячную купюру. Протянул её Нике. Та взяла её двумя пальчиками, как самую грязную вещь во всём мире. Хотя, если быть честными, пятитысячные купюры не так уж часто ходят по рукам. Анатолий довёз её до миленькой кафешки. Высадил. А сам поехал к своему сыну. Он припарковал машину и поднялся в больницу, где его сын сидел в коридоре. Отец дружелюбно толкнул его в плечо и тихо спросил:

– Что случилось?

– Моя подруга порезала вены, – отвлёкшись от телефона, ответил Кирилл.

– Это какая? Вчерашняя? – уточнил Анатолий.

– Она самая. Врачи сказали, что она скоро придёт в сознание. Не хочу оставлять её одну.

– Ну, правильно, правильно. А что случилось то?

– Да как я понял, она с бывшим повздорила, а потом этот её бывший скрылся. Я хотел ему рожу набить, а тут Марта уже без сознания. Ну, я с ней и поехал на скорой. Хотя вроде и знаю её не больше суток.

– Красивая?

– Безумно. Она такая особенная. Она чистое искусство. И при этом я никто для неё.

– Вы знакомы один день. Чего ты хочешь?

– Любовь с первого взгляда, – по-юношески заявил Кирилл.

Кирилл поднялся и зашёл в палату. Он запрыгнул в машину скорой, когда та уже собиралась уезжать и представился парнем. Но когда ему начали задавать вопросы, то он смог сказать только имя. Он ничего не знал о пациентке этой больницы.

Марта пришла в себя. Она открыла глаза, не понимая, где находится. Но ей хватило и пары минут, чтобы найти силы. Она поднялась, вырвала из руки капельницу и хотела уже выбежать. Но Кирилл поймал её, почти летящую из замкнутого пространства. Он насильно положил её на койку, придавливая за плечи, боясь касаться её травмированных рук.

– Успокойся. Успокойся, – начал Кирилл, получая от девушки слабые удары по лицу. Но, несмотря на это, царапая почти до крови его ногтями.

– Пусти меня. Я должна быть с художником! Я должна быть его частью!

– Марта. Хватит. Успокойся. Позовите доктора, – продолжил Кирилл. На шум пришли специалисты. Они смогли утихомирить Марту. Но не без лишнего вмешательства. А после они привязали её руки. И Кирилл начал спокойно гладить её волосы.

– Ты безнадёжна. Я о тебе ничего не знаю. Ты безумная наркоманка, с проблемами с головой, являющаяся искусством.

– Я не наркоманка, – погружаясь в сон говорила Марта, еле-еле пытаясь освободиться от оков.

– У тебя наркотики в крови нашли. Кого ты пытаешься обмануть? Первого встречного, с которым так просто переспала.

– Я думала, ты великий человек. Я думала, ты художник. А ты обманщик. И я даже имени твоего не помню.

– Кирилл, – терпеливо представился парень ещё раз.

– Мой художник мне никогда не врал. Он говорил в лицо всё, что думает…

Кирилл продолжил гладить её волосы, смотря, как девушка засыпает. Снова. Он хотел кусать локти. Как же он ненавидел этого художника, который просто заполнял весь мозг Марты. Она просто помешана на нём. Почему? Почему он так важен для неё? Он ведь так грубо, так жестоко сказал, что не желает с ней быть. Почему эта прелесть до сих пор хочет к нему. Он бросил её умирать. Он оставил её на полу. И ради него Марта чуть не потеряла свою жизнь?

Кирилл просидел около неё ещё чуть-чуть. А потом вернулся к отцу. Тот увидел лёгкие царапины, увидел убитый взгляд сына.

– Домой? – неуверенно спросил Анатолий.

– Да. Мама должна была уже разобраться со своими делами. Мне кажется, я не смогу вытащить её. Она слишком возвышена для меня. Может, стоит оставить всё так. И найти кого-то попроще?

– Кир, ты чего? Девушки любят героев. Добивайся.

– Ты долго добивался мамы? – спросил Кирилл.

– Ну, даже не знаю. Тогда время другое было, – ушёл от вопроса отец. – Поехали? А то что-то я с тобой в свой график не укладываюсь. В убыток, получается, работаю.

Кирилл сел в машину к отцу, успев промокнуть, пока дошёл до двери. Он сразу увидел рюкзак на заднем сиденье:

– Клиентка забыла?

– О, точно. Надо будет как-нибудь вернуть, – не растерялся Анатолий.

– Захочет, сама тебя найдёт. Поехали. Хочу узнать, смогла мама отыграть миллион или нет.

Анатолий бессознательно пожал плечами. Он хорошо играл в эту игру. Слова сына его не цепляли. Он не считал себя виноватым. Что стоит измена после двадцати пяти лет совместной жизни? Она, даже если узнает, ничего не сделает. Её мечта сохранить брак до конца своих дней.

– Мам, что на ужин? – с порога спросил Кирилл, быстро пройдя в ванную, чтобы помыть руки и вытереть от дождевых капель лицо.

– Я поставила курицу запекаться. Будет готова через час, – ответила женщина, которая была одета не как с утра, официально и строго, а по-домашнему, в фартуке с цветами. И лицо её стало красным от духоты на кухне.

– У меня ещё несколько вызовов. Но я думаю, что успею к ужину, Наташенька.

– Буду с нетерпением ждать, – улыбаясь и выйдя в коридор, сказала женщина, с наслаждением глядя на мужа. Анатолий сбежал от этого взгляда. За столько лет ему стало от него тошно.

12.

Он приехал к Нике, которая хорошенько так потратилась с этих пяти тысяч.

– Сказал, что один кофе, а я дождалась салат и суп. Ты будешь есть?

– Нет, Наташа ужин приготовит.

Ника цокнула и, закатив глаза, отвернулась. Она помешала в своей тарелке, не глядя, ложкой. Отломила маленький кусочек хлеба и недовольно высказала:

– Значит, сегодня ничего не выйдет? Как обычно?

– Ну, так получилось, – объяснился водитель такси.

– А если бы развёлся бы с ней, то таких проблем бы не было. У вас взрослый сын. Его это не добьёт. Он должен понимать. Всё только от твоего желания зависит. А ты просто не любишь меня!

– Я люблю тебя, Ника.

– Отвези меня тогда в магазин. Сделаю покупки и сама дойду до дома. Куплю красного вина. Надену кружевное бельё. Покрою клубнику сливками. И проведу всю ночь одна.

– Прости, – огорчённо сказал Анатолий. Но он выполнил все просьбы своей девушки. Остановил её около магазина. Максимально близко, чтобы та не слишком промокла. И медленно и аккуратно отъехал так, что на Нику не попала ни одна капля.

Девушка зашла в магазин. Её кожа покрылась мурашками от холодного воздуха. Она набрала себе продуктов, залипая в телефон, проходя по только что помытому полу, не уступая места работнику с коробками и беря прямо из подноса других покупателей. Ника знала себе цену. Она запросто могла отсудить свой товар по акции и послать старушку, которая лезет без очереди с бутылкой масла. Но в такой дождь покупателей было особенно мало. Конфликтовать было особо не с кем. Но Ника нашла минус. Перед ней на кассе расплачивалась женщина в олимпийке. Она пробивала бутылку водки. И ей не хватало. Она безнадёжно хлопала и лазила по карманам своей грязной одежды, пытаясь найти то, чего не было. Ника не выдержала и отойдя на приличное расстояние, чтобы не чувствовать запах перегара, произнесла:

– Вы в курсе, что сначала надо заработать, а потом покупать?

– А ты чего тут развизжалась! – пьяным заплетавшимся языком, шатаясь, сказала женщина.

– Извините, можете позвать охрану и вывести её на улицу? – обратилась Ника к кассиру.

– Себя выведи, ведьма красноухая, – не уступала и пьяная женщина.

– Не говорите со мной. Идите на улицу. Протрезвейте под дождём.

– Никуда я не пойду! Пока не куплю то, что мне надо.

– Тогда откройте вторую кассу! Я не собираюсь ждать, пока вам с неба прилетят незаслуженные пять копеек!

Женщину вывел из магазина охранник. Под натиском и скандальностью Ники персонал магазина не мог устоять и возразить. Ника была постоянной покупательницей. И на неё, приличную особу, магазин делал большие ставки, чем на кочующую пьянь.

13.

Пьяная женщина оказалась под дождём. Все её попытки возразить и сопротивляться были пресечены. Не имея в кармане даже минимального количества средств, эта женщина решила, что пора напомнить своим детям, о ней. Рассказать, с какими муками они появились на свет. И напомнить, что это их обязанность ухаживать за престарелыми родителями.

Женщина, больше похожая на мужчину, шла под дождём, качаясь из стороны в сторону. Её кожа была покрыта пятнами от лопнувших сосудов. Она была сильно высушена. Она не ела. Только пила. Днями и ночами. Пила до состояния, пока не пропила почти все деньги. Она зашла в подъезд приличного дома вместе с курьером. Поднялась на нужный этаж и зажала кнопку звонка. Она её не отпускала. Так и звонила целую минуту. Потом она заметила, как в глазке двери промелькнул свет, а после началось какое-то шевеление. Она отпустила кнопку звонка и поднесла свой глаз к этой выпуклой стекляшке в двери. А за дверью Соня, увидев мать, как можно тише пробралась в комнату к Лере, которая всё это время сидела в наушниках, с бокалом вина и обсуждала с подружками по сети последние новости. Соня подползла снизу, чтобы не засветится на камере и ткнула Леру пальцем. Та сняла наушники и посмотрела на сестру:

– Чего тебе? – недовольно спросила сестра.

– Там мама, – прошептала Соня.

– Кто? – переспросила Лера и встала из-за компьютера. С экрана ей тут же начали что-то кричать. Но звук был в наушниках, поэтому эти слова остались засекречены. Лера подошла к двери и посмотрела в глазок. Она закатила глаза. Потом посмотрела на Соню, которая спряталась за стенкой. Лера открыла дверь. И сразу же сказала, без приветствий и прочего:

– Фу, мерзость какая. Что надо?

– Соня у тебя? – со странным призвуком спросила мать.

– У меня. Всё? Проверила? Можешь проваливать.

– Может, пустишь мать хотя бы домой? Я же не чужой человек.

– Не чужой человек пусть идёт и дальше ошивается со своими наркоманами и преступниками, оправдывая всё любовью.

– Я же твоя мать…

– Чего тебе надо? Денег? Наличкой нет. Могу перевести на карту. Если у тебя есть. Больше ничем помочь не могу.

– А я тебя рожала! Деньги на тебя тратила! Неблагодарная, – решила надавить на единственную свою заслугу женщина.

– Да-да-да. Что тебе? Бокал воды? Старость уже наступила? – саркастично спросила Лера.

– Впусти меня! – начала врываться женщина, с которой натекла целая лужа на пороге.

– Я сейчас позвоню отцу. У вас уговор. Ты не имеешь права ко мне приближаться, – кидаясь направо и налево словами отца, произнесла Лера.

Женщина тут же отошла. Дочь хотела уже закрыть дверь.

– Позови Соню. Дай мне на неё посмотреть, – опустив голову, сказала женщина.

Лера посмотрела в ту сторону, где пряталась Соня. Они обменялись безмолвными фразами, и Соня подошла к двери.

– Доченька. Хоть ты меня не бросай. Вернись домой. Твои друзья приходили, – сказала женщина, пытаясь переманить и заставить дочь подойти к ней. Приманивала своими речами, как мышь в мышеловку. Соня знала этот добрый тон. Стоит матери добиться желаемого, и она переменится. Но и отказаться было невозможно. Ситуация безвыходная.

– Дай я хотя бы тебя обниму. У тебя же, небось, болит голова из-за дождя. Иди к маме. Моя любовь всё вылечит.

– У меня ничего не болит. Всё хорошо, мама. Иди к себе. Я не вернусь. И они мне не друзья. И не смей им говорить, где я.

– Ну, хоть обними меня, – слишком дружелюбно попросила женщина.

Соня неуверенно вышла к ней. Женщина расставила руки в стороны. Соня неуверенно шагнула к ней. И ловушка захлопнулась. От перегара у Сони закружилась головы. Стало невыносимо неприятно. Ей хотелось зажать нос от такого запаха. А потом эта женщина потянула Соню к лестнице:

–Пошли домой, паршивка. Разгулялась! Забросила мать! – резко сменилась женщина, став из доброй феи злобной ведьмой.

– Отпусти, отпусти меня, – начала вырываться Соня.

Женщина дала ей пощёчину. И в эту сцену вмешалась Лера. Она с силой выхватила Соню, затащила её в квартиру и закрыла дверь. А женщина осталась одна. В коридоре. Постояла ещё пару минут и, ничего не добившись, ушла. На улице уже стемнело. Дождь закончился, но на улице всё равно были тучи. Женщина, добитая, безумно злая, готовая к любым унижениям ради тех недостающих рублей, села на лавочку на одной пустынной улице около круглосуточного ларька. Она уже хотела расплакаться, как в беззаботной юности, но тут ей улыбнулась удача в виде знакомой для неё компании из нескольких пацанов. Она окликнула их:

– Мальчики, а куда это вы мимо меня? Торопитесь что ли?

Пацаны тут же оказались около неё. Сели на лавку, на корточки, держа в руках сигареты и бутылки пива.

– Что, тёть Шур, деньги закончились?

– А ты прям всё насквозь видишь! – игривым голосом сказала женщина. – Добавь по-дружески.

– Ага, я тебе рублики, а ты мне что? – ища во всём выгоду, спросил парнишка под небольшим градусом.

– Не хочешь, не давай. Где мой любименький. Где Кирюша?

– А вы что с ним? Замутили? Да? Слышал, Кир? Твоя дама просит заплатить за неё, – начали стебаться над другом все остальные в компании.

– Тёть Шур, у меня девушка вообще-то есть, – ответил Кирилл. Подойдя к лавке сзади и сверху протянув женщине сто рублей.

– Как так? Измена? Измена средь бела дня? – вскрикнул тот, что начал разговор.

– Дань, сейчас ночь, – исправила парня, который так пафосно вёл переговоры, тётя Шура.– Что за девчонка? С какого района? – тут же переключилась она на Кирилла.

– Я не знаю, – уныло ответил Кирилл.

– Значит, как обычно. Девушка на один день, – сделала вывод тётя Шура.

– Нет, – уверенно ответил Кирилл. Даже с напором. Эти слова его задели.

– Тогда где же она? Исчезла? Как галлюцинация? Может, пора завязывать с веществами? С ума ведь сойдёшь, – провоцировал друга Даня.

– Ты же сам вчера её видел. Она ходила почти голой по улице.

– Оу. Тут точно пора завязывать, Кирюш, – смеялись друзья из этой шайки.

– Что вы к ней привязались? Она выше этого мира! – восторженно произнёс Кирилл.

– Ну да. И где она? Почему не с тобой? Может, делит кровать с тем, кто ей больше заплатит?

– Да идите вы все! – не выдержал Кирилл и обиженно ушёл.

14.

Парень вдруг понял, что Марта действительно может стать девушкой на день. Сейчас её переведут неизвестно куда, и Кирилл потеряет её навсегда. И он так не станет для неё героем. И она не полюбит его никогда.

Алкоголь в его крови кричал об обратном. Сейчас не время всё бросать. Поэтому Кирилл, полный уверенности в себе, побежал к месту, где последний раз видел Марту. Ночью в больницу не так уж и просто попасть, на самом деле. Двери закрыты. Больные спят. Охранники на то и охранники, чтобы вот таких героев не пускать.

Кирилл обошёл больницу кругом потому, что перелезть через забор – очень просто. Залезть внутрь – тоже не так уж и трудно. Главное – найти трещину или доверие. Кирилл забрался на выступающую часть. Потом полез по уровню второго этажа, к приоткрытому окну, где мелькал маленький огонёк. Кирилл тихонечко кашлянул, зацепившись за раму окна.

– Окошко откроете? – обратился Кирилл к человеку, который курил и выдыхал дым в старую форточку.

– Это ещё зачем? Не буду я в больницу посторонних пускать. Это не проходной двор, – не сильно удивился курильщик.

– Да вы не поняли. Я просто лунатил. Мне нужно в палату вернуться, – решил приукрасить действительность Кирилл.

– Ты, лунатик, как вышел тогда?

– В том то и дело, что я не помню, – продолжил выкручиваться Кирилл, понимая, что после недавнего дождя стены больницы сырые и его ноги начинают скользить.

– Ладно, – согласился пациент больницы и впустил Кирилла. И лишь потом заметил, что Кирилл вовсе не в пижаме. Но делать что-либо было поздно. И Кирилл без проблем нашёл палату Марты. Он тихо зашёл. Посмотрел на девушку. Она спала. Её руки были привязаны. Волосы рассыпаны по всей подушки. Ноги тоже были зафиксированы. Кирилл тихо достал нож и начал перерезать верёвки. Марта что-то бормотала. И Кириллу казалось это безумно милым. Он освободил её от верёвок и попытался разбудить. Девушка поднялась, села на койку и куда-то вперёд, в пустоту, сказала:

– Зачем ты портишь мой сон, смертный?

– Я пришёл тебя спасти, – прошептал Кирилл.

– Спасти? От чего?

– От отчаяния.

– Я хочу спать. Давай оставим спасение на завтра. К тому же я не вижу смысла спасать меня. Станет хуже. Уходи. Кто бы ты ни был, – отмахнулась пациентка.

– А если я верну тебе художника? – решил пойти с козырей Кирилл.

– Мне он, конечно, нужен. А я ему нет. Смысл нам вновь встречаться?

– Я сделаю всё, чтобы ты чувствовала себя нужной и любимой.

– Мне не надо этого. Мне нужен сон. Сейчас.