скачать книгу бесплатно
– Какой воспитанный молодой человек, – слышал я шепоток за спиной, стараясь держаться вертикально.
Неся подобную околесицу, я умудрялся отдыхать публично по русскому стандарту и слыть трезвенником, каких поискать.
Я понемногу втягивался в немецкую действительность и постигал ее законы.
Когда я как-то поднимался на Престенберг из Рютте, где на склоне тоже были построены дома у дороги на Бернау, где жила моя знакомая Габриэла, то решил срезать путь, пойдя по более короткой тропинке.
Это вызвало скандал в нашей деревеньке.
– Ты зачем зашел в частные владения? – спросил меня Шинделин, исполнявший также обязанности секретаря центра. – Хочешь, чтобы тебя депортировали?
Томас был рассержен, но держал себя в руках.
– Я совсем не шучу. Это как другому человеку в карман залезть, – возмущенно выговорил он. – Ведь ты видел табличку на колышке с надписью «Privatzone», но все равно прошел.
Я молчал, удрученный высосанной из пальца проблемой.
– Я сказал пришедшему к нам с жалобой крестьянину, что ты недалекого ума иностранец, не очень хорошо знакомый с нашими порядками, – наконец после паузы проговорил мой наставник по мечу. – А то еще побежит в полицию и у тебя возникнут неприятности.
Для меня неожиданным открытием в Германии стало то, что большинство немцев оказались бытовыми стукачами. Чуть что не так сделал, увидят и обязательно заложат.
– Мне помощники не нужны, – позже объяснил здешние нравы местный полицейский, родственник знакомого. – В стране предусмотрены денежные поощрения за нужную нам информацию, а потому отбою нет от осведомителей.
– А как вы так быстро появляетесь на происшествия? – поинтересовался я у него. – Как из-под земли. Тут, в горах, я по многу месяцев ни одной вашей машины или сотрудника не видел.
Он усмехнулся.
– Много бдительных граждан, для многих это стало хобби, – рассмеялся служивый.
В связи с вышесказанным все наши гулянки с Кириллом мы старались проводить в обстановке максимальной конспирации от окружающих, дабы не прослыть конченными алкашами и возмутителями спокойствия.
Технологическое развитие Германии в разных сферах не переставало меня удивлять. Идя утром на занятие по единственной улице Рютте, я увидел скопление грузовых машин одной частной компании, обслуживающей канализационные сети. В воздухе витал специфический аромат, исходивший из пары открытых в асфальте люков. У одного из грузовиков на стропах кран-балки висела торпеда с многолопастным винтом в кольцевой насадке.
Сигарообразный снаряд тщательно мыл из шланга водой с помощью щетки рабочий в ярком комбинезоне.
Рядом стоял микроавтобус с распахнутой задней дверью, в салоне которого светились мониторы работающих компьютеров.
– Зачем здесь висит эта торпеда? – полюбопытствовал я у сидящего за аппаратурой в микроавтобусе техника.
– Нам, что ли, нырять в вашем дерьме? – ответил специалист. – И там, в полной темноте устранять заторы или искать прорывы?
– Чем же сей аппарат будет ликвидировать неполадки?
– А ты пойди, посмотри его спереди, – предложил мне техник.
Я обошел грузовик с подвешенной торпедой и обнаружил под ее носом два сложенных и прижатых к ее телу манипулятора, мощную лампу за толстым стеклом и глазки телекамер под разными углами к оси аппарата.
– Сколько же стоит это чудо техники? – спросил я.
– Как настоящая торпеда и стоит, – сообщил мне специалист. – Около полумиллиона долларов. – Но быстро окупается при эксплуатации в запутанных и старинных коллекторах вроде вашей деревни.
* * *
Наступил день летнего солнцестояния или Ивана Купалы.
Немцы его знают как рождество Иоанна Предтечи или праздник Иоханнесфест. Некоторым студентам нашего центра, мне в том числе, руководство поручило собрать побольше валежника в горно-лесном массиве, что мы с честью и выполнили. Выволакивая упавшие стволы небольших деревьев с откоса первого уровня, складывали их в кучу на автостоянке у секретариата школы для большого костра. Тут, в Шварцвальде, любили отмечать языческие ритуалы древних германцев, а праздник огня был одним из них.
– У тебя же будет совсем другое развлечение в эту ночь, – сообщил мне Кирилл. – Сегодня точно никто за полночь по лесу шататься не будет, все у секретариата гулять будут, тебе же и лучше.
Возникла пауза.
– Есть здесь в горном массиве одна интересная поляна. На ней местные жители и специалисты «Рютте» в дни летнего и зимнего солнцестояния замечали проявления плазмоидов и другие странные вещи, – продолжил он. – Бери побольше дров из поленницы твоей хозяйки пансиона. Времени собирать хворост у тебя уже нет, скоро стемнеет. Я провожу до этого места, а возвращаться мне придется с фонарем. Не забудь прихватить с собой бутылку воды, а то жажда замучает.
Мы взяли все необходимое и отправились по высохшему дренажному руслу, используемому для сброса лишней воды в сезон весенних и осенних затяжных дождей, вверх в горный лес, минуя уровни. Такой путь здорово сэкономил наше время, позволив добраться до заветной поляны за полчаса.
Свалив принесенное, мой друг сразу же ушел. А я не спеша развел костер и, одев брезентовую куртку, стал сидя обозревать боковым зрением подступающие к открытому месту деревья.
В отличии от прямого, наше боковое зрение может замечать внематериальные сущности, живущие с нами в этом мире, как некое светящееся образование.
Ничего не обнаружив, я сосредоточился на наблюдении отдельных языков пламени костра. Вообще-то люди знающие не советуют этого делать, как и задерживать свой взгляд на текущей воде, так как подобная медитация может незаметно унести сознание с далеко идущими серьезными последствиями для психики.
Сзади ко мне неслышно подкрался вездесущий Момо и, присев столбиком рядом, также уставился на огонь.
Через какое-то время созерцания пламени, впав в оцепенение, я заметил, что оно неоднородно и внутри его обособленно перемещались, словно живые, некие небольшие вихри плазмы.
Средневековые алхимики называли их огненными саламандрами, а маги – элементалями огня. На Руси они известны были как огневицы.
Скосив глаза вбок, я увидел, что сидящий рядом кот с интересом следит за этими же образованиями.
Тут я уловил боковым зрением перемещающееся свечение у елей.
Посмотрев туда, увидел летающие между раскидистых лап деревьев небольшие, размером с мелкое яблоко, голубые и оранжевые светящиеся шары. Они иногда кружили скопом, словно играющие бабочки.
Так продолжалось некоторое время.
Мы с Момо, как зачарованные, во все глаза глядели на это представление, сидя у потрескивающего костра с улетающими ввысь к звездному небу искрами….
Уже в предутренние часы кот ушел, а я, слившись с лесом, просто бездумно смотрел в темноту.
Понемногу стали проступать очертания развилки лесных дорог на поляне и стоявший впереди на бугре могучий олень-самец с ветвистыми рогами, уставившийся на еще светящиеся угли кострища.
Я немного пошевелил затекшие части тела.
Олень встрепенулся, проревел и бросился напролом через заросли между елей.
Днем меня зашел проведать Кирилл.
– Как ты? – поинтересовался он. – На таких посиделках в лесу с непривычки кондрашка может хватить. Были случаи, когда и с гномами встречались.
– На той же поляне? – поинтересовался я.
– В Шварцвальде хватает мест с повышенной энергетикой, а то и с явным проявлением геопатогенности, – неопределенно ответил мой друг. – Горы, геологические разломы на большой глубине, подземные реки способствуют таким проявлениям.
* * *
Музыка играет важную роль в жизни человека.
Руководство нашей школы помнило об этом и решило приобщить своих студентов к прекрасному. Занятия по музицированию должны были проводиться в доме «Хаус ам Бюль» на склоне горы Престенберг, недалеко от въезда в Рютте.
Мы вошли группой в залу на втором этаже здания, полной различных музыкальных инструментов. Они лежали на стеллажах и большинство из них было экзотического вида, которым я и названия не знал.
Я в юности занимался несколько лет по классу аккордеона, поэтому чувствовал себя вполне уверенно, собираясь сыграть какую-нибудь мелодию, если потребуется.
– Ты уже подобрал себе что-нибудь, на чем будешь играть? – спросила меня наш преподаватель Ингрид Шмидт, наблюдая как я роюсь в завалах различных струнных и щипковых, надеясь откопать клавишное. – Возьми себе вот этот сита?р[8 - Ситар – многострунный индийский музыкальный инструмент. (прим. авт.)].
– Я на нем играть не умею, – смутился я. – И вижу его в первый раз.
– А это не важно, – отмахнулась Ингрид и обратилась к остальным студентам. – Не стесняйтесь, выбирайте для музицирования что вам приглянется.
Присутствующие недоуменно уставились на ведущую занятие.
– Мы с вами не будем учиться играть на инструментах, – сообщила нам Шмидт. – Мы будем пытаться извлекать из них ритмические звуки, а это принципиально иное.
Наступило замешательство.
Наконец, кто-то взял парные тарелки, другой маракасы, третьи предпочли дудки и африканские барабаны.
– А сейчас мы все вместе станем извлекать из инструментов звуки, стараясь попасть в ритм соседа, хотя бы в некое подобие, – продолжила объяснения Ингрид. – Это и будет темой нашего занятия.
Четверть часа из нашей залы доносилась наружу жуткая какофония, но потом совместное помешательство дало таки свои плоды. Не представляю как это произошло, но у нас сложился примитивный ансамбль, уверенно издающий ритмическую музыку.
* * *
В дальнем от Рютте углу Тодтмоса власти Баден-Вюртемберга проводили чемпионат мира по гонкам на собачьих упряжках-нартах. Естественно, я с Кириллом не могли обойти вниманием это знаковое событие в нашей заурядной, не богатой на разнообразие повседневной жизни.
– Тут главное, с восприятием не переборщить, – резонно заметил мне мой друг на предварительном обсуждении нашего возможного похода.
– А с помощью чего мы перейдем в измененное состояние сознания? – поинтересовался я предстоящими деталями задуманного.
– С помощью чего…? – задумчиво произнес Кирилл. – Вино зимой в мороз на свежем воздухе не катит. Здесь требуются крепкие напитки, причем такие, чтобы зашли прямо из горла? без закуси и прочих интеллигентских штучек.
С горными ликерами опасно было связываться по причине их коварной мощи.
Поэтому мы обратились к французской водке «Ельци?н», настоянной на кровавых апельсинах сорта тарокко. Продукт пился на ура, правда был дороговат, продаваясь в зеленушных бутылках призматической формы.
Ее название ассоциативно связывается с Россией и именем ее первого президента. На самом деле права на бренд принадлежат крупнейшему частному винодельческому концерну Les Grands Chais.
Пришлось взять с собой солнцезащитные очки для предохранения глаз от повышенного ультрафиолета.
На гонках собралась огромное количество народа со всего мира. Параллельно проводилась выставка аэрографии – картин на бортах джипов на тему отношения человека и собаки. Выступали многочисленные команды из разных стран, в том числе и из России.
Разыгралась нешуточная спортивная борьба между участниками заездов, следующих друг за другом на небольшом расстоянии. Требовательный лай животных в упряжи, громкие команды своим питомцам каюров-погонщиков, крики разогретой публики в ярких горных куртках, слепящая белизна снега под ярким солнцем, девственная природа Шварцвальда, барражирующий над нами в небе экскурсионный дирижабль из Фрайбурга запомнились мне надолго.
Уже после гонок я с Кириллом неторопливо пешком возвращались к себе в Рютте. Конечно, за полдня на морозе мы выпили предостаточно спиртного для сугреву и радости. Проходя Хинтер-Тодтмос, приложились еще раз по очереди.
И тут случилось непредвиденное.
Мой друг отключился и стал оседать на дорогу.
Взвалив его на плечи, я кое-как доволок его до дома, где мы в додзе обычно вдвоем занимались кунфу, благо было рядом, и усадил Кирилла на широкую деревянную скамью у входа в здание.
Ситуация стала патовой.
Нас запросто мог кто-нибудь из проходящих мимо знакомых заложить в секретариат школы.
Спасла пролетарская смекалка.
Вольготно откинувшись на скамье и придав такое же положение телу моего временно-немощного друга, я решил переждать опасную пору, имитируя принятие солнечных ванн, что было на здешних горных курортах заурядной процедурой.
– Загораете? – доброжелательно окликнул нас шедший по дорожке мимо первый потенциальный стукач.
Я лишь вежливо улыбнулся в ответ, как и Кирилл, застывший рядом в солнцезащитных очках с улыбкой на лице. Меня питала надежда, что мой друг скоро очухается на свежем воздухе и морозе.
Через полчаса сидения я порядком подзамерз. Приплясывать или делать согревающие гимнастические упражнения было опасно, так как это могло раскрыть наш загул.
Посему пришлось применить на практике полученный мною в «Рютте» тибетский дыхательный метод в совокупе с ритмичным напряжением и расслаблением мышц тела.
К счастью, Кирилл в течении часа немного пришел в себя, и мы смогли отлежаться в спортзале до вечера.
* * *
Руководство школы «Рютте» решило, что я должен пройти курс антропософии для расширения моего профессионального кругозора. Учение Рудольфа Штайнера напомнило мне европеизированную версию восточных духовных доктрин о реинкарнации души и различных планах сознания.
Для закрепления пройденного материала меня и еще пару студентов центра наш преподаватель повез на своем здоровенном «мерседесе» через границу в Швейцарию, благо рядом, в городок Дорнах во всемирный центр антропософского движения. У нас имелись пограничные карты на посещение сопредельного государства.
Уже на швейцарском берегу, переехав через Рейн по мосту, к нам в машину для порядка заглянул пограничник нейтральной страны. Но так как номера автомобиля были местные, а едущие в нем люди прилично одеты и гладко выбриты, то на этом все общение с ним и закончилось. Сам страж государства носил малиновый берет и лихо подкрученные вверх тонкие усики а-ля Сальвадор Дали.
Приехав в Дорнах, мы вылезли из «мерседеса» и растерянно уставились на окружающие дома.
И было от чего.
В небольшом поселке, утопающем в зелени, не имелось ни одного нормального строения, если говорить об общепринятых пропорциях здания.
У всех приехавших студентов зародилось подозрение, что архитекторы и строители сих домов баловались наркотиками. Ассиметричные окна разных размеров на одном фасаде, оплывшие крыши, загнутые печные трубы, абсолютный дисбаланс во всем.
– Так построили специально, потому что хотели оторвать пребывавших неофитов учения Штайнера от привычных им штампов и устоявшихся взглядов на очевидные вещи, – насладившись произведенным эффектом сообщил нам наш преподаватель и, улыбнувшись, продолжил. – Это место антропософы называют «Гётеанум» в честь Гёте. Главное здание своим видом также не обманет ваших ожиданий.
Он оказался прав.
