Тенлис Хилл. Последняя Игра

Глава 2

«Сожаление о содеянном или случившемся по воле Господа, вгоняет запутанных людей в тупик. Бесконечные Попытки исправить ситуацию, порой неизбежно оборачиваются крахом собственного сознания и ещё большим утратам».

Город накрыл аномально холодный циклон, словно укутав его белоснежным покрывалом. Блестящий снег неспешно опускался на потрескавшийся асфальт и красочные кровли жилищ, превращая Тенлис-Хилл в жалкое подобие рождественского шара. В служебном кабинете шерифа, напротив, становилось душно и напряжённо. Дин уже в который раз перечитывал материалы переданного дела из соседнего городка и не мог избавиться от мысли, что его что-то выводит из равновесия в чёрно-белых фотоснимках жертвы с изуродованным лицом.

Рядом покоилась красочная афиша цирка, привлекавшая внимание так сильно, что взгляд непроизвольно постоянно возвращался к искривлённым лицам артистов и их странному директору, покрытому шрамами. Мозг непредумышленно постоянно сравнивал людей, изображённых на афиши, с фотографиями с места трагедии. Но ход мыслей неожиданно прервали, и шерифа возвратили в действительность стуком в дверь.

– Входите, – устало произнёс мужчина, не поднимая головы. Он начал складывать бумаги в ящик стола, не желая пугать посетителей странными снимками. – чем могу быть полезен?

Наконец, подняв взгляд на гостя, Дин застыл на мгновение, увидев перед собой достаточно рослого человека в длинном бордово-чёрном пальто, каких уже давно не носят. Угольные волосы нежданного гостя были туго стянуты на затылке, а продолговатое мертвенно-бледное лицо сплошь покрывали следы чудовищных ожогов. Незнакомец фальшиво улыбался, и эта улыбка больше походила на звериный оскал готового к атаке хищника, уродуя весь образ ещё сильнее.

– Доброго дня, шериф Уитмор! Позвольте представиться: Макс Дефолт, директор прекрасного цирка, что прибыл к вам в город, – мужчина учтиво кивнул и присел на предоставленный Дином стул.

– Дин Уитмор. Что привело вас к нам?

– Мы странствуем по всему миру, и наши дороги сошлись в этом чудесном месте. Когда-то я и сам родился в этом маленьком городе, было приятно, знаете ли, оказаться здесь вновь.

Голос директора отдалённо напоминал скрип засохших веток по стеклу в спальне Дина, стало до такой степени противно, что Уитмор почувствовал, как внутри скручивается тугой узел, вызывая приступ тошноты.

– Надолго к нам? И где остановитесь?

– О, это я пришёл выяснить к доблестным стражам порядка. Моему цирку будет крайне удобно раскинуть свои шатры на старом стадионе, – он снова улыбнулся, вызывая у Дина большее отвращение. – Мы проведём семь представлений и покинем вашу обитель, шериф.

– Хорошо, я не против. Дерзайте.

Директор неторопливо поднялся с места и надолго задержал взгляд чёрных, блестящих глаз на единственной фотографии в деревянной раме, стоящей на столе шерифа среди остального хауса. На ней Сара дурачилась в прошлое Рождество, примеряя на себя парик с разноцветными волосами.

– Ваша…

– Сестра. На фото моя сестра.

– Я думаю, её заинтересует приглашение на первое шоу. Это будет честью для моих людей.

Он поспешно положил на стол два чёрных билета с красной гравировкой и покинул кабинет, расплываясь в зловещей улыбке. Стоило двери захлопнуться, Дин вскочил с места и, распахнув форточку, вдохнул свежий воздух. От мрачных мыслей, которые роились у него в голове после разговора с директором, отвлёк звонок мобильного телефона.

– Ну и где ты? – голос Сары моментально отрезвил возбуждённое сознание.

– Я уже иду! – воскликнул Дин и, схватив с вешалки куртку, поспешил к чёрной «Импале», припаркованной у полицейского участка.

У Дина имелся свой автомобиль, после страшной аварии шерифу выдали новенький Бронко, но «Импала» напоминала о бывшей хозяйке, и мужчина часто ездил на ней, рассчитывая в будущем подарить сестре, когда та получит водительские права.

Сара дожидалась у кованых ворот школы. Бесцветное здание молчаливо наблюдало за кутающимися в тёплые куртки школьниками. Сара потуже затянула оранжевый шарф, спасаясь от поднявшегося ветра, и болтала с Девиной, жестикулируя руками. Девушки оказались так увлечены разговором, что не заметили, как мужчина со свистом затормозил на парковке, осыпав их первым снегом из-под колёс машины.

– Эй! – сестра, возмущённо шипя, забралась на пассажирское сидение и исподтишка стукнула брата в плечо. – Совсем сдурел?

– Хотел развеселить твою кислую мину, – отозвался Дин, а потом замер, разглядывая яркий элемент гардероба сестры. – где взяла такой шарф?

– Девина дала, чтобы я не окоченела тут, – буркнула девушка, а Дин словно провалился в прошлое, где подшучивал над школьным другом, носящим такой же.

– Ты узнал его, правильно? – спросила Девина.

– Да. Это шарф Тома.

Девина, устроилась на заднем сидении, мысленно представляя, как сложилась бы её жизнь, будь оба брата, все ещё живы. Она не знала Сэма, видела лишь чёрно-белые фотографии, хранящиеся в ящике стола матери. Но прекрасно помнила Тома с его привычкой создавать впечатление умного и чрезвычайно успешного человека, сбежавшего из города Проклятых. Города, где Девине приходилось жить. Она никогда не верила в байки, рассказанные подругой, для неё братья просто оказались не в том месте и не в то время, но странное ощущение пустоты внутри разрасталось с каждым прожитым годом.

– Что с погодой творится? – возмущённо спросила Сара, смотря в окно на проносящиеся мимо деревья, покрытые тонкой пеленой снега.

– Такое бывает, – ответил Дин, внимательно следя за слишком сильно знакомой дорогой.

– Словно сама природа злится на нас, – девушка надула пухлые губы и, сложив руки на груди, уставилась на брата.

Дин впервые серьёзно задумался над её словами. Десятая Осень и правда выдалась ужасной: пронизывающие влажные ветра сменялись бесконечным мокрым снегом и аномально продолжительными ливнями, словно сам город противился его отчаянной задумке, отталкивал, проявляя самый настоящий протест.

Через несколько минут, припарковав машину на крошечной парковке, обсыпанной гравием, гости приблизились к городскому кладбищу. Холодные бетонные плиты встречали немногочисленных посетителей безнадёжной картиной. Девушки шли чуть впереди, беспрепятственно продвигаясь по узким тропам, покрытым снегом и грязью, и только Дин ступал неторопливо, он знал лицо каждого призрака, что в ту роковую ночь стояли в молчаливом ряду, как немые зрители неизбежного.

Агату похоронили неподалёку от её старых друзей. Их могилы стали самым болезненным напоминанием о прошлом. Они вынуждали всех городских жителей помнить о битве, о которой они даже не подозревали.

– Наконец-то! – Сара воскликнула, победно, подбегая к мраморному камню, и варежкой смахнула упавший снег с надписи.

– Агата Роуз, – почти шёпотом произнесла девушка, усаживаясь на колени прямо на холодную землю. – Спасибо, что позволила мне выжить…

Дин подошёл к младшей сестре и, с огорчением глядя на гравировку, обнял её за хрупкие плечи. Это было всё, что осталось от его любимой. Только камень и вечная боль, что грызёт душу до такой степени, что порой и жить не хватает сил.

Из глаз Сары покатились горячие слёзы. Каждый год они приходили к безмолвному камню, и девочка снова и снова благодарила сестру за все те годы, которые та ей подарила. Дин молча наблюдал за ней, скрывая свою боль внутри. Он не мог позволить себе проявить слабость перед сестрой, которая и так прекрасно понимала, что чувствует старший брат.

Девина приезжала нечасто, как правило, в компании других людей, желающих посетить могилы родственников. Но Дин постоянно подходил с ней к двойной могиле братьев Дэвис и оставлял кровавые розы.

Воспоминания, когда-то начерченные кровью, стёрлись из его памяти, оскорбления и презрение испарились, как будто их никогда и не было. С годами осталась только горечь от потери.

– Идём, Сара, замёрзнешь.

Девушка смахнула непрошенные слёзы с красных щёк и, прижавшись, как в детстве к брату, последовала назад к машине.

– В город приезжает цирк, ты сходишь со мной? – вдруг спросила она, смотря щенячьими глазами.

– Уверена, что хочешь смотреть на кучку уродцев?

Девушка кивнула продолжив:

– Просто интересно, говорят, директор цирка умеет говорить с духами.

Дин неожиданно резко дёрнул сестру за плечо, грубо разворачивая к себе лицом.

– Не смей лезть в это, Сара!

Сестра вытаращила свои большие зелёные глаза и, вырвавшись из неожиданной хватки, ударила брата в плечо.

– Я не собиралась! Чего ты взбесился?

– Переживаю за тебя. Ты не должна даже думать о призраках, Сара, в твоей жизни их больше не будет. Никогда.

Сам же он бросил взгляд в небо, где ранняя луна уже проклюнулась, окрашивая свои кромки в розоватый оттенок. Противоречил сам себе и ненавидел за это.

«Ещё немного. Я должен попытаться», – подумал шериф, подталкивая сестру к машине.

По дороге домой мужчина предавался размышлениям о правильности своего решения. Дин всё ещё опасался, что, приоткрыв завесу вековой тайны, спрятанной в дневнике душевнобольного художника, навлечёт на город новые несчастья, от которых не отмыться. Но надежда вернуть Агату была сильнее этого страха. Сильнее всего.

Уитмор привёз Сару домой поздно вечером. Не желая контактировать с родителями, ужинающими в столовой, она быстро поднялась в свою спальню и заперла дверь на защёлку. В такие важные дни ей всегда хотелось побыть одной. Девушка торопилась посмотреть старые фотографии и просто полежать в кровати, вспоминая те исключительные моменты из прошлого, которые бережно хранились в сердце.

Однако сегодня в комнате было непривычно холодно. Сара взяла старый альбом и, не снимая с себя одежду, завернулась в тёплый плед. Страницы шуршали в руках, унося, казалось, в совершенно другую реальность.

Неожиданный шелест рулонной шторы заставил вздрогнуть. Сара посмотрела на чёрный кусок драпированного картона и уже хотела продолжить рассматривать фотографии, но за окном пронзительно закричал ворон.

– Что за чертовщина! – Уитмор метнула раздражённый взгляд на штору, и, не увидев ничего странного, медленно поднялась с кровати, подходя к окну.

Ночь уже обволакивала город своим тёмным покрывалом, желая поскорее усыпить. Жёлтый свет фонарей не мог разогнать сгущающуюся тьму, и казалось, что густой лес за их домом утопает в непроглядной мгле. Только мертвенно-бледная луна с кровавой каймой осмеливалась высунуться из-за громадной тучи, словно предупреждая город о своём скором возвращении.

«Снова кровь… Я и забыла, что это должно́ было произойти сегодня».

Сара испытывала неестественное беспокойство внутри и пристально всматривалась в даль. У очерченной тьмой кромки леса она всё же заметила медленно движущуюся фигуру. Это было светлое пятно, почти бесцветное, оно беспрепятственно перемещалось из стороны в сторону, не касаясь земли.

Девушка не могла разглядеть детали, но внезапно Сара точно ощутила, что фигура смотрит прямо на неё.

Дин тем временем благополучно добрался до спортивного бара с броской неоновой вывеской «Змей». В настоящий момент это игорное заведение не выглядело как конспиративная кроличья нора бандитов, теперь «Змей» считался вполне популярным местом, где регулярно собирались уставшие от бесцветных будней личности. Современная музыка грохотала так, что доносилась до слуха мужчины ещё на улице. Некогда дремучая парадная лестница теперь ярко освещалась десятком кроваво-красных мощных электрических ламп, подсвечивающих ещё одну неоновую вывеску с рельефным изображением самого коварного змея, пожирающего собственный хвост.

Уитмор, огляделся, неторопливо прошёл к бару, расположившись на высоком кожаном стуле и заказывая добрую порцию двойного виски. Ночной кошмар, напрямую связанный с данным местом, всё ещё всплывал в памяти обрывками, а вместе с ним слышался ожесточённый голос собственного разума.

– Дружище, таки решил посетить нас вновь! – радостно вскрикнул Вижен, ударяя по плечу старого друга. – Рад тебя видеть, Дин.

Вижен устроился на соседний стул, жестом здороваясь с барменом и делая заказ. Иногда Дину казалось, что этот кудрявый «засранец» продал душу дьяволу и теперь наслаждался вечной молодостью и столь успешным ведением дел. Вижен не менялся с годами, лишь стиль одежды становился серьёзнее, но под строгими пиджаками скрывалась всё та же личность, не умеющая вовремя заткнуться.

– Решил, сегодня не повредит выпить в компании, – откликнулся Дин, пристально разглядывая золотистую жидкость, переливающуюся зеленоватыми оттенками стробоскопа за толстым стеклом бокала.

– И это достаточно хорошая идея, приятель, – Вижен подмигнул бармену, выряженному в белоснежную рубаху с широкими рукавами и глупую бабочку красного цвета, на столе появилось два высоких бокала с новыми коктейлями.

– Кого-то ждёшь? – спросил Дин, поднимая взгляд на друга.

Мужчина не успел утвердительно ответить, как к стойке подошла Камилла, высокомерно бросая полный осуждения взгляд на школьного друга. Вижен заметив их немногословную перепалку, подтянул девушку к себе, целуя в губы.

– Крошка, сегодня без ваших скандалов, – пытаясь разрядить обстановку, весело усмехнулся он.

– Какие уж тут скандалы, Ви, он всего-то хочет превратить в развалины всё, что я возводила годами! – бархатный голос могущественной ведьмы раздался в голове Дина, как омерзительный удар в церковный колокол, взывая к его рассудку.

– Иди к чёрту, Камилла, не до твоего скулежа сейчас.

– Я всего лишь своевременно предупреждаю тебя, Уитмор. Агата была моим другом, но я не готова уплачивать такую адскую цену, и ты, думаю, тоже. Стена поддерживается сильной магией, которую ты не вправе трогать!

– Я готов заплатить любую цену! Любую, понимаешь? Она не заслужила того, что произошло, мой нерожденный ребёнок, которого Агата носила под сердцем, не заслужил этого! – Дин вскочил с места, разбивая бокал о кафельный пол, и, наградив Камиллу взглядом, полным презрения, покинул бар.

Аномально холодный воздух обжигал лёгкие, в душе клокотала беспощадная обида, растерянность, страх. Все эмоции смешивались воедино, создавая противоестественную картину перед глазами. Дин забрался в машину, ударяя по газам и уводя импалу в сторону леса.

Бесконечного леса, который он ненавидел.

Автомобиль стремительно мчался по грунтовой дороге, утопая в размокшей от воды почве, но Уитмор продолжал жать на газ, пока не показалась развилка с приколоченной меткой на старом безмолвном дубе. Дальше ехать не было смысла, не на этой машине уж точно.

– Чёрта с два я остановлюсь!

Он вышел из импалы, громко хлопая дверями, и, захватив бутылку припрятанного в багажнике бурбона, двинулся вперёд, по узкой тропе, сокращающей путь до Падкого озера.

Лес выглядел приветливым, несмотря на жуткий холод, пробирающий до самых костей. Бесстрастная луна, насмехаясь над мужчиной, то скрупулёзно скрывалась за непроглядными тучами, то вновь окрашивала хвойные лапы в розоватый оттенок, делая лес сказочной картинкой, вырванной из чьего-то сна.

Беспокойное озеро встретило Дина дрожащей рябью уже через пять минут. Жёлтые листья неторопливо раскачивались на беглых волнах, а бесформенные тени склонённых к воде деревьев растягивались, словно устремлялись к нему своими длинными еловыми лапами, норовя вот-вот схватить и утащить в ледяные воды.

Деревянное строение скрипело, протяжно, вторя свистящему ветру. Дин поднялся по ступеням и, повозившись с замком, прошёл в обитель своего прошлого. Казалось, даже стены этого покрытого плесенью дома бережно хранили запах Агаты, оставленный в тот самый день, когда она вновь стремительно ворвалась в его ничтожную жизнь, чтобы перевернуть всё с ног на голову.

Он опустился на пыльный диван и провёл ладонью по выцарапанным инициалам, сохранившим их лживую дружбу в памяти деревянного стола. По щеке скользнула слеза. Скупая, ничего не меняющая, но столь необходимая в этот момент. Дин нуждался в том, чтобы иметь возможность оплакать свою потерю, и только заброшенный охотничий дом мог увидеть его таким.

– Я не должен был принуждать тебя остаться. Я так хотел вернуть тебя, что потерял навсегда…

Слова застряли в его горле, как кость. Дин отчаянно хотел попросить прощения, обнять её, как раньше, и позволить уехать. Он хотел позволить ей сбежать от проклятия, которое преследовало их по сей день. Но раскат молнии за окном, словно голос собственного сознания, напоминал, что она мертва уже много лет.

– Я не должен был… – произнёс Дин шёпотом.

Далеко за лесом, в полумраке собственной комнаты Сара тоже шептала слова прощения, находясь в оковах собственного сна. Она стояла посреди лесного дома и была лишь наблюдателем происходящего. В полумраке старого обиталища едва слышно скрипели половицы, и морозный порыв безжалостного ветра, казалось, прикоснулся к щеке её брата, смахнув скатившуюся слезинку. Дин не мог знать, что она была рядом, но также не видел, Агату, что никогда не покидала его и неизменно оставалась в тени вечно шумящего леса, чтобы дождаться багряного затмения и вновь увидеть зелёные глаза, теперь уже в последний раз.

Глава 3

«Не стоит недооценивать прошлое. В нём сокрыты истина и путь, который поможет вам двигаться вперёд».

Минувшая ночь производила впечатление нескончаемой вереницы протяжных звуков, доносящихся с улицы. За окном то и дело голосили сиротливые волки, безрезультатно пытаясь перекричать птиц, кружащих над лесом. Сара так и не смогла погрузиться в сон вновь, гонимая странным ощущением. Девушка провалялась до утра, анализируя ночное видение, вставать не хотелось вовсе, она надеялась, что про неё забудут, и выдастся шанс просто остаться дома. Но нудный звонок сотового, разрывающий погребальную пелену безмолвия, окутавшую комнату, заставил подняться с кровати.

– Да, Девина.

Слишком эмоциональная и порой навязчивая подруга с восхищением рассказывала о приехавшем цирке, что раскинул свой красочный шатёр на старом спортивным стадионом. От описания этого места обливались потом ладони, но в то же время с ощущением неконтролируемого ужаса пробуждался незнакомый интерес, что закрадывался в голову навязчивой идеей взглянуть на чудовищных гостей города.

– Надо делать конспект, так что я сначала в музей, – девушка попрощалась с подругой и, вскочив наконец с кровати, нашла в себе силы собраться, спускаясь вниз.

Родители завтракали за круглым столом. Аромат яичницы с зеленью, приятно щекотал ноздри. В детстве она казалась Саре самым лучшим блюдом на свете, а теперь вызывала непонятную тошноту. Собственный дом превратился в клетку, где каждый предмет напоминал Саре о чувстве вины, что породила собственная мать.

Кеталин что-то увлечённо разжёвывала мужу, активно жестикулируя руками. Но, заметив, что дочь чем-то расстроена, Грег перестал слушать жену и поднялся из-за стола, чтобы поцеловать Сару в густые чёрные волосы.

– Мы собираемся в цирк, Сара, – продолжая пить кофе, бесчувственным голосом произнесла мать, мертвецким взглядом смотря на часы в деревянной раме, висящие над камином. – Твоя сестра обожала их.

Порой Саре чудилось, что она чувствует, как любящая мама вплетает в её длинные волосы фиалки и напевает мелодию, которая знакома только им двоим. Её руки такие тёплые и нежные, что хочется сидеть так целую вечность. Но затем видение менялось, и из заботливой женщины Кеталин Роуз-Уитмор превращалась в чудовище, затмевающее собой все детские страхи.

Это чудовище обвиняло младшую дочь в смерти её старшей сестры.

– Да хватит мне твердить об этом долбанном цирке! – вскипела Сара, высвободившись от назойливых объятий отца и схватив куртку с комода.

– Не с той ноги встала, так хоть не груби родителям, мерзавка! – воскликнула Кеталин, хлопая ладонью по столу.

– Я пойду с Дином, так тебе понятнее? – огрызнулась девушка.

Она выскочила из дома, не желая слушать очередную тираду от матери, и, застёгиваясь на ходу, побрела в сторону дома брата, под заглушающий окружающие звуки рок, льющийся из наушников. Ночное видение не торопилось отпускать, из головы не выходил необычный силуэт у леса, так похожий на заблудшего призрака, а потом и лесной домик, вырванный из памяти. Ощущение чего-то неприятного мурашками разбегалось по всему телу, заставляя прибывать в подвешенном, нервном состоянии.

У крохотных палаток с лёгкими закусками уже толпились Херсон и его компания, технично скрывающиеся за театральными афишами, покуривая травку. Сара поспешила пройти мимо, но Джон, заметивший её ещё издалека, усмехнувшись, бросил в сторону девушки:

– Смотрите, кто идёт, наша маленькая змея, предавшая своих. Сара, какого это бросить нормальных людей и связаться с отморозками?

Друзья тут же поддержали главаря, громко расхохотавшись. Джон, шатаясь, поднялся с влажной после дождя травы и преградил дорогу девушке. Когда-то давно они даже дружили, часто вместе гуляли, кто-то даже говорил, что дружба между Агатой и Кэрол воскрешалась в этих двоих, продолжая существовать. Но годы шли, Сара отдалялась, а Джон становился жестоким и совершенно неуправляемым ребёнком.

– Убирайся к чёрту! – прошипела Сара.

– Я волен ходить, где мне вздумается, Уитмор, – взгляд его лимонных глаз похотливо блуждал по фигуре девушки и Сара со всей силы пихнула парня в сторону проходя дальше. Злость уже кипела в ней с самого утра и теперь только сильнее разгоралась.

– Твоя сестрица, говорят, тоже была шлюхой змей! – выкрикнул Херсон вдогонку.

Сара внезапно остановилась на тротуаре, в голове вспыхнуло лицо Агаты, изуродованное до такой степени, что и узнать ее было невозможно. Время вокруг замерло, становясь почти осязаемым и густым. Находясь в каком-то неестественном трансе, она подняла с земли тяжёлый камень и швырнула его в сторону одноклассника, стоящего к ней спиной. Зелёные глаза пламенели изумрудным огнём, усмешка извратилась в гримасу, а руки вибрировали от напряжения.

В этот момент Сара буквально ясно представила, как голова её обидчика разламывается пополам, заливая кровью и без того мокрый асфальт.

Джон круто пошатнулся, его длинные ноги подкосились, и парень повалился на тротуар. Сара не ожидала, что ей удастся его сбить, но всё же злорадно усмехнулась, глядя, как его прихвостни пытаются прийти на выручку парню, помогая встать, а окровавленный камень так и остаётся лежать под его ногами.

Дин вернулся домой только под утро, бросив машину в лесу. Странное предчувствие не предвиденного словно надвигалось на него тяжёлым грузом, вызывая кошмары из прошлого. И, опасаясь последствий, мужчина, сделав кофе, снова уселся за телефон, набирая номер городской ведьмы – Камиллы Мур.

– Помоги мне, Ками, я должен, понимаешь? Я не могу жить дальше, время словно остановилось на том чёртовом обрыве, – в последний раз взмолился мужчина, на что ведьма лишь выругалась и сбросила вызов. – Чёртова стерва!

Дин в бешенстве швырнул мобильник в стену, откинувшись на спинку обитого зелёным велюром кресла. Взгляд изумрудных глаз зацепился за единственное чёрно-белое фото, двадцатилетней давности, стоящие на камине, теперь уже в чёрной раме, заставляя вспомнить прошлое.

Тенлис Хилл. Осень 1990 года.

Дин по пояс высунулся в крошечное окно и затянулся едким дымом сигареты, смешанным с запахом влажной от дождя земли. Курить хотелось до ужаса, но пребывание отца дома нарушало все планы, и вот, избавившись наконец-то от надзора, парень расслабленно наблюдал, как непрекращающийся дождь покрывает каплями серый, потрескавшийся тротуар.

Силуэт девушки в чёрном капюшоне, что медленно брела по улице в свете жёлтых, вечно мигающих фонарей, он заметил сразу. Агата остановилась прямо напротив его дома, сняла наушники и хотела повернуть к главному входу, но, видимо, передумав, побрела дальше, сильнее закутавшись в школьную олимпийку. Дин усмехнулся и, громко свистнув, прокричал.

– И снова ты под моими окнами, Роуз.

– Да, мимо шла вот, а ты что вытаращился?

– Курил.

По её грустным золотистым глазам всё было понятно без слов, и, выбросив сигарету в ближайшие кусты, Уитмор скрылся, уже через мгновение, открывая входные двери своего дома, прямо перед носом подошедшей девушки.

– Заходи давай, хватит мокнуть.

– Когда-нибудь ты навернёшься с лестницы, пока будешь так бежать ко мне.

– Не дождёшься, Роуз.

Агата выдохнула, сдерживая благодарную улыбку, и прошла в знакомую прихожую, освещённую мягким светом настольной лампы. В доме Дина ей всегда становилось спокойнее, словно он был тем самым спасательным кругом, что держал её на плаву в этом сумасшедшем мире.

– Что произошло? Ты плохо выглядишь? – спросил он, ожидая, пока подруга стянет мокрую куртку и ботинки.

– Слишком много навалилось, смерть отца, пропажа Кэрол, кажется, я тону в круговороте этих бесконечных событий и не могу выплыть на поверхность.