По льду

– Прости, я не специально. Я здесь ждала кое-кого. Не думала, что набегут фанаты, – принялась оправдываться незнакомка, все так же упираясь Коле в грудь.

– Ничего, – ответил Николай и вежливо улыбнулся. Улыбка вышла натянутой, но девушку не смутила.

– Можешь позвать Федю Любимова?

– Да, могу.

Николай помог ей обрести равновесие, приобняв за плечи, а потом удалился. Ее образ какое-то время мелькал в его мыслях. Скорее всего дело в неожиданно разыгравшемся любопытстве. Ему было интересно, как эта девушка связана с Любимовым, который с момента прихода в команду держался довольно-таки тихо и ни разу не обмолвился о своей жизни, хотя такие разговоры были не редкостью после тренировок. Все, что о Феде было известно, – это его спортивные данные и заслуги в команде «Черные Драконы», где он играл целый год.

Зайдя в раздевалку, Коля принялся глазами выискивать Любимова. Федя сидел на скамье и, сняв шлем, пил изотоник[5], принесенный медиком Женей. Спортивный врач всегда им запасалась, зная нагрузки команды. Изотоник здорово помогал парням избежать обезвоживания. В раздевалку вслед за Николаем зашел Сергей Петрович, поэтому Коля, взяв со стола порцию напитка, присел на свое место. Он подумал, что девушка может немного подождать, а вот тренер – нет.

– Плохо, парни, – засунув руки в карманы черных брюк, начал Звягинцев. – У меня сложилось впечатление, что тренировки прошли впустую. Я не вижу улучшений.

Только рассеянность и суета вместо собранности. Оставшиеся два периода – ваш шанс на реабилитацию. Кровь из носу, камни с неба, но нам сегодня нужна победа.

Далее Звягинцев стал давать установку на второй период. Он сделал акцент на опекуне Литвинова, который преследует его по пятам и не дает играть, затем подошел к доске и, взяв в руки черный маркер, стал выводить игровые схемы. Тренерские установки заняли чуть более десяти минут. Когда Сергей Петрович покинул раздевалку, Литвинов молча подошел к Феде и, пригнувшись, сообщил тому на ухо, что в коридоре его дожидаются. Любимов благодарно кивнул и на некоторое время покинул раздевалку.

Оставшееся время перерыва пролетело незаметно. Снова нужно было выдвигаться на лед. Во втором периоде в рамку поставили Любимова. Миронову требовалось отдохнуть, а второго вратаря необходимо испытать. Технический уровень Федора на воротах был чуть выше, чем у Алексея, да и соперника он считывал лучше. В прошлом сезоне, в составе «Черных Драконов», он уже играл против «Стальных Волков» и кое-что знал об их бросках.

Второй и третий периоды «Снежные Барсы» следовали указаниям Сергея Петровича: не снижали скорость, не позволяли «Стальным Волкам» руководить ими и не стеснялись в силовых приемах. До грубых нарушений не доходило, тем не менее противнику досталось. Несколько раз «Барсов» штрафовали за задержку соперника клюшкой и случайные подножки. Однако вопреки малочисленному составу команде удалось вырваться вперед с перевесом в одну шайбу. «Стальные Волки» прощать «Снежным Барсам» рывок не собирались и к концу третьего периода обстановка накалилась.

Опекун Литвинова попытался атаковать его сзади, зная, что получит штраф, поэтому Николаю необходимо было принять быстрое решение: бросить или позволить противнику отобрать шайбу. С такого расстояния он вряд ли попадет по воротам, он посмотрел в другую сторону ледового поля и заметил на пятаке Ильина. Литвинов замахнулся клюшкой, чтобы совершить передачу, но не рассчитал, и шайба перелетела через плексигласовое стекло на трибуны.

Коля выпрямился и поднял голову, чтобы проследить траекторию полета шайбы, надеясь, что его промашка не будет стоить кому-то рассеченной брови или лба. Он видел, как шайба летела в сторону девушки, однако разглядеть ее помешала фотокамера. Та хотела запечатлеть игровой момент на льду и приблизила фотоаппарат к лицу. Николай в этот момент благодарил Вселенную за то, что болельщица решила сделать снимок именно сейчас: камера так или иначе защитила ее от удара.

Когда шайба с треском пробила стекло в объективе, девушка чуть не упала. От испуга она выронила из рук аппарат, и камера повисла у нее на шее. Прижав дрожащие руки к груди, она стала жадно глотать воздух. Нарастающую панику помог снять один из фанатов «Снежных Барсов», что сидел рядом с ней. Болельщик поинтересовался, в порядке ли она, и, получив в ответ слабый кивок, улыбнулся, подобрал шайбу и спустился вниз по лестнице, чтобы через плексиглас передать ее арбитрам.

Судьи свистком остановили матч, и только тогда Николай смог рассмотреть лицо потерпевшей. Испуганными глазами на ледовую арену смотрела девушка, которая о чем-то разговаривала перед матчем с Любимовым, а перед этим налетела на него в толпе фанатов. Такое стечение обстоятельств показалось Николаю странным. Незнакомка присела на трибуны и провела большим пальцем по очерченной линии скул. Ее лицо стало бледным, а уголки губ опустились, когда она посмотрела на разбитый объектив.

Литвинов почувствовал вину за испорченный фотоаппарат, который скорее всего прилично стоил (марки ему разглядеть не удалось, но вряд ли фотограф будет использовать дешевую технику). Он за несколько секунд до очередного вбрасывания решил, что по окончании игры отыщет ее в толпе и предложит возместить ущерб. Николай всегда нес ответственность за свои поступки, и этот случай не исключение.

Третий период закончился для «Снежных Барсов» успехом: им удалось одержать победу над «Стальными Волками». После звука сирены первая пятерка собралась в круг, а затем к ним подкатили и другие игроки. «Снежные Барсы» запрыгали на льду и одарили друг друга победными объятиями.

– Матч окончен со счетом 2:1. Победу одержала команда «Снежные Барсы».

Когда с традиционными рукопожатиями и благодарностями было покончено, Николай поспешил покинуть лед. Он не знал, успеет ли найти ту девушку до ее ухода или нет, но почему-то думал о том, что она захочет дождаться Любимова. Литвинов протискивался сквозь толпу, выискивая русые косы. Незнакомка стояла у стены, уперев в нее правую ногу и сложив руки на груди. Коля, сняв краги и зажав их под мышками, расстегнул шлем и стянул его с головы. Его намокшие светлые волосы упали на лоб, и он попытался пальцами вернуть им прежнее положение. – Прости за испорченную камеру, – произнес Николай, когда оказался в метре от нее.

Литвинов был выше незнакомки на целую голову, и сначала девушка испугалась, когда кто-то большой и высокий оказался в поле ее зрения. Она смерила его изучающим взглядом и улыбнулась. То беспокойство, которое она испытала первоначально, улетучилось. Подняв взгляд, чтобы лучше рассмотреть Литвинова, незнакомка склонила голову набок и только потом ответила:

– Игровой момент. Зрители осознают риск вылета шайбы за ограждение ледовой площадки, а потому не имеют права жаловаться.

Ее голос был до того спокойным, что Николай на мгновение не знал, что ответить. То, что девушка не имела к нему никаких претензий, – это прекрасно. Но чувство вины все равно продолжало терзать его изнутри. Уйти просто так он не мог, даже если о возмещении ущерба речи не шло. Николай переминался с ноги на ногу и хотел нарушить воцарившееся между ними молчание, но незнакомка его опередила.

– Ты не виноват, что шайба полетела в объектив моей камеры.

– Не могу смириться с этим. – Литвинов пожал плечами и добавил: – Подожди меня здесь, пожалуйста. Мне нужно привести себя в порядок, а потом я отвезу тебя в магазин техники. Камеру нужно обновить.

– Но… – попыталась возразить она.

– Пожалуйста, подожди меня здесь.

– Привык нести ответственность за свои поступки?

– Именно так, – бросил напоследок Литвинов и скрылся в раздевалке.

Девушка все-таки дождалась Николая. Когда Литвинов выскользнул из раздевалки, она пила через трубочку облепиховый чай и листала ленту телефона. Что-то на экране заставило ее улыбнуться, но, когда Коля подошел к ней, она заблокировала телефон и спрятала его в сумке для фотоаппарата. Со всей серьезностью незнакомка посмотрела Литвинову в глаза. То ли хотела понять, шуткой ли было предложение о покупке нового фотоаппарата, то ли ее привлек цвет его глаз.

Дорога до машины прошла в полном безмолвии. Они не были знакомы друг с другом, а потому и обсуждать им было нечего. Когда они дошли до черной «мазерати», девушка округлила глаза от удивления. Она, конечно, знала, что спортсмены много зарабатывают, но все равно застыла в изумлении. Кататься на такой машине ей никогда не доводилось.

Литвинов открыл правую дверцу и помог девушке сесть в машину. Он погрузил вещи в багажник, а затем занял водительское кресло. Николай уже вставил ключ в зажигание, когда на задворках сознания мелькнула мысль о том, что он так и не знает ее имени. Их пути, вероятно, разойдутся, когда Николай возместит ей принесенный на матче ущерб, однако не называть ее по имени показалось ему крайне невежливым. Поэтому, вырулив с парковки, Литвинов поинтересовался:

– Как я могу к тебе обращаться?

Незнакомка подняла на него зеленые глаза и сквозь смущенную улыбку выдавила:

– Аня. Аня Костенко. Твое имя я знаю.

Николай вовсе этому не удивился. Хотя Аня, наверное, этого и ожидала. Со всей серьезностью он следил за дорогой. Сына Литвинова знал весь город, поэтому она вполне могла получить сведения о нем из новостей об официальных приемах семьи и обо всех мероприятиях, на которых Коля появлялся вместе с отцом. Но, учитывая, что Аня приходила болеть за Любимова, он не исключал тот факт, что о нем она осведомлена благодаря спорту. Потому, перестроившись на другую полосу, спросил:

– Следишь за хоккейными сводками?

– Приходится, если речь идет о работе в спортивном издании.

– И как много ты обо мне знаешь?

– Базовые сведения. Тебя зовут Николай Литвинов. Играешь под 78 номером. Крайний нападающий «Снежных Барсов», позиция – правый хват. Рост – 1,90; вес 85 килограммов. Возраст – 21 год. В прошлом сезоне играл в МХЛ, но теперь из-за возраста членов команды вы подали заявку на участие в регулярном чемпионате КХЛ. В МХЛ ты был признан лучшим бомбардиром.

– Удивлен, признаю, – сказал Коля, и это не было лукавством. Не каждый день встречаешь девушку, которая интересуется хоккеем и имеет феноменальную память на цифры. – Не знал, что еще есть девушки, которые приходят на матчи, чтобы поддержать команду, а не для того, чтобы привлечь внимание хоккеиста.

– У меня чисто рабочий интерес. Для того чтобы работать фотографом в спортивном издании, мне нужно собрать портфолио. Лучшего случая, чем сегодняшний матч, не представилось.

– Надеюсь, снимков предостаточно, и тебя возьмут на работу.

Аня лишь пожала плечами и отвернулась к окну. Остальной путь до магазина прошел в тишине. Николай больше ни о чем не спрашивал. Конечно, он бы мог сделать предположение, что Костенко питает не только рабочий интерес к их команде, но смолчал. Спрашивать про Любимова он не имел права. Аня тоже не продолжила диалог и всю дорогу смотрела в окно.

– Приехали, – Коля нарушил тишину и заглушил двигатель. – Возьми, пожалуйста, старый фотоаппарат. Нам нужно подобрать такой же.

– Может, обойдемся деталями, необходимыми для ремонта? – отстегивая ремень безопасности, сказала Аня, чувствуя, как неловкость настигает ее.

– Нет, – отрезал Николай и помог Ане выйти из машины. – Ремонт потребует времени. Не смогу уснуть, зная, что из-за меня ты не можешь делать фотографии.

Аня не нашла, что ответить, пожала плечами и, после того как Коля закрыл машину, последовала за ним в магазин. Как выяснилось после матча, пострадал не только объектив. Была нарушена целостность и других деталей фотоаппарата. Диагностика и ремонт обошлись бы в меньшую сумму, чем покупка новой фотокамеры, но заняли бы время, которого у Костенко просто не было: через два дня у нее финальное собеседование. Если она успешно его пройдет, то ей необходимо будет приступить к работе, а без камеры это невозможно.

– Прошу, – произнес Литвинов, когда они дошли до магазина, и приоткрыл дверь.

Аня поблагодарила его кивком и прошла внутрь. Их сразу встретил консультант, который вежливо предложил свою помощь. Николай не хотел тянуть время, потому сразу сообщил, что им необходим новый фотоаппарат, и попросил Аню достать из сумки старую камеру. Она расстегнула замок сумки, которая висела на правом плече, и хотела потянуться за фотоаппаратом, точнее за тем, что от него осталось. Но передумала, так как сочла это не совсем хорошей идеей. Аня вспомнила, что во внутреннем кармане сумки хранится технический паспорт, поэтому достала его и протянула консультанту. Тот вытянул техпаспорт из рук, обратил внимание на марку фотокамеры и, прикусив нижнюю губу, призадумался, словно пытался припомнить, есть ли товар в наличии.

– Хм, Canon EOS 6D Mark II, – произнес консультант.

– У вас есть такие в наличии? – спросил Николай со всей серьезностью.

– Точно не могу сказать, пройдем в раздел зеркальных фотоаппаратов и посмотрим, – консультант вытянул правую руку вперед, приглашая их пройти дальше.

Коля и Аня молча последовали за консультантом. Оказавшись в нужном отделе, они остановились, а консультант принялся поспешно выискивать необходимую модель. Поиски нужного фотоаппарата заняли не более пяти минут.

Стоило Ане взглянуть на ценник, как ее глаза округлились. Она тут же дернула Николая за руку, но тот не обратил внимания. Стоимость нового фотоаппарата показалась Костенко крайне высокой, учитывая, что три года назад он стоил гораздо меньше. Безусловно, Аня осознавала, что Литвинов может позволить себе такую дорогостоящую покупку, но не видела в этом такой острой необходимости. Потому, схватив Колю за руку, она оттянула его от консультанта, который бодро рассказывал ему о преимуществах данной модели, и, встав на носочки, прошептала ему на ухо:

– Пожалуйста, давай ограничимся покупкой новых деталей.

– Почему? – изогнув бровь, уточнил Литвинов, словно не мог взять в толк ее слова.

– Потому что покупка нового фотоаппарата будет неоправданной. Это прекрасно, что ты пытаешься возместить мне ущерб. Но цена твоего поступка слишком высока.

– Если ты думаешь, что будешь мне чем-то обязана, то ошибаешься. Позволь мне сделать то, что я должен, – ответил Николай и, заметив на себе ее недовольный взгляд, добавил: – Я просто хочу поступить правильно.

Аня сдалась и, опустившись на стопы, отвернулась и сжала пальцы в кулаки. К тому времени, как она остыла и обернулась, Николай уже оформлял гарантийный талон и рассчитывался за покупку. Костенко подошла к нему и встала у него за спиной. Когда с расчетом на кассе было покончено, Николай жестом позвал Аню последовать за ним. Оказавшись на улице, где постепенно солнце заходило за горизонт, Литвинов вручил ей коробку с новым фотоаппаратом.

– Надеюсь, эта камера прослужит дольше и больше не подвергнется испытанию шайбой, – сказал Коля, передав коробку.

– Если ты будешь соблюдать аккуратность на льду, то вполне возможно, – отшутилась Аня и добавила: – Спасибо.

Николай пропустил мимо ушей колкий комплимент и бросил короткое «не за что». Уточнил, стоит ли ему подвезти ее до дома, и, получив отрицательный ответ, попрощался. Аня медленно удалялась с парковки с новой покупкой, а Коля стоял около «мазерати» и смотрел ей вслед. Когда девушка скрылась из поля зрения, молодой человек сел в машину.

События сегодняшнего дня изрядно измотали его: сначала матч, на котором необходимо было выложиться на все сто, чтобы одержать победу, а затем поездка в магазин. Николай на минуту прикрыл веки. Стоило ему расслабиться, как он ощутил лавандовый запах, который продолжал витать в салоне автомобиля. Коля резко распахнул глаза, выпрямился и поехал в сторону дома.

Глава 4

В субботу утренняя тренировка прошла в напряжении. Несмотря на то что следующий матч только во вторник, подготовка требовала гораздо больше времени и усилий, чем имелось в запасе. Уже третий день команда изучала манеру игры своих противников. О «Пантерах» из Санкт-Петербурга часто писали в СМИ и говорили на телевизионных шоу. Дух соперника был под стать городу: суровый и хмурый. «Пантеры» были известны в КХЛ своей напористостью и нечестной игрой: некоторые члены команды могли намеренно вывести соперника из строя. Как у них получалось обозлить противника и накалить и без того напряженную обстановку на льду, никому не было известно. Даже в процессе интервью из игроков нельзя было выудить ни слова на этот счет. Хотя некоторые полагали, что «Пантеры» просто-напросто были бойки на язык и могли наговорить гадостей, лишь бы заварить драку. Потому Сергей Петрович вбивал «Барсам» одно и то же: «Злой язык – лучший посредник для установления вражды и раздора. Гнусные слова всегда влекут за собой действие. В вашем случае, что бы ни было сказано, лучше бездействовать и не вступать с ними в перепалки».

Между утренней и вечерней тренировками у «Снежных Барсов» была пятичасовая передышка для того, чтобы они могли набраться сил и снова выйти на лед для оттачивания техники и изучения новых приемов, которые могут помочь в предстоящей игре. В выходные дом Коли пустовал, так как Александр Юрьевич вел важные переговоры насчет нового строительного проекта, поэтому Литвинов пригласил к себе Миронова, чтобы вместе скоротать время до следующей тренировки. По пути они заехали пообедать, а потом свернули к дому Литвинова. Солнечная погода благоприятствовала посиделкам на улице, поэтому они устроились во внутренней лаунж-зоне, в наполовину застекленной беседке, расположенной вблизи зеленых низкорослых кустарников.

Беседка была вполне просторной. Две стенки застеклены (та, что находилась у входа, и та, что была по правую сторону от нее), а другие две имели белую плиточную кладку. В дальнем левом углу был встроен камин, так что находиться здесь можно и в более холодную пору. От камина и до конца стены тянулась длинная деревянная панель, на которой располагались мелкие вещи: декоративные подушки и мягкие пледы.

Леша присел за стол лицом к камину, а Коля – напротив него. Утренняя тренировка утомила обоих, потому сил на энергичные разговоры у них не было. Николай подозвал к себе Екатерину Андреевну и попросил ее принести им два напитка с L-карнитином, чтобы они смогли быстрее восстановить силы после интенсивной тренировки. Экономка кивнула и удалилась.

Еще с утра Литвинов заметил, что с Мироновым что-то происходит. Леша выглядел поникшим, а его глаза – потускневшими. Привычная разговорчивость Миронова улетучилась. Он молчал, покусывая губы и постукивая левой пяткой по напольному покрытию.

Литвинов посмотрел Леше через плечо, и в голове стали всплывать моменты пятилетней давности, когда их пути пересеклись. Дружба между парнями завязалась с момента, когда Коля прошел отбор в МХЛ. Оказавшись в одной команде, они сначала взаимодействовали исключительно на льду: Коля помогал Леше брать тяжелые шайбы, а тот, в свою очередь, – тренировать броски по воротам с разных углов и из самых неудобных позиций. Обоих это вполне устраивало, так как Николай не привык заводить дружбу, а Леша в этом не нуждался. Но однажды именно Миронов выручил Литвинова в ситуации, которая была для Николая безвыходной.

Первые месяцы в Молодежной Хоккейной Лиге были для «Барсов» не самыми успешными. Команда была новой, и после игр в любительской лиге ей не хватало опыта. Каждый матч заканчивалась поражением. Провалы заставляли «Снежных Барсов» болтаться внизу турнирной таблицы. Такой расклад не устраивал никого: ни спонсоров, ни директора хоккейного клуба. Команду считали безнадежной. Но Сергей Петрович настаивал на своем и просил дать ему время, аргументируя это тем, что хоккей – командная игра, а сплоченностью в команде не пахло.

Александр Юрьевич мириться с проигрышами также не был намерен. Посетив один из матчей, который закончился поражением, он разозлился не на шутку, вскочил с места в VIP-ложе и отправился в тренерскую. Он был намерен поговорить со Звягинцевым, которого поставил на пост главного тренера, и с сыном. Когда трое оказались в тренерской, завязался разговор, перешедший на повышенные тона. Литвинов-старший стал показывать сводки спортивных новостей, где писали об очередном фиаско сына владельца «НИС-групп», и сказал, что это удар по его репутации. Между отцом и сыном началась перепалка, в которую вступил Сергей Петрович, чтобы защитить Николая.

В этот момент Леша проходил мимо тренерской, дверь была слегка приоткрыта, и через маленькую щель обеспечивался обзор на происходящее внутри. Весь диалог он слышать не мог, так как подоспел уже к концу. Вжавшись в стену, чтобы стать менее заметным, он повернул голову вправо и заметил, как Александр Юрьевич замахнулся на сына и влепил тому пощечину. Миронов не знал тогда, почему это произошло, ведь дела семьи Литвиновых не имели для него никакого значения, но после того, как Александр Юрьевич покинул тренерскую, Леша подошел к Коле и предложил переночевать у себя. Николай согласился, даже не раздумывая. Идти домой ему не хотелось, к тому же отец перед уходом сказал, что не желает его видеть.

– Леш, что-то случилось? – спросил Литвинов.

Миронов перевел на него взгляд и застыл в немом молчании, будто бы не находил подходящих слов. Екатерина Андреевна уже принесла напитки и поставила на стол. Однако Леша даже не взялся за стакан, а Николай не давил на друга и занял выжидательную позицию, так как знал, что тот заговорит, когда придет время. Он молча пил напиток и следил за тем, что происходило вне беседки.

– Случилось, – спустя несколько минут молчания проговорил Миронов.

Литвинов перевел на него взгляд и склонил голову набок, показывая, что готов выслушать.

– Ты бы смог смотреть родному человеку в глаза, зная, что он причинил боль другому? – Миронов закусил внутреннюю часть щеки и попытался сохранить спокойствие. Ком в горле сковывал голосовые связки.

– Зависит от того, насколько сильна боль, и от того, кем тебе приходится этот человек.

– Допустим, это твоя семья. Отец совершил недостойный поступок, и ты об этом узнал абсолютно случайно. Ты высказал все отцу, но он попросил тебя держать язык за зубами. И ты смолчал.

Николай напрягся. Выпрямил спину и облокотился на стол. Он понимал, что Миронов подводит его к важному разговору. И, судя по всему, не к самому приятному. Литвинов попытался представить в голове ситуацию, которую описал Леша. Белая пелена предстала перед ним. Он не знал, как бы поступил в такой ситуации. Промолчал бы? Смирился бы с поступком отца? Вряд ли.

Широко распахнув глаза, Коля ответил:

– Ты знаешь, что я за честность. Правда, какой бы она ни была, имеет место быть.

– Правда, – небрежно бросил Миронов. – Какой в ней толк, если она может разрушить мою семью?

– Ты бы очистил свою совесть и избавился от той вины, что побудила тебя на этот разговор, – спокойно ответил Литвинов и отставил пустой стакан в сторону. – Но я не на твоем месте, чтобы выносить вердикт.

– Верно, не на моем. Но мне больше не с кем поделиться. Измена отца выбила меня из колеи.

Литвинов тяжело вздохнул. Ситуация, в которой оказался Миронов, действительно затруднительная: расскажет матери – предаст отца. Смолчит – покорится отцу и позволит матери думать, что семейные узы крепки и по сей день. Выбор заставит принять Лешу чью-то сторону. Это неизбежно. Вопрос в правильности выбора и в минимизации последствий. Николай был за правду, но он не мог обязывать Миронова следовать принципу честности, когда не был на его месте.

Николай знал родителей Леши около пяти лет и не мог вообразить, что Миронов-старший способен на измену. Когда Коля в первый раз пришел к ним домой, то увидел эталон семейных отношений и восхищался этим. У него не было нормальной семьи, и часто он размышлял, что было бы, если бы его мама была жива. Коля размышлял об этом каждый раз, когда видел родителей Леши, которые готовы идти на компромисс и искать совместные пути решения проблем. Вероника и Михаил были откровенны друг с другом.

Родители Миронова не обладали ни известностью, ни богатством. Мать Леши работала воспитателем в детском доме, а отец трудился ассистентом в отделе маркетинга небольшой фирмы, которая занималась баннерной и наружной рекламой. Вероника никогда не претендовала на роскошные дома за городом и на брендовые вещи, а Михаил работал не покладая рук, чтобы выплачивать кредит за двухкомнатную квартиру неподалеку от военного городка. Леша был единственным ребенком в семье, хотя всегда мечтал о младшей сестре, и был обеспечен всем необходимым даже в тех случаях, когда родители едва сводили концы с концами. Однако когда карьера хоккеиста пошла в гору, жить Мироновым стало проще: некоторые счета оплачивал Леша.

– Ты оказался перед сложным выбором. Просто закрой глаза и позволь себе прочувствовать то, что ты рассказал. Голос сердца всегда подскажет верный путь.

Миронов быстро прокрутил события вчерашнего вечера в голове: от измены отца до разговора с ним. Сердце неприятно закололо в груди. Жгучая боль разлилась по венам. Губы непроизвольно дернулись. Леша распахнул глаза и пустым взглядом уставился на камин. Он крепко сжал стакан, стоявший перед ним, а затем залпом выпил напиток. С грохотом поставив стакан на стол, Миронов выпалил: